Выступление Муранова на совещании при Западно-Сибирском Крайкоме ВКП(б) по вопросу о спецпереселенцах. 1 октября 1931 г.

Председательствует т. Эйхе.

В прошлый раз мы обследовали спецпереселенцев в смысле их землеустройства, лесоустройства и условий на лесоразработках. Упор был сделан на типичные бараки, где они устраивались. Спецпереселенцы занялись сразу же главным образом раскорчевкой, чтобы сейчас же заняться засевом озимого клина. Положение, в котором мы их застали, было такое, что шли дожди, была слякоть и грязь. Место не было выбрано достаточно удачно. Затем хозяйственные организации и все другие, которые должны были обслуживать, недостаточно были расшевелены. На спецпереселенцев очень мало или почти не обращали внимания ни медицинские учреждения, ни органы народного образования, ни кооперативные и снабженческие организации. Больше всего и почти исключительно работают по устройству спецпереселенцев органы СибЛага и ГПУ.

Как они понимали свою задачу? Не все спецпереселенцы были переданы им. Ни комендатура, ни леспромхозы не знали точно, как к этому вопросу надо отнестись. Затяжки и недоразумения происходили иногда из-за пустяков и из-за недоговоренностей. Спецпереселенцы находились в самых неприглядных условиях, не были заброшены под крышу, а холода наступают. Мы сделали тогда ряд предложений и практических мероприятий с целью изжития этих недостатков и оставили одного из товарищей — Остроумова, чтобы заняться этим вопросом. Мы стали смотреть, как обслуживаются спецпереселенцы в промышленных районах — Востуглем и Востокосталью. Мы побыли в 4 местах: в Анжерке, на Яе, в Прокопьевске и в Кузнецке. В смысле использования спецпереселенцев получалась такая же точно неразбериха, потому что комендатуры передавали их для использования на работе не целиком в распоряжение рудоуправления или строительной организации, а делали таким образом: часть передадут, закрепят, а затем, когда надо перебросить на какие-то другие работы, то брали и перебрасывали.

С устройством жилищ сначала широко размахнулись, начали строить, например, в Анжерке, большие и светлые бараки. Думали уплотнить как можно больше, но всех бараков оказывалось мало и, чтобы забросить всех под крышу в основной массе ввиду наступившего ненастья, об этом не приходилось и говорить. Тов. Юргенс и другие настаивали на том, что хотя такие бараки строить штука хорошая, но все-таки не время этим делом заниматься, когда дождь льет через палатки и шалаши, а нужно строить полуземлянки типа бараков и предоставить возможность самим переселенцам проявить инициативу в этой части.

Теперь в смысле снабжения. Несмотря на то, что время прошло порядочно, нельзя сказать, чтобы снабженческие организации выполняли свою работу как следует. На небольших сравнительно поселках, где имелось по 150-200 семейств, у ларьков за мукой и за хлебом, а если появлялся сахар, то и за сахаром, скапливались большие очереди и не было порядка, который можно было соблюдать. Например, чтобы вперед отпустить такому-то бараку, а потом такому-то, этого не было. Обслуживающие и снабженческие организации, органы медицины, народного образования, повторяю, этим делом не занимались, и все было переложено на плечи одних комендатур. Такое положение даже и в Кузбассе.

Затем, надо сказать об установленном режиме. Например, на Яе установлен такой режим, как будто бы это не спецпереселенцы, а преступники, которых надо охранять. И охраняют так, что не пропускают ни туда, ни обратно, ни взрослого, ни малого, не спросясь у дежурного. Даются пропуска в баню или чтобы пройти за картошкой, на базар за бутылкой молока. Характерная штука, что такие пропуска и такая охрана цели не достигали, потому что этого очень трудно достигнуть. Не в смысле благонравности спецпереселенцев, потому что мы в бараке видели пьяного спецпереселенца, не в смысле порядка и предохранения от побегов, потому что несмотря на такую охрану много убежавших — 161 человек убежал из кузбассовских спецпереселенческих поселков. Так что такая охрана своей цели не достигает, да она, собственно говоря, и не нужна: кто хочет убежать, того охраной не удержишь, он все равно убежит. А кто думает устраиваться работать, чтобы кормить себя и семью, то его такая обстановка или настраивает на мысль о побеге, или вызывает страшное недовольство.

