Из материала очных ставок Г. Я. Сокольникова и А. И. Рыкова, Г. Я. Сокольникова и Н. И. Бухарина

ВОПРОС СОКОЛЬНИКОВУ: [Вышинский А. Я.]

Гр-н СОКОЛЬНИКОВ, на предыдущих допросах вы признали своё участие в троцкистско-зиновьевском блоке и то, что вы являлись членом центра этого блока. Расскажите о своём участии в этом блоке и всё, что вам известно о связях этого блока с различными лицами и отдельными группами, враждебными по отношению к ЦК ВКП(б).

ОТВЕТ:

Я признаю, что принимал участие в троцкистско-зиновьевском блоке и входил в организованный этим блоком центр, причём это моё участие охватывает два периода времени. Первый период — с лета 1932 года до весны 1935 года и второй период — с весны 1935 года до момента моего ареста.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

В чём заключалось ваше участие в троцкистско-зиновьевском террористическом блоке и его центре в первый период и во второй период?

ОТВЕТ:

В первый период моего участия в троцкистско-зиновьевском блоке, организовавшемся на террористической основе, я поддерживал с центром связь через КАМЕНЕВА и РЕЙНГОЛЬДА. Я участвовал в ряде совещаний центра и в принятии центром различных решений, касающихся преступной деятельности центра и, в частности, его террористических планов. Я участвовал в решении об организации московского центра, в который вошли БАКАЕВ, РЕЙНГОЛЬД, ДРЕЙЦЕР и МРАЧКОВСКИЙ.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Были ли вы осведомлены о подготовке убийства тов. КИРОВА?

ОТВЕТ:

Да, я был информирован КАМЕНЕВЫМ о подготовке убийства С. М. КИРОВА. Я знаю, что в начале осени 1934 года в Ленинград ездил БАКАЕВ для того, чтобы договориться с ленинградской группой, а именно с КОТОЛЫНОВЫМ, ШАТСКИМ, Владимиром ЛЕВИНЫМ и НИКОЛАЕВЫМ о практических мероприятиях по осуществлению террористического акта против С. М. КИРОВА. Должен также сообщить, что на случай провала центра была организована тройка в составе меня, СОКОЛЬНИКОВА, СЕРЕБРЯКОВА и РАДЕКА, которая должна была организовать новый центр и привлечь к участию в этом центре дополнительно ряд лиц.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Расскажите о содержании вашей преступной деятельности во второй период вашего участия в центре троцкистско-зиновьевского блока.

ОТВЕТ:

Во второй период моего участия в троцкистско-зиновьевском блоке, начиная с весны 1935 года, я играл ещё более активную роль, так как должен был восстановить и завязать связи с лицами, намеченными для включения в новый центр. Я связался с ТУМАНОВЫМ, который был близок ПИКЕЛЮ и ДРЕЙЦЕРУ. В июне 1935 г. произошла у меня встреча с РАДЕКОМ. С РАДЕКОМ мы говорили о необходимости более глубокой конспирации и о децентрализации всей дальнейшей деятельности центра. Тогда же был поставлен вопрос о включении в состав центра Пятакова. С Пятаковым у меня произошла встреча в июле того же года. Почти в это время ко мне обратился ТИВЕЛЬ, который был связан с группой зиновьевцев ЗАКСА-ГЛАДНЕВА.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Какие цели преследовала эта группа?

ОТВЕТ:

Эта группа организовалась в террористических целях. Мне было известно, что она вела наблюдение за машиной СТАЛИНА.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Кого ещё из участников этой группы вам называл ТИВЕЛЬ?

