Показания Л. К. Рамзина о деятельности «Промпартии» по подготовке «интервенции против СССР». 16 октября 1930 г.

16 октября 1930 г.
[Строго секретно]

ПОКАЗАНИЕ
профессора Л. К. РАМЗИНА. от 16-го октября 1930 г.

Допросили: НАЧ. СООГПУ — тов. АГРАНОВ
и пом. нач. 3 отделения] СООГПУ — тов. РАДЗИВИЛОВСКИЙ.

Отношение Промышленной Партии к интервенции против СССР.

Основной целью деятельности Промышленной партии, выросшей из объединенной инженерной вредительской организации, являлось свержение советской власти при помощи контр-революционного переворота. С самого начала деятельности Промпартии ее основно[й] ставкой была ставка на интервенцию против Советского Союза, ибо лишь интервенция признавалась верным и быстрым способом совершения контрреволюционного переворота.

Будучи тесно связана в своей деятельности с объединением бывших промышленников в лице Русского Торгово-промышленного комитета (Торгпрома), также стремившегося к осуществлению интервенции против СССР, Промышленная партия в общем по договоренности с Торгпромом разделила работу по подготовке интервенции между Торгпромом и собою следующим образом: Торгпром вел всю внешнюю подготовку интервенции, а именно: все переговоры с иностранными правительствами, главным образом, с Францией и Англией, проводил за границей агитацию и пропаганду интервенции, должен был изыскать средства для ее финансирования, а также брал на себя и организацию военной ее части при помощи иностранных держав. Промпартия же проводила внутреннюю подготовку интервенции в СССР, путем искусственного создания и углубления экономических кризисов и всевозможной помощи интервенции изнутри. С этой целью, по указаниям Торгпрома, и по собственной инициативе ЦК Промпартии вступил в связь с иностранными генштабами.

Связь с иностранными генштабами.

Французский генеральный штаб.

Связь с французским генеральным штабом существовала еще в первый период существования инженерного центра, в области военной промышленности. Эта связь осуществлялась ген. Михайловым и ген. Высочанским.

В 1928 году я воспользовался своей поездкой в Париж, чтобы установить там специальную связь с французским генеральным штабом по вопросу о подготовке интервенции. Эта связь была осуществлена следующим образом. Из моих переговоров с председателем Торгпрома Денисовым, я выяснил, что: 1) при французском штабе организована специальная комиссия по интервенции против СССР, во главе которой стоит генерал Жанен; 2) во французском штабе установлена тесная связь с намечавшимся военным руководителем интервенции ген. Лукомским через полковника] французского генштаба Жуанвиль, являющегося активным деятелем по подготовке интервенции. Тогда я предложил Денисову устроить свидание мое с ген[ералом] Лукомским и полковником] Жуанвиль в присутствии Денисова, для обсуждения ряда вопросов о контакте с Промпартией по практической подготовке интервенции. Это совещание состоялось в первой половине октября (ок[оло] 8 октября) 1928 года в Париже на частной квартире, в составе: Рамзин, Денисов, Лукомский и Жуанвиль.

На этом совещании Лукомский выдвинул предложение о создании при ЦК Промпартии специальной военной комиссии и связи ее с ним через французский генштаб. После обсуждения были намечены основные задачи военной комиссии, о коих подробно изложено в других моих показаниях. Здесь же была установлена и постоянная связь с французским генштабом через французское посольство в Москве. А именно, прямую связь со мной должен был осуществлять по указанию Денисова секретарь французского посольства — Реньо, а прямую связь с членом ЦК Промпартии инженером Ларичевым г. Кюфер. При этом Денисов сообщил, что соответствующие указания будут даны французской миссии в Москве. Связь с французским генштабом должна была нормально идти и осуществлялась впоследствии г. Кюфером через Ларичева и председателя промсекции Госплана СССР проф. И. А. Калинникова. После Калинников передал, по моему указанию, эту связь члену военной организации промпартии ген. Новицкому, профессору Академии Военно-Воздушного флота.

