Заявление И.Г. Кондратко наркому внутренних дел СССР о применении к нему избиений во время допросов. 4 июня 1938 г.

4 июня 1938 г.

[г. Полтава]

Я был арестован Полтавским Облотделом НКВД 30 сентября 1937 года, по мне неизвестным причинам и на сегодня материалам инкриминировали участие в троцкистской организации, агитацию. Я бывал на допросах и следствие мое вел следователь БЕЛЫЙ, который применял ко мне физические методы воздействия, во первых стойки, обливание водой, парашюты, т. е. что значит парашюты — это садят на конец высокой скамейки, вытягивает ноги и руки, ложит на колени, после чего у меня выбивают скамейку. Я позвонком ударяюсь о пол, разбиваю кобчик, конечности позвонка. К следователю БЕЛОМУ заходил СЛАВИН и тоже тоже рубит меня рукой по шее, следователь ТОМИН топтался по ногам и вот я, в силу примененных ко мне физических мер воздействия, подписал по требованию следователя, что я завербован в троцкистскую организацию в 1936 году в сентябре месяце троцкистом РЫЖИМ Митрофаном Григорьевичем. А этот РЫЖИЙ в 1936 г. в октябре месяце арестован и осужден в ноябре месяце 1936 г. Ревтрибуналом УВО, а я только в 1936 г. в сентябре приехал в Полтаву на жительство, как же так быстро могла произойти вербовка, а если произошла, то я должен быть арестован вместе с РЫЖИМ и осужден в тоже время. Как видно Вам из всего этого никакой вербовки не происходило. А я в силу тех репрессий, подписал, что завербован. Да я в то время мог подписать [себе и] смертный приговор.

Следствие мое закончено в декабре месяце 1937 года и дело за № 57287 было направлено на ОСО. Возвратилось оно из ОСО в апреле месяце 1938 г. Меня снова вызвали на допрос и здесь я только узнал, что у меня фигурируют свидетели МАТЮШКО, с которым у меня личные счеты и другой свидетель БОЛОТИНСКИЙ, которого я до ареста не знал. Этот свидетель МАТЮШКО подписал [а] на меня убийственную агитацию, что я восхвалял Германию, что я говорил, что рабочему СССР плохо живется, что всех троцкистов не перестреляют, ибо кадры у нас велики. МАТЮШКО подписала очную ставку, которой не было и на судебном следствии в процессе хода разбора моего дела на Спецкол- легии Облсуда г. Полтава 1 июня [19]38г. МАТЮШКО заявила, что я ничего контрреволюционного о КОНДРАТКО не знаю, что очной ставки у следователя у меня с КОНДРАТКО не было.

И на вопрос председателя Спецколлегии подойти к столу, смотрите протокол допроса, подписанный Вами и показания Ваши, МАТЮШКО ответила: «Мне предложено подписать, написанное самим следователем, и я подписала мне не зачитанное, а также я так само подписала очную ставку».

Для суда стало известно, что это подлог и шитое черными нитками по белому и дутое дело.

Свидетель БОЛОТИНСКИЙ, который тоже подписал убийственное показание, которого я в жизни не знал и лишь узнал я его в камере НКВД в ноябре 1937 года. И вот получивши обвинительное заключение, я показал БОЛОТИНСКОМУ, он говорит, что я таких показаний не давал. На что в присутствии всех арестованных написал в нескольких экземплярах заявление на имя председателя Спецколлегии о том, что он меня до ареста, до 2 ноября 1937 года, не знал и не встречал, и встретил меня только в камере НКВД и что он от меня никаких антисоветских разговоров не слыхал и таких показаний не давал.

Следователем лишь мне был задан вопрос, что говорил КОНДРАТКО, я ответил, что КОНДРАТКО[,] вернувшись с допроса[,] рассказал, что ему инкриминируют вредительство за выше скошенный ячмень на 1¹/₂ вершка. Больше никаких показаний и разговоров я следователю не имел и показаниий не давал. Подпись БОЛОТИНСКИЙ. Я это заявление вручил председателю Спецколлегии. Председатель Спецколлегии несколько раз звонил в НКВД к ЧЕРНЯВСКОМУ и бывшему моему следователю БЕЛОМУ, который сейчас комендантом, о доставке на суд свидетеля БОЛОТИНСКОГО. Ждали около 3-х часов, но НКВД БОЛОТИНСКОГО не доставило и меня после этого по постановлению Спецколлегии из-под стражи освободили под подписку без права выезда из Полтавы, следствие продлить — такое решение. Сейчас, живя без паспорта и документов, я живу в Полтаве. Конечно после всего этого и семья терроризировалась, чем доведено, что семья повела разгулы с другими мужчинами. И вот я после такого, что я объяснил на суде, как издевались надо мной и выяснено как шло все следствие и показания свидетелей выяснены, я снова могу подвергнуться аресту, без сомнения это произойдет, в силу того, что будет мстить БЕЛИЙ, СЛАВИН, ТОМИН, а поэтому прошу срочно Вашего вмешательства и предотвратить это, ибо я измучен. Бит белыми, я сидел в тюрьме при Деникине, сам из рабочих, рабочий, красный партизан, я вынужден покончить собой.

Проситель КОНДРАТКО.

Верно:

ГДА СБ Украiни, Киiв, ф. 5, спр. 38195, т. 3, арк. 251-254. Копия.

Машинописный текст. Копии письма были посланы: в Верховный Совет Калинину, в ЦК КВП(б) Сталину и Прокурору СССР Вышинскому.

На документе есть рукописная справка заместителя начальника следчасти УНКВД: «Никакого отношения заявление Кондратко И.Г. к делу Томина не имеет, т. к. указанный в заявлении Томин есть в Полтавском УНКВД — копия заявления направлена в УНКВД УССР».