Как правило, почти все спецпереселенцы не были переданы рудоуправлению для того, чтобы использовать их по усмотрению самих нанимателей. Всем решительно для них являлась комендатура. Медицинский уход был такой, что фельдшер приходит и в одном углу битком набитого барака ему освобождают место, где он начинает прививать оспу, брюшной тиф и т.д. Но говорить о том, чтобы фельдшер прошелся по бараку, по поселку — это нет. Загрязненность поселков и антисанитария ужасная. Уборных нет — около самих бараков вырывается яма, куда надо становиться прямо ногами, и в которую через два дня никто зайти не может. Весь поселок загажен таким образом. Никто не ходил и не просматривал, как обстоит дело, чтобы привести эти поселки в мало-мальское приемлемое положение в смысле санитарии и гигиены. Говорят, что в таком же положении находятся и вольнонаемные рабочие. Больничного барака нет. Может быть надо было пойти и просмотреть, правильно ли это в отношении наемных рабочих, но со спецпереселенцами дело обстоит так: человек заболел внутренней болезнью, у него жар, он лежит. В первый день ему дадут 2 ложки манной каши, а больше ничего нет. А когда человек не так сильно болен, то его кормят ржаным хлебом, причем недостаточно хорошо пропеченным. Дают по 400 грамм и больше ничего нет — ни бульона, ничего, хотя бы из костей сварили. Я говорил там с доктором. Правда, это неопытный человек, только что прибывший, а старшего врача не было. Но этот врач мне сказал, что не в лучшем положении в Кузбассе находятся и наемные рабочие.

Чуть ли не на протяжении 2,5 км строится большой спецпереселенческий поселок, чуть ли не город. Строятся большие бараки, где внутреннее устройство ничего. Если не говорить о скучености, все бы было хорошо, но на них слишком много ухлопывается леса. Правда, по заявлению т. Кронина около 400 вагонов леса, которые им нужны были для строительства, ухлопали на эти бараки. Я думаю, что целесообразнее поступать так, как в Прокопьевске и Анжерке, где делается многое из дерна. Режутся из дерна большие куски и из них складываются. Бревнами производится только связь, оставляется место для окон и дверей, затем делают настил, накат для крыши, замазывают глиной. Это очень простая штука, но все-таки сносная, которая не пропускает воды. Внути этой постройки сами спецпереселенцы замазывают глиной и забеливают, и если как следует распределить, то жить вполне можно. 22 000 человек были заброшены под крыши, а остальные ютились в палатках, в шалашах, в землянках. Хорошие бараки как бы ни хотели быстро строить, но этого не получится. Хотят забросить до 1000 семейств усилиями СибЛага, и острота с жильем в промышленности будет изжита.

Нами при разговорах с местными организациями пришлось давать установки, исходя не только из того, что мы видели с самого начала. Мы исходили из установок, данных Совнаркомом 16.08, и говорили, как они должны были делать и что делать.

Сейчас, как мне уже передавали, комиссия т. Заковского этими вопросами занимается⁴⁸, и исходя именно из этих установок, данных Совнаркомом от 16.08. Все ли охвачено Совнаркомом — сказать трудно. Некоторые вещи есть такие, о которых придется поговорить в самой Москве. Надо настаивать на том, чтобы освободить из тюрьмы людей, хотя бы и на очень большой срок посаженных в тюрьму или в концентрационный лагерь, но не за большие преступления, которые не являются опасными преступниками, проявляют организационные способности и т.п. (Тов. Заковский: “Это распоряжение Москвы уже есть“.)⁴⁹

