Письмо Б. Кинявского секретарю ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу с просьбой о пересмотре дела жены П. Тылис. [Не позже 7 декабря 1938 г.]
[Не позже 7 декабря 1938 г.]
г. Винница
Соратнику Любимого Вождя народов Великого Сталина!
Я умоляю Вас, любимый наш Лазарь Моисеевич, Соратник Великого Сталина, прочесть мое письмо со вниманием, и если можно, меня вывести из моего большого несчастья, то не откажите мне помочь, за что я до последних дней моей жизни Вас не забуду.
Мне 49-й год. Я рабочий с двенадцатилетнего возраста, сын бедного многосемейного местечкового еврея-извозчика (балагула). В старое время я мучился в бедности, я был угнетаем и эксплуатирован царским режимом как рабочий и как еврей, переживал и экономическое и национальное угнетение. Я Советскую власть встретил как своего бога, своего спасителя. Я ушел в Красную армию в 1919 году добровольно, в 1920 году я вступил в Коммунистическую партию, чтобы отдать свою жизнь, все силы Коммунистической партии, Советской власти за дело Ленина-Сталина. Я никогда не использовал Коммунистическую партию, ни Советскую власть в своих корыстных целях. Я жил скромно, работал у станка в типографии, отдавал Коммунистической партии, Советской власти все, что я мог, я работал без устали на общественно-партийной работе и до последнего дня меня не уличали в нечестности к Коммунистической партии, к Советской власти, я работаю все время в типографии. И я есть преданный человек Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), Советской власти, Любимому Вождю народов Великому Сталину.
Когда мне уже было 32 года (ибо пришлось быть [солдатом] и в империалистическую войну, и в гражданской] войне до того времени) в 1922 году, я женился на девушке, которой уже было 35 лет, на работнице, портнихе, дочери бедного сапожника, которая также была такой же пролетарий, как и я, которая была предана Коммунистической партии и Советской власти. Хоть она была старше меня, но[,] видя ее преданность Коммунистической партии, Советской власти — делу Ленина-Сталина[,] я на ней женился и прожил с ней до 1938 г. — апрель м[еся]ц. Она была членом Коммунистической партии, она работала не покладая рук для Коммунистической партии, для Советской власти. За эти 16 лег, что я с ней жил, с моей женой Тылис Полиной Израилевой, я с ее стороны видал только большую любовь к Коммунистической партии, к Советской власти — к любимому Вождю народов, к Великому Сталину. Она малограмотная. Она по вечерам дома так и просит читать ей речи или доклады товарища Сталина или из «Вопросов Ленинизма», или из съездов партии, из Сталинской Конституции. Она не чаяла души в товарище Сталине. Она была человек, которая безмерно любила нашего любимого Вождя Великого Сталина, который нам всем, и также и ей, дал такую прекрасную цветущую жизнь. Она безмерно любила Коммунистическую партию, Советскую власть. Она всегда всем подчеркивала, что она счастлива, что живет в Сталинскую эпоху и я, смотря на нее, счастлив был, что я имею такую жену.
В 1930 году, на сороковом году моей жизни меня командировали на учебу в Одессу, и я окончил Институт, экономический факультет[;] и я получил высшее образование, жена моя всегда гордилась этим и говорила, что при Советской власти для рабочего все доступно. Что даже на старости лет (44 года) и то я получил высшее образование. Что такое возможно только при Советской власти.
Но вот в апреле 1938 года жену мою Тылис Полину Израилевну арестовали, и в августе Спецколлегией Винницкого Областного Суда она была осуждена как враг народа к расстрелу. Она просидела в камере смертников три с лишним месяца. И лишь 10 ноября Верховный Суд СССР в Москве вместо смертной казни снял ей на десять лет лишением свободы, отменив приговор Спеиколлегии Винницкого Областного Суда.
Большое спасибо Верховному Суду СССР — Москве — и значит, Советской власти, что он оставил жизнь моей жене. Но очень я огорчен, почему Верховный Суд СССР не мог до конца видеть, что жена моя Тылис Полина Израилевна совсем невиновна, что она ни в какой степени не могла быть участницей в контрреволюционной организации. Я уверен и убежден, что жена моя Тылис Полина Израилевна скорее позволила бы себе снять голову, чем делать кое-что противного Коммунистической партии и Советской власти. Для меня нет никакого сомнения, что жена моя Тылис Полина Израилевна с момента существования Советской власти никак не участвовала в контрреволюционной организации против Коммунистической партии, против Советской власти и не знала о такой существующей организации, иначе она бы их передала соответствующим советским органам. Я жену мою Тылис Полину Израилевну знаю, как одного из преданных Великому Сталину, Коммунистической партии (б), Советской власти, и за них она всегда готова была отдать свою жизнь, свои лучшие минуты.
