Письмо сотрудника УНКВД по Сталинской области В.И. Гордуса в бюро парторганизации УГБ УНКВД по Сталинской области. 26 апреля 1939 г.

Реквизиты
Тип документа: 
Государство: 
Датировка: 
1939.04.26
Период: 
1939
Метки: 
Источник: 
Эхо большого террора Т.3, М. 2018
Архив: 
ГДА СБ Украини, Киiв, ф. 12, спр. 114, арк. 157-161. Заверенная копия. Машинописный текст

26 апреля 1939 г.

г. Сталине

Мне предъявлено, что бывший мой подследственный АКСЕЛЬРОД, работавший до ареста комендантом УНКВД, подал на меня заявление о том, что я во время ведения допроса, вымогал у него ложные показания на Оперативного] Уполномоченного 3-го отдела МАЛИШКЕВИЧА.

Заявление АКСЕЛЬРОДА об этом — вымышленная и подлая клевета.

АКСЕЛЬРОД, как это видно из его дела, был арестован в марте месяце 1938 года, по подозрению в причастности к японскому шпионажу.

После ареста АКСЕЛЬРОД сразу был этапирован в г. Киев и следствие по его делу велось в НКВД УССР.

Примерно в конце июля м[еся]ца 1938 г., АКСЕЛЬРОД в связи с тем, что показаний он в Киеве не дал и за отсутствием данных для предания его суду, был доставлен в г. Сталино с предложением 3-го отдела УГБ НКВД УССР продолжать следствие на месте с упором документации его преступной деятельности по службе и т. д.

Как на обвиняемого в причастности к японской разведке, ведение следствия по делу АКСЕЛЬРОДА было поручено быв[шим] начальником 3-го отдела т. ГРИГОРОВЫМ, по принадлежности, мне.

Передавая мне следственное дело АКСЕЛЬРОДА, ГРИГОРОВ мне сообщил, что на АКСЕЛЬРОДА у б[ывшего] нач[альника] отделения 4[-го] отдела КОСЕНКО, имеются показания, коими он изобличается в причастности к японской разведке.

Связавшись с КОСЕНКО, я получил от него копии показаний быв[шего] нач. АХО УНКВД МАРКОВА и бывшего завхоза ЛОМОНОСОВА.

Ознакомившись с этими показаниями, я сразу же высказал перед т. ГРИГОРОВЫМ мнение, что показания как МАРКОВА, так и ЛОМОНОСОВА мало обоснованы и доверия в правдивости не заслуживают.

Ознакомившись в свою очередь с показаниями ЛОМОНОСОВА и МАРКОВА, ГРИГОРОВ полностью согласился с моим мнением о нереальности показаний МАРКОВА и ЛОМОНОСОВА в отношении АКСЕЛЬРОДА.

Однако, я получил указания от ГРИГОРОВА, что АКСЕЛЬРОДА необходимо в разрезе этих показаний тщательно допросить.

Первичные два допроса я вел в направлении разоблачения АКСЕЛЬРОДА, путем предъявления ему показаний МАРКОВА и ЛОМОНОСОВА. Допросы эти эффекта не давали и предъявленные показания МАРКОВА и ЛОМОНОСОВА были решительно отвергнуты АКСЕЛЬРОДОМ.

Вскоре из Киева, кажется лично от врага народа УСПЕНСКОГО, поступило распоряжение в минимальный срок закончить дела на арестованных сотрудников УГБ.

В соответствии с этим распоряжением быв[шим] руководством УНКВД был резко поставлен вопрос добиться показаний от сотрудников, путем применения физических воздействий в отношении каждого.

В связи с этим пришлось стать на путь применения физических воздействий в отношении АКСЕЛЬРОДА.

На допрос АКСЕЛЬРОД был вызван примерно в 5 часов утра в августе месяце и в присутствии т. т. ВОРОНЦА, НАЗАРОВА, ДЕРНОВОГО и КАПКИНА ему был учинен допрос с применением физических методов воздействия.

Во время этого допроса мы от АКСЕЛЬРОДА требовали, чтобы он сознался в своей вине, т. е. в причастности к японской разведке, абсолютно не ставя перед ним каких бы то ни было других вопросов.

АКСЕЛЬРОД решительно отрицал какую бы то ни было свою вину, в связи с чем допрос его был прекращен.

Обсудив поведение АКСЕЛЬРОДА на допросе я, т. т. ВОРОНЕЦ и ГРИГОРОВ пришли к заключению, что показаний АКСЕЛЬРОД не даст и дальнейшие меры физического воздействия в отношении его явятся бесплодными.

После этого АКСЕЛЬРОД физическим методам воздействия не подвергался, и дальнейшее следствие в отношении его велось путем разоблачения его очными ставками и документацией его преступной деятельности по службе.

Должен сказать, что, не веря показаниям МАРКОВА и ЛОМОНОСОВА, я как следователь, старался по возможности во время следствия по делу АКСЕЛЬРОДА соблюсти максимум партийной объективности, зажатой на местах вражеским руководством НКВД УССР.

Вызванный мною вместе с т. ВОРОНЦОМ для очной ставки с АКСЕЛЬРОДОМ, ЛОМОНОСОВ категорически и решительно нам заявил, что на очную ставку с АКСЕЛЬРОДОМ он не станет, т. к. себя и АКСЕЛЬРОДА он оговорил под физическим воздействием.