Я не знаю, как обстоит дело на Алдане, на Урале и по Северному Краю, но мы приходим к заключению, что это нужно сделать. Лучше сделать так и заставить людей с большей пользой работать, чем держать их в концентрационных лагерях. Можно выслать их в далекие места на Васюган, по реке Кети, и это гарантирует нам, что человек будет занят работой, а не мыслью о том, как бы навредить советской власти. Точно так же будет полная гарантия и от всяких побегов. Экономическая мощь кулаков подорвана и, если они увидят, что даже в медвежьих углах о них заботятся, вряд ли у них явится поползновение еще и еще раз вредить советским начинаниям.

Есть сведения, что паек увеличен. Подброшены ли другие виды питания, кроме муки, — сказать трудно. Мы не проверяли, пошло ли туда это продовольствие. Но подбрасывать, конечно, нужно.

Затем, с одеждой. Хотя мы и говорили о том, чтобы вернуть хотя бы ту одежду, которую задержали сельсоветы и которую забрали у спецпереселенцев на местах и пока они шли, но все-таки придется еще забросить туда пошивочный материал и дать им кое-что. Хотя это и будет загружать транспорт, но многие из них говорили, что одежда оставлена по-соседству, очевидно, у родных и знакомых. И надо было бы широко оповестить спецпереселенцев и районы, откуда они пришли, чтобы спецпереселенцы написали о возврате им одежды, отданной на хранение, а родственники и знакомые дослали бы им эту одежду. Повторяю, хотя это будет и загружать транспорт, но сделать это необходимо, потому что в отдаленных северных углах у нас появилось 230 000 нового населения, которое нам приходится брать на иждивение. И то получаются нехорошие настроения, потому что они рассматривают себя как иждивенцев: ведь они делают все для себя, делают жилье и проч., так зачем же государство им дает пайки? Таким образом, брать на себя еще их одежду — это слишком. Такая же история и на Алдане, и на Урале, и т.д. Пусть им пришлют собственную одежду, хотя часть и пропадет. Для тех спецпереселенцев, которые находятся в наиболее неблагоприятных условиях в смысле одежды придется забросить пошивочный материал. Придется все это проделать через комендатуру, так как все заботы о спецпереселенцах ложатся на нее. Поэтому-то иногда отношение к спецпереселенцам со стороны комендатуры и принимает нежелательные формы, что им приходится буквально обо всем заботиться. Сделать это можно таким образом: каждый вахтер знает своих спецпереселенцев и должен их обследовать — зайти в землянки, определить наиболее нуждающихся и затем выдать по ордерам необходимую одежду или пошивочный материал. Насчет обуви: если нам не удастся добыть шерсти и пимов, то пусть как-нибудь сами делают. У них есть по этой части разные специалисты и они сами сумеют себя обслужить.

Так обстоит дело со спецпереселенцами как в области сельского хозяйства, так и в промышленных районах.

⁴⁸ Согласно постановлению бюро Запсибкрайкома ВКП(б) от 16 августа 1931 г. была создана краевая Междуведомственная комиссия по хозустройству и хозиспользованию спецпереселенцев под председательством Л. М. Заковского (ПП ОГПУ по Запсибкраю), в последующих документах называемая комиссией т. Заковского. В отсутствие последнего председательствовал начальник СибЛага Биксон. Комиссия работала до конца 1932 г. и включала в себя помимо работников ОГПУ и СибЛага представителей краевых органов (крайздрава, крайОНО и др.) и хозяйственных учреждений, использовавших труд спецпереселенцев. Рабочим аппаратом комиссии являлся Отдел по спецпереселенцам и другие службы СибЛАГа. В функции комиссий входила координация деятельности различных органов по обслуживанию спецпереселенцев и использованию их труда, а также контроль за выполнением решений, принимавшихся директивными органами. Наиболее активно комиссия работала осенью 1931г. Практиковалось заслушивание доклада представителя СибЛага по тому или иному вопросу и содоклада представителя государственного органа или хозяйственного ведомства. Так, на заседании 20 сентября 1931 г. были обсуждены вопросы медико-санитарного обслуживания, положение спецпереселенцев в системе лестреста, Востокугля. 26 сентября 1931 г. рассматривались вопросы: о завозе грузов на север края речным флотом, об охране труда, соцстраховании, обеспечении инвалидов и круглых сирот — детей спецпереселенцев, о снабжении спецпереселенцев северных комендатур, об осуществлении строительства для спецпереселенцев, о проведении землеустройства, снабжения инвентарем и семенами северных комендатур.

