Выдержки из протокола совещания партактива и партийной организации «Дальстроя». 11 ноября 1937 г.

11 ноября 1937 г.

Протокол № 3
СОВЕЩАНИЯ ПАРТАКТИВА ДАЛЬСТРОЯ ОТ 11 НОЯБРЯ 1937 Г.

Присутствовало: 76 чел.

Председатель: т. БУЛЫГИН.
Секретари: т.т. ПОЖАРНОВА, ЕФРЕМКО,
ТРАВИН и БАРАНОВ.

[...]

т. ФИЛИППОВ — (УСВИТЛ):

[...] Вопрос о ленинградцах. Было указание из центра об использовании Запорожца и других по лагерной линии. Тов. Берзин это дело подтвердил. Дерибас дал указания оставить Горина-Лундина в должности начальника УНКВД по Дальстрою, а Шеля снять.

[...]

т. БЕРЗИН (Директор треста «ДС»): Поставленный вопрос товарищем БУЛЫГИНЫМ о выполнении февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) совершенно правильно отражает нашу работу. Скажу о ленинградской группе. Когда я был в Москве у Ягоды, то он мне сказал, чтобы я использовал этих людей по линии НКВД: Губина, Медведя, Фомина, Запорожца и др. Я сказал, что использовать я их использую, но так, как мне нужно. При этом разговоре присутствовал Фомин. В Москве я беседовал с ним и решил направить их на дорожные работы. С другой стороны, я действовал по установкам бывшего наркома, врага народа Ягоды. Он мне сказал, что если они будут работать хорошо, то освободить их раньше срока.

Вот какие установки дал мне враг народа Ягода. Я виноват в том, что не боролся как следует с такой неправильной постановкой вопроса. Я должен заявить, что Ягода ко мне относился очень скверно, когда я работал на Вишере. Он пакостил мне на каждом шагу. Также и распоряжения Дерибаса выполнялись. Ведь я тоже не знал, что он враг народа. Медведя, Запорожца я арестовал тогда, когда получил телеграмму из Москвы. Этих людей я лично не знал, но это не снимает с меня ответственности, а поэтому считаю, что я допустил грубую политическую ошибку.

I...]

т. СЕМЕНОВ — (УДС): В управлении дорожного строительства работали на ответственных должностях 8 чел. ленинградцев, быв. работников НКВД, осужденных по делу убийства тов. КИРОВА. Имел место факт присутствия Запорожца на закрытом партийном собрании по выборам нового партийного комитета, примерно в январе 1936 года. Также приглашали его на партсобрания, связанные с хозяйственными вопросами.

Наша ошибка была еще в том, что осенью 1936 года мы поместили передовую в газете «Советская Колыма» об успехах, достигнутых дорожниками, где отмечали Запорожца как руководителя и организатора успехов. Моя связь с Запорожцем. Бывал у него по служебным делам, иногда обедал, пил чай.

Критикой и самокритикой у нас не занимались, зажим был, парторганизация, в частности и я, соответствующих мер к оживлению ее не принимали.

У меня ошибки были, и парторганизация их обсуждала. Также обсуждался вопрос и о моем отце.

т. ОНИПКО (Погранотряд)

[...]

Тов. БЕРЗИН допустил большую политическую ошибку в своем отношении к осужденным врагам народа, группе ленинградских бандитов, много с ними нянчился, назначал на ответственные посты.

Коммунисты парторганизации НКВД должны признаться, что они тоже вели непартийную линию по отношению к заключенным врагам народа: ЗАПОРОЖЦУ, МЕДВЕДЮ, устраивали с ними банкеты, вместе пили.

[...]

СПРАВКА КОЖЕВНИКОВА (НКВД): При приезде осужденных по злодейскому убийству тов. КИРОВА группы ленинградцев я обратился к Алмазову за разъяснением, какие должны быть наши взаимоотношения к ленинградцам. Ответ получил двойственный, что они не вольнонаемные, не заключенные.

СПРАВКА ТАРАРЫКИНА (Стрелка): На одном из собраний в 1935 году в дорожном Управлении в бытность нач.[альником] дороги Никифорова, на собрании присутствовал Запорожец, где Никифоров заявил, что ленинградцы не заключенные, а от них только отобрали партийный билет.

[...]

