Объяснения в КПК при ЦК КПСС В.Д. Запорожец по вопросам, связанным с убийством С.М. Кирова. 17 июня 1964 г.
17 июня 1964 г.
В связи с вопросами, которые были передо мной поставлены, могу сообщить следующее:
С 1920 года работала машинисткой в Тамб. Губвоенкомате, откуда в 1925 г. меня мобилизовали в Тамб. ГПУ. Там я проработала меньше года, вышла замуж и уехала в Москву. В Москве очень трудно было устроиться на работу, и я писала заявление на имя секретаря ОГПУ о принятии на работу. После экспертизы меня направили на работу в КРО, после КРО я работала в ЭКУ (по арх. справкам — с5/I-26 г. по 8/Х-26 г. и с 14/XII-26 по 16/XII-31 г.).
В КРО я работала под диктовку переводчиц т. Дидрикиль Фриды (не помню фамилии), которая однажды рассказала, что из-за границы приехал один очень симпатичный товарищ Ванечка Запорожец, с которым они все хотят встретиться. Это было, кажется, 27 или 28 г. Она пригласила и меня на встречу, и там я познакомилась с Запорожцем, который тогда работал пом. нач. ИНО. Провожая меня домой, он много говорил о своих детях Наташе и Феликсе, показывал их карточки. Мне очень понравился как хороший старший товарищ, как хороший отец своих детей. Ведь он был старше меня на 10 лет. Потом он стал мне звонить и искать встреч со мной. Я долго боролась со своим чувством. Я не хотела, чтобы он ушел от семьи (об этом знает его жена Р.Д.) Но все же он порвал с семьей, и мы стали жить официально. Работал он тогда, кажется, в СПО областн. ГПУ.
Как-то он сказал, что, кажется, придется расстаться с Москвой, так как идут разговоры о перемещениях, о назначении его в Алма-Ату. Потом стали говорить о Ленинграде. В Москве в это время был Горин, который очень расхваливал Ленинград. В этот период я помню свои огорчения по поводу отъезда, т.к. у меня почти умирала сестра от внематочной беременности. Даже из-за этого не сразу уехала из Москвы.
Какие отношения были у Запорожца с Медведем, Фоминым — я не знаю, но, судя потому, что они бывали у нас, а мы у них, я считаю, что отношения были неплохие. А с Фоминым мы даже одно лето жили вместе на даче в Мартышкино.
Осенью 34 г., не помню в каком месяце, мне позвонили по телефону и сказали, что Ив. Вас. сломал себе ногу на стадионе, прыгая через барьер на лошади, и что его привезли в ОГПУ, где сейчас находится врач. Еще за год до перелома мы увлеклись в Кисловодске верховой ездой, и Запорожец продолжал заниматься этим спортом, а я, съездив пару раз на стадион, прекратила это занятие. Я очень расстроилась, что увлечение закончилось катастрофой. Я поехала в ОГПУ, и меня повели по какой-то неслужебной лестнице, говоря, что здесь находятся квартиры Медведя, Запорожца и др. начальников. (Я до сих пор не знаю, для каких целей они существовали.) Квартира была из 4 комнат и ванной. В одной из комнат на кровати лежал Ив. Вас. Разрезав сапог и брюки, врачи наложили повязку из гипса. Судя по тому, как долго он потом ходил на костылях — перелом был серьезный. Даже на Колыме он еще прихрамывал в плохую погоду, нога очень болела.
Как только Запорожец встал на костыли, его перевезли на Кронверкский домой, а потом по совету врачей мы поехали в Хосту. Так как у Белоусенко в это время, кажется, тоже был отпуск, он предложился провести его с Ив. Вас и, кстати, помочь ему в передвижении. Я тоже попросила сестру Ал-ру Дан. помочь мне поехать с нами в Хосту в общий дом отдыха Ленингр. ОГПУ. Живя там, я не видела, чтобы Запорожец занимался перепиской или работой. Он, Белоусенко и сестра ездили на Мацесту. Я же из-за беременности никаких процедур не принимала.
Начались дожди, я плохо себя чувствовала, и мы с сестрой решили уехать раньше, чтобы к приезду Ив. Вас. привести квартиру раньше в порядок.