В конце 1929 года г. Эрбет передал мне через г. Реньо, что существующий способ сношения с французским штабом через длинное посредство неудовлетворителен и поэтому французский генштаб предлагает установить прямую связь с военными членами Военного Центра Промпартии и выдвигает для этой цели полк[овника] Ришар. Я передал об этом И. А. Калинникову, державшему связь с французским генштабом и с ген. Новицким и просил его сообщить об этом ген. Новицкому. Насколько мне известно, в виду отъезда из Москвы г. Кюфера и Реньо эта связь не была реализована.

Английский генштаб.

Видный деятель инженерного центра проф. Стрижов и Ларичев еще в 1927-1928 г. имели связь с английским штабом по частному вопросу о проектировке Грозненского нефтепровода. Пользуясь этими и нефтяными связями, Ларичев во время своего пребывания в Лондоне в период ок[оло] 24 сентября — 4 октября установил в английском штабе связь с г. Патрик и полковником] Лоуренс, о чем мне Ларичев тогда и сообщил. Для связи с английским генштабом я предложил Ларичеву использовать московского представителя фирмы «Бабкок и Вилькокс» инженера М. Е. Айзенштадт, являющегося представителем фирмы «Бабкок и Вилькокс» в Москве, и имевшего постоянные сношения с английскими инженерами; кроме того, я указал Ларичеву, что можно использовать для связи и инженера Н. М. Савелова, прибегая к этому лишь в крайнем случае. Связь через М. Е. Айзенштадта и была использована Ларичевым. Дополнительные связи по этой линии, имевшиеся у Ларичева, может дать последний.

Связь с французским посольством.

Из числа членов французской миссии в Москве я находился в связи с французским послом — г. Эрбет, с секретарем посольства — г. Реньо и с г. Кюфером.

Как я уже показывал, связь с г. Реньо была установлена во время моего пребывания в Париже. Связь с г. Эрбет была мне доставлена То[р]г- промом из Парижа.

С г. Реньо я встречался лично один раз у меня на квартире в конце 1928 г., когда я познакомил его с членом Промпартии В. И. Очкиным; на квартире И. А. Калинникова весной 1929 года и в квартире В. И. Очкина в конце 1929 года.

С Кюфером я встречался два раза у меня на квартире в середине 1928 года, когда я познакомил его с Калинниковым, и в конце 1928 г. на квартире Ларичева.

Связь с Кюфером я получил через Рябушинского; в конце 1927 г. в Париже Рябушинский указал мне, что Кюфер по распоряжению из Парижа свяжется со мною в Москве. Тогда же была условлена и моя связь с г. Эрбет.

Для письменных сообщений с Торгпромом через французское посольство я по соглашению с Реньо использовал следующие связи; 1) через инж. В. Л. Гордон, передававшего письма через иностранных инженеров Электроимпорта; 2) через В. И. Очкина. Ларичев и Калинников сносились через г. Кюфера.

С французским послом в Москве г. Эрбет я сносился через г. Реньо. Неоднократно ставили вопрос о личном свидании моем с г. Эрбет, с которым я встретился на торжественном чае в Теплотехническом Институте, в 1925 году; через г. Реньо мы намечали разные места для встречи, но по конспиративным соображениям вынуждены были от них отказаться.

Общая картина интервенции.

План интервенции 1930 г.

В конце 1928 года и в первой половине 1929 года полученные сведения из разных источников позволяют уяснить общий план интервенции. Срок интервенции в это время единодушно намечался на лето 1930 года, по следующим мотивам, которые всецело поддерживались и разделялись ЦК Промпартии:

1. Как один из первых годов пятилетки, 1930 год оценивался всеми, как наиболее тяжелый в экономическом отношении, а потому и наиболее благоприятный для интервенции, ибо требуя больших затрат на капитальное строительство этот год не мог еще давать возврата прежних крупных капитальных расходов.
2. По времени, потребному для дипломатической и технической подготовки интервенции — 1930 год являлся также подходящим.
3. При большом напряжении на капитальное строительство оборонные расходы неизбежно в начале пятилетки должны были отставать от общего темпа экономического развития страны, почему условия обороноспособности СССР в 1930 году расценивались ниже, чем в последующие годы.