ОТВЕТ:

Кроме ЗАКСА-ГЛАДНЕВА в качестве члена этой группы ТИВЕЛЬ назвал мне ФЛИГЕЛЬТАУБЕ. ТИВЕЛЬ поставил передо мной вопрос о дальнейших действиях этой группы, требуя указаний. После переговоров с РАДЕКОМ я ответил, что группа должна продолжать по-прежнему подготовку террористического акта. После вступления ПЯТАКОВА в центр, в дальнейшем я имел дело уже с ПЯТАКОВЫМ. В разговоре со мной о перспективах деятельности блока и необходимости его дальнейшего расширения, ПЯТАКОВ поставил вопрос о привлечении к участию в блоке правых, т. е. ТОМСКОГО, БУХАРИНА и РЫКОВА. Тогда же мне было поручено переговорить с ТОМСКИМ, который нами считался лучшим кандидатом для включения в центр.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Почему у вас в центре возникла мысль о привлечении к участию в блоке группы правых?

ОТВЕТ:

Мысль о привлечении правых была не случайна. Ещё в 1932 году ряд членов центра — насколько я припоминаю, это относится к июлю-августу 1932 года — вели с правыми переговоры о заключении блока. В этот период ШАРОВ и ЕВДОКИМОВ вели переговоры с УГЛАНОВЫМ, КАМЕНЕВ — с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ, ЗИНОВЬЕВ — с ТОМСКИМ. Все эти лица были осведомлены о террористических планах центра и о подготовке практических террористических мероприятий.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Чем окончились переговоры с группой правых в 1932 году?

ОТВЕТ:

Должен сказать, что эти переговоры с правыми полным успехом не увенчались, так как правые в блок в это время не вошли, хотя и согласились на контакт и взаимную политическую информацию.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Были ли у вас встречи с кем-нибудь из группы правых после 1932 года?

ОТВЕТ:

Осенью 1934 года у меня была мимолётная встреча с ТОМСКИМ в Кремле после одного из заседаний Политбюро. Разговор у нас был короткий и по поводу дальнейшей работы центра.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Были ли после этого ещё у вас беседы с ТОМСКИМ?

ОТВЕТ:

Вторично на эту тему у меня был разговор с ТОМСКИМ в 1935 году, когда я, по прямому поручению центра, обратился к нему с вопросом, не считает ли он необходимым и своевременным вступить в блок. ТОМСКИЙ согласился со мной, мотивируя это тем, что поскольку участие зиновьевцев в убийстве С. М. КИРОВА не осталось анонимным, на полдороге всё равно остановиться не удастся. Кроме того, Томский считал, что вступление правых в блок необходимо для успеха дальнейшей борьбы. Однако, дать прямой ответ на поставленный ему вопрос ТОМСКИЙ тогда отказался.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Почему ТОМСКИЙ отказался дать ответ на этот вопрос?

ОТВЕТ:

Он сослался на необходимость предварительно переговорить с БУХАРИНЫМ и РЫКОВЫМ. Спустя две-три недели после этой встречи, ТОМСКИЙ дал мне положительный ответ, подтвердив, что он действует от имени и БУХАРИНА, и РЫКОВА, которыми он уполномочен войти в центр. Об этом я тогда же сообщил ПЯТАКОВУ.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Известны ли вам какие-либо встречи ТОМСКОГО с другими участниками центра?

ОТВЕТ:

Мне известно, что в январе 1936 года состоялась встреча ПЯТАКОВА с ТОМСКИМ, о чём я узнал от ПЯТАКОВА уже в феврале.

ВОПРОС: [Вышинский А. Я.]

Известно ли вам содержание беседы ТОМСКОГО с ПЯТАКОВЫМ?

ОТВЕТ:

