Показания Л. К. Рамзина о «деятельности Промпартии» по подготовке «интервенции против СССР». 31 октября 1930 г.

31 октября 1930 г.
[Строго секретно]

ПОКАЗАНИЕ
проф. Л. К. РАМЗИНА от «31» окт. 1930 г.

ДОПРОСИЛИ — НАЧСООГПУ АГРАНОВ
ПОМ. НАЧ. 3 ОТДЕЛЕНИЯ СООГПУ РАДЗИВИЛОВСКИЙ

Интервенция против СССР.

1. Отношение Промышленной Партии к интервенции против СССР.

Промышленная партия, выросшая из инженерной вредительской организации, носившей название Инженерного Центра, ставила основной своей целью свержение советской власти при помощи контрреволюционного переворота. С самого начала своей деятельности Промпартия считала, что верным и быстрым способом совершения такого переворота является лишь интервенция против СССР. Эта ставка на интервенцию была основной базой деятельности Промпартии, начиная с 1927 г.

Необходимо отметить, что в 1929 году среди членов Промпартии начали появляться новые течения и установки; а именно, под влиянием обострения партийной борьбы внутри ВКП(б), возбудившего надежды на значительное ослабление последней, а также в виду усиления недовольства и волнений в крестьянских массах и широких кругах населения в Промпартии стал выдвигаться вопрос о выполнении контрреволюционного переворота внутренними силами, в блоке с ТКП. Наконец, тесные связи многих руководящих деятелей Промпартии с лидерами правой оппозиции и идейно-политический контакт Промпартии с последней создали к 1930 году довольно сильное течение внутри Промпартии в сторону помощи правым коммунистам, для захвата ими власти, в расчете на то, что после перехода власти к правой оппозиции Промпартия сможет добиться осуществления своей минимальной программы.

Таким образом, если примерно до середины 1929 года единственным способом выполнения контр-революционного переворота признавалась интервенция против СССР, то за последнее время выдвигались и варианты, в виде захвата власти Промпартией совместно с ТКП, путем вооруженного восстания, или в виде оказания помощи правой оппозиции для получения власти.

Эти течения возникли главным образом под влиянием отмены интервенции в 1930 г., на почве неуверенности в ее скорой осуществимости и успехе, а также под влиянием опасений, что за иностранную помощь придется платить слишком дорогою ценою. Несмотря на наличие таких течений даже внутри ЦК Промпартии, интервенция до марта месяца все же оставалась как основной способ совершения контр-революционного переворота, и подготовка к ней все время была в центре внимания Промпартии.

Промышленная партия была тесно связана в своей деятельности с объединением бывших промышленников в лице русского Торгово-Промышленного Комитета (Торгпром) в Париже, в состав коего входили ДЕНИСОВ, НОБЕЛЬ, ГУКАСОВ, МАНТАШЕВ, МЕЩЕРСКИЙ, РЯБУШИНСКИЙ, КАШТАНОВ, ТРЕТЬЯКОВ, КОНОВАЛОВ, СТАРИНКЕВИЧ и др. Торгпром, помимо охраны интересов промышленников белоэмигрантов заграницей, ставил своей основной задачей возврат принадлежавших им ранее русских предприятий или получение компенсации за них; для достижений этой цели Торгпром также стремился к осуществлению интервенции против СССР.

Связь с Торгпромом, установленная отдельными инженерами, и в частности членами Инженерного Центра, ПАЛЬЧИНСКИМ и ХРЕННИКОВЫМ, еще в 1926-1927 г., была окончательно закреплена и приобрела регулярный характер с 1928 года.

На основании договоренности между Торгпромом и Промпартией вся работа по подготовке интервенции против СССР была распределена следующим образом: Торгпром взял на себя всю работу по внешней подготовке интервенции заграницей, а именно переговоры с иностранными правительствами, главным образом с Францией, как политическим центром интервенции[,] и с Англией, заграничную агитацию и пропаганду в пользу интервенции против СССР, организацию финансовой и военной стороны дела при помощи иностранных держав. Промпартия взяла на себя работу по внутренней подготовке интервенции в СССР, путем искусственного создания и углубления экономических кризисов, производства диверсий в момент интервенции и всевозможной помощи интервентам изнутри.

2. Связи Промпартии с заграницей.

а) Торгпром.

В первый период — существования Инженерного центра связь с Торгпромом носила случайный, спорадический характер и осуществлялась под общим руководством ПАЛЬЧИНСКОГО и ХРЕННИКОВА через отдельных инженеров. Так[,] напр[имер,] ПАЛЬЧИНСКИЙ был связан с МЕЩЕРСКИМ, ФЕДОТОВ с МОРОЗОВЫМ, КОНОВАЛОВЫМ и РЯБУШИНСКИМ, ЧАРНОВСКИЙ — с ДЕМИДОВЫМ и МЕЩЕРСКИМ, ЛАРИЧЕВ — с БАРДЫГИНЫМ, ХРЕННИКОВ — с МЕЩЕРСКИМ и ДЕМИДОВЫМ, РАБИНОВИЧ — с ДВОРЖАНЧИКОМ, СТРИЖОВ — с НОБЕЛЕМ, МАНТАШЕВЫМ и ГУКАСОВЫМ и т. д.

Более регулярные связи начались в 1928 г., через члена французской миссии в Москве, ранее всех связались ПАЛЬЧИНСКИЙ — член ЦК Промпартии и инж. ЛАРИЧЕВ В. А. Я имел первую встречу из деятелей Торгпрома с П. П. РЯБУШИНСКИМ относительно программы Промпартии. При этом свидании РЯБУШИНСКИЙ указал мне на г. КЮФЕРА, как на лицо, через коего можно поддерживать связь с Торгпромом; эта связь и была мною реализована.

Я в свою очередь познакомил КЮФЕРА в середине 1928 г. с членом ЦК Промпартии, проф. И. А. КАЛИННИКОВЫМ; кроме того[,] КЮФЕР был также знаком и с ЛАРИЧЕВЫМ.

КЮФЕР служил далее связью между Торгпромом с одной стороны, и Промпартией в лице ЛАРИЧЕВА и КАЛИННИКОВА — с другой, ибо после ареста ПАЛЬЧИНСКОГО КЮФЕР держал связь с ЛАРИЧЕВЫМ и КАЛИННИКОВЫМ.

Вторая связь с Торгпромом тоже через французское посольство в Москве в лице секретаря последнего г. АНРИ[О], была установлена мною при помощи председателя Торгпрома ДЕНИСОВА в октябре 1928 г., в Париже.

Таким образом, сношения с Торгпромом с 1928 г. происходили через французское посольство в Москве, а именно, через г. КЮФЕРА и г. АНРИО.

Личные встречи членов Промпартии с членами Торгпрома были следующие:

1. в августе1927года в Париже я имел беседу с П.П.РЯБУШИНСКИМ,
2. в октябре 1928 г. я и ЛАРИЧЕВ имели две встречи с членами Торгпрома,
3. тогда же я еще раз виделся с ДЕНИСОВЫМ в присутствии ген. ЛУКОМСКОГО и полк[овника] французского генштаба ЖУАНВИЛЬ.

Эти четыре встречи являлись наиболее важными для установления взаимоотношений между Промпартией и Торгпромом, а также для выяснения ряда вопросов, касающихся интервенции.