Интервенция должна была начаться выступлением Румынии под предлогом придирки, например — к пограничному инциденту, с последующим формальным объявлением войны Польшей и выступлением лимитрофов. В интервенции должны были принять участие врангельские войска, проходящие через Румынию. Англия должна была поддержать интервенцию своим флотом: а) на Черном море, имея целью отрезать кавказские нефтяные месторождения и б) в Финском заливе в операциях против Ленинграда. Предполагалось также высадить на Черном море десант красновских казаков, которые должны были поддержать и усилить восстание на Дону. Весьма серьезные расчеты строились на восстание на Украине и, как результат его, перерыв сообщения между Донбассом и Москвой.

Общий план сводился к комбинированному двойному удару — главный — на Москву, и вспомогательный — на Ленинград, с движением южной армии, опираясь на правый берег Днепра. Изнутри операции интервентов должны были быть поддержаны, кроме массовых восстаний, помощью со стороны Промпартии путем углубления и усиления кризиса диверсиями на военных заводах, электростанциях, желдорогах и т. п.

План интервенции 1931 года.

Уже во второй половине 1929 г. стали поступать из-за границы сообщения о невозможности интервенции в 1930 году и о переносе ее на следующий год.

Основные причины этого переноса таковы: 1) рост революционной активности пролетарских масс; 2) осложнение военного положения Франции, в виду обострения отношений с Италией; 3) невыясненность позиции Германии и противоречивость ее интересов с Польшей; 4) неудача дальневосточной авантюры, доказавшая трудность борьбы с Красной армией и 5) отсутствие соглашения между основными участниками интервенции.

В связи с изменением общей обстановки начал выясняться несколько видоизмененный план на 1931 г. В этом плане уже учитывали малую вероятность крупных внутренних восстаний и особенно на Украине под влиянием разгрома контр-революционных организаций, как СВУ, и общего улучшения экономического положения в будущем году. Поэтому в новом плане к внутренней помощи со стороны Промпартии выдвигались уже гораздо более серьезные требования, с упором на развитие диверсионной, шпионской и явно изменнической деятельности. Для предварительного возможного ослабления Советского Союза и частичной компенсации этим его экономического и военного укрепления по сравнению с 1930 годом, в новый план вводилась экономическая блокада СССР.

В новом плане значительно усиливалась роль Англии и северного [«]кулака[»], долженствующего ударить по Ленинграду, за счет участия Финляндии, причем в этой операции должны были принять участие сухопутные, морские и воздушные силы. Южная группа из польских, румынских и врангелевских войск, захватив правобережную Украину, должна была двигаться к Москве, по возможности, по кратчайшей линии. Неопределенным оставалось в этой операции участие Германии, ибо Польша естественно опасается пропустить германские войска через Восточную Пруссию, несмотря на имеющиеся возможности мобилизовать в Германии значительные массы из среды, например — «Стального Шлема».

Придавая и в этом плане существенное значение нарушению связи Москвы с Донецким бассейном, это предполагали выполнить путем диверсий на электрических станциях Донбасса, для срыва добычи угля, и на желдорогах, соединяющих Донбасс с Москвой.

Поскольку в новом плане отводилась значительная роль морским операциям, срок интервенции намечался на весну 1931 года.

Оба приведенные выше кратких наброска плана интервенции составлены мною как синтез отдельных разнообразных, иногда отрывочных сообщений и информаций, получавшихся от Торгпрома, английского и французского посольств и генштабов, а также от отдельных заграничных инженеров.

Заграничные задания по подготовке интервенции.

Регулярная связь с французским и английским генштабами наладилась в конце 1928 года, после поездки моей и Ларичева в Лондон и Париж. До этого времени, насколько я знаю, эти связи тоже существовали, но носили спорадический характер. Известные мне задания и поручения из заграничных кругов поступали, главным образом, с конца 1928 года. Задания и поручения, даваемые из-за границы, прежде всего, преследовали цели получения информации по вопросам, связанным с интервенцией; небольшая часть заданий касалась организационных вопросов и, наконец, последняя группа обнимает задания оперативного и планового характера.

Информационные задания.

