Справка КГБ при Совете министров СССР в связи с рассмотрением заявления бывшего помощника начальника особого отдела ЛВО П.М. Лобова. 2 апреля 1956 г.
2 апреля 1956 г.
В связи с рассмотрением заявления бывш. помощника начальника особого отдела ЛВО ЛОБОВА Прокопия Максимовича он был принят 2 апреля 1956 г. Председателем Комитета госбезопасности при СМ СССР тов. СЕРОВЫМ И.А. и Генеральным прокурором СССР тов. РУДЕНКО Р.А. На беседе ЛОБОВ рассказал:
Во время убийства С.М. КИРОВА я сидел в кабинете у себя. Мне позвонили из секретариата УНКВД и сообщили о происшедшем, после чего я спустился в кабинет к МЕДВЕДЮ, однако последнего уже не застал, так как он уехал в Смольный. Во второй половине дня я зашел к своему непосредственному начальнику, зам. начальника особого отдела ЯНИШЕВСКОМУ, который меня предупредил, что вскоре нам необходимо будет допрашивать убийцу С.М. КИРОВА НИКОЛАЕВА.
Как мне стало известно потом, до этого НИКОЛАЕВА уже допрашивал МЕДВЕДЬ.
Спустя несколько минут в кабинет к ЯНИШЕВСКОМУ был введен НИКОЛАЕВ — невзрачный, плюгавый человек, гнида, внешне не способный на убийство. Во время допроса чувствовалось, что НИКОЛАЕВ находится в депрессивном состоянии, он не смотрел прямо в лицо и не отводил глаз от стены.
На первом допросе, протокол которого должен находиться в следственном деле по обвинению НИКОЛАЕВА, он показал, что убил КИРОВА по личному желанию, не имея на это ни от кого никаких поручений. Тогда же он заявил, что он и сам лично против С.М. КИРОВА ничего не имел и убил его только для того, чтобы вся страна задумалась над вопросом: куда мы идем. На наши уточняющие вопросы НИКОЛАЕВ заявил, что у нас в стране нет демократии, существует единоличная власть. Тогда же НИКОЛАЕВ показал, что за полтора месяца до убийства его задерживали сотрудники органов НКВД, но затем освободили. На вопрос, каким образом его освободили, НИКОЛАЕВ ответил: «Это не вашего ума дело».
В момент, когда мы уточняли обстоятельства первичного задержания НИКОЛАЕВА, к нам в кабинет зашел МЕДВЕДЬ. Мы ему доложили об этом, на что он нам ответил: «Я это уже знаю».
На следующий день по указанию руководства УНКВД я производил обыск на квартире НИКОЛАЕВА. НИКОЛАЕВ жил бедно, неопрятно. При обыске мной был обнаружен тайник, из которого извлекли клеенчатую тетрадь с записями НИКОЛАЕВА. В этих записях НИКОЛАЕВ давал оценку личности СТАЛИНА, где называл его сатрапом, обвинял в нарушении демократии и т.п.
После окончания предварительного следствия по делу об убийстве С.М. КИРОВА МЕДВЕДЬ, его заместитель ЗАПОРОЖЕЦ, я, ЛОБОВ, и ряд других сотрудников УНКВД были преданы суду Военной Коллегии; нам предъявлено было обвинение в необеспечении должной охраны С.М. КИРОВА и непринятии необходимых мер по имевшимся сигналам о готовившемся против него террористическом акте. МЕДВЕДЬ и ЗАПОРОЖЕЦ были приговорены к 3 годам лишения свободы, я и бывший зам. начальника УНКВД ФОМИН — к 2 годам лишения свободы.
Следует отметить, что в тюрьме я лично просидел примерно 10—12 дней; МЕДВЕДЬ под стражу был заключен только после решения Военной Коллегии, а до этого находился на свободе.
После приговора Военной Коллегии нас всех отправили для отбытия наказания на Колыму, а перед отправкой нам разрешили свидания с родственниками. Ехали мы в арестантском вагоне в сопровождении двух сотрудников в штатской одежде. Хотя мы и ехали в арестантском вагоне, фактически свобода наша ограничена ничем не была. На станциях мы имели возможность выходить из вагона и прогуливаться по перрону без сопровождения охраны. Когда мы ехали на пароходе, там вообще никакой охраны не было, и мы находились на общем положении со всеми прочими пассажирами.
По приезде в Магадан все мы сразу же были назначены на руководящие должности в системе Дальстроя: МЕДВЕДЬ — начальником горнопромышленного управления, ЗАПОРОЖЕЦ — начальником управления строительства дорог, я — начальником строительного района. В частности, я получал тогда зарплату в сумме 1100 рублей.
Уже находясь на Колыме, я как-то беседовал с ЗАПОРОЖЦЕМ и высказывал недоумение, почему в отношении к нам было принято столь мягкое решение, и тогда он мне рассказал, что перед отправкой в Колыму его вызывал к себе ЯГОДА и заявил, что якобы СТАЛИН дал указание сотрудников УНКВД, виновных в необеспечении должной охраны С.М. КИРОВА, строго не наказывать и спустя непродолжительное время восстановить на работе и в партии.
О том, как к нам относилось руководство НКВД, свидетельствует и такой факт, что ЗАПОРОЖЕЦ, уже находясь на Колыме, получил посылку от БУЛАНОВА.
Уже после отбытия наказания я ознакомился с газетными отчетами о процессе «московского центра», и тогда мне бросилась в глаза неправдоподобность показаний БУЛАНОВА о том, что охранник С.М. КИРОВА БОРИСОВ был убит по приказанию ЗАПОРОЖЦА. Эти показания не могли соответствовать истине хотя бы потому, что в тот период, как мне было хорошо известно, ЗАПОРОЖЦА в Ленинграде не было, он в это время находился в санатории в Хосте.
Помню также, ЗАПОРОЖЕЦ мне как-то рассказывал о том, что при первом задержании НИКОЛАЕВА у него никакого оружия и вообще ничего подозрительного обнаружено не было и что он освободил НИКОЛАЕВА по согласованию с ЯГОДОЙ, которому сам лично звонил по телефону.
В материалах же процесса этот эпизод представлялся таким образом, что якобы НИКОЛАЕВ был в первый раз задержан с оружием и со своими записями, из которых якобы видно было, что он готовит теракт против С.М. КИРОВА.
КАЛЛИСТОВ
ДОБРОХОТОВ
ТЕРЕХОВ
Верно: Бугрова