Разве можно ее осудить за то, что она в старое царское время была «бундовкой». Но это, ведь было, же в старое царское время, до Советской власти! Или разве достаточно, если кто из врагов народа ее оклеветал, будто и она враг народа. И почему ей не верить, и почему мне не верить, таким людям ка[к] мы[,] преданные Великому Сталину, Коммунистической партии, Советской власти, нам коренным пролетариям, не запятнавшим себя никогда перед Коммунистической партией, перед Советской властью? Тылис Поля ни в какой степени не может быть врагом народа, ни в какой степени, в этом я клянусь! Моя жена ни в какой степени не может быть врагом народа в этом я клянусь!
О ужас! Как может, чтобы Беня, с малых лет рабочий, сын бедного балагулы, которого власть осчастливила которому Советская власть после 26-летнего рабочего стажа дала высшее образование, как может быть, чтобы у него жена была врагом народа? И за это меня исключили из партии в апреле 1938 года.
Как может быть, чтобы Поля Тылис, дочь этого бедного сапожника, которая при старом царском режиме голодала была угнетаема сидела в тюрьме, которая раньше была ничем, а при Советской власти стала всем, которая получила и для своего мужа рабочего высшее образование и счастье себеи счастье детям, как может быть, чтобы ее обвиняли в контрреволюции? О это невозможно, этого не должно быть при Советской власти!
О, любимый Лазарь Моисеевич, соратник любимого Вождя нашего Великого Сталина — если бы Вы заинтересовались делом №211 от 1938 г. в Верховном Суде СССР в Москве, где обвиняется моя жена Тылис Полина Израилевна[,] Вы бы могли увидеть, как мою жену[,] невиновной в деяниях против Советской власти[,] засудили к смертной казни. И если ей Верховный Суд отменил [казнь с заменой] на десять лет, то и сейчас она невиновная ни в чем и не виновная она сидит в тюрьме. Это дело представило бы для Вас большой интерес. О если бы Вы могли увидеть все, что в этом деле есть, о если бы Вы могли увидеть, как засудили ни в чем невинного человека, человека преданного Коммунистической партии, человека безмерно любящего Великого Сталина, человека любящего Советскую власть!
Мне 49-й год, а ей жене моей 52-й год. Жить нам [теперь] вдалеке друг от друга, тем более ей в тюрьме — хуже смерти. Я убежден, что она невиновна, в чем ее обвиняют. Если бы Вы проверили о нас в Виннице, у действительно честных советских людей, мы живем в Виннице все годы, то Вам там сказали бы, что Поля Тылис и Беня Кинявский [—] это два из преданнейших Коммунистической партии, любимому Сталину и Советской власти человека, что у них все счастье[,] так это Великий наш Сталин, Коммунистическая партия и Советская власть.
Я бы выполнил любое для меня тяжелое задание, которое бы мне дала Советская власть, Коммунистическая партия[,] лишь бы можно было, чтобы после трудового дня быть вместе с моей женой Тылис П.И. Я бы взял на себя отбывать каторгу до конца моей жизни, лишь бы каждый день, чтобы я мог жить вместе с моей женой Тылис П.И. [,] лишь бы мой ребенок, который называется «Лениной», который носит имя Великого Ленина, лишь бы он мог быть вместе с ее мамочкой.
Теперь послушайте еще одно. Моя семья состоит из 3-х душ: я, ребенок и старуха-инвалид, которую я взял 13 лет тому назад, и я ее содерживаю как родную мать. У нас одна маленькая комнатка из 16 (шестнадцать) метров и общая кухня, и теперь на годовщину октябрьской революции ко мне в комнату вселили женщину с 8-ми месячным ребенком, и няней. Вселил горсовет насильно, нарушив пункт Сталинской Конституции о неприкосновенности жилища. Когда я хотел бежать к прокурору жаловаться на нарушение горсоветом закона, то со смехом агент жилуправления горсовета сказал: «Что Вы будете даром бегать к прокурору, он об этом знает, это с ним согласовано, он с Вами разговаривать не будет, репрессированным семьям можно делать все, что угодно». Ко мне еще вселили жену бывшего редактора областной газеты Копцана, жившая во многих комнатах и теперь она мне не дает покоя, ей она говорит неудобно, ей нужна была бы вся комната.
О ужас[,] почему я, рабочий с моей семьей, не имею права, чтобы 16-шестнадцатиметровая моя комната могла остаться неприкосновенной согласно нашей Конституции. Что же я такое сделал, что на меня не должен распространяться закон, чтобы у меня конфисковали еще часть жил[ой] площади, которая и так недостаточна для моей семьи. Куда же мне идти, куда-же мне деваться? Жалко мне оставить, бросить ребенка и старушку. Я бы удрал, куда глаза глядят. Может там далеко, где нет людей, я бы себе нашел место для отдыха.
О любимый соратник Великого Сталина! Сделайте мне, чтобы я мог жить вместе с моей женой Тылис Полиной Израилевной, я Вас никогда не забуду! Помогите мне!
Любящий Вас [подпись] Б. КИНЯВСКИЙ.
ГДА СБ Украiни, Kuiв, ф. 5, спр. 66927, т. 24, арк. 62-68 зв. Оригинал. Рукописный текст.