1. Сведения об экономическом положении СССР давались и ранее, но нерегулярно и несистематично. После личных переговоров моих и Ларичева с Торгпромом в октябре 1928 года, по договоренности с Торгпромом, ЦК Промпартии, примерно, каждые 3 месяца, т. е. поквартально посылало Торгпрому сводки экономического положения СССР. Эта работа выполнялась за плату отдельными специалистами, под руководством Ларичева и Калинникова, с привлечением Громана и др. экономистов и пересылалась в Торгпром через г, Кюфера Ларичевым.
2. В середине 1928 г. у меня на квартире при свидании с г. Кюфером моем и Калинникова, Кюфер просил давать ему для Торгпрома и французского генштаба регулярные систематические сведения о состоянии, положении и перспективах военной промышленности СССР. Я и Калинников обещали это делать. По моему поручению такие сведения составлялись под руководством Калинникова и Чарновского и 3-4 раза передавались Калинниковым Кюферу. К этим общим сведениям о военной промышленности присоединялись специальные сведения об энергетическом оборудовании военных заводов, составлявшиеся по моему поручению Евреиновым и передаваемые им Калинникову.
3. По заданию Торгпрома я несколько раз в год пересылал ему через Реньо сведения об общем политическом положении СССР, партийной борьбе в ВКП(б), работе Промпартии и оценку будущих перспектив. Эти сведения дополнялись в личных беседах.
4. По заданию моему проф. Б. С. Стечкин давал сведения о состоянии авиации, которые я передавал Реньо для Торгпрома и французского штаба.
5. От французского генштаба через Кюфера к Калинникову, Ларичеву, а через Реньо ко мне неоднократно поступали настойчивые требования организовать получение и доставку им материалов чисто военного характера. С такой же просьбой к Ларичеву обращался и Патрик от английского генштаба. Калинникову было поручено в начале 1930 года передать эти просьбы генералу Новицкому проф. Академии Воздушного флота для выполнения, путем пересылки подобных сведений прямо ген. Лукомскому, после установления им необходимых военных связей.

Организационные задания.

1. Часть этих заданий касалась установления связей между ЦК Промпартии, с одной стороны, и с Торгпромом, французским и английским посольствами и штабами, с другой.
2. Основным вопросом было здесь задание по созданию военной организации Промпартии, выдвинутое ген. Лукомским при личном свидании со мной в Париже в конце 1928 г. Подробности о задачах военной организации изложены в моем показании о военной организации, к созданию которой ЦК Промпартии приступил весной 1929 года.

Оперативные и плановые задания.

1. В 1927-1928 г.г. от английского генштаба Стрижов и Ларичев, согласно их сообщения в ЦК Промпартии, получили задания относительно трассировки Грозненского нефтепровода и углубления Туапсинского рейда, для использования последнего в качестве морской базы для военных судов на Черном море. Проработка и выполнение этого вопроса производилась Ларичевым и Стрижовым. Местность вдоль нефтепровода предполагалось использовать также для устройства авиабаз.
2. В конце 1929 года от Реньо при свидании на квартире у Очкина, я получил просьбу разработать вопрос о создании аэро-баз в районе Ленинграда. Выполнение этого поручения было передано мной лично члену Промпартии — проф. Академии Воздухофлота — Б. С. Стечкину, который проработал этот вопрос совместно с ген. Новицким и др. лицами и передал затем материал И. А. Калинникову, который переслал его во Французский штаб.
3. Ларичев сообщал о получении им от г. Кюфера в середине 1928 г. просьбы об организации бензиновых баз для авто и авиамоторов в западной части Союза и в районе Ленинграда; что было принято к исполнению.
4. Вопросы диверсии во время интервенции подвергались неоднократно обсуждениям и проработке, главным образом, по трем направлениям: а) по военной промышленности; б) по электростанциям и в) по жел[езным] дорогам. Эти вопросы начали усиленно обсуждаться с конца 1928 г. как в ЦК Промпартии, так и с отдельными лицами, а также с представителями иностранных генштабов и миссий. Не перечисляя здесь отдельных разговоров и сообщений, которые шли по различным линиям, я укажу пока здесь на основные пути и здания.