Кроме того, весьма важное свидание с председателем Торгпрома ДЕНИСОВЫМ должен был иметь в Берлине в июле 1930 года проф. П. С. ОСАДЧИЙ; результаты этого свидания я до своего ареста не успел узнать. Наконец, для личных связей с Торгпромом, преимущественно в целях информации, использовались поездки во Францию отдельных руководящих членов Промпартии, как[,] напр[имер,] в 1929 г. проф. Н. И. СУШКИНА, в 1929-1930 г. — проф. М. А. ШАТЕЛЕНА.

Характер взаимоотношений между Промпартией и Торгпромом определился в следующем виде.

На совещании в Торгпроме в октябре 1928 года в Париже, ДЕНИСОВ предложил обсудить вопрос о координировании работы Промпартии и Торгпрома по подготовке интервенции; при этом ДЕНИСОВ предложил указанное выше разделение работы, чтобы вся внешняя подготовка интервенции выполнялась Торгпромом, а внутренняя подготовка Промпартией. После краткого обмена мнений и было принято это единственно возможное разграничение деятельности. Далее на этом же совещании был установлен размер финансирования Промпартии Торгпромом, в размере ок. 1 мил. руб. в год с конца 1928 г. Промпартией получено от Торгпрома ок. 1600 тыс. руб.

б) Французский генеральный штаб.

Из сообщений ПАЛЬЧИНСКОГО мне известно, что связь с французским генеральным штабом существовала еще в первый период деятельности Инженерного центра, а именно по линии военной промышленности; эта связь осуществлялась ген. МИХАЙЛОВЫМ и ген. ВЫСОЧАНСКИМ.

При разговоре с ДЕНИСОВЫМ в Париже, в октябре 1928 г., ДЕНИСОВ сообщил, что работа Торгпрома по подготовке заграницей интервенции против СССР уже дала конкретные результаты, ибо при французском генеральном штабе образована специальная комиссия по подготовке интервенции против СССР, причем во главе этой комиссии стоит генерал ЖАНЕН. Далее ДЕНИСОВ сказал, что одним из наиболее активных деятелей по подготовке интервенции является полковник французского генерального штаба ЖУАНВИЛЬ, который и будет поддерживать непосредственную связь с намеченным военным руководителем интервенции, генералом ЛУКОМСКИМ, Узнав таким образом, что военным центром по подготовке и руководству интервенцией является французский генеральный штаб, я предложил ДЕНИСОВУ устроить до моего отъезда из Парижа совместное совещание с ген. ЛУКОМСКИМ и полковником ЖУАНВИЛЬ, чтобы обсудить вопрос о координировании деятельности Промпартии с французским генштабом в деле подготовки интервенции и установить с этой целью связь между ЦК Промпартии и французским генштабом.

ДЕНИСОВ устроил это свидание на частной квартире одного из белоэмигрантов, в первой половине октября 1928 года. ДЕНИСОВ заехал за мной на автомобиле в условленное время в кафе, и мы отправились вместе на эту квартиру, где застали ген. ЛУКОМСКОГО и полк[овника] ЖУАНВИЛЬ. На этом совещании и была установлена постоянная связь между ЦК Промпартии и французским генеральным штабом. А именно, по указанию ДЕНИСОВА прямую связь со мною должен осуществлять секретарь французского посольства в Москве, г. АНРИО, а связь с членами ЦК Промпартии инж. В. А. ЛАРИЧЕВЫМ и проф. И. А. КАЛИННИКОВЫМ — г. КЮФЕР. В дальнейшем связь с французским генштабом обычно и осуществлялась инж. ЛАРИЧЕВЫМ и проф. КАЛИННИКОВЫМ через г. КЮФЕРА, и в отдельных случаях — мною через г. АНРИО.

В начале 1930 года я[,] получив через инж. Н. М. САВЕЛОВА просьбу ген. ЛУКОМСКОГО дать ему прямую связь с военным руководителем Военной организации Промпартии, поручил И. А. КАЛИННИКОВУ передать имевшуюся у него связь с французским генштабом профессору Академии Военно-Воздушного флота ген. НОВИЦКОМУ.

Относительно связи с французским генеральным штабом я могу еще указать, что в конце 1929 года при моем свидании с г. АНРИО последний передал мне от имени г. ЭРБЕТТА, что существующий способ сношений с французским генштабом последний считает мало удовлетворительным, ибо связь идет через длинное посредство штатских лиц, поэтому французский генеральный штаб считает необходимым установить прямую связь с военными членами Промпартии и выдвигает для этой цели полковника французского генштаба г. РИШАР. Я передал об этом КАЛИННИКОВУ и просил его сообщить ген. НОВИЦКОМУ. Насколько мне известно, вследствие отъезда из Москвы г. КЮФЕРА и г. АНРИО и произошедшего перерыва сношений с французским посольством связь с полковником] РИШАР не была реализована.

Французское посольство.

Как я показывал выше[,] связь Промпартии с Торгпромом и французским генеральным штабом осуществлялась с 1928 года почти исключительно через французское посольство в Москве, а именно через г. КЮФЕРА и г. АНРИО, причем последний был известен среди членов ЦК Промпартии под именем РЕНЬО.

Связь с КЮФЕРОМ имели ПАЛЬЧИНСКИЙ и затем ЛАРИЧЕВ еще с начала 1928 г., а может быть и раньше. Каким образом была установлена связь с КЮФЕРОМ, ПАЛЬЧИНСКИМ и ЛАРИЧЕВЫМ, я сведений не имею.

Моя личная связь с г. КЮФЕРОМ была осуществлена следующим образом. При моем свидании с П. П. РЯБУШИНСКИМ в августе 1928 года П. П. РЯБУШИНСКИЙ сказал мне, что наиболее надежную связь с Торгпромом можно осуществлять через члена французской миссии в Москве, г. КЮФЕРА, добавив, что по распоряжению из Парижа КЮФЕР сам найдет меня в Москве и свяжется со мною после моего возвращения из заграницы.

Меня познакомил с КЮФЕРОМ в начале 1928 года, в ЦЕКУБУ, П. А. ПАЛЬЧИНСКИЙ. После этого я встречал КЮФЕРА два раза: 1) у меня на квартире в середине 1928 года, когда я познакомил КЮФЕРА с КАЛИННИКОВЫМ и 2) на квартире ЛАРИЧЕВА, в конце 1928 года. Связь с КЮФЕРОМ поддерживали ЛАРИЧЕВ и КАЛИННИКОВ. Связь с секретарем французского посольства г. АНРИО была установлена и поддерживалась следующим образом.

При моем свидании в Париже с председателем Торгпрома, ДЕНИСОВЫМ, в октябре 1928 года, последний сказал мне, что для установления регулярной связи между ЦК Промпартии и Торгпромом он, ДЕНИСОВ, уже договорился в Париже с французским министерством, что эту связь со мною будет осуществлять секретарь (ЭРБЕТ[Т]А или французской миссии — точно не знаю) г. АНРИО и что об этом будет извещено французское посольство в Москве. При этом мы условились с ДЕНИСОВЫМ, что г. АНРИО сам приедет ко мне в первый раз в Теплотехнический институт, вскоре после моего возвращения в Москву, под предлогом получения разрешения на осмотр Института, и предъявит об этом письмо от французской миссии.

Вскоре после моего возвращения из заграницы, а именно, примерно в начале ноября 1928 г. г. АНРИО приехал ко мне в Теплотехнический Институт и предъявил письмо от французского посольства, написанное по-русски, в котором посольство просит дать разрешение французским инженерам на осмотр Института и оказать содействие в этом отношении подателю письма, который отрекомендовался мне как г. АНРИО.