Помимо этого, чаще всего по инициативе руководства СибЛага, проводились совещания при Запсибкрайисполкоме по более узким темам — о культурном обслуживании спецпереселенцев (10 декабря 1931 г.), об организации рыбного хозяйства в комендатурах (9 января 1932 г.), об организации домов инвалидов-спецпереселенцев (28 февраля 1932 г.), дополнительного детского питания в комендатурах (5 марта 1932 г.) и др.

Деятельность междуведомственной комиссии и совещаний по вопросам спецпереселенцев опиралась на достаточно четко определенный круг функционеров. Так, в государственных органах и хозяйственных ведомствах существовали организованные с осени 1931 г. так называемые спецсектора или отделы (управления), где сосредоточивалась информация, принимались и исполнялись решения о спецпереселенцах, например, сектор севера крайЗУ, спецсектор крайздрава, спецулравление крайсоюза и т.д. Названные сектора и управления имели ведомственную подчиненность по вертикали, подчиняясь соответствующим структурам в наркоматах и главках. Поэтому междуведомственные комиссии в краях и областях, аналогичные комиссии Заковского, являлись единственными в своем роде органами, действовавшими как горизонтальные, что объективно повышало их значение. В определенном смысле наличие таких комиссий позволяло СибЛагу и государственным органам (крайЗУ, крайОНО и др.) более эффективно координировать свои усилия в разрешении текущих вопросов, касающихся обслуживания спецпереселенцев. Однако ожидаемая эффективность управленческих решений в значительной степени обесценивалась наличием узковедомственного и прагматического подходов тех или иных органов к насущным проблемам обустройства и использования труда спецпереселенцев. Последние воспринимались как дешевая и восполняемая рабсила или ресурс, аналогичный инвентарю или продфондам. Неслучайно поэтому, хронически обсуждаемыми вопросами на заседаниях комиссии были — расхищение фондов, выделяемых целевым образом на нужды спецпереселенцев, задолженность в выплате заработной платы и другие нарушения условий так называемых локальных договоров СибЛага с хозорганами и т.д., что собственно и свидетельствовало о слабой эффективности в работе комиссии. Не случайно, видимо, и то, что со второй половины 1932 г. и особенно в 1933 г. повышается значение органов КК — РКИ в деле обследования условий труда и жизни спецпереселенцев, проверки исполнения партийно-правительственных решений в данной области. Эти органы имели более определенный статус и более определенный механизм реализации принимаемых ранений, нежели междуведомственные комиссии.

⁴⁹ Идея использования для колонизационных целей лиц, находившихся в местах лишения свободы (тюрьмах, лагерях, колониях) начала активно прорабатываться в недрах ОГПУ еще с 1930 г., с момента ускоренного роста сети исправительно-трудовых лагерей. Г. Ягода в мае 1930 г. писал: "... необходимо в условиях заключения сделать труд более добровольным, дав заключенному возможность жить вне работы более свободно. Надо превратить лагеря в колонизационные поселки, не дожидаясь окончания срока заключения... И вот мой проект: всех заключенных перевести на поселковое поселение до отбытия срока наказания... Желающие могут выписать семьи. Управляются комендантом. Поселок от 200—300 дворов. В свободное время, когда лесозаготовки закончены, они (заключенные), особенно слабосильные, разводят огороды, разводят свиней, косят траву, ловят рыбу. Первое время, живя на пайке, потом за свой счет. К ним присоединять ссыльных, которых также включать в поселок. Поселки по номерам. Зимой все селение идет на лесозаготовки или на те работы, которые мы укажем. Там (на севере. — Сост.) колоссальные естественные богатства, нефть и уголь, и я уверен, что пройдут годы, и из этих поселков вырастут пролетарские городки горняков. Ведь состав тюрем у нас главным образом сейчас аграрный, их тянет на землю, ведь сейчас охраны у нас никакой и бегут мало. Женщин тоже селить и разрешить жениться. Надо это проделать сейчас же, немедленно..." — ГАРФ, ф. Р -9479, oп. 1, д. 3, л. 23—24.