Уже в поезде сосед по купе на одной из остановок принес газету, в которой был портрет Сергея Мироновича, сообщалось об убийстве. Я очень расстроилась. Убили такого хорошего, простого человека. Когда привезли тело Сергея Мироновича в Москву, я с колонной людей пошла в дом Союзов и плакала, как и многие другие, знавшие Сергея Мироновича.
Когда я пришла домой, Запорожец уже лежал на диване. Узнав о смерти Сер. Мир. он и Коссиор (Упр.) срочно выехали в Москву проститься с Сер. Мироновичем. Запорожец был в большой печали. Он еле-еле стоял на костылях, но все же попросил меня отвезти его в Дом Союзов. Там, стоя у гроба, он плакал о Сергее Мироновиче, которого очень любил.
Так как отпуск у Ив. Вас. еще не кончился, он остался в Москве и продолжал лечение. Настроение и состояние его было плохое. Он очень переживал, что работники ОГПУ не уберегли Сергея Мироновича. Конечно, он считал, что все они должны быть в ответе за это преступление.
Когда арестовали ленинградских работников, а Запорожца нет, мне казалось это естественным, так как он фактически не работал несколько месяцев до убийства Сергея Мироновича. Я уехала на пару дней в Ленинград за вещами, а когда вернулась, мне сказала мама, что Ив. Вас. вызвали на работу. Так как он еще был болен и долго не приходил, я позвонила секретарю ОГПУ Буланову и спросила, почему так долго нет Ив. Вас. Буланов ответил, что Запорожец задержится некоторое время. Больше я Ив. Вас не видела.
Я вот не могу вспомнить, почему-то ленингр. работник Домбровский тоже не был арестован. Он лежал в санчасти в Москве. С ним находилась там его жена Генриетта Давыдовна. Я его часто навещала, т.к. мы были в хороших отношениях в Ленинграде. (А потом встретила его в лагере.)
После суда мне разрешили свидание с Ив. Вас. О суде он мне ничего не рассказывал, сказал, что их всех отправят в лагерь и что надо работать и работать, чтобы загладить свою преступную халатность, из-за которой погиб Сергей Миронович. Ив. Вас. сидел в отдельной камере внутренней тюрьмы, к нему ходила массажистка, т.к. с ногой все еще было плохо. В этом же коридоре сидел Ф.Д. Медведь, и его часто навещала жена Раиса Михайловна. Я была у Ив. Вас. несколько раз и приносила ему продуктовые передачи. Перед отъездом в лагерь, мне кажется, его навестила его первая жена Роза Давыдовна Проскуровская.
Однажды во время свидания Запорожец сказал мне, что здесь, в Москве, находится н-к «Дальстроя» Берзин Эдуард Петрович, который очень хлопочет, чтобы всех ленинградцев, осужденных, направили к нему в лагерь на Колыму, так как ему очень нужны работники, но как будто ему не идут навстречу, т.к. хотят всех послать в разные места, и пока еще ничего неизвестно. Потом Берзин имел с ними свидание и говорил о работе на Колыме. Я сказала Ив. Вас., что обязательно поеду с ним на Колыму. Потом я разговаривала с Эдуардом Петровичем. Он одобрил мое желание поехать, сказал, что работа там найдется и для меня и чтобы я агитировала жен поехать тоже. Он дал мне адрес «Дальстроя» в Москве, чтобы я там все узнала у т. Алмазова. Берзин был очень заинтересован в отправлении ленинградцев к нему на Колыму.
Накануне отправки этапа я была на свидании у Ив. Вас. Говорили о моей поездке, предстоящем тяжелом пути. Он беспокоился, как я поеду беременная и не лучше ли мне остаться. Но для меня это был решенный вопрос. Моя поездка на Колыму примирила Розу Давыд, со мной. Она просила беречь его и для моего ребенка, и для ее детей. Она верила в него и считала его хорошим коммунистом и порядочным человеком. Да и сейчас она не изменила своего мнения.
На вокзал не разрешили пойти, наверно, это было тяжелое зрелище.
Чтобы попасть с ленинградцами на пароход при открытии навигации, я должна была быть во Владивостоке в первых числах, кажется, апреля. Во Владивосток хотели ехать Раиса Мих. Медведь и Елена Дмитриевна Фомина, повезти вещи для мужей, да и проститься еще раз. Они сказали, что надолго приедут позже, устроив все свои дела (Фомина диплом!).