По военной промышленности (преимущественно через Калинникова и частью Чарновского). Французский и английский штабы особенно интересовались здесь возможностью остановки и выведения из строя заводов, готовящих боевые припасы, как-то: снарядных, пороховых, трубочных заводов, заводов удушливых газов и т. п. Далее, по сообщению Калинникова, иностранные генштабы считали особенно важным обстановку и выведение из строя заводов, расположенных вдали от начальной зоны интервенции, т. е. вблизи Москвы, а также на север и восток от нее. При составлении диверсионного плана военной промышленности Калинниковым и Чарновским был намечен в согласовании с иностранными генштабами список военных заводов, в смысле очередности диверсионных мероприятий и разрабатывался план специальных диверсионных мероприятий в военной промышленности. Одновременно с этим мною было дано поручение инж. Е. Ф. Евреинову проработать диверсионные мероприятия на электростанциях военных заводов, совместно с инженерами энергетиками Военпрома и в согласии со списком очередности, который Евреинов получил от Калинникова.

Проработка вопроса по удушливым газам была поручена ЦК Промпартии инженеру С. Д. Шейну.

По электростанциям.

В этом направлении мною был предложен план, согласованный в 1929 г. с ЦК Промпартии и с французским генштабом через г. Реньо у Калинникова на квартире; этот план касался диверсий на крупнейших электростанциях Союза; в первую очередь, в Московском объединении электрических станций (Могэс), в Ленинградском Электротоке, на станциях Донбасса, на Нижегородской электростанции и т. д. Для технической его проработки и дальнейшего осуществления мною были организованы диверсионные ячейки в МОГЭСе и Электротоке и начата организация такой ячейки в Донбассе.

По железным дорогам.

По сообщению Ларичева, от Кюфера им получена была просьба, разработать план и подготовить осуществление диверсий на желез[ной] дороге по важнейшим направлениям, и особенно для разрыва связи Москвы с Донбассом. Разработка этого плана была поручена Ларичеву и председателю транспортной секции Госплана Коган-Бернштейну.

1. После установления прямой связи ген. Новицкого с ген. Лукомским (через Калинникова), ген. Новицкий получил ряд заданий по выполнению программы деятельности военной организации в ее военной части и, в частности, приступил к укомплектованию военной группы.

2. По личным сообщениям Калинникова и Чарновского и в ЦК Промпартии, в течение 1928 и 1929 г.г. ими был получен ряд заданий от иностранных генштабов по плановой части военной промышленности, ставящих основной целью всемерную задержку строительства и расширения военных заводов и возможное сужение их производственной и строительной программы.

Сущность информаций, полученных об интервенции.

Я привожу ниже отдельные информации и их содержание, поскольку мне удалось их восстановить в памяти, примерно, в хронологическом порядке.

1. В 1928 году в Лондоне, в период с 24 сентября — 4 октября, я имел беседу на квартире инж. А. А. Симон (директор фирмы «Виккерс») с ним и с одним из руководителей фирмы «Виккерс», сэром Филипп. Не касаясь технических и экономических вопросов, я сообщу лишь сведения, полученные здесь мной об интервенции. Инж. А. А. Симон и сэр Филипп сообщили, что центром подготовки интервенции является в данное время Франция, предполагающая действовать военными силами Польши, Румынии и лимитрофов; что Англия тоже принимает участие в этой подготовке совместно с Францией, помогая деньгами, снаряжением и пр.; что Англия предполагает также оказать и военную поддержку интервенции своим флотом; что душой интервенции является лорд Черчилль; что Англия особенно заинтересована в русских нефтяных делах, а потому охотно выступит со своим флотом на Черном море.
2. В виду того, что у Ларичева имелись нефтяные связи и связь с английским штабом, установленная еще ранее по вопросу о Грозненском нефтепроводе, Ларичев, бывший в это время тоже в Лондоне, взял на себя переговоры с нефтяниками и с английским штабом, и сообщил мне, что он связался с нефтяными английскими кругами и, в частности, с представителями Детердинга; одновременно Ларичев сообщил мне об установлении им связи в английском штабе с г. Патрик и полковником Лоуренс. По сообщению Ларичева, сведения, сообщенные мне Симоном, сходятся с полученными им сведениями; что финансирование интервенции в значительной степени будет производиться английскими нефтяными кругами, действующими совместно с Торгпромом, что англичане намереваются поддержать интервенцию флотом не только на Черном море, <но> и в Финском заливе.
3. Наиболее полную и надежную информацию об интервенции я и Ларичев получили в эту же поездку в Париже от Торгпрома, в период 5-10 октября 1928 года. Эту информацию я считал более надежной, потому что Торгпром был более в курсе переговоров, чем отдельные лица и более объективен, чем представители генштабов отдельных стран.