По словам ПЯТАКОВА, при этой встрече ТОМСКИЙ предложил разработать один-два варианта практических мероприятий центра, или, как он выразился, план «генерального сражения», считая необходимым использовать ПРИМАКОВА и ПУТНУ. Один из таких вариантов, который можно назвать ленинградским вариантом, предусматривал выступление группы военных, что должно было иметь место в Ленинграде сейчас же после совершения ряда террористических актов против вождей ВКП(б). Этот последний вариант выдвинул ТОМСКИЙ. Мне известно, что через ПЯТАКОВА этот план был сообщён ТРОЦКОМУ. Тогда же шла речь и о необходимости установить связь между ленинградской группой и правыми, причём ТОМСКИЙ брался связаться с одной из крупнейших ленинградских типографий, среди работников которой имеются его единомышленники, и обеспечить ПРИМАКОВУ возможность быстро выпустить необходимые документы и материалы. Обсуждая вопрос об использовании средств связи, ТОМСКИЙ говорил ПЯТАКОВУ, что на это имеется согласие РЫКОВА. Предполагалось что я, СОКОЛЬНИКОВ, и РЫКОВ в случае успешного осуществления террористических актов, предпримем некоторые шаги для предъявления ЦК ВКП(б) ряда ультимативных требований. Должен добавить, что в наш план входило решение ответственность за совершение террористических актов переложить на белогвардейцев, представить дело таким образом, что эти акты совершены именно ими. Мы были намерены поднять против белогвардейского террора негодование масс и использовать создавшуюся конъюнктуру и растерянность, которая нам казалась неизбежным результатом этих актов, для предъявления требований, о которых я говорил выше.

ВОПРОС РЫКОВА:

Почему вы, СОКОЛЬНИКОВ, встречаясь неоднократно со мной на заседаниях Совнаркома Союза, ни разу даже не намекнули мне на своё участие в блоке, ни слова не сказали о планах и замыслах этого блока или центра?

ОТВЕТ:

Я не видел необходимости в таких разговорах с вами по конспиративным соображениям.

ВОПРОС: [Ежов Н. И.]

Есть ли у вас, гр-н СОКОЛЬНИКОВ, прямые факты участия РЫКОВА и БУХАРИНА в троцкистско-зиновьевском блоке?

ОТВЕТ:

Прямых фактов у меня нет. Я знал об участии РЫКОВА и БУХАРИНА в этом блоке от ТОМСКОГО, РАДЕКА и СЕРЕБРЯКОВА.

ВОПРОС: [Ежов Н. И.]

Говорил ли вам СЕРЕБРЯКОВ, от кого ему стало известно об участии РЫКОВА и БУХАРИНА в троцкистско-зиновьевском блоке?

ОТВЕТ:

Не помню, но непосредственно от РЫКОВА и БУХАРИНА об их участии в этом блоке я ничего не знал.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

О каких конкретно фактах своих переговоров с РЫКОВЫМ вам сообщил КАМЕНЕВ?

ОТВЕТ:

Каменев говорил, что ещё в 1932 году он, КАМЕНЕВ, информировал РЫКОВА и БУХАРИНА об организации троцкистско-зиновьевского блока. В эго время КАМЕНЕВ искал у правых поддержки, стремясь привлечь их к участию в блоке. В конце 1933 года или в начале 1934 года КАМЕНЕВ мне говорил о своих встречах с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ на почве переговоров о вступлении в блок.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Какие основания были у вас в марте 1936 года намечать военное выступление?

ОТВЕТ:

Конечно, мы находились как бы в порочном кругу. Основной расчёт у нас был на террор, о восстании речь шла как о вспомогательном средстве борьбы.

ВОПРОС: [Ежов Н. И.]

Какая у вас была политическая линия?

ОТВЕТ:

В первое время после осуществления нашего плана мы не предполагали изменять нынешнюю линию политики, но в дальнейшем рассчитывали эту политику изменить в сторону правого курса.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Что значит «в сторону правого курса»? Ради чего вы старались пробраться к власти, какие были у вас принципы?

ОТВЕТ:

Я должен ещё раз сказать, что законченной политической программы у блока не было. Мы считали, и, в частности, это было моё личное мнение, что часть колхозов организована под известным нажимом, в результате определённого «экономического режима». Мы считали, что в итоге устранения этого «экономического режима» часть колхозов будет распущена.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Значит, вы были за капиталистическую реставрацию?

ОТВЕТ:

Я в то время не считал, что это является капиталистической реставрацией, но теперь вижу, что по существу дела это так.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

А в чём заключалась ваша программа в области международных отношений. Как вы думали построить свою внешнюю политику?