При этом АНРИО сказал, что о его визите мне должно быть известно еще в Париже; я подтвердил это, и в виду неудобства длительного разговора в Институте, условился с г. АНРИО встретиться в следующий раз у меня на квартире, недели через две, предварительно созвонившись по телефону. После этого я имел с г. АНРИО три встречи: 1) у меня на квартире, примерно во второй половине ноября 1928 г., когда я познакомил г. АНРИО с В. И. ОЧКИНЫМ; 2) на квартире у КАЛИННИКОВА, весною 1929 г. и 3) на квартире у В. И. ОЧКИНА, в конце 1929 года.

На первом же свидании, у меня на квартире я условился с г. АНРИО относительно осуществления связи с ним; а именно, я указал ему на служащего Электроимпорта, инж. В. Л. ГОРДОН, который легко мог пересылать письма во французское посольство и обратно, через посредство французских инженеров; АНРИО с этим согласился. В качестве второго связующего лица я указал на В. И. ОЧКИНА, с которым АНРИО условился встретиться, записав его адрес и телефоны. Впоследствии моя связь с АНРИО, кроме указанных личных встреч, осуществлялась через инж. В. Л. ГОРДОНА и В. И. ОЧКИНА. Одновременно АНРИО взял на себя пересылку наших писем Торгпрому, через французское посольство, с дипломатической почтой, что и осуществлялось впоследствии.

Английский генштаб.

Первые известные мне сношения с английским генштабом относятся к 1927-28 году. По докладу СТРИЖОВА и ЛАРИЧЕВА в Инженерном Центре они получили от английского генштаба задания, касательно проектировки Грозненского нефтепровода и Туапсинского рейда. Способы осуществления этих сношений могут указать ЛАРИЧЕВ и СТРИЖОВ.

При своей поездке в Лондон в период ок[оло] 24 сентября — 4 октября 1928 г. ЛАРИЧЕВ, пользуясь своими прежними связями с английским генштабом, а также через посредство своих знакомств в нефтяных кругах установил в английском генштабе связь с г. ПАТРИК, о чем мне ЛАРИЧЕВ сообщил еще в Лондоне. При этом ЛАРИЧЕВ условился с английским генштабом относительно встречи в Лондоне с полковником ЛОУРЕНС. Эта встреча состоялась в конце сентября или в начале октября 1928 г. в Лондоне в помещении одного из автомобильных клубов. За мною и ЛАРИЧЕВЫМ заехал в отель инж. СИМОН А. А., которого я попросил устроить это свидание и помочь при разговоре, вследствие того, что ЛАРИЧЕВ совсем не говорит по[-]английски, я же недостаточно хорошо владею разговорным английским языком. Встретив в клубе полк[овника] ЛОУРЕНС, мы имели с ним разговор, при котором условились осуществлять в случае необходимости связь через московского представителя фирмы Бабкок и Вилькокс инж. М. Е. АЙЗЕНШТАДТ, который имел постоянные сношения с английскими инженерами. Впоследствии связь с английским генштабом осуществлялась ЛАРИЧЕВЫМ через посредство инж. М. Е. АЙЗЕНШТАДТ; кроме того[,] я указал ЛАРИЧЕВУ на возможность использования для связи с английским генштабом и посольством инженера Н. М. САВЕЛОВА, но просил прибегать к этому лишь в крайнем случае.

Помимо этого[,] связи с английскими кругами осуществлялись через инж. А. А. ФЕДОТОВА и через отдельных инженеров, как[,] напр[имер,] инж. А. А. СИМОН, Н. А. ДАВИДОВА⁸⁷, Н. М. САВЕЛОВА.

3. Подготовка интервенции заграницей.

Относительно заграничной подготовки интервенции я и ЦК Промпартии имели лишь неполные и отрывочные сведения, ибо работу в этом направлении вели Торгпром и французское правительство. Ниже я привожу те сведения и данные, которые удалось получить по этому вопросу на основании информаций из различных источников.

Политические группировки, на которые опирался Торгпром при пропаганде идеи интервенции против СССР, насколько мне известно[,] таковы.

Во Франции, являющейся основным центром подготовки интервенции против СССР, согласно сообщения ПАЛЬЧИНСКОГО на заседании Инженерного Центра, Торгпром действовал через БРИАНА и ПУАНКАРЕ. ДЕНИСОВ, в конце 1928 года говорит, что Торгпром воздействует на французское правительство главным образом через БРИАНА. Таким образом, по[-]видимому, пропаганда интервенции базируется во Франции на круги радикал-социалистов и республиканцев. Из сообщения Торгпрома в конце 1929 года мне известно, что левая группа Торгпрома ведет переговоры с П. Н. МИЛЮКОВЫМ, чтобы использовать его в целях пропаганды интервенции. Печатную агитацию в пользу интервенции против СССР Торгпром вел, насколько мне известно, через «Возрождение», орган ГУКАСОВА, редактируемый СТРУВЕ, и через «Руль», т. е. через ГЕССЕНА и КАМИНКУ.

В Англии, по сообщениям инж. СИМОНА и ДЕНИСОВА в 1928 г„ а также по сообщению ЛАРИЧЕВА, на основании его разговора в английском генштабе и с нефтяными кругами, душой подготовки интервенции против СССР являлся лорд ЧЕРЧИЛЛЬ, а также ХИКС” и ЧЕМБЕРЛЕН, т. е. группа консерваторов. По позднейшим информациям, полученным в <1929 г. от> САВЕЛОВА, СИМОНА и ЛАРИЧЕВА (кажется, через АЙЗЕНШТАДТА), идеи интервенции склонны поддерживать и либералы во главе с ЛЛОЙД-ДЖОРДЖЕМ.

Таким образом, по[-]видимому политический фронт интервенции за последнее время, т. е. к концу 1929 г., расширился влево, захватывая и либерально-буржуазные круги.

Финансирование интервенции представляется мне не вполне ясным. При свидании с членами Торгпрома в Париже в 1928 году из слов ДЕНИСОВА и НОБЕЛЯ я вывел заключение, что финансирование интервенции производится в основном правительствами Франции и Англии, при значительной поддержке со стороны нефтяных кругов и, в частности, Детердинга и частью при финансовой поддержке бывших русских промышленников. Подобные же сведения о финансовой помощи Англии и английских нефтяных кругов мне сообщал инж. СИМОН, в 1928 и 1929 годах, и ЛАРИЧЕВ, который получил эту информацию в английском генштабе и от английских нефтяников в Лондоне, в 1928 году.