СПРАВКА т. АПИНА (редактор газеты «Советская Колыма»): Когда было получено сообщение о разоблачении Ягоды, я сразу позвонил т. Берзину, который выразил удовольствие, что раскрыли этого врага. К карточке, где т. Берзин снят с Ягодой, он всегда относился иронически. Я считаю, что никакой связи у т. Берзина с Ягодой не было.

Грубая политическая ошибка у т. Берзина, у всей партийной организации была допущена в отношении к ленинградской группе, в том отношении, что некоторые из них были допущены в органы НКВД. Их взаимоотношения с партийной организацией вели к отрыву органов НКВД от партийной организации, и не случайно появилось решение о выделении партийной организации НКВД.

[...]

ВЫСТУПЛЕНИЕ т. БЕРЗИНА:

— Начну с заявления т. Харитонова. Тов. Харитонов был у меня, и я Харитонову тогда сказал, что Ягода по отношению ко мне играл такую роль, как будто я для Ягоды наилучший человек, а за спиной у меня делал совершенно другое. Перед выездом из Москвы Ягода вызвал меня к себе, и в это время был фотограф из Кремля, и он снял меня и Ягода вместе, и на обороте карточки Ягода написал «дорогому такому всякому». В приемной он меня целует при всех, обещает, что крепко будет помогать нам — «Дальстрою», а сам вредительски сорвал его финансирование, и теперь мне приписывать, что друг Ягода, я категорически отрицаю и заявление это т. Харитонова — провокационное. Алмазова прислали сюда, он руководил здесь всей работой треста, за это время строительство дороги было выполнено на 15 клм, а план был продолжить дорогу на Колыму. В то время планово-финансовые дела были запущены, трудно было найти, где конец, где начало. На 1937 год Ягода предлагал

предусмотреть для «Дальстроя» ассигнование в 25.000.000 рублей, но я об этом докладывал в ЦК ВКП(б), и тов. Сталин распорядился дать 200.000.000 р. В отношении олова Ягода заявил, что олово мы купим за золото, а мы ведь с вами знаем, какое оборонное значение имеет для нас олово.

Мы на Оротукане поставили вопрос давать олово наравне с добычей золота. Я получил телеграмму от товарища СТАЛИНА, МОЛОТОВА и ВОРОШИЛОВА взяться всерьез за добычу олова.

Дерибас приезжал сюда, близких отношений у меня с ним не было, но как своего близкого старшего чекиста-начальника я его уважал, я ведь не знал, что он враг народа, отношение с Западным у меня были такие же. На оперативных совещаниях без меня Дерибас заявлял, чтобы меня не слушали, и тов. Бондаренко на партсобрании в НКВД это подтвердил. Дерибас сам посылал телеграмму в Москву о назначении Горина-Лундина руководителем УНКВД здесь. Я по этому случаю запрашивал Молчанова, и он ответил телеграммой «одобряю. Молчанов».

А теперь есть факты, когда у одного заключенного троцкиста нашли письмо самого Молчанова о предоставлении этому заключенному полярного пайка.

Вот что Дерибас телеграфировал Ягоде о работе третьего Отдела (Берзин зачитывает текст телеграммы).

Там, где я виноват — я виноват. В отношении ленинградцев я, может быть, вчера не крепко критиковал себя по этому делу, должен возвратиться к старому.

Ягода вместо проверенных чекистов дал мне этих ленинградцев, указал, что они будут работать по линии НКВД, но я ответил ему, что буду использовать по своему усмотрению. Он в конце беседы все-таки предложил их использовать на чекистской работе. Как принимали здесь ленинградцев, я не знаю. Был здесь тогда Алмазов, по указанию которого они были использованы на работе. Какие же были указания в отношении их тогда из Москвы, я не знаю.

Мне было также указано, что после того, как они отработают на Колыме один год, написать письмо, чтобы их освободили. Ягода говорит, что этот вопрос им, Ягодой, согласован, а с кем, я этого у него не спрашивал.

На IX слет Горина-Лундина я не вызывал. В Оротукан он уехал сам, я его не выгнал. Считал, что человек освободился 1.1.1937 года, статья у него была 193а — халатность. Москва его не требует, и я в отношении его ничего не предпринимал.

Признаюсь, что в вопросе об отношении к ленинградцам допустил ошибку, но никакого сродства я с ним не имел. Здесь тов. ВЕСЕЛКОВ, выступая, сказал, почему я не выгнал после снятия Горина-Лундина Мосевича. Я предложил освободить Мосевича, а вы, тов. Веселков, ответили — нет, не могу и то же самое говорили на партсобрании 16.IХ-с.г. Но в протоколе этого собрания по этому вопросу ничего не было записано.