ОТВЕТ:

По этому вопросу развёрнутой программы у нас также не было. В блок входили различные группы; основное было —  борьба против партийного руководства; все сходились на том, что руководящую роль в этой борьбе будут играть Троцкий и троцкисты.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.[

Объясните, во имя каких политических задач вы вели борьбу?

ОТВЕТ:

Политические взгляды и установки группировок, входивших в блок, к 1932 году были, в основном, известны, и было убеждение, что, в конце концов, мы договоримся. Конечно, были некоторые оттенки взглядов, например, КАМЕНЕВ и ЗИНОВЬЕВ считали, что обострения экономических трудностей дальше не будет, я же смотрел на дело иначе — я считал неизбежным обострение трудностей и наступление кризиса. С другой стороны, КАМЕНЕВ и ЗИНОВЬЕВ главную ставку ставили на террор. Я же считал, что, может быть, обострение трудностей поможет нам осуществить свою цель и без того, чтобы прибегнуть к террору. На террор я смотрел как на вспомогательное средство.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.)

А правые на что рассчитывали?

ОТВЕТ:

Точно я не могу сказать.

ВОПРОС: [Ежов Н. И.)

Таким образом, подводя итоги ваших показаний, можно сказать: начиная с XIV-го съезда партии, где вы выступили с наиболее законченной программой капиталистической реставрации, вы были враждебно настроены по отношению к руководству партии; вы вошли в блок, организовавшийся на террористической основе, вы были после ареста ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА одним из активных членов центра троцкистско-зиновьевского террористического блока; вы подтверждаете, что в этот центр входили также ПЯТАКОВ, РАДЕК, СЕРЕБРЯКОВ и ТОМСКИЙ, и что все они также стояли за террор и, наконец, что ТОМСКОГО во всех переговорах с ним вы рассматривали как представителя группы правых, будучи уверены, что он, ТОМСКИЙ, действовал не лично от себя, а от имени и РЫКОВА, и БУХАРИНА.

ОТВЕТ:

Да, это всё так.

ВОПРОС РЫКОВУ А. И.: [Ежов Н. И.]

Что вы можете сказать по поводу показаний СОКОЛЬНИКОВА?

ОТВЕТ:

Я заявляю, что с момента оставления поста Председателя Совнаркома, я с КАМЕНЕВЫМ не встречался. В 1931 г., накануне прекращения своей работы в Совнаркоме, КАМЕНЕВ ко мне обратился с предложением встретиться, говоря: «Хорошо бы собраться старым большевикам». На это я ему ответил отказом. На этом вопрос и был исчерпан. Позже, когда точно я не помню, я случайно встретил КАМЕНЕВА около кино. В этот раз также я с ним не разговаривал. Больше с КАМЕНЕВЫМ я вообще не встречался и никаких разговоров с ним не вёл. Точно также я не встречался и с ЗИНОВЬЕВЫМ. Что касается заявления СОКОЛЬНИКОВА о том, что ТОМСКИЙ высказывался за террор и действовал от моего имени, то я заявляю, что от ТОМСКОГО и БУХАРИНА я никогда о терроре ничего не слыхал. После убийства тов. КИРОВА БУХАРИН, крайне взволнованный, мне говорил, что его в чём-то обвиняют в связи с этим убийством. Спустя некоторое время я встретил в Кремле тов. СТАЛИНА и спросил его, неужели он верит в причастность к этому убийству, в какой бы то ни было степени, БУХАРИНА. Лично я категорически исключал всякую возможность его причастности к этому преступлению. С ТОМСКИМ в 1935-1936 гг. я встречался уже гораздо реже, чем это было раньше. Надо сказать, что у меня с ТОМСКИМ были близкие личные отношения и меня всегда извещали о всяких домашних неприятностях, случавшихся с ТОМСКИМ, о его нездоровье и т. п. Но в 1935-1936 гг. наши отношения значительно охладели и даже о самоубийстве ТОМСКОГО я узнал не от его домашних, а от посторонних. В 1935 г. я был раз у ТОМСКОГО на даче, был у него весной 1936 г. на квартире, но никаких разговоров, враждебных или нелояльных по отношению к ЦК партии, мы с ним никогда не вели. Я припоминаю, что в 1934 г. ТОМСКИЙ мне как то сообщил, что у него был ЗИНОВЬЕВ и приглашал к себе на дачу. ТОМСКИЙ спрашивал у меня совета, как ему быть. Я заявил, что это политическое приглашение, и я решительно возражаю против посещения ТОМСКИМ ЗИНОВЬЕВА.