Я продала радиоприемник за 1500 рублей, дали сестры, 1500 или 2000 (не помню), пришел большой друг с молодых лет Ивана Вас. — Алексеев Ник. Ник., причем из них 1000 руб. дала Роза Давыдовна. Мы поехали вместе с Фоминой. Раиса Мих. отдельно в международном вагоне.
Во Владивостоке на вокзале нас встретили наши мужья, которых сопровождали военные. Нас всех повезли в какой-то небольшой дом типа гостиницы, около которого находилась охрана. В этом доме я видела только Медведя, Фомина и Запорожца. Они имели по отдельной комнате с железной кроватью и столом.
На второй или третий день открылась навигация, и нас всех отвезли сначала на машине в бухту, а потом на катере к пароходу. Сцена прощания была не из легких. Плакали абсолютно все, когда катер с Р.М. и Ел.Дм. отошел от парохода.
Пароход был небольшой, и на нем ехали только комсомольцы-красинцы, чтобы при встрече с «Красиным» поменять состав.
Я ехала в каюте с Ив. Вас., в отдельной каюте, может быть, с Фоминым — не помню, ехал Филипп Демьянович. Никаких разговоров Запорожец ни с кем не вел. Путь был длинный и тяжелый, шторм до 9 баллов, потом льды, пароходик, казалось, вот-вот рассыплется.
В бухте Нагаево к пароходу по льду подошли [...]рдики» и перевезли нас в какой-то домик — гостиницу. Запорожец и Медведь ушли в Дальстрой, где и получили назначение: Запорожец — дорожное управление, а Медведь в Горное, Фомин остался в Магадане, а остальные — я просто не знаю и не помню куда.
Я осталась в Магадане, чтобы рожать, и 17 июля 35 года родила девочку. За мной приехал Ив. Вас. и повез в поселок, где находилось дор. упр. Н-к там был Никифоров. Он устроил Запорожца в деревянном домике, с одной стороны которого жил Илья Семенов. Мне казалось, что и Семенов, и Станкевич хорошо относились к Ив. Вас.
Никаких посылок ни от кого мы не получали, кроме как от моих родных, когда уже переехали на Ягодный и подросла дочка. Мама прислала несколько платьев для Танечки и по моей просьбе коньки. (Жизнь есть жизнь.) Запорожец много работал, был все время на трассе (вели дорогу на Ягодный). По дороге к месту работы Ив. Вас. мы приезжали к Фил. Демьяновичу. Он тогда, кажется, еще был один, и настроение у него было неважное.
С Губиным и Лобовым Запорожец, может быть, и встречался по работе, но я Губина не видела.
На втором году приехали почти все жены. Берзин, приезжая, радовался этому и говорил, что вот теперь-то он совсем не отпустит на материк.
Однажды на Ягодном Берзин говорил Ив. Вас., что у Медведя не все благополучно в семье, что Раиса Мих., как он выразился, дурит и мешает Фил. Демьян, работать. Он просил меня съездить к Медведям и уговорить Р.М. приехать на время на Ягодный. Я с ней виделась, но она категорически отказалась ехать к нам.
В поселке мы встречались с Фоминой. Я работала в библиотеке, она лаборанткой в Доруправлении. Где-то недалеко на трассе работали Белоусенко и его жена, которая приехала с девочкой.
Запорожец много и увлеченно работал и на трассе, и на строительстве моста, и даже по организации огорода и теплиц на вечной мерзлоте. Скоро на Ягодном появилась своя зелень, которую в первую очередь продавали для детей. Его работа удовлетворяла, т.к. он видел результаты ее — уходящую дальше дорогу и хороший поселок в недавно непроходимой тайге. Он получил несколько благодарностей и даже золотые часы. Все разговоры велись только о работе.
Потом по радио стали поступать сообщения об аресте видных работников. Что случилось в Москве, никто ничего не понимал.
Однажды позвонили из Магадана и предложили Запорожцу выехать в «Дальстрой». Он уехал, и больше я его не видела. Потом товарищи из «Дальстроя» сказали, что его посадили на пароход как арестованного.
Через несколько дней мне передали незапечатанную записку от Ив. Вас., в которой он писал, что его повезли в Москву, вероятно, по делу Ягоды, чтобы я берегла себя и Танечку и т.д.
