Письмо бывшего начальника третьей бригады Ленинградского уголовного розыска И .А. Аверкиева секретарю ЦК КПСС А.Б. Аристову. 26 марта 1956 г.

26 марта 1956 г.
Секретно
Только лично

г. Хабаровск

В 1934 году я работал в гор. Ленинграде в должности начальника 3-й бригады уголовного розыска. Начальником уголовного розыска тогда был тов. Красношеев Иван Иович, старый чекист, переведенный из органов государственной безопасности (ОГПУ) гор. Ленинграда.

В аппарате вверенной мне бригады работали в должности ст. оперативного уполномоченного тт. Казанский Михаил Васильевич и Кочкин Григорий Павлович. Должен отозваться о них, как о работниках в то время только положительно. У них на связи, как осведомитель, состояла некая гр-ка Волкова Мария Николаевна, незамужняя, имевшая двоих маленьких детей, которая, имея некоторые связи с лицами из числа уголовно-преступной среды, давала регулярную информацию, представлявшую оперативную ценность, так как она была направлена на вскрытие и пресечение уголовной деятельности воров (функции моей бригады заключались в борьбе со всякого рода воровством в гор. Ленинграде).

Однажды, не помню сейчас в каком месяце 1934 года, от Волковой поступила первая информация о том, что ее знакомые (земляки) и кажется Вологодские, называя их братьями Николаевыми, — ведут разговоры о подготовке убийства вождя партии Сергея Мироновича Кирова, работавшего первым секретарем Ленинградского обкома.

Мария Волкова поясняла, что она, как землячка и хорошая знакомая Николаевых, вхожа в их квартиру и последние в разговорах ее не стесняются, поэтому она и сообщает правдивые о Николаевых данные.

Со слов Волковой было известно, что один из Николаевых (убийца) ранее был членом нашей партии и за что-то исключен из ее рядов, что он страшно озлобленный человек.

Имея такие серьезные сигналы, о них мною тотчас же было доложено начальнику уголовного розыска тов. Красношееву И.И., через которого и по его указанию все данные были переданы в органы государственной безопасности (НКВД), которые тогда возглавлял в Ленинграде Медведь. Должен, насколько у меня сохранилось в памяти, уточнить, что органы государственной безопасности, видимо, не придали этой информации должного значения и не проявили активности к тому, чтобы переговорить сразу же с источником (Волковой) или дать ей необходимое, по их линии, задание.

Мною же и моими оперработниками Казанским и Кочкиным источнику были даны указания: ничем другим не заниматься, как только держать постоянную связь с семьей и домом Николаевых, быть в курсе дела, знать их настроения и незамедлительно нас информировать обо всем. После чего от М.Н. Волковой поступили дополнительные сообщения о том, что Николаевы своего враждебного отношения по адресу Сергея Мироновича Кирова не изменили, подыскивают оружие, а в последнем сообщении Волкова указывала, что у них даже имеется оружие.

Все эти данные своевременно и незамедлительно передавались в НКВД, причем начальник уголовного розыска товарищ Красношеев лично в каждом таком случае до передачи этих данных звонил по телефону и информировал начальника КРО НКВД и, как мне помнится, даже самого Медведь.

Дальше события развернулись следующим образом: примерно за месяц до злодейского убийства Сергея Мироновича наш источник Волкова М.Н. пропала, на встречи не является, дома не находится. Стали ее искать и обнаружили в сумасшедшем доме, куда ее, как установлено, совершенно здорового человека, поместили работники органов государственной безопасности, где она и продолжала находиться вплоть до злодейского убийства и была уже освобождена лишь по прибытии специальной комиссии по расследованию во главе со Сталиным.

О том, что Волкова обнаружена в сумасшедшем доме, мною еще до убийства Сергея Мироновича было доложено начальнику уголовного розыска Красношееву. Я усомнился в необходимости такого мероприятия даже в том случае, если бы она была и в действительности не совсем здорова. Красношеев, как лицо, постоянно представительствовавшее в органах НКВД, через несколько дней после того, как М.Н. Волкова была помещена в сумасшедший дом, подтвердил, что она помещена в это заведение именно органами государственной безопасности, так как они ее признали больной, а ее информацию по поводу готовящегося убийства неправдоподобной фантазией.