ВОПРОС РЫКОВУ А. И.: [Каганович Л. M.]

Неужели ТОМСКИЙ сам не мог понять смысл этого приглашения? Очевидно, ТОМСКИЙ колебался, принять приглашение или нет?

ОТВЕТ:

Да, ТОМСКИЙ, очевидно, колебался, но я был против этого приглашения. Весной 1936 года ТОМСКИЙ мне рассказывал, что его вызывали в ЦК и запрашивали объяснений по поводу показаний ЗИНОВЬЕВА.

ВОПРОС СОКОЛЬНИКОВУ: [Вышинский А. Я.]

В разговоре с вами называл ли ТОМСКИЙ, говоря о согласии правых вступить в блок, имя Рыкова?

ОТВЕТ:

Да, называл. Он называл и РЫКОВА и БУХАРИНА, говоря о том, что он даёт согласие вступить в центр с ведома и по предварительному согласованию и с Рыковым, и с Бухариным.

ВОПРОС РЫКОВУ А. И. [Вышинский А. Я.]

Что вы можете сказать по этому поводу?

ОТВЕТ РЫКОВА А. И.

Я ещё раз категорически заявляю, что никогда никаких подобного рода разговоров я с ТОМСКИМ не вёл, и никогда не знал и не слышал от него о его участии ни в центре, ни в троцкистско-зиновьевском блоке.

ВОПРОС: [Вышинский А.Я.]

(РЫКОВУ А. И.). Допускаете ли вы, чтобы ТОМСКИЙ в переговорах с СОКОЛЬНИКОВЫМ называл ваше имя с целью придать себе больше авторитета, выдавая себя за руководителя группы, которой в действительности не было.

ОТВЕТ: (Рыкова А. И.)

Я не допускаю, чтобы ТОМСКИЙ действовал таким образом. Я не допускаю, чтобы ТОМСКИЙ приплетал меня для придания себе большего авторитета. Я также не допускал до последнего времени, чтобы ТОМСКИМ действительно был связан с троцкистско-зиновьевским блоком или входил в центр этого блока. Но после самоубийства ТОМСКОГО я считаю, что, очевидно, ТОМСКИЙ запутался в каких-то делах с зиновьевцами.

ВОПРОС: [Каганович Л.М.]

Известно ли вам, что ТОМСКИЙ до последнего времени поддерживал отношения с КАМЕНЕВЫМ и ЗИНОВЬЕВЫМ и даже по просьбе КАМЕНЕВА ездил с ним в питомник милиции выбирать ЗИНОВЬЕВУ собаку?

ОТВЕТ:

Нет, мне это неизвестно, я об этом слышу первый раз.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

В 1931-1932 гг. ваши встречи с КАМЕНЕВЫМ и ЗИНОВЬЕВЫМ были естественны - это были годы трудностей, и вы в этот период могли искать этих встреч.

ОТВЕТ:

Утверждаю, что я с ними не встречался.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

А с ТОМСКИМ и БУХАРИНЫМ?

ОТВЕТ:

С ними встречался, но никаких разговоров о возобновлении борьбы у нас не было.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

А о том, что, дескать, плохо, тяжело, что могут быть восстания?