Военные силы интервенции по всем сообщениям базируются на Польшу, Румынию и лимитрофы; эти сведения исходили от ПАЛЬЧИНСКОГО, КЮФЕРА, СИМОНА, ДЕНИСОВА и др. членов Торгпрома, г. Анрио и др. лиц. Вместе с тем, по сообщениям КЮФЕРА, ДЕНИСОВА, ЧАРНОВСКОГО (из польских кругов)[,] Торгпром и французское правительство все время рас[с]читывали использовать для интервенции врангелевские войска, находящиеся в Юго-Славии и в других местах, количество коих Третьяков оценивал в разговоре со мною ок[оло] 100 тыс. человек. Кюфер в 1928 г. сообщал мне, что неопределенность в расчетах на участие врангелевских войск объясняется несогласием между Торг- промом и эмигрантскими монархическими кругами, главным образом по земельному вопросу. Тем не менее Денисов при разговоре со мною уверял, что Торгпром твердо рас[с]читывает на врангелевские войска, ибо указанные разногласия носят временный характер и будут улажены. Участие Франции по сообщениям Торгпрома, Анрио, а также и по сведениям ЛАРИЧЕВА и КАЛИННИКОВА, полученным через КЮФЕРА, в основном должны сводит[ь]ся к политической подготовке и военной организации интервенции и к помощи деньгами и снаряжением. Как в 1928 г., так и в особенности к концу 1929 г. все сообщения говорили о том, что принимать непосредственное участие в интервенции своими военными силами Франция не предполагает. В конце 1929 г. Анрио сообщил что Франция предполагает оказать прямую военную помощь интервентам своими аэропланами. Англия, по сообщениям Симона, ЛАРИЧЕВА (по сведениям из английского генштаба), САВЕЛОВА, Торгпрома, СТРИЖОВА, КЮФЕРА и АНРИО, должна кроме помощи деньгами и снаряжением принять и прямое участие в интервенции своими морскими силами, ведя операции на Черном море и в Финском заливе. При этом, по последним информациям с конца 1929 года, полученным от Анрио и САВЕЛОВА, а также по сообщениям ЛАРИЧЕВА и КАЛИННИКОВА, центр тяжести морских операций переносится на Ленинград, причем одновременно значительно усиливается вообще роль Англии в осуществлении интервенции против СССР.

Об участии Германии в интервенции против СССР я не помню сообщений ни в 1928 г., ни в 1929 году; отдельные отрывочные сведения, сообщавшиеся ЛАРИЧЕВЫМ и КАЛИННИКОВЫМ со слов КЮФЕРА, а также ОСАДЧИМ и отдельными инженерами, говорили лишь о нейтралитете Германии, дабы развязать руки Польше.

Сообщение о возможном участии Германии в интервенции я получил от инж. А. А. ЦЕНКЕРА в Берлине, в июне 1930 года. А. А. ЦЕНКЕР, рисуя планы интервенции в оптимистических тонах, говорил, что имеются серьезные основания рас[с]читывать на активное участие в интервенции и Германии, хотя бы и небольшими силами, опираясь, например, на «Стальной Шлем», который в состоянии легко мобилизовать корпус около 300 тысяч человек. Однако, проф. ЯСИНСКИЙ и проф. СУШКИН выражали уже большие сомнения в правильности этой информации. Вероятно, более определенные сведения по этому вопросу и вообще о планах интервенции на 1931 год сможет дать проф. П. С. ОСАДЧИЙ, который после моего спешного отъезда остался в Берлине и должен был иметь свидание с Денисовым, членами Торгпрома и представителями французских военных кругов.

Об участии Югославии имелись лишь неопределенные сообщения ПАЛЬЧИНСКОГО и КЮФЕРА. Из отдельных разговоров в Берлине в 1930 году, правда с недостаточно компетентными лицами, я вынес впечатление, что шансы на участие в интервенции Югославии и может быть даже Болгарии возрастают.

Наконец, по частному вопросу об участии в интервенции 1930 года красновских казаков я слышал весною 1929 г. от Анрио, который говорил, что предполагают высадить на Черноморском побережьи десант красновских казаков, ок[оло] 20 000 чел., для поднятия восстания на Дону.

4. Сроки интервенции.

Срок интервенции являлся темой обсуждения как в ЦК Промпартии, так и за границей, а также при разговорах с иностранцами.

Первое обсуждение срока интервенции происходило в ЦК Промпартии, в начале 1928 г. по докладу ПАЛЬЧИНСКОГО, когда был намечен 1930 г. Далее, КЮФЕР при свидании со мною в середине 1928 г. указывал тот же срок — лето 1930 года. Этот срок затем обсуждался на заседании в Торгпроме, в октябре 1928 г., когда и члены Торгпрома и я с ЛАРИЧЕВЫМ считали этот срок наиболее подходящим. Далее г. Анрио при свидании со мною весною 1929 г. подтвердил тот же срок. Многочисленные сообщения инж. Симона, ЛАРИЧЕВА, КАЛИННИКОВА, САВЕЛОВА, ОСАДЧЕГО, ФЕДОТОВА и других лиц, поступавшие до середины 1929 г., неизменно указывали один и тот же срок интервенции — лето 1930 года.

Основные мотивы за установление срока интервенции на лето 1930 г. были таковы:

1. Как один из первых годов пятилетки, 1930 год оценивался всеми, как наиболее трудный и тяжелый в экономическом отношении, а потому и наиболее благоприятный для интервенции, ибо, требуя больших затрат на капитальное строительство, этот год не мог еще давать заметного возврата сделанных уже крупных капитальных расходов. По этим причинам все ожидали, что 1930 г. будет самым напряженным и трудным годом в хозяйственном отношении и по бытовой обстановке. Эти экономические затруднения должны были усилиться под влиянием вредительской работы Промпартии и привести страну к глубокому экономическому кризису, который должен был понизить обороноспособность Союза, как вследствие расстройства всей хозяйственной жизни, так и недовольства широких масс крестьянского и городского населения. Промпартия рассчитывала, что это недовольство, усилившееся агитацией ТКП, выльется в форме бунтов и восстаний и затем создаст еще более благоприятную обстановку для интервенции. Наконец, в начале 1929 года начавшаяся коллективизация сельского хозяйства и связанные с ее проведением затруднения еще более подкрепляли надежды Промпартии на волнения и восстания крестьян и в Красной армии. Итак, 1930 год оценивался наиболее благоприятным для интервенции, вследствие крупных экономических и политических затруднений С.С.С.Р. как естественного, так и искусственного происхождения.
2. По соображениям Торгпрома и французского Генштаба по времени, потребному для дипломатической и военной подготовки интервенции, 1930 год являлся также подходящим.
3. При большом напряжении на капитальное строительство оборонные расходы в начале пятилетки неизбежно должны были отставать от общего темпа экономического развития страны; поэтому и с этой точки зрения 1930 год являлся благоприятным для интервенции, ибо условия обороноспособности СССР в 1930 году расценивались ниже, чем в последующие годы.

Посколько срок интервенции был намечен на 1930 год, вся деятельность Промпартии строилась таким образом, чтобы создать в этом году наиболее глубокие экономические кризисы и затруднения.

Однако, уже во второй половине 1929 года стали поступать сообщения о неосуществимости интервенции в 1930 году и о переносе ее на следующий, 1931 год.

Одним из первых сообщений этого характера была информация, полученная инж. А. А. ФЕДОТОВЫМ из английских кругов, говорившая о неподготовленности интервенции на 1930 год. Это сообщение подтвердилось затем сведениями, полученными ЛАРИЧЕВЫМ и КАЛИННИКОВЫМ, кажется[,] от КЮФЕРА, а также информациями, полученными мною от Торгпрома и от Анрио, в конце 1929 года и в начале 1930 года.

Основными причинами неосуществимости интервенции в 1930 году выдвигались:

1. Трудности ведения переговоров с отдельными странами, долженствующими участвовать в интервенции[,] и большие затруднения в достижении соглашения между ними, благодаря противоречивым интересам и чрезмерным требованиям отдельных стран и как результат этого военная неподготовленность интервенции.
2. Осложнение военного положения Франции, вследствие обострения отношений с Италией.
3. Неясность позиции Германии и противоречивость ее интересов с Польшей.
4. Рост революционной активности пролетарских масс.
5. Неудача дальне-восточной авантюры, доказавшая значительно более высокие боевые качества Красной Армии, чем это расценивали заграницей.

