Из заявления в Коллегию ОГПУ С. А. Предтеченского после окончания следствия по «делу боевой группы». 25 января 1931 г.

25 января 1931 г.

[...] Как могло получиться, что я, человек, никогда не имевший собственности, не зараженный ядом капитализма, встретивший революцию в молодом еще возрасте (33 г.), проработавший верой и правдой первые 10 лет Советской Власти пал до активной борьбы с Властью во имя чуждых мне интересов?!

Анализируя теперь уже после ареста в течение четырех месяцев в тюрьме все мое прошлое, я с чувством удовлетворения и гордости отличаю работу в течение первого периода, первого десятилетия Советской Власти, но с тем еще большим стыдом я останавливаюсь на позорной работе моей за последние 2-3 года. Основной причиной моего падения является пагубная история, основанная на делячестве, аполитичности, якобы способной подменить собой подлинную работу с массами, шагать нога в ногу с ними. Отрыв от масс, постоянное противопоставление своей личности воле рабочих масс под флагом нейтральности, вот что и погубило меня.

Коммунизация аппарата, институт выдвиженчества, чистка соваппарата, словом все проявления классовой борьбы рассматривались мною с точки зрения оторванного от действительности интеллигента, как поход власти против интеллигенции вообще, как ее «раскулачивание» и «уничтожение как класса».

Я забывал о том, что острие этой политики было волей истории направлено не против интеллигенции как таковой, а против тех, кто не сумел свою волю объединить с коллективной волей миллионов.

Забыв обо всем этом и припомнив свою самоотверженную деятельность в первом периоде, я почувствовал себя искренне обиженным за то недоверие, с которым приходилось встречаться все чаще и чаще в повседневной работе.

На основе этого во всех отношениях ложного чувства обиды, я попал под гипноз все еще интеллигентских представителей, таких же, как и я, оторвавшихся от масс интеллигентов, исповедующих примерно такую формулу: «Сколько ни работай, спасибо не заслужишь», «чем меньше дела берешь на себя, тем больше данных за то, что останешься цел». И т. д. и т. п. К этому прибавилось насильственно против моей воли и вообще вопреки здравому смыслу, под влиянием личных связей, осуществленное осенью 1929 г. стихийное соединение Строительно-Монтажного Бюро с трестом «Тепло и Сила». Я был основателем этого Бюро, директором с первого дня его основания.

Я вложил в него огромное количество сил и любви и дело это рассматривал как развал. [...] Трест вообще представлял собой болотную организацию, за 6 лет в нем сменилось 26 членов правления. Началась борьба, о деле никто не думал, и оно шло самотеком. Началась переброска треста из одного объединения в другое [...]

Все это идет помимо меня, решается где-то в порядке личных связей, из руководителя, организатора, из человека, хорошо знающего свое дело, меня превращают в свидетеля гибели организации и неспособного ничего сделать. Исходя из окрепшей во мне уже к тому времени психологии, изложенной мной выше, этот чисто местный, склочный инцидент я распространил на все, и возвел его в систему обезличения и уничтожения инженера от руководства дела с оставлением за ним только ответственности за результат без права оперативно влиять на общий его ход.

Далее мой единственный сын по окончании девятилетки в 1929 г. несмотря на то, что выдержал конкурсные экзамены в МВТУ, несмотря на то, что он сын специалиста, все же не был принят ни в осенний, ни в весенний набор. На почве этих, чисто служебных, чисто личных переживаний выросла и окрепла уверенность в том, что и вся страна переживает то же, и вся страна идет к гибели.

Я упорно оставался в таком убеждении, упорно отмахивался от окружающей меня действительности, бурного и грандиозного строительства, а будучи от природы человеком энергичным и деятельным, я не смог уйти в «болото», а постепенно стал изменять сам себе под воздействием авторитета Л. К. Рамзина, стал по ту сторону баррикады и стал в положение активного борца с Советской Властью.

И теперь, продумав свою жизнь от начала и до конца, я отдаю себе ясный отчет в том, как могуча, непобедима истинно народная власть, Власть Советов, как безумны, ничтожно жалки и преступны все происки «Промпартии» против этой власти.

Разоружившись до конца, признав безоговорочно, целиком и полностью всю тяжесть совершенных мной преступлений, нужно иметь гражданское мужество посмотреть правде в глаза.

Прямыми результатами этой ложной и во многом ошибочной психологии и совершенных на ее основе преступлений, являясь причиной опозоренности ни в чем неповинной семьи, разбита личная и втоптанная в грязь вся предыдущая трудовая жизнь. Два последних года погубили все, что создавалось трудом в течение 44 предыдущих лет.

Мне ясно, что возврата к прошлому нет, среда из которой пришел я сюда не примет меня из страха скомпрометировать себя связью со мною, в нее я бы не вернулся ни при каких условиях. Советская общественность отбросила меня как тяжкого преступника, для которого нет места среди людей, с верой и энтузиазмом строящих социализм.