Здесь я и ЛАРИЧЕВ присутствовали по приглашению Торгпрома на заседании, на котором были ДЕНИСОВ, НОБЕЛЬ, ГУКАСОВ, МЕЩЕРСКИЙ, СТАРИНКЕВИЧ, КОНОВАЛОВ и, если не ошибаюсь, РЯБУШИНСКИЙ. По вопросу об интервенции на этом заседании ДЕНИСОВ сообщил, что всю работу по подготовке интервенции необходимо разделить на две части: подготовку заграницей и подготовку внутри СССР; что первую работу, а именно дипломатические переговоры с правительствами, финансирование интервенции и организацию ее военной части — берет на себя Торгпром; наоборот, на обязанности Промпартии ложится вся внутренняя подготовка интервенции внутри страны, путем создания и углубления экономических кризисов и помощи интервентам изнутри; что Торгпром уже имеет поддержку Франции и Англии в этом вопросе; что основное руководство интервенцией берет на себя Франция, которая рассчитывает выдвинуть военные силы Польши и Румынии, а также лимитрофов, а Англия поддержит интервенцию своим флотом; что сроком интервенции по[-]прежнему намечается лето 1930 года, как наиболее благоприятное для интервенции (с чем я и ЛАРИЧЕВ согласились) и лишь в крайнем случае 1931 год; что поэтому всю работу инженерного центра надо вести с расчетом на разгар кризиса в 1930 году.

4. При следующей нашей встрече (моей и ЛАРИЧЕВА) в тот же день, вечером в кабинете ресторана в районе Больших Бульваров, были — ДЕНИСОВ, НОБЕЛЬ, ГУКАСОВ, МЕЩЕРСКИЙ, ТРЕТЬЯКОВ и КАШТАНОВ. Я разговаривал главным образом в это время с ДЕНИСОВЫМ. ДЕНИСОВ говорил, что у них имеется полная уверенность в успехе интервенции, ибо на этот раз интервенция будет поставлена солидно, как с военной стороны, так и со стороны снабжения и прежние ошибки теперь не повторятся. Кажется, ТРЕТЬЯКОВ сказал, что при использовании войск Польши, Румынии, Прибалтийских стран и врангелевской армии — ок[оло] 100 тыс. человек — интервенция будет располагать прекрасно оборудованной армией; что, по мнению многих больших промышленников при морской поддержке на юге и на севере, можно рассчитывать на успех даже с небольшой армией в 600-800 тыс. человек; что здесь считают наиболее успешным комбинированный двойной удар на Москву и Ленинград. На мой вопрос относительно финансирования интервенции ДЕНИСОВ не дал четкого ответа, сказал, что этот вопрос пока, конечно, не вполне ясен; я понял из слов ДЕНИСОВА и НОБЕЛЯ, что средства для интервенции даются нефтяными промышленными кругами и, в частности, ДЕТЕРДИНГОМ, правительствами Франции и Англии, а частью бывшими русскими промышленниками.
5. При встрече моей в промежутке 5-10 октября 1928 г. в Париже с ДЕНИСОВЫМ, ЛУКОМСКИМ и полковником] ЖУАНВИЛЬ, на квартире, как я уже показывал, основным вопросом являлся деловой вопрос об создании военной организации Промпартии, которого я здесь не буду касаться. Разговор происходил по-русски, вследствие моего очень плохого знания французского языка. Время от времени ДЕНИСОВ и ЛУКОМСКИЙ переводили по[-]французски сущность разговора. Полк[овник] ЖУАНВИЛЬ больше всего интересовался возможностью получения военных сведений о Красной армии и возможной военной помощью изнутри СССР, путем диверсий и т. п. На мой вопрос о располагаемых силах и плане интервенции ген. ЛУКОМСКИЙ ответил, что пока не закончились переговоры, рано еще считать силы и составлять планы, но что повторенный мной план, слышанный в Торгпроме, почти единственный; что при хорошем снабжении и вооружении армии никакого сомнения в успехе быть не может, особенно при активной помощи со стороны Промпартии ее военной организации, которой будут даны конкретные указания и планы действий.