Почти все вышеуказанные сообщения о неосуществимости интервенции в 1930 году одновременно говорили о переносе ее на весну или лето 1931 года. Более определенные сообщения по этому вопросу были получены ЛАРИЧЕВЫМ от английского генштаба, мною — от Анрио в конце 1929 года; затем тот же срок от имени Торгпрома сообщил мне инж. А. А. ЦЕНКЕР в Берлине, в 1930 году. Насколько я помню, единственное сообщение о возможности интервенции в начале 1931 года было сделано ЧАРНОВСКИМ, на основании сведений из польских источников.

5. ПЛАНЫ ИНТЕРВЕНЦИИ ПРОТИВ СССР.

а) План интервенции 1930 года.

По сообщениям ЛАРИЧЕВА и КАЛИННИКОВА, на основании сведений, полученных ими от КЮФЕРА, интервенцию предполагали начать выступлением Румынии, под предлогом придирки[,] напр[имер,] к какому[-]нибудь пограничному инциденту; за этим должно было последовать объявление войны Польшей и лимитрофами. По всем сообщениям, Франция не предполагала принимать прямого участия в интервенции, сохраняя за собой руководящую роль в ее организации как с дипломатической, так и с военной стороны, а также оказывая активную помощь деньгами, вооружением и снаряжением. Англия должна была, кроме помощи деньгами и снаряжением, принять и непосредственное участие в военных операциях своим флотом, действуя как на Черном море, так и в Финском заливе. Операции на Черном море имели целью обеспечить здесь господство интервентов, а также захватить и отрезать Кавказские нефтяные месторождения. По сообщению Торгпрома, из французского посольства, а также и из польских кругов через ЧАРНОВСКОГО, в интервенции должны были принять участие и врангелевские войска, количество коих оценивалось ТРЕТЬЯКОВЫМ (Торгпром) ок[оло] 100 тыс. человек; врангелевские войска должны были пройти через Румынию и присоединиться к южной армии интервентов, чтобы далее совместно с ней двигаться к Москве.

Кроме того, по сообщению АНРИО, в середине 1929 г., предполагали использовать и Красновских казаков в количестве ок[оло] 20.000 человек, которые должны были пройти также через Румынию к берегу и высадиться далее десантом на Черноморском побережьи, где[-]нибудь в районе Новороссийска. Основной целью высадки этого казачьего десанта являлось поднятие восстания на Дону, куда должны были пройти красновские казаки и поддержать это восстание, как путем агитации, так и в качестве прямой военной силы. Десант должен был производиться под прикрытием английского флота на Черном море. Восстание на Дону рассматривали, как часть восстания на Украине, на которое возлагались большие надежды; а именно — восстание на Украине не только должно было отвлечь часть Красной армии, но и вызвать перерыв сообщения между Донбассом и Москвой, создавая резкие кризисы в области топлива, металла, бензола и т. п.

По сообщениям Торгпрома, Симона, Ларичева, Калинникова, Осадчего, Савелова и из французского посольства, общий план сводился к двойному, комбинированному удару: главный — на Москву и вспомогательный — на Ленинград. При этом южная армия должна была захватить правобережную Украину, двигаться к Москве, опираясь на правый берег Днепра, а северная группа действовать против Ленинграда с суши и с моря. Изнутри операции интервентов должны были быть поддержаны кроме массовых восстаний, на которые строились больше расчеты, и общего экономического кризиса, также и прямой помощью Промпартии путем диверсий на электростанциях, на военных заводах[,] на железных дорогах и т. д.

Внутренняя подготовка интервенции со стороны Промпартии выражалась прежде всего в таком планировании и направлении народного хозяйства, чтобы обострить в 1930 г. до предела естественные экономические затруднения, связанные с ростом и индустриализацией страны, и привести последнюю к тяжелым экономическим кризисам и в конечном итоге к параличу хозяйственной жизни. С этой целью Промпартия, начиная с 1927 года[,] 1) всемерно задерживала развитие промышленности Союза, и особенно ведущих отраслей тяжелой индустрии — топлива и металла, а также развитие электрофикации и транспорта, проводя минималистские темпы; 2) стремилась к вложению минимума средств, и особенно валюты, в малоэффективное капитальное строительство, т. е. в такие строительные объекты, которые не могли еще дать реального хозяйственного эффекта в 1930 году; 3) всемерно растягивала сроки строительства и удорожала последнее; 4) стремилась вызвать и усилить диспропорцию между отдельными отраслями народного хозяйства, а также между отдельными участками одной и той же отрасли. В результате в 1930 году Промпартия рас [с] читывала осуществить к моменту интервенции кризисы на важнейших участках хозяйственного фронта, которые должны были после перерыва сообщения с Донбассом превратиться уже в катастрофу.

Так в области топливоснабжения должен был возникнуть особенно острый кризис в Центрально-Промышленном районе и в Северо-Западной области, который после перерыва сообщений с Донбассом неизбежно должен был превратиться в топливную катастрофу, вследствие слабого и явно недостаточного развития добычи местных топлив — торфа и подмосковного угля — и неподготовленности потребителей, и в особенности желдорог к их широкому рациональному использовыванию. Такой же острый кризис, переходящий после отрыва Донбасса в катастрофу, должен был возникнуть и в области металла, особенно для военной промышленности, вследствие задержки развития металлопромышленности. Такие же катастрофические последствия должен был создать отрыв Донбасса с его коксобензольной промышленностью и для военно-химической промышленности. В области транспорта развитие последнего настолько было задержано, что отставание транспорта от общего темпа роста народного хозяйства должно было уже резко сказаться в 1930 г., а под влиянием усиленных военных перевозок и кризиса топливоснабжения неизбежно должна была[,] по расчетам Промпартии[,] разразиться и транспортная катастрофа.

Таким образом в создании экономической катастрофы весьма большое значение придавалось разрыву связи между Донбассом и центром.

Наступление и осуществление катастроф в разных отраслях народного хозяйства и в частности в военной промышленности Промпартия намеревалась ускорить и углубить посредством специальных диверсионных мероприятий. Для этого в середине 1929 г. Промпартия приступила к созданию диверсионной организации, в задачи которой входило осуществление диверсий в момент интервенции на электростанциях, военных завод[ах,] железных дорогах и т. п.

Создание экономических кризисов в 1930 году[,] по расчетам Промпартии[,] должно было, вследствие ухудшения бытовых условий, привести к росту недовольства широких масс населения, которое должно было резко возрасти, благодаря трудностям при проведении коллективизации сельского хозяйства и продовольственным затруднениям. Чтобы усилить рост этого недовольства, Промпартия вступила в контакт с ТКП, причем в задачи последней входило достижение максимального обострения продовольственного кризиса и агитация в крестьянских и рабочих массах, а также в Красной армии с целью вызвать ко времени интервенции крестьянские восстания, мятежи в армейских частях и рабочие забастовки.

Наконец, для военной помощи интервентам Промпартия приступила в середине 1929 года к созданию организации.

Таким образом, внутренняя подготовка интервенции со стороны Промпартии должна была настолько ослабить хозяйственную жизнь и обороноспособность СССР, чтобы максимально облегчить успех интервентам.

б) План интервенции 1931 года.

В связи с изменением общей обстановки план интервенции 1931 года уже намечал некоторые отличия от первоначального плана. Необходимо, однако, отметить, что сведений о плане интервенции 1931 года имелось гораздо меньше, чем о старом плане, информации о коем имелись в течении 2 лет, в то время, как сообщения о новом плане поступили лишь за короткое время, когда и самый план еще не успел окончательно выявиться.

