№ 204. Письмо начальника специального технического бюро Наркомата тяжелого машиностроения СССР Н. А. Рудакова председателю СНК СССР и секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о производстве новой литой брони — 5 июня 1941 г.
№ 204. Письмо начальника специального технического бюро Наркомата тяжелого машиностроения СССР Н. А. Рудакова председателю СНК СССР и секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о производстве новой литой брони
5 июня 1941 г.
Совершенно секретно.
Дорогой Иосиф Виссарионович!
В свое время Вы приняли меня и ряд товарищей по вопросу изготовления новой литой брони (цементированной при отливке)[1]. По Вашему указанию я был освобожден с работы секретаря Кировского РК ВКП(б) г. Ленинграда и назначен начальником специального технического бюро НКТяжмаша, организованного для работы по этой броне. Прошло два года. Я это время много работал над порученным мне делом и добился кое-каких результатов. Итоги работы, причины, по коим новая броня еще не нашла практического применения, перспективы и направление дальнейшей работы и другие вопросы обстоятельно изложены мною в отчете, при сем прилагаемом.
Коротко, положение таково. Способ изготовления новой литой брони Кировским заводом разработан не был, и бюро пришлось его заново разрабатывать. Сам способ оказался не таким простым, как казалось вначале, а получаемая по нему броня — не имеющей столь разительных преимуществ перед катаной цементированной. По заданию Комитета обороны бюро больше всего работало над освоением броневых отливок толщиной 40‑85 мм для танков. Испытания показали, что при этих толщинах литая цементированная броня, как и катаная, является такой же или даже хуже по стойкости, чем не цементированная (гомогенная) и, наоборот, оказывается лучше гомогенной брони по стойкости, и по экономическим показателям при больших толщинах, свыше 150 мм. Толстой литой броне для дотов, береговой обороны и кораблей Комитет обороны не уделял внимания, и потому год назад, несмотря на получение обнадеживающих результатов, работы по ней были бюро прекращены.
Работами бюро доказана правильность идеи цементации изделий при отливке, поставлен и разрешен целый ряд новых, очень важных металлургических вопросов, выявлена целесообразность применения при небольших и средних толщинах гомогенной, и при больших толщинах цементированной литой брони, установлена необходимость объединить работы по той и другой броне в одном месте и продолжать их по единому плану.
Дальнейшим развитием литой брони должно быть улучшение качества, приближение ее свойств к свойствам катаной брони путем выплавки металла под вакуумом и уплотнения его после заливки в форму давлением в момент кристаллизации.
Эта задача является новой в металлургии и еще более трудной. Ее разрешение, по-видимому, даст большой технико-экономический эффект. Для этого нужно лишь привлечь к работе новых людей, энтузиастов, не боящихся трудностей, и обязательно выделить специальную производственную базу. Без последней работа заранее обречена на провал.
Наряду с этим, Иосиф Виссарионович, хочется поделиться с Вами и другими своими мыслями, рассказать о наболевших у меня вопросах.
Преимущества нашего строя дают возможность государству быстро подхватывать и по-серьезному ставить решение новых вопросов, нужных для народного хозяйства или обороны страны. Однако на практике реализация каждого нового дела встречает такое отношение, сопряжена с большим количеством таких несуразных препятствий, что иной раз опускаются руки, жалеешь, что взялся за него.
Вот, хотя бы пример со мной. Когда я работал секретарем РК ВКП(б) (для этого особых дарований не требуется), то видел к себе определенное внимание окружающих, чувствовал, что занимаюсь нужным делом.
Иное получилось, когда перешел на данную творческую техническую работу, связанную с разработкой своего изобретения. Прежде всего, благодаря тому, что Ленинградский горком ВКП(б) неправильно понял Ваше указание об особой секретности работы и не сделал Кировской районной партийной организации г. Ленинграда никаких разъяснений о действительных причинах моего перехода с партийной работы на техническую, этот переход многими товарищами был расценен не в мою пользу, понят как освобождение от партийной работы человека, в чем-то проштрафившегося, не оправдавшего доверия партии, не справившегося с руководством районной партийной организации.
Меня перестали приглашать на районные и городские собрания партийного актива, торжественные заседания, посвященные революционным праздникам и другим датам, полностью отстранили от партийной работы, не выдвинули делегатом на объединенную областную и городскую партийную конференцию и даже не дали слова для выступления в прениях по докладу о работе РК ВКП(б) (секретарем которого я был 7 месяцев назад) на Кировской районной партийной конференции г. Ленинграда в феврале 1940 г., тогда как всего год назад, в этом же районе, почти единогласно был избран делегатом предыдущей объединенной областной и городской партийной конференции, а на последней делегатом XVIII партийного съезда.
Причина этого, конечно, не в том, что за год я стал хуже как коммунист и работник, а в том, что партийная работа, особенно руководящая, считается в глазах общественности наиболее почетной работой, а порученная мне техническая работа не заслуживающей ни почета, ни уважения.
НКТяжмаш, которому бюро подчинили, отнесся к нему как к пасынку, как к искусственному придатку Кировского завода и все время искал удобного случая от него избавиться. Нарком и его заместители, будучи на Кировском заводе, ни разу не заглянули в бюро, никогда серьезно не интересовались состоянием работы. Единственной своей задачей они, видимо, считали ассигнование средств на ведение работ. Положение было таково, что можно было ничего не делать или заниматься чем угодно и тем не менее получать зарплату, и никто никогда не потребовал бы от тебя отчета. Если же ты не терпишь этого, проявляешь инициативу, ставишь и добиваешься решения вопросов, то попадаешь в глазах наркома и его помощников в число нетерпимых и надоедливых людей, от которых лучше вовремя отвязаться.