Если бы я хоть одну минуту подумала, что эта записка опасна, что она таит в себе компрометацию Запорожца, — неужели я бы ее не уничтожила, а держала ее в сумке с мая по сентябрь и отдала сама же после окончания обыска??? Когда меня пришли арестовывать накануне отъезда в Москву???
В это время в Ягодном в НКВД работал ....мов, которого я никогда раньше не видела. Он мне был почему-то несимпатичен. Как-то лебезил и заискивал. Мне он казался неискренним человеком. Он подарил Запорожцу, не помню какую, книгу с «любовной» надписью (Вы читали мне ее — а я опять не помню), а когда меня арестовывали, он попросил вернуть ему книгу, но я сказала «не дам» (наверно, он ее потом сам взял).
Летом по трассе проезжал Берзин с женой, они обедали у Фомина (первый раз за все время), потом все же зашли ко мне.
Настроение у Берзина было тревожное, вероятно, потому, что все больше и больше поступало по радио сообщений об арестах.
Я плакала и спрашивала Берзина, что случилось в Москве? На мой вопрос он ничего не ответил, но мне казалось, что он вот-вот расплачется.
Я просила у него разрешения остаться доработать до отпуска в сентябре, получить отпускные (все равно ведь, где работать), потом уехать. Если нужно освободить дом — я куда-нибудь перейду. Он разрешил мне остаться работать.
Вот почему я оставалась после ареста Запорожца в Ягодном (хотя Вы и не задавали мне этого вопроса), а совсем не потому, что ждала каких-то «указаний» от Буланова на «свою» телеграмму. Я такой нелепой телеграммы не могла послать.
Я отвечаю в порядке поставленных Вами вопросов:
Кроме сожаления по поводу преждевременной смерти такого большевика, человека, как Сергей Миронович, с которым хорошо и легко работалось, я лично ничего не слышала. Говорили ли работники на эту тему между собой, я не знаю.
Об отношении Ягоды: Судя по тому, что Ив. Вас. не бывал в «свите» Ягоды, не получал каких-либо поощрений, мне казалось, что Ягода считал Запорожца скорее работником Дзержинского—Менжинского. Так, во всяком случае, считал и Ив. Васильевич.
С Реденсом я незнакома. Фамилию слышала в связи с разговорами об Алма-Ате. Когда же его семья переехала в дом на Лубянке, где мы жили, но ни мы у них, ни они у нас не бывали.
Несколько раз мы были у Агранова и Горожанина.
Я знаю, что Ив. Вас. был дружен с Мануильским, с Ник. Ник. Алексеевым (быв. нач. СПО обл.).
Все знавшие Ив. Вас. отзывались о нем очень хорошо. Когда я встретила в лагере старейшую ленинградскую партийку Лазуркину — она сказала мне, что Иван Запорожец честный коммунист, она не верит, что он враг народа.
Его первая жена Проскуровская — тоже старая коммунистка, всегда верила ему, верит и сейчас, что он погиб из-за настоящих врагов, которые уничтожали коммунистов.
Мы просим Вас, товарищи партийцы, помогите восстановить доброе имя Ивана Запорожца.
В. Запорожец
(см. на обороте)
Перечитывая написанное, я обнаружила отсутствие ответа на вопрос, посещал ли Запорожец Кремль и бывал ли на приемах?
Кремль он не посещал и приглашений на приемы не получал.
Думаю, что, получив приглашение в Кремль, он обязательно бы «похвастался».
В. Запорожец
На вопрос, покушался ли Запорожец на свою жизнь после возвращения из Хосты, могу сообщить, что кроме болезни перелома ноги он ничем не болел и мне ничего неизвестно о таком случае. Я все время находилась вместе с ним, и если что-либо подобное произошло, я бы об этом знала.
Посещал ли Буланов Запорожца в этот период на квартире в Москве, мне неизвестно и я об этом не слышала. Посещал ли Буланов Запорожца в тюрьме, мне также неизвестно.
Во Владивостоке, где находились Медведь, Запорожец и Фомин, я остальных арестованных не видела. Мы были на втором этаже, может быть, они находились на первом.
Я с Запорожцем ходила в магазин купить кое-какие вещи для Колымы. Мне казалось, что за нами шли какие-то военные.
В. Запорожец
Дом. тел. Г-3-15-34