Основной чертой нового плана является то обстоятельство, что он уже не делает ставки на крупные внутренние восстания и волнения, ибо улучшение общей экономической и политической обстановки СССР в 1931 г. и разгром на Украине контр-революционной организации СВУ по сообщению ЧАРНОВСКОГО и ЦЕНКЕРА не позволяют уже рассчитывать на внутреннюю помощь посредством восстаний и бунтов. Поэтому со стороны Торгпрома и французского штаба с конца 1929 г. значительно усилились требования к Промпартии увеличить внутреннюю помощь интервентам путем диверсий, а также через посредство военной организации Промпартии.

Такую просьбу передал мне Анрио в конце 1929 г., затем аналогичная просьба поступила от ген. Лукомского через Савелова и от французского и английского штабов через Ларичева и Калинникова в конце 1929 —  в начале 1930 года.

Далее, по сообщению Анрио в конце 1929 года, а также по сообщениям Калинникова и Осадчего, для компенсации улучшившегося экономического положения СССР в план интервенции 1931 года включается предварительная экономическая блокада СССР, которая должна экономически ослабить последний перед интервенцией.

По сообщению Анрио в конце 1929 года и Торгпрома в начале 1930 года в новом плане значительно усиливается роль Англии и «Северного кулака», действующего против Ленинграда, за счет активного участия Финляндии, причем против Ленинграда предполагают одновременно действовать с моря, с суши и с воздуха; Франция предполагает оказать здесь активную помощь своим воздушным флотом.

Невыясненными остались в новом плане: 1) роль Германии и 2) морские операции на Черном море.

Как я уже показывал выше, инж. А. А. ЦЕНКЕР в Берлине (июнь 1930 г.) считал весьма вероятным военное участие Германии в интервенции, хотя бы путем мобилизации корпуса из среды [«]Стального шлема[»]; наоборот, проф. ЯСИНСКИЙ и проф. СУШКИН считали выступление Германии сомнительным, как вследствие внутреннего ее политического положения, так и боязни Польши пропустить германские войска через Восточную Пруссию.

Никаких твердых сообщений о морских операциях на Черном море за последнее время я не помню, если не считать сообщения Торгпрома, что кроме усиления Северного кулака и направления главного удара на Ленинград план интервенции остается прежним.

Таким образом, план интервенции 1931 г. поскольку он выяснился к лету 1930 г. рисуется в следующем виде.

Основной удар с суши, моря и воздуха направляется на Ленинград. Южная группа польских, румынских и врангелевских войск, захватив правобережную Украину, двигается затем к Москве по кратчайшему возможному направлению. Одновременно, по[-]видимому, намечаются и морские операции на Черном море с целью отрезать кавказскую нефть.

Неясным остается участие Германии, Югославии и Болгарии.

Военные операции интервентов должны были быть активно поддержаны изнутри Промпартией путем диверсий, а также при помощи своей военной организации.

Поскольку и в этом плане отводится видная роль морским операциям, наиболее вероятным сроком интервенции является весна-лето 1931 г.

Если профессору ОСАДЧЕМУ удалось выполнить мое поручение и увидеться в Берлине с ДЕНИСОВЫМ и членами французского штаба, то профессор ОСАДЧИЙ сможет дать более подробную и свежую информацию о планах интервенции 1931 года.

6) Заграничные задания по подготовке интервенции.

До второй половины 1928 года заграничные сношения носили случайный характер и на[х]одились под руководством ПАЛЬЧИНСКОГО

и ХРЕННИКОВА. Поэтому за первый период работы Инженерного центра мне известны лишь отдельные случаи получения таких заданий. Более регулярные задания и поручения по подготовке интервенции стали поступать примерно с конца 1928 года.

Задания и поручения, полученные из заграницы[,] можно разбить на 3 категории:

1. Информационные задания, преследовавшие цель получения сведений о политическом, экономическом и военном положении СССР.
2. Организационные задания —  по некоторым организационным вопросам.

3[)] Оперативные и плановые задания.

4[)] Диверсионные задания.

а) Информационные задания.

1. По заданию Торгпрома, полученному в Париже в октябре 1928 г., с конца 1928 г. ЦК Промпартии направлял Торгпрому, примерно через каждые 3 месяца, т. е. квартальные экономические сводки об экономическом положении СССР. Эти сводки составлялись под руководством профессора П. С. ОСАДЧЕГО, ЛАРИЧЕВА и КАЛИННИКОВА, главным образом специалистами Госплана. Сводки содержали конъюнктурные обзоры народного хозяйства СССР с главнейшими показателями по отдельным отраслям, топливо, металл, текстиль, химия, пищевая и лесная промышленность, стройматериалы, электрофикация, общий обзор промышленности, транспорт, сельское хозяйство и т. п., давая добычу и производство, чисто рабочие цены, индексы и т. д. Экономические сводки состояли главным образом из отдельных цифровых таблиц с кратким пояснительным текстом, выводами и перспективами. Помимо этих сводок посылались и печатные издания по статистике и конъюнктуре народного хозяйства СССР. Общее редактирование экономических сводок делалось обычно проф. П. С. ОСАДЧИМ, а отправки их в Торгпром —   В. А. ЛАРИЧЕВЫМ через КЮФЕРА.
2. Помимо периодических экономических сводок ЦК Промпартии по просьбе КЮФЕРА давал Торгпрому записки по отдельным отраслям народного хозяйства. Перечень этих записок, порядок их составления и содержание известных мне записок приведены в моем показании от 15-го <и> [2]7-го октября с. г. о «Разведывательной деятельности Промпартии».
3. Весною 1929 года г. Анрио обратился ко мне с просьбой дать записку хотя бы о техническом состоянии авиации в СССР. По моей просьбе проф. Б. С. СТЕЧКИН составил такую записку, которую я передал затем в конце 1929 г. г. Анрио. Записка эта давала в сжатой форме обзор типов аэропланов, применяющихся в СССР, со сведениями об их подъемной силе, скорости, высоте полета, мощности моторов и т. п.; были отмечены успехи метал[л]ического самолетостроения и некоторые специальные вопросы из области теории и техники авиации, как[,] например[,] достижения ЦАГИ.
4. В середине 1928 г. при свидании моем и КАЛИННИКОВА у меня на квартире с КЮФЕРОМ последний обратился с просьбой давать ему сведения о состоянии, положении и перспективах военной промышленности СССР. Во исполнение данного нами обещания, согласно постановлению ЦК Промпартии и по моему личному [у]казанию, подготовка и составление таких сведений производились под руководством КАЛИННИКОВА и ЧАРНОВСКОГО; по сообщениям последних эти сведения 3-4 раза передавались КАЛИННИКОВЫМ КЮФЕРУ. Подробности относительно содержания таких сведений могут дать КАЛИННИКОВ и ЧАРНОВСКИЙ. К указанным общим сведениям по военной промышленности ЕВРЕИНОВ Е. Ф., по моему поручению[,] давал КАЛИННИКОВУ специальные справки об энергетическом оборудовании некоторых военных заводов. Насколько мне известно из сообщений ПАЛЬЧИНСКОГО, ранее сведения о военпроме давались французскому генеральному штабу ген. МИХАЙЛОВЫМ.
5. В конце 1929 г. при моем свидании с АНРИО последний просил разработать вопрос о создании аэр[о]баз в районе Ленинграда. Выполнение этого поручения было передано мною проф. Б. С. СТЕЧКИНУ, который проработал вопрос совместно с ген. НОВИЦКИМ и последний передал затем материалы КАЛИННИКОВУ для пересылки во французский штаб.
6. От французского генштаба через КЮФЕРА к КАЛИННИКОВУ и ЛАРИЧЕВУ, а через Анрио ко мне неоднократно поступали просьбы организовать получение и доставку им материалов чисто военного характера. С такой же просьбой обращались ко мне в Париже ген. ЛУКОМСКИЙ и полковник Жуанвиль, а к ЛАРИЧЕВУ в Лондоне от английского штаба <ген. ПАТРЙК> и полк[овник] Л[О]УРЕНС. В целях возможности получения таких сведений французский штаб <и> Торгпром торопили Промпартию с созданием Военной <организации>. После принятия на себя ген. НОВИЦКИМ руководства Военной группой Военной организации «Промпартии», я, согласно постановления ЦК «Промпартии» просил И. А. КАЛИННИКОВА передать эти просьбы генералу НОВИЦКОМУ для выполнения путем пересылки подобных сведений прямо ген. ЛУКОМСКОМУ, когда НОВИЦКИМ будут установлены необходимые военные связи и налажено получение соответствующих сведений; извещений о выполнении этого задания я не имел.

б) ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ЗАДАНИЯ.

1. Значительная часть этих заданий касалась установления связей между ЦК «Промпартии» —  с одной стороны и Торгпромом, Французским и английским посольством и штабами —  с другой. Подробности по этому вопросу изложены мною выше.
2. Задание по созданию диверсионной организации «Промпартии» было получено от Торгпрома еще в конце 1928 года. Наиболее настойчивые указания на необходимость создания диверсионной организации стали поступать с середины 1929 года, особенно, когда выяснилась невозможность интервенции в 1930 году. А именно, весной 1929 г. АНРИО в беседе со мной и КАЛИННИКОВЫМ настаивал на развертывании диверсионной организации; подобные же просьбы поступали от Торгпрома в конце 1929 года[,] от английского штаба через ЛАРИЧЕВА в начале 1930 г. и от АНРИО в конце 1929 г. Во исполнение этих заданий примерно к середине 1929 года «Промпартия» приступила к созданию диверсионной организации, охватывающей энергетическое хозяйство; создание подобной же организации в промышленности и разработка промышленных планов диверсий было поручено КАЛИННИКОВУ и ЧАРНОВСКОМУ, а в области транспорта —  ЛАРИЧЕВУ и КОГАН- БЕРНШТЕЙНУ. Подробности об организационной стороне дела по диверсионной организации «Промпартии» изложены в [специальном моем показании.

3. Третье крупное организационное задание касалось создания военной организации «Промпартии». Впервые, посколько мне известно, это задание было выдвинуто в конце 1928 года генералом ЛУКОМСКИМ при свидании моем в Париже, а также полк. ЛОУРЕНС —  при свидании с ним моем и ЛАРИЧЕВА в Лондоне в октябре 1928 г. С середины 1929 года, также как и относительно диверсионной организации от «Торгпрома» и французского штаба стали поступать просьбы ускорить создание военной организации. К созданию ее «Промпартия» приступила с весны 1929 года, выделив специальную военную комиссию при ЦК «Промпартии». При этом руководство военной группой военной организации и дальнейшая вербовка ее членов были возложены в начале 1930 года на ген. НОВИЦКОГО. Подробности по этому вопросу имеются в моем специальном показании.
4. В середине 1929 г. от Торгпрома получена была директива всемерно усилить связь с «ТКП» и добиться через нее обострения продовольственного кризиса и недовольства широких масс населения.

в) ОПЕРАТИВНЫЕ И ПЛАНОВЫЕ ЗАДАНИЯ.

1) В 1927-1928 г. от английского генштаба проф. И. Н. СТРИЖОВ и ЛАРИЧЕВ, согласно их сообщения в ЦК «Промпартии», получили задания относительно трассировки Грозненского нефтепровода и углубления Туапсинского рейда, с целью возможности его использования в качестве морской базы для военных судов на Черном море. При этом местность вдоль нефтепровода предполагалось использовать для устройства авто-баз. Проработка и выполнение этого задания производились

ЛАРИЧЕВЫМ и СТРИЖОВЫМ, которые и могут сообщить здесь все подробности.

2. ЛАРИЧЕВ сообщал о получении им от КЮФЕРА в середине 1928 г. просьбы об организации бензиновых складов для снабжения бензином авто- и авто-моторов в западной части Союза и в районе Ленинграда. Разработка и проведение в жизнь этого задания были поручены ЛАРИЧЕВУ совместно с работниками Нефтесиндиката. В этом направлении было предпринято усиление сети бензиновых складов в указанных районах; конкретные детали и подробности смогут дать ЛАРИЧЕВ, инж. В. С. ПОЛЯК и др. работники Нефтесиндиката.
3. По сообщениям КАЛИННИКОВА и ЧАРНОВСКОГО[,] ими был получен в течение 1928 и 1929 г. ряд заданий от французского штаба по плановой части военной промышленности, ставящих целью возможную задержку строительства и расширения военных заводов и всемерное сужение их производственной и строительной программ. Такое же указание давал КЮФЕР, при свидании со мной и ЛАРИЧЕВЫМ в конце 1928 г. По решению ЦК «Промпартии» КАЛИННИКОВ и ЧАРНОВСКИЙ проводили в жизнь это задание, пользуясь своими связями в Госплане и в Военпроме.
4. Кроме того, от Торгпрома получались директивы по вопросу о создании экономического кризиса в 1930 году. Эти директивы носили общий характер и конкретизировались «Промпартией»[,] неизмеримо лучше знающей действительную обстановку. Основные пути деятельности «Промпартии» в этом направлении указаны мной выше и подробнее развиты в других моих показаниях.

г) ДИВЕРСИОННЫЕ ЗАДАНИЯ.

Вопросы диверсий во время интервенции неоднократно подвергались обсуждению и прорабатывались «Промпартией» преимущественно по трем направлениям:

1) по военной промышленности, 2) по электростанциям и 3) по железным дорогам. Эти вопросы начали особенно усиленно обсуждаться с весны 1929 года, как среди «Промышленной Партии», так и с представителями иностранных генштабов и миссий.

Основной принцип производства диверсионных актов, согласованный «Промпартией» с Торгпромом[,] сводился к достижению длительных остановок промышленности, но с минимумом капитальных разрушений. Этот принцип преследовал цель по возможности сохранить для будущего правительства по окончанию интервенции промышленность в работоспособном состоянии, чтобы ее можно было снова пустить в ход с минимальными затратами времени и средств. Для этой цели предполагалось заранее наметить объекты диверсионных разрушений и заготовить за границей запасные части для быстрой их замены по окончании интервенции.

Военная промышленность.

