Письмо Н. И. Бухарина членам Политбюро ЦК ВКП(б), секретарю ЦК Н. И. Ежову с опровержением «троцкистской клеветы». 8 декабря 1936 г.

[8 декабря 1936 г.]

Строго секретно

Тов. тов. СТАЛИНУ. МОЛОТОВУ. КАГАНОВИЧУ. ВОРОШИЛОВУ.
ОРДЖОНИКИДЗЕ. МИКОЯНУ. АНДРЕЕВУ. ЕЖОВУ. КАЛИНИНУ

Дорогие товарищи!

После вчера мной услышанного от троцкистских негодяев, я всю ночь размышлял над этим. В результате я нашёл безусловное, категорическое и убедительнейшее опровержение всей троцкистской клеветы против меня (Сосновский, Пятаков, Зиновьев, Каменев, Рейнгольд и все возможные другие троцкистские клеветники).

1. Исходный пункт моих рассуждений.

Исходным и определяющим пунктом является здесь следующий факт, абсолютно устойчивый и бесспорный.

После ареста К. Радека ко мне (на Сходне) заявлялась его жена, Роза Маврикиевна, просила написать Сталину, умоляла от имени Радека, чтоб Сталин сам следил за делом, и заявила между прочим:

«Карл сказал мне перед уводом: “Передай Николаю (т. е. мне, Бух[арину]), чтоб он не верил никаким оговорам против меня. Я перед партией чист, как слеза”».

Я, между прочим, тогда же действительно написал т. Сталину, что стояло в связи с посещением Розы Радек, и с систематическими постоянными прежними разговорами Радека, долженствовавшими убедить меня в его полной партийности и преданности партийному руководству.

Этот факт посещения меня Розой Радек, последние слова Радека перед арестом, обращённые ко мне, имеют совершенно исключительное значение для всей оценки показаний троцкистов, и я крайне сожалею, что они выступили передо мной во всём их значении только прошедшей ночью. Но «лучше поздно, чем никогда».

Итак, зафиксируем, прежде всего, факт этих слов.

2. Что означает этот факт прежде всего.

Этот факт означает, прежде всего, следующее:

1.  Радек хочет, чтобы Бухарин заступался за него, Радека, перед Сталиным и другими (о чём Роза Радек прямо просила);

2. Радек дополнительно, в качестве своего последнего слова Бухарину, стремится доказать свою преданность партии;

3.  Радек, следовательно, исходит из полной убеждённости в безусловной партийности Бухарина, стараясь укрепить в Бухарине веру в то, что сам Радек невиновен.

Другими словами: Радек для себя самого не только не считает Бухарина каким-то членом или участником троцкистских конспираций, а, наоборот, исходит из абсолютной искренности Бухарина в отношении к партии, из его глубокой партийности.

3. Показания Сосновского и Пятакова.

Негодяй Сосновский показывал, что он узнал о моём, якобы, соучастии в троцкистских конспирациях от Радека в первую очередь.

В свете предыдущего надо анализировать и эти показания. Тут могут быть два варианта.

Предположение I. Радек. исходя из каких-либо соображений, нарочно и лживо говорил Сосновскому, что я — сторонник ихних дел.

Это предположение невероятно, ибо Радек тем самым, толкая Сосновского на встречу со мной, подвергал бы его опасности быстрого разоблачения, ибо Радек-то знал другое.

Но предположим это невероятное.

Тогда получается, что для троцкистского генерала Радека, я — в действительности партиец, а для троцкистского рядового, я — троцкистский генерал.

Положение явно немыслимое, и явно вздорное.

Предположение II. Радек ничего о моём, якобы, троцкизме не говорил Сосновскому. Тогда, значит, Сосновский всё это выдумал.

Таким образом, показания Сосновского падают.

Но, то же относится и к показаниям Пятакова.

Каким образом Пятаков мог считать меня соучастником троцкистов, а Радек об этом не знать и быть убеждённым в моей партийности? Это, тем более, что если вспомнить прошлые годы, то Радек с Пятаковым не раз выступали с «партийными» заявлениями совместно, за обеими подписями (например, на одном из пленумов, когда разбиралось дело А. П. Смирнова). Если Радек виновен (а я исхожу всё время из этого предположения, в связи с заявлением тов. Сталина на пленуме ЦК), то он, разумеется, был связан с Пятаковым (да и Пятаков это показывал на очной ставке). Следовательно, получается явный вздор: Радек убеждён по существу и в действительности в моей партийности, а Пятаков со мной вместе действует. Ясно, что и здесь всё построено на сознательной изощрённой лжи, лжи продуманной и, с точки зрения троцкистских мерзавцев, целесообразной.

4. Первые ласточки Зиновьева — Каменева.

Но мне кажется, что вся эта аргументация может быть продолжена и дальше, не теряя ни капли своей доказательной силы. В самом деле,

1) если Радек — участник троцкистского «запасного центра», которому передоверялись все гнусные дела,

2) если Бухарин, как утверждали Каменев и Зиновьев, являлся их соучастником, то отсюда вытекает, что Радек должен был обязательно знать, что Бухарин — соучастник преступлений.

Но так как Радек в действительности и для себя знает противоположное, то отсюда вытекает, что показания Зиновьева — Каменева точно так же являются сознательной ложью.

5. Дальнейшие следствия.

Но отсюда же вытекает следующее:

что бы ни говорили теперь и сам Радек. и его возможные друзья против меня, всё это падает с самого начала, как явная ложь, сконструированная для уничтожения своего врага.

* * *

Общее заключение: Вся цепочка показаний троцкистов против меня рушится.

Необязательные размышления: Я лично теперь убеждён в том, что у троцкистов был сознательный метод вредительства: заодно уничтожить кое-кого из преданных партии людей. Ибо иначе трудно объяснить побудительные мотивы их клевет. А что это клевета — теперь уж не подлежит никакому сомнению. С другой стороны, понятно, что если ряду допрашиваемых даются показания такого рода, то неизбежно крупные банкноты клеветы получают поддержку и в клевете меньших купюр.

* * *

Горячо благодарю товарищей за личное присутствие при очных ставках и за то внимание, которое они обнаружили к тяжкому положению, создавшемуся для меня благодаря клевете мерзавцев.

С комм. приветом Н. Бухарин

Резолюция Сталина:

Если не разослано по адресам, надо разослать. И. Cт.
Автограф. Написано поверх текста рукописи документа зелёным карандашом.

Пометы:

Л. 121. В нижнем левом углу простым карандашом: (8.XII. 1936г.)
Л. 122. В нижнем левом углу простым карандашом: Разослано по указанным адресам 9/XII.36 г.
Ф. 17. On. 171. Д. 260. Л. 122-128. Чистовой автограф.
Написано фиолетовыми чернилами на половинках писчей бумаги.