НКТяжмаш и его руководители всячески сторонятся новой техники как беспокойного и хлопотливого дела и готовы ею заниматься только в том случае, если ожидается получение исключительного эффекта, пусть даже он окажется фейерверком, забывая, что теперь, когда техника достигла такого высокого уровня, крупные открытия и изобретения становятся все более редкими и даже небольшие технические преимущества и улучшения достигаются упорным трудом, требуют затраты много времени и энергии.
Военные организации: ГАУ и ГАБТУ КА, УК ВМФ и другие также на редкость косно и недоверчиво относятся к новой технике. Их девиз: «Как бы чего не вышло». Доказать им целесообразность той или иной новой работы, получить согласие на технический риск, сколь угодно обоснованный, — безнадежное дело. Военные инженеры всяких рангов, сидящие в этих организациях, будут с тобой разговаривать только тогда, когда об этом есть бумажка от Комитета обороны или наркомата.
Комитет обороны, который, казалось бы, должен наиболее чутко относиться ко всякой свежей технической мысли, полезной для обороны страны, и своим авторитетным вмешательством обеспечить ее немедленную реализацию, в действительности представляет громоздкий, неповоротливый аппарат, пережевывающий поток идущих ему нужных и ненужных бумаг, укомплектованный сплошь и рядом чиновниками, неспособными за этими бумагами видеть живое дело, или же людьми с недостаточной технической эрудицией, не способными в силу этого самостоятельно разобраться и подготовить правильное решение вопроса, который любой делец из наркомата может ориентировать как ему угодно. Постановления Комитета обороны, нередко очень путано составленные, превратились в клочок бумаги, и на местах выполняются не в установленные сроки, не так, как надо, или даже вовсе не выполняются, и не было случая, чтобы кто-нибудь за это был привлечен к ответственности.
За время работы я узнал, какое большое влияние на работу имеет взаимоотношение людей. Раньше я идеализировал, не допускал мысли, что личные интересы, мелкие страсти, самолюбие и даже настроения отдельного работника могут повлиять на решение делового вопроса, а теперь убедился, что если такой человек, как, например, т. Зальцман, занимающий пост директора Кировского завода, не захочет что-либо сделать, так это сделано и не будет, несмотря ни на какие постановления Комитета обороны.
Убедился, как трудно на практике быть принципиальным, требовательным и настойчивым в достижении цели, и что чем больше ты проявляешь эти качества, тем хуже к тебе становится отношение людей, по своей природе склонных к спокойному существованию, в результате чего остаешься один, без помощи и поддержки.
Получается какой-то заколдованный круг, тупик, из которого подчас не видишь выхода. Хорошо еще, что у меня неплохое здоровье, достаточно силы воли и выдержки, сильна вера в лучшее будущее, другой человек на моем месте давно бы спился.
Я не боюсь ни технических, ни организационных трудностей работы. Партийная работа научила меня бороться с ними. Наличие этих трудностей вызывает во мне желание их преодолеть. То же самое — я ничуть не разуверился в литой броне, в частности цементированной при отливке, считаю ее большим нужным делом, знаю, что она найдет применение, надо лишь еще поработать. Но я больше не могу и не хочу прошибать лбом стену равнодушия, тратить время на преодоление людской неприязни, растрачивать попусту приобретенный ранее опыт нормальной работы.
Поэтому обращаюсь к Вам с просьбой: или чтобы мне были созданы надлежащие условия для продолжения работы в целом по литой броне, или же, если в том нет надобности, оказать мне содействие в возвращении меня вновь на партийную работу, которой интересуюсь, на которой вырос и от которой отрываться считаю для себя невозможным.
Прошу Вашего решения.
Начальник СТБ НКТяжмаша Рудаков.
Примечание:
[1] Цементированной (цементованной) называлась поверхностно упрочненная насыщением углеродом и кремнием броня. В середине 1930‑х в СССР велись опытные работы по созданию сварного бронекорпуса танка из цементированной брони толщиной 15‑20 мм. К 1937‑1938 гг. в этом деле были достигнуты определенные успехи, однако технология соединения листов оставалась по-прежнему чрезвычайно сложной. Другим направлением опытных работ явилось упрочение поверхности сравнительно тонких бронеплит неравномерной закаткой, известной с конца XIX в. в судостроении как “метод Круппа”, которая приводила к значительному увеличению твердости лицевой стороны листа, оставляя основную толщу брони вязкой. При этом методе твердый слой простирался глубже, чем в случае цементации, и составлял от нескольких миллиметров до половины толщины плиты. Упругость листов корпуса при этом значительно снижалась, но этот метод давал значительный выигрыш в увеличении сопротивляемости бронеплит при равной с гомогенными массе и был значительно дешевле цементации как по применяемым приспособлениям, так и по материалам. Однако технология закатки “методом Круппа”, которая применялась для морской брони больших толщин, не годилась для сравнительно тонкой брони танков и бронеавтомобилей. Экспериментальные работы привели к тому, что в 1937‑1939 гг. в опытном порядке было изготовлено несколько поверхностно закаленных корпусов и башен для танков Т‑26, Т‑46 и Т‑28. Проведенные опыты показали, что поверхностная закатка оправдывает себя при толщине листа около 30 мм и выше, а в случае же более тонкой брони ее упрочнение выгоднее производить цементацией, о чем в 1939 г. были составлены специальные рекомендации.
АП РФ. Ф. 3. Оп. 46. Д. 386. Л. 79-85. Подлинник.