ОТВЕТ:

Нет, и об этом мы не говорили.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Не было ли у вас с ТОМСКИМ разговоров, которые могли бы дать ТОМСКОМУ основание считать, что вы разделяете такого рода точку зрения?

ОТВЕТ:

Наоборот, мы говорили, что нет сомнений, что наши политические карты биты.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Но когда ТОМСКИЙ советовался с вами идти к ЗИНОВЬЕВУ или нет - он советовался о политическом шаге?

ОТВЕТ:

Конечно.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Не было ли у вас оппозиционных настроений в период рютинского дела?

ОТВЕТ:

Должен признать, что в 1931 году у меня были ещё остатки оппозиционных настроений, но с троцкистами я не встречался и не искал этих встреч, так как они мне ничего дать политически не могли.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Были ли в 1931 и 1932 гг. у вас совещания с ТОМСКИМ и БУХАРИНЫМ?

ОТВЕТ:

Нет, совещаний не было. Встречались мы очень редко и втроём, как правило, не собирались.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

А до 1931 года?

ОТВЕТ:

До 1931 г., т. е. до момента роспуска нашей группы, мы действительно втроём собирались.

ВОПРОС: [ЕЖОВ Н. И.]

А как вы расцениваете тот факт, что вы не сообщили ЦК о том, что ЗИНОВЬЕВ приглашал ТОМСКОГО встретиться?

ОТВЕТ:

Я признаю, что это была моя ошибка. Ещё раз утверждаю, что в блок я не входил и никаких разговоров с ТОМСКИМ об этом не вёл.

ВОПРОС СОКОЛЬНИКОВУ [Вышинский А. Я.]

Расскажите кратко о своём участии в блоке и о своих связях с различными лицами и группами, боровшимися против руководителей партии и правительства.

ОТВЕТ:

На очной ставке с РЫКОВЫМ я дал уже по этому поводу подробные объяснения. Кратко о своём участии в блоке могу сообщить следующее: Участвуя в этом блоке и входя в центр этого блока, я, конечно, знал, что блок организовался на основе террора против руководителей ВКП(б) и советского правительства, и в первый период своего участия в этом блоке был информирован КАМЕНЕВЫМ о подготовлявшихся террористических актах. В связи с арестами после 1-го декабря 1934 года и провалом центра была создана новая тройка в составе: меня, СОКОЛЬНИКОВА, РАДЕКА и СЕРЕБРЯКОВА. Мы установили контакт с ПЯТАКОВЫМ, который также вошёл в центр. Переговоры с правыми относятся к ноябрю 1935 года. Эти переговоры были продолжением тех, которые велись ещё в 1932 году, и о которых я знал от КАМЕНЕВА, утверждавшего, что он в 1932 году вёл переговоры об организации блока с БУХАРИНЫМ, ЗИНОВЬЕВ — с ТОМСКИМ, а ШАРОВ и ЕВДОКИМОВ — с УГЛАНОВЫМ. КАМЕНЕВ мне говорил, что он, КАМЕНЕВ, впоследствии сообщил БУХАРИНУ и РЫКОВУ об организации блока и о том, что блок организован на террористической основе. Однако правые в блок не вошли, но согласились на контакт и взаимную политическую информацию. Осенью 1935 года я по прямому поручению нового центра обратился к ТОМСКОМУ с предложением вступить в блок. ТОМСКИЙ согласился, подтвердив, что он действует от имени БУХАРИНА и РЫКОВА. Таким образом, к началу 1936 года блок расширился за счёт участия правых. Мне известно, что ПЯТАКОВ условился с ТОМСКИМ связать людей, которых должен был привести в этот блок ТОМСКИЙ, с ДРЕЙЦЕРОМ. Тогда же была выработана с ТОМСКИМ общая схема действий, причём было достигнуто соглашение о том, чтобы одновременно с террористическими актами осуществить выступление группы военных и, в частности, — ПРИМАКОВА и ПУТНЫ. Говоря со мною, Томский выступал от имени всей группы, т. е. от имени и БУХАРИНА и РЫКОВА. ТОМСКИЙ говорил, что БУХАРИН дал согласие использовать в контрреволюционных целях троцкистско-зиновьевского блока типографию «Известия».