Если бы я был заинтересован в разоблачении АКСЕЛЬРОДА заведомо вымышленными показаниями ЛОМОНОСОВА, то я как следователь, мог настоять, чтобы ЛОМОНОСОВ был восстановлен в своих прежних показаниях и чтоб он выдержал очную ставку с АКСЕЛЬРОДОМ.

Соблюдая объективность я в августе м[еся]це 1938 г. на запрос 1-го Спецотдела ГУГБ о высылке протоколов очных ставок ЛОМОНОСОВА и МАРКОВА с АКСЕЛЬРОДОМ за подписью ГРИГОРОВА и своей[,] сообщили, что ЛОМОНОСОВ от своих показаний в части изобличения АКСЕЛЬРОДА, полностью отказался.

Очевидно это наше сообщение об отказе от показаний ЛОМОНОСОВА произвело известное впечатление на членов Военной Коллегии, где докладывались дела АКСЕЛЬРОДА и МАРКОВА, в связи с чем дело АКСЕЛЬРОДА было снято с Военной Коллегии, а впоследствии, как мне известно[,] было возвращено на доследование и дело МАРКОВА.

Очная ставка МАРКОВА с АКСЕЛЬРОДОМ была проведена мною совместно с военным прокурором КОШАРСКИМ, в результате которой МАРКОВ без принуждения подтвердил данные им показания об АКСЕЛЬРОДЕ, которые он давал на допросе у б[ывшего] начальника отделения т. КОСЕНКО.

По документам следственного дела АКСЕЛЬРОДА можно проследить, что я как следователь, соблюдал советскую объективность и какого бы то ни было пристрастия к тому, чтобы доказать каким угодно нечестным путем АКСЕЛЬРОДУ шпионаж, у меня не было.

За все время ведения следствия (исключая указанный выше случай применения физических мер воздействия), я к АКСЕЛЬРОДУ угроз с вымогательством, чтобы он давал показания, абсолютно не применял.

Спрашивается после этого, где, когда и при каких обстоятельствах я, как следователь, мог вымогать у АКСЕЛЬРОДА показаний на МАЛИШКЕВИЧА.

Эта бессмысленная клевета АКСЕЛЬРОДА не выдерживает никакой критики.

Известно, что вражеские элементы в наших органах могли натягивать показания и опорочивать честных людей, при условии, когда тот или иной обвиняемый давал показания, в процессе записи которых, в протокол могли вписываться скомпрометированные этими показаниями честные люди.

АКСЕЛЬРОД на всем протяжении следствия виновным себя не признавал, как же после этого ему могло поступить дикое и неразумное предложение, чтобы он оговорил МАЛИШКЕВИЧА (как и в чем он мог его оговорить?).

В этом своем объяснении, я хочу привести следующий факт:

АКСЕЛЬРОД на первичном допросе рассказал мне, что в Киеве он сидел в одной камере с ГЕРЗОНОМ — быв[шим] Нач[альником] СПО Донец[кого] УНКВД и, что ГЕРЗОН его уговаривал дать ложные показания на ряд сотрудников УНКВД Сталинской обл[асти,] в частности на ЗАВГОРОДНЕГО, БЛИЗНЮКА и еще кого-нибудь из русских, при этом АКСЕЛЬРОД подчеркнул, что ГЕРЗОН рекомендовал ему клеветать в показаниях только на русских и не затрагивать евреев.

Усмотрев в этом устном заявлении АКСЕЛЬРОДА, что такое провокационное поведение ГЕРЗОНА могло сказаться в его собственных показаниях и в показаниях других лиц, сидевших вместе с ГЕРЗОНОМ, я в тот же день написал об этом рапорт начальнику 3-го отдела тов. ГРИГОРОВУ.

Сигнал я этот сделал по собственной инициативе[, исходя] из устного заявления АКСЕЛЬРОДА, как же после этого я мог лезть с нелепым предложением к АКСЕЛЬРОДУ, что бы он давал мне ложные показания на МАЛИШКЕВИЧА.

Это бессовестная клевета АКСЕЛЬРОДА, им состряпанная в целях, чтобы скомпрометировать меня в глазах партийной организации. Я прошу тщательно в этом разобраться.

Мне известно, что АКСЕЛЬРОД такое же обвинение в вымогательстве от него показаний на МАЛИШКЕВИЧА, бросает и ВОРОНЦУ[,] и ЛИФАРЮ —  бывш[ему] Заместителю Нач[альника] УНКВД.

Примерно в сентябре месяце по предложению ЛИФАРЯ, АКСЕЛЬРОД вызывался в его кабинет, где присутствовали я и ВОРОНЕЦ.

Во время разговора ЛИФАРЯ с АКСЕЛЬРОДОМ, ЛИФАРЬ расспрашивал у него, почему он не дает показаний, пикируясь с ним на противоречиях.

От начала до конца я прослушал разговор ЛИФАРЯ с АКСЕЛЬРОДОМ и утверждаю, что как со стороны ЛИФАРЯ, так и ВОРОНЦА (который, кстати, хранил молчание) никаких вымогательств и предложений давать ложные показания на сотрудников, АКСЕЛЬРОДУ не было.

ГОРДУС.

Верно:

ОСОБОУПОЛНОМОЧЕННЫЙ УНКВД С[талинской] Области]
[подпись] ПОЛЯКОВ.

ГДА СБ Украини, Киiв, ф. 12, спр. 114, арк. 157-161. Заверенная копия. Машинописный текст.