Там, где я виноват, бейте меня и указывайте на мои ошибки.

По вопросу об организации самостоятельной первичной чекистской парторганизации и отделении ее от других, я допустил ошибку.

Я могу принимать все ошибки на себя, но иной говорит прямо, а другие по зауглам, вот и получилось с выступлением тов. Харитонова. Я премировал Губина, Запорожца и других и в этом, считаю, сделал большую ошибку, а Репин, сидя помполитом, также ходатайствовал об них, но этим я не хочу сейчас делать какой-то громоотвод.

Почему я не обратился с запросом в ЦК ВКП(б) о ленинградской группе, в этом есть моя большая ошибка, но ведь и Дерибас сидел до августа 1937 года Уполномоченным НКВД по ДВК. О нужных кадрах чекистов я ставил в известность и много раз писал в Москву, но Ягода, по-видимому, этот материал не читал, а может быть, и уничтожал этот материал, и в результате после моих запросов я в итоге не получил ни одного человека.

25.Х-1936 г. мною получена была телеграмма от Дерибаса об освобождении Шеля от должности нач. III-го отдела и назначении Горина-Лундина на его место.

Есть еще документы, которые показывают мое отношение к ленинградцам. Мною было написано частное письмо к Западному о присылке нам работников по линии НКВД, однако ответа не последовало. А теперь в отношении поездки на дорогу на прииска. Когда Дерибас и Лаврентьев были здесь, мы выехали в Северное Горное Управление, где я и предложил им заночевать на месте, в Жаттынахе, однако Дерибас и Лаврентьев решили поехать ночевать в Ягодное и остановились там у Запорожца.

В отношении бесед с женой Запорожца после его ареста, я имел с ней беседу два раза. Бывал также и у Запорожца, когда последний был начальником Управления дор. Строительства, т.к. другого помещения свободного в Ягодном не было. Почему я был два раза у жены Запорожца: один пошел к ней с Громовым, она спрашивала, когда ее выпустят домой. Я опрашивал тогда у Громова и Амосова, как она себя ведет, они ответили, что неплохо.

Горин-Лундин был у меня дома 4—5 раз после его освобождения. Говорил я с тов. Булыгиным об использовании его на хозяйственной работе и договорился с ним, что, пожалуй, можно Горина-Лундина оставить для работы по особым поручениям. Ездил он в КРУДС до Амбарчяка и один раз до места Смоленской экспедиции... [...]

БЕРЗИН: [...] По вопросу, сколько тысяч роздано врагам народа в 19-ю годовщину Октября — я считаю, что раздача премий, как Янишевскому, Губину и др., явилась моей ошибкой, но, раздавая эти премии, думал, что они будут лучше работать. [...]

БЕРЗИН: О Фомине. Я спрашивал Амосова, Станкевича — будете ли оставлять его на работе и как вы его оцениваете, они дали хорошую оценку. А тут говорят, что я не хочу его снимать. Ни одного ответственного работника я без согласия своего помощника по политчасти тов. Булыгина на работу не назначал. Здесь заявили, что я давал установки Прониной не ругать Запорожца; таких установок никогда на давал.

Пронина приехала из Москвы, распустила ряд слухов, что она была у Ежова и т.д., потом заявила, что Медведь есть немецкий шпион, Запорожец — польский и т.п. [...]

Председатель — Булыгин
СЕКРЕТАРИ: — Пожарнова, Травин, Ефременко, Баранов

ВЕРНО:                       подпись

Справка: «Копия протокола № 3 совещания партактива парторганизации Дальстроя от 11.XI.1937 года, с которой снята настоящая фотокопия, хранится в архивно-уголовном деле № П-50492 (том 12) на Эпштейна и др. лиц. (Дело в УКГБ при СМ СССМ по Омской обл.). Оперуполномоченный УАО КГБ при СМ СССР А. Самохвалов. 24.VIII.1964 г. [Подпись]».

Пометы: «В дополнение [к] делу»; «к вх. 341/9.IX.64 г.»; «Вх. 79979 от 22.VIII.64 г.».

Штапм: прямоугольный штамп «Всего в настоящем деле подшито и пронумеровано “40” листов [подпись] “12” VIII 1964 r.»