ВОПРОС СОКОЛЬНИКОВУ: [Каганович Л. М.]

Если ТОМСКИЙ блокировался с вами, то он должен был назвать вам своих людей. Говорил он с вами о своих людях? Кто эти люди?

ОТВЕТ:

О людях ТОМСКИЙ со мной не говорил. О людях ТОМСКИЙ должен был говорить с ДРЕЙЦЕРОМ и ПЯТАКОВЫМ, хотя он называл мне Толстопятова.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Во имя какой политической и экономической платформы вы вели борьбу?

ОТВЕТ:

В первый момент мы рассчитывали линию ЦК не ломать. Хотя прямых решений блока по вопросу о политической программе у нас не было, в основе у нас была правая линия — восстановление мелкого индивидуального хозяйства в деревне, роспуск колхозов, сокращение размаха индустриализации.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Какова была ваша внешняя политика: вела она к ослаблению или к усилению советского государства?

ОТВЕТ:

Конечно, к ослаблению.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Считал ли ваш блок нашу систему социалистической?

ОТВЕТ:

Считал.

ВОПРОС: [Каганович Л. М]

Почему же вы хотели свергнуть руководителей, построивших эту систему?

ОТВЕТ:

Думали, что мы сами лучше поведём дело.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Чем объяснить, что вы стремились главным образом привлечь ТОМСКОГО, а не БУХАРИНА?

ОТВЕТ:

Тем, что мы считали ТОМСКОГО практической силой и наиболее подходящим участником центра; считали, что он будет больше работать, что у него больше связей и, кроме того, исходя из его бесед с КАМЕНЕВЫМ и ЗИНОВЬЕВЫМ, знали, что у него были террористические настроения.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Почему вы поверили, что ТОМСКИЙ действует от имени БУХАРИНА и РЫКОВА?

ОТВЕТ:

Потому, что и раньше были переговоры с правыми и Каменев утверждал, что он информировал Бухарина и Рыкова о блоке, о террористических актах, и о задаче захвата власти; кроме того, я имел прямое заявление Томского, что он действует от имени Бухарина и Рыкова.

ВОПРОС: [Каганович Л. M.]

Таким образом, вы лично участвовали в контрреволюционном троцкистско-зиновьевском террористическом центре и подготовляли террористические акты против руководства ВКП(б). Как же вы клялись в верности ЦК? Значит, вы подло лгали, обманывали?

ОТВЕТ:

Да, я лгал, я хотел, тем самым, скрыть свои старые связи.

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Знали ли вы о подготовке убийства т. КИРОВА?

ОТВЕТ:

Знал. Мне говорил КАМЕНЕВ, что готовится убийство КИРОВА.

ВОПРОС: [Ежов Н. И.]

Можно ли после всего здесь сказанного в какой-нибудь мере вам верить?

ОТВЕТ:

В чём же вы сомневаетесь? Вы спрашиваете, можно ли мне верить? Это, конечно, надо решить на основании фактов. Надо мои показания проверить другими обстоятельствами. Но если я говорю сейчас, не щадя себя, то я это делаю потому, что считаю нужным доказать, что никакого оружия у меня в руках против партии нет и что я делаю всё возможное со своей стороны, чтобы ликвидировать эту преступную организацию.

ВОПРОС БУХАРИНУ Н. И.:

Что вы можете сказать по поводу показаний СОКОЛЬНИКОВА?

ОТВЕТ:

Я хочу раньше всего спросить СОКОЛЬНИКОВА — почему он ни разу со мною не переговорил по поводу блока? Ведь мы знаем друг друга с 1904-1905 года, СОКОЛЬНИКОВ жил вместе со мной в Швейцарии, он в 1928 году связал меня с Каменевым. Почему СОКОЛЬНИКОВ, узнавши от ТОМСКОГО о моём, якобы, участии в блоке, ни разу со мною об этом не переговорил?