В конце свидания ДЕНИСОВ сообщил еще, что основные переговоры об организации интервенции ведутся во Франции с Брианом, а в Англии с Черчиллем; что переговоры об организации интервенции затрудняются аппетитами ее участников; так например — Польша претендует, конечно, на правобережную Украину.

6. При моей поездке в Берлин 14-25 июня 1930 г. со мной, по поручению Торгпрома, говорил инж. А. А. ЦЕНКЕР. По вопросу об интервенции он пытался меня убедить, что переговоры об ее организации близятся к концу и что Торгпром твердо уверен в осуществлении интервенции в 1931 году и поэтому необходимо приложить все усилия, чтобы продлить работу до этого времени и активно помочь интервенции. По словам ЦЕНКЕРА, имеются основания рас[с]читывать на активное участие в интервенции и Германии; что, несмотря на опасения Польши, последняя под гарантией Англии и Франции согласится пропустить германские войска; что развитие деятельности «Стального шлема», по словам Гитлера, несмотря на усиление коммунистических настроений в Германии, позволит мобилизовать без затруднений корпус порядка 300 тысяч человек. В общем информация Ценкера о шансах интервенции была составлена в оптимистических тонах.

Профессор В. И. ЯСИНСКИЙ, являющийся по существу представителем Промпартии в Берлине, осветил мне положение в более умеренных тонах, не высказывая такой уверенности в участии Германии в интервенции.

ЦЕНКЕР сообщил мне, что ввиду моего предупреждения о моем пребывании в Берлине 10-15 июля, ДЕНИСОВ, а также представители французского штаба обещались приехать в Берлин в начале июля для свидания со мной и восстановления нарушенных связей с отъездом ЭРБЕТА. Однако, в виду моего спешного отъезда в Москву я просил ЯСИНСКОГО связать с ними П. С. ОСАДЧЕГО, который оставался в Берлине, о чем я также предупредил ОСАДЧЕГО и получил его согласие. После возвращения в Москву я до ареста ОСАДЧЕГО не видел, а потому не знаю результатов его переговоров.

Помимо ЦЕНКЕРА и ЯСИНСКОГО я разговаривал в Берлине с инж. И. И. ФЕНИКЕВИ, хорошо знающим германскую обстановку[,] и с рядом фирменных инженеров, при чем получил противоречивую оценку внутреннего политического положения Германии.

Информация из французского посольства и штаба через КЮФЕРА, РЕНЬО, от Торгпрома и из английских источников поступал[а] примерно до марта 1930 года к разным членам ЦК Промпартии в виде отдельных, часто отрывочных сообщений.

По вопросу о планах интервенции, данные выше схематические планы составлены частью на основании сообщений при беседах заграницей, но и, главным образом, по сообщениям КЮФЕРА, РЕНЬО и Торгпрома, а частью от английского генштаба.

Срок первой интервенции оставался с конца 1928 года довольно устойчивым — летом 1930 года, подтверждаясь затем неоднократными сообщениями Торгпрома, Кюфера и Реньо. Первые сообщения о переносе интервенции были получены из английских источников ФЕДОТОВЫМ, а затем ЛАРИЧЕВЫМ от КЮФЕРА и мною от Торгпрома и французского посольства (РЕНЬО) во второй половине 1929 года.

Сообщения о том, что срок интервенции намечается на весну 1931 года[,] были получены ЛАРИЧЕВЫМ от английского генштаба в начале 1930 года; тот же срок указывал мне РЕНЬО и ЦЕНКЕР. По[-]видимому единственное противоречащее сообщение было сделано, кажется, ЧАРНОВСКИМ (из польских источников), в котором срок намечался на начало 1931 года.