1-го декабря 1934 года, вечером, когда еще значительная часть аппарата находилась на службе, ко мне в кабинет раздался телефонный звонок. Звонил начальник уголовного розыска Красношеев и взволнованным голосом сообщил, что в здании Смольного убит Сергей Миронович. Я быстро сбежал к Красношееву в кабинет и спросил его, кто убил и задержаны ли убийцы. На это он мне ответил, что убил Николаев (имя не помню), что убийца, претворяясь сумасшедшим, задержан на месте. Я тут же Красношееву вновь напомнил о нашей информации в НКВД о готовившемся убийстве и о содержании нашего источника в сумасшедшем доме. На это Красношеев мне ответил, что доведем до сведения обо всем следственную комиссию, так как в НКВД паника и растерянность.

Я внес предложение, ни с кем не согласовывая, принять меры к немедленному аресту второго Николаева. И, получив на это согласие Красношеева, мною была организована оперативная группа в лице т.т. Казанского, Кочкина и не помню еще кого-то, которая и произвела арест второго Николаева, передав его в руки комиссии по расследованию злодейского убийства Сергея Мироновича.

По приезде из Москвы специальной следственной комиссии ей через Красношеева было доложено о том, что органам госбезопасности своевременно передавались сигналы о готовящемся злодейском убийстве Сергея Мироновича, но на эти сигналы не было обращено внимания, и что источник, сообщавший эти сведения, органами госбезопасности помещен в сумасшедший дом.

Комиссия эти данные проверяла: М.Н. Волкову вызывали, как мне известно, с ней говорил лично Сталин, и она из сумасшедшего дома была немедленно освобождена. И на этом, мне кажется, вся проверка в части имевшихся сигналов о готовящемся злодейском убийстве была закончена, так как ни я, ни мои оперативники, т.т. Казанский и Кочкин, не вызывались и никто с нами не беседовал.

Со слов М.Н. Волковой мне известно, что она в беседе со Сталиным высказывала такую мысль, что органы госбезопасности ее сообщениям не верили или не хотели верить, а чтобы спрятать лишнего свидетеля, умышленно поместили ее, здорового человека, в дом для сумасшедших.

После ареста руководства органов госбезопасности — Медведь и других — я был вызван к заместителю начальника управления НКВД Николаеву (впоследствии также арестованного за вражескую деятельность), который, накоротке уточнив, знаю ли я М.Н. Волкову, поручил лично мне, как он сказал, по поручению Сталина, осуществлять всяческую заботу о М.Н. Волковой и по этому вопросу докладывать только лично ему.

Эта забота о Волковой выразилась в следующем: ей была выдана органами государственной безопасности путевка на курортное лечение, где она находилась под охраной одного из работников госбезопасности, была устроена на работу в одну из сберкасс Октябрьского района гор. Ленинграда, получила небольшую квартиру из двух комнат, обеспечивалась топливом и ей выдавалась несколько раз денежная материальная помощь. Считаю своим долгом пояснить, что, испрашивая помощь для Волковой, мне Николаев (зам. нач. НКВД) неоднократно и несколько резко заявлял, что я выращиваю «каплуна» и не следует этого делать.

Далее события развернулись так, что по совершенно непонятным обстоятельствам мои сотрудники т.т. Казанский и Кочкин были из органов уволены и на срок, кажется до 5 лет, направлены в лагеря. Кочкин Г.П. находился в гор. Свободном, а Казанский не помню где, и лишь по возвращении из лагерей они с трудом были приняты вновь в органы и оба работали в Ленинграде в железнодорожной милиции. Насколько мне известно, они оба живы и проживают в Ленинграде, а что касается Красношеева, то он умер, примерно два года тому назад в Ленинграде.

Примерно то же самое по этому делу знает [и] некоторые подробности Петр Прокофьевич Громов, бывший зам. Начальника уголовного розыска гор. Ленинграда, ныне комиссар милиции III-го ранга в отставке, проживающий в гор. Ленинграде на Пушкинской улице.

Вот вкратце и все, что я сейчас в состоянии восстановить в памяти и доложить Вам.

Член КПСС с 1921 года,
партбилет № 01022546
АВЕРКИЕВ Иван Алексеевич

Пометы: «6-й сектор Общего отдела ЦК 2461»; «30-лб, лс. кк».