По сообщениям КАЛИННИКОВА и ЧАРНОВСКОГО[,] иностранные штабы считали необходимым в первую очередь произвести диверсии во время интервенции с целью выведения из строя военных заводов[,] готовящих боевые припасы, а именно снарядных пороховых, трубочных заводов, заводов удушливых газов и т. п. Далее, по сообщению КАЛИННИКО В А[,] иностранные штабы считали особенно важным остановку и выведение из строя тех заводов, которые расположены вдали от начальной зоны интервенции, т. е. вблизи Москвы и Ленинграда, а также на север и восток от Москвы. Во исполнение этих директив КАЛИННИКОВЫМ и ЧАРНОВСКИМ был разработан и согласован с французским генштабом через КЮФЕРА список военных заводов в смысле очередности диверсионных мероприятий; об этом КАЛИННИКОВ сообщил и г. АНРИО при нашем свидании с ним весною 1929 г. Одновременно с этим я дал поручение инж. ЕВРЕИНОВУ технически проработать диверсионные мероприятия на электростанциях военных заводов в соответствии со списком очередности, имевшимся у КАЛИННИКОВА[,] и согласовать эту работу с последним; это[,] по сообщению мне ЕВРЕИНОВА и КАЛИННИКОВА[,] было ими выполнено. Помимо диверсий на электростанциях военных заводов в середине 1929 г. ЦК Промпартии поручил КАЛИННИКОВУ и ЧАРНОВСКОМУ разработать вопрос о диверсиях на этих заводах и в промышленности вообще, а именно выработать технические методы выполнения диверсий и приступить к созданию диверсионных ячеек из членов Промпартии на отдельных военных заводах. Для выполнения этой работы КАЛИННИКОВ и ЧАРНОВ- СКИЙ привлекли инженера В. П. КАМЗОЛКИНА и инж. С. Д. ШЕЙНА; кроме того, по сообщению КАЛИННИКОВА он предпринял шаги и к вовлечению в эту работу академика В. Н. ИПАТЬЕВА. Сообщение конкретных результатов предпринятой работы я не получал, за исключением сообщения КАЛИННИКОВА о том, что им и ЧАРНОВСКИМ приступлено к выполнению этого задания.

Электростанции.

С точки зрения осуществления основного требования, предъявляемого к диверсионным актам —  минимума коренных разрушений —  наиболее целесообразными являлись диверсии на электростанциях, ибо остановка таковых может быть выполнена сравнительно легко и без заметных капитальных разрушений. С другой стороны, диверсионные остановки крупных районных станций или их сетей сразу выводят из строя большой объем промышленности, питающейся током от этих станций, давая таким образом при минимальных усилиях весьма большой эффект. Поэтому основная работа по созданию диверсионной организации и была направлена прежде всего в область энергетики. Общее руководство этой работой, как членом ЦК Промпартии, осуществлялось мною.

Основной план диверсий, одобренный ЦК Промпартии и согласованный с г. АНРИО весною 1929 г., сводился здесь к диверсиям в первую очередь на электростанциях МОГЭСа, Ленинградского электротока, на станциях Донбасса и на первоочередных заводах Военпрома; во-вторую очередь относились другие районные станции, как например Нижегородская, Ивано[во]-Вознесенская и др.

Основные приемы диверсий сводились здесь к порче основных генераторов, трансформаторов, электросетей и других частей электрического оборудования, а также и к нарушению диспетчерской службы. Для технической проработки диверсионных вопросов и увязки деятельности энергетических диверсионных групп была создана специальная комиссия в составе инженера М. Л. КАМЕНЕЦКОГО, инж. В. Д. КИРПИЧНИКОВА, проф. В. И. ХУДЯКОВА и инж. Е. Ф. ЕВРЕИНОВА.

Далее, для практического осуществления диверсий на электростанциях были созданы диверсионные группы, которые в свою очередь должны были создать местные диверсионные бригады.

Такие диверсионные группы были организованы:

1. Группа инж. ЕВРЕИНОВА Е. Ф. из работников б[ывшего] технического отдела и отдела рационализации Теплоинститута для диверсий в военной промышленности.
2. Группа МОГЭСа, во главе коей стояли инж. В. Д. КИРПИЧНИКОВ и В. И. ЯНОВИЦКИЙ.
3. Группа электротопа (Ленинград) под руководством инж. А. А. КОТОМИНА и проф. [Т. Ф.] МАКАРЬЕВА”.
4. Ленинградская промышленная группа под руководством проф. М. В. КИРПИЧЕВА и проф. В. Н. ШРЕТЕРА.
5. Приступлено к организации группы в Донбассе по[д] руководством инж. С. Н. СЕМИХАТОВА и Б. Э. СТЮНКЕЛЬ.
6. Проф. В. И. ХУДЯКОВ приступил к организации групп на Нижегородской и Иваново-Вознесенской станциях.

Железные дороги.

В области транспорта диверсионные задачи сводились к нарушению железнодорожной связи по важнейшим направлениям, и особенно Донбасс —  Москва. Разработка вопроса о выборе этих направлений и согласовании их с генштабами была поручена ЦК Промпартии инж. ЛАРИЧЕВУ и проф. С. В. КОГАН-БЕРНШТЕЙН. Нарушение движения предполагалось осуществлять путем создания искусственных пробок различными способами и в крайнем случае путем разрушения железнодорожных сооружений. ЛАРИЧЕВ и КОГАН-БЕРНШТЕЙН приступили к проработке плановой и технической стороны вопроса и к созданию диверсионных групп на железных дорогах. Подробности и степень продвинутости этой работы могут сообщить ЛАРИЧЕВ и КОГАН-БЕРНШТЕЙН. Одновременно ЛАРИЧЕВ получил поручение проработки диверсионного вопроса и в области топливоснабжения.

Подводя итоги деятельности Промпартии на одном из основных участков ее контр-революционной работы, я, несмотря на крайнюю тяжесть ответственности, считаю своим долгом заявить, что:

1. Работа Промпартии[,] активно подготовлявшей интервенцию против Советского Союза, являлась не только изменой советской власти, но и изменой родной стране, ибо в случае осуществления интервенции вся страна не только должна была бы подвергнуться ужасам и разрушению войны, но и заплатить крайне дорогой ценой организаторам и участникам интервенции, принося им в жертву свои жизненные интересы.
2. Главная тяжесть ответственности за изменническую деятельность Промпартии падает на ее руководителей и в особенности на меня лично, как наиболее активного работника Промпартии по подготовке интервенции.
3. Признавая свою виновность в тягчайшем преступлении, я приношу свое полное раскаяние, решительно и безповоротно прекращая всякую борьбу против советской власти, я в целях полного разоружения желаю моими чистосердечными показаниями разоблачить перед широкими массами населения Советского Союза и перед пролетариатом всего мира истинных вдохновителей и организаторов интервенции против С.С.С.Р.

Л.РАМЗИН

Допросили: ПОМНАЧ СОУ ОГПУ АГРАНОВ.
ПОМНАЧ 3 ОТДЕЛЕНИЯ] СООГПУ РАДЗИВИЛОВСКИЙ.

Д. 355. Л. 3-35. Заверенная машинописная копия того времени. В деле (Л. 1) имеется сопроводительная записка за подписью председателя ОГПУ В. Р. Менжинского от 1 ноября 1930 г.: «СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б), тов. СТАЛИНУ. При сем препровождаю протоколы допросов по делу Промышленной Партии (по вопросу об интервенции). ПРИЛОЖЕНИЕ: Протоколы допросов РАМЗИНА, КАЛИННИКОВА, ЛАРИЧЕВА, ЧАРНОВСКОГО, ОЧКИНА и СОЛОВЬЕВА от 31/Х-30 г.». (Машинописный подлинник на бланке ОГПУ, подпись В. Р. Менжинского —  автограф. Гриф «Строго секретно». Дата и номер документа вписаны от руки в угловой штамп бланка.)

На Л. 2 (машинописью) —  «титульный» лист (оглавление) к перечисленным в сопроводительной записке протоколам под заголовком

Протоколы имеют «двойную» нумерацию: каждый свою (машинопись) и сплошную от с. 1 по с. 82 (от руки).

ЦА ФСБ РФ. Ф. Р-42280. Т. 10. Л. 62-78. Машинописная копия того времени, заверенная Н. Голубевой.