С начала 1930 года, после установления связи с ген. ЛУКОМСКИМ, ген. НОВИЦКИЙ начал получать от него через французское посольство задания и информации по вопросам деятельности военной организации.

Денежные средства с конца 1928 года Промпартия получала от Торгпрома через французское посольство в Москве, через посредство г. КЮФЕРА и г. РЕНЬО. Деньги доставлялись обычно ЛАРИЧЕВУ и в редких случаях (3 раза) ко мне. Распределением денежных средств ведал ЛАРИЧЕВ. За 1¹/₂ года, с конца 1928 г. до марта 1930 г., было получено, по моим сведениям, ок[оло] 1600 тыс. рублей.

РАМЗИН.

ДОПРОСИЛИ: НАЧ СООГПУ — АГРАНОВ

П[ОМ]/НАЧ 3 ОТДЕЛЕНИЯ] СООГПУ — РАДЗИВИЛОВСКИЙ.

Д. 354. Л. 14-30. Заверенная машинописная копия того времени. На Л. 14 вверху — штамп с вписанными от руки данными о распечатке (50 экз.) текста и датой «19.X.1930 г.», подпись-автограф Хряпкиной. Рядом штамп о рассылке документа (номер и дата отсутствуют).

В тексте содержатся многочисленные подчеркивания, рукописные пометы карандашом, знаки на полях. На Л. 16 (подраздел «Французский генеральный штаб») обведена фамилия проф. Академии Военно-Воздушного флота ген. Новицкого, рядом на поле слева поставлен знак «X»; на Л. 17 (раздел «Связь с французским посольством») подчеркнута фамилия В. И. Очкина, на полях слева также поставлен знак «X»; на Л. 20 (подраздел «План интервенции 1931 года», второй абзац: «В связи с изменением общей обстановки начал выясняться несколько видоизмененный план на 1931 г. [...]») подчеркнуты слова: «с упором на развитие диверсионной, шпионской и явно изменнической деятельности», «по сравнению с 1930 годом, в новый план вводилась экономическая блокада СССР», на полях слева написано от руки «Именно!», поставлен знак «XX»; на Л. 22, п. «4. По заданию моему проф. Б. С. Стечкин давал сведения о состоянии авиации [...]» подчеркнута фамилия Стечкина, рядом поставлен знак «X»; на Л. 29, п. «6. При моей поездке в Берлин 14-25 июня 1930 г. со мной, по поручению Торгпрома, говорил инж. А. А. ЦЕНКЕР. По вопросу об интервенции он пытался меня убедить [...]» подчеркнута фамилия Ценкера, на поле слева рукописная помета «Кто такой?»; ниже подчеркнута фамилия проф. В. И. Ясинского, на полях слева рукописная помета «Кто т[акой]?»; ниже во фразе: «После возвращения в Москву я до ареста ОСАДЧЕГО не видел, а потому не знаю результатов его переговоров» подчеркнута фамилия Осадчего, на полях написано от руки «Арестовать», рядом знак «XX».

Показания Л. К. Рамзина были направлены «для сведения» членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК В КП (б) и членам президиума ЦКК ВКП(б) 19 октября 1930 г. наряду с копиями протоколов допросов Евреинова от 1.X.30 г. («о террористической организации промпартии»); Калинникова, Ларичева, Чарновского, Предтеченского, Соловьева, Мюллера, Кирпотенко от 16 и 17.X.30 г. — «по вопросу об интервенции». (Копия сопроводительного письма на Л. 1; см. легенду к док. № 354-1 «Показания Е. Ф. Евреинова [...]».)

ЦА ФСБ РФ. Ф. Р-42280. Т. 2. Л. 161-167. Рукописный подлинник (черновик), написанный Л. К. Рамзиным собственноручно. Внизу каждого листа заверительная подпись-автограф Рамзина. На Л. 161 в «шапку», написанную Рамзиным по форме протокола, вписаны фамилии Агранова и Радзивиловского с их подписями-автографами.