Вплоть до весны 1931 г., пока крестьянские спецпоселки находились в ведении НКВД, предложения Ягоды оставались не реализованными. Когда же ГУЛаг ОГПУ вобрал в себя и систему спецпоселений, ситуация изменилась. Так, 2 сентября 1931 г. Ягода направил начальникам лагерей и полномочным представителям ОГПУ распоряжение, в котором, в частности, указывалось: «В исправительно-трудовых лагерях ОГПУ отбывают меру социальной защиты заключенные, семьи которых высланы в порядке спецпереселения.

Считая возможным произвести соединение с их семьями тех заключенных (не являющихся особо социально опасными и осужденных на небольшие сроки), семьи которых находятся на территории области, края, расположения лагеря, где отбывают меру социальной защиты заключенные, предлагаю:

1. Начальникам управлений лагерей произвести предварительно тщательную установку и проверку нахождения в пределах края, области расположения их лагерей семей заключенных, высланных в порядке спецпереселения, и досрочно освободить из заключения на предмет соединения с их семьями всех крестьян кулаков, осужденных органами ОГПУ по 58.10 ст. УК, сроком до 3 лет включительно;

2. Всех досрочно освобожденных из лагерей:

а) часть передать на колонизацию в пределах расположения лагеря с использованием колонизуемого в предприятиях лагеря; в этом случае ПП ОГПУ должно направить на территорию лагеря семью на соединение с колонизируемым заключенным для совместного проживания в поселках, организуемых для колонизируемых;

б) другую часть передать в распоряжение отдела по спецпереселенцам ПП ОГПУ данной области для соединения с семьей и использования на работе в предприятиях, за которыми закреплена семья…». — Там же, оп. 1, д. 3, л. 120.

Последующими указаниями руководство ОГПУ и ГУЛага 21 октября 1931 г. и 28 февраля 1932 г. устанавливалось: «...соединение семей спецпереселенцев с их главами должно производиться исключительно путем направления глав к их семьям, а не наоборот». Разъяснялось также, что «кулаки, освобожденные из лагерей ОГПУ на соединение с семьями, находящимися в спецпоселках, с переходом их на поселение включаются в состав спецпереселенцев и полностью подпадают под действие положения о спецпереселенцах (в отношении сроков пребывания в спецпоселении, лишения прав гражданства и пр.)». —Там же, оп. 1,д. 11, л. 27.

Как следует из вышеприведенных документов, в 1931—1932 гг. ОГПУ отдавало предпочтение варианту соединения глав с их семьями в местах спецпоселения последних. Вместе с тем начиная с весны — лета 1933 г. при реорганизации системы спецпоселений ОГПУ использует вариант направления на поселения из мест лишения свободы лиц, осужденных на сроки от 3 до 5 лет с последующей доставкой к ним их семей. Так, согласно постановлению СНК СССР от 21 августа 1933 г., предусматривалось перевести из тюрем и лагерей на поселения в Западной Сибири и Казахстане более 133 тыс. заключенных. Такого рода практика использовалась и с развертыванием строительства БАМа при создании спецпоселков с целью колонизации этой территории руками переводимых на режим поселений заключенных. — Там же, oп. 1, д. 25, л. 11.