ОТВЕТ СОКОЛЬНИКОВА:

Я избегал прямых обращений к БУХАРИНУ, так же как и он ко мне. В начале 1935 года у меня был один раз короткий разговор с БУХАРИНЫМ и то по поводу статьи в «Известиях». Я считал неудобным для себя сейчас же после своего назначения зам. наркомлеса выступать в печати против наркомата: я думал, что удобнее мне выступить под псевдонимом. Но БУХАРИН мне ответил на это: «Вы должны бороться за свою легальность. Это я доказываю и Рыкову».

БУХАРИН Н. И.

Это не совсем так. Разговор был вовсе не о том, чтобы бороться за легальность, а о том, что незачем СОКОЛЬНИКОВУ, зам. наркома, играть в прятки в критике своего наркомата. Я тогда же говорил, что удивляюсь тому, что Рыков ничего не пишет о наркомате связи. Сокольников путает.

СОКОЛЬНИКОВ:

Я подтверждаю, что БУХАРИН говорил именно о необходимости мне бороться за легальность. Смысл был именно таков, что мне печататься трудно, а он, БУХАРИН, готов мне оказать в этом содействие. Что же касается переговоров по делам блока, то эти переговоры шли через ТОМСКОГО. Это был конспиративный путь. Мы вообще избегали излишних разговоров, — мои встречи и разговоры с БУХАРИНЫМ могли вызвать подозрения. Кроме того, с 1929 года у нас с БУХАРИНЫМ, в сущности говоря, никаких личных отношений уже не было. ТОМСКИЙ мне говорил, что он совещался по делам блока с БУХАРИНЫМ и выступал от имени БУХАРИНА.

ОТВЕТ БУХАРИНА Н. И.:

Я категорически отрицаю всё, что говорил здесь обо мне СОКОЛЬНИКОВ, ссылаясь на ТОМСКОГО. СОКОЛЬНИКОВ подтвердил, что со мной он о блоке не говорил никогда ни слова. Я заявляю, что ни с ТОМСКИМ, ни с РЫКОВЫМ об участии в блоке нашем или ТОМСКОГО я никогда не говорил. Это сплошная выдумка. С КАМЕНЕВЫМ я имел в последние годы три встречи и исключительно по деловым поводам. Никаких разговоров с ним или с кем-либо другим о борьбе против партии после 1929 г[ода] я не вёл.

ВОПРОС: [Ежов Н. И.]

(БУХАРИНУ Н. И.). Что вы можете сказать по поводу показаний СОКОЛЬНИКОВА[?]

ОТВЕТ

(Бухарина Н. И.)

По существу показаний СОКОЛЬНИКОВА я уже сказал на очной ставке с ним. Я заявляю, что с КАМЕНЕВЫМ я виделся всего три раза и исключительно по академическим делам; никаких решительно разговоров на политические темы я с ним не вёл. Я прошу ЦК возможно скорее выяснить этот вопрос. Политически я совершенно выхолощен. Эти чудовищные показания СОКОЛЬНИКОВА ставят меня в исключительно тяжёлое положение. Я готов на самые крайние решения в отношении себя. ... Я не могу жить в подозрении. ...

ВОПРОС: [Каганович Л. М.]

Если вы политик, то не можете ставить вопрос о жизни. На суде были сделаны обвиняемыми заявления, и достоинство советского суда требовало поступить так, как поступил прокурор. Что вы можете сказать по существу показаний СОКОЛЬНИКОВА.

ОТВЕТ:

Я признаю, что в 1928-1929 гг. я совершил ошибку. Но я утверждаю, что с тех пор я никаких разговоров о борьбе против партии ни с кем не вёл.

Ни с ТОМСКИМ, ни с РЫКОВЫМ никогда ни о каком блоке или центре я не говорил. Всё это я слышу здесь в первый раз и категорически свою причастность к этому позорному делу отрицаю.