Глава 5. Начало семилетки: новые симптомы кризиса.
5.1. АНАЛИЗ СЕМИЛЕТНЕГО ПЛАНА (1959-1965 годы)
Причины отказа от выполнения шестой пятилетки и замены ее семилеткой не вполне ясны. В экономической литературе высказывалось предположение, что эта причина - в невыполнении заданий шестой пятилетки по ряду показателей. Однако в этом отношении она не отличалась от предыдущих пятилеток. Другое предположение состоит в том, что намеревались сделать больший крен в развитии самых прогрессивных отраслей экономики и отраслей военнопромышленного комплекса. Второе предположение кажется мне более правдоподобным.
Контрольные цифры развития страны на 1959-1965 годы, утвержденные XXI съездом КПСС, предусматривали коренное преобразование характера советской экономики. Этот период рассматривался как важнейший этап в достижении превосходства советской экономики над американской, причем не только по абсолютному объему, но и по производству на душу населения уже в начале 70-х годов. С этой целью намечалось сохранить высокие темпы экономического развития предыдущего периода. Огромные капитальные вложения должны были обеспечить техническое перевооружение значительной части экономики и вырасти по сравнению с предыдущим периодом на 80 %, в том числе по промышленности - на огромную величину: в 2 раза [1].
Для обеспечения этого колоссального роста предусматривалось быстрое увеличение выпуска продукции строительства и особенно продукции машиностроения. Последнюю планировалось нарастить тоже в 2 раза, т. е. со среднегодовым темпом в 13-14 %. Очевидно, что увеличение численности занятых могло обеспечить лишь небольшую часть намеченного прироста продукции строительства и машиностроения. Основную часть предполагалось осуществить за счет роста производительности труда и других мер по повышению эффективности (например, снижения удельных расходов черных металлов на 25 %) [2]. При старой организации производства в машиностроении это, конечно, было немыслимо. Поэтому намечалась коренная перестройка организационной структуры. Главный упор здесь делался на преодолении одного из самых традиционных дефектов советского машиностроения - его натурализации. Предполагалось осуществить небывалую по масштабам программу организации производства изделий общемашиностроительного назначения на специализированных заводах и в цехах. Только по производству литья и штамповок должно было быть построено 75-80 таких заводов и цехов [3] - огромной мощности, видимо, покрывавшей все потребности советского машиностроения в литье и поковках. На таком мероприятии давно настаивали крупнейшие советские экономисты, например, С.А. Хейнман. По объему запланированного в этой области семилетка намного превосходила намеченное шестым пятилетним планом. Нетрудно заметить, что указанные направления семилетнего плана во многом продолжают линию пятого и шестого пятилетних планов. Совпали и причины невыполнения этих намерений.
«Величественные планы семилетки» (как тогда любили говорить), однако, вскоре начали разбиваться о те дефекты тогдашнего советского общественного и экономического механизма и структурные дефекты, о которых уже шла речь. Очевидно, например, что обширная программа создания специализированных производств требовала огромных капитальных вложений. Общий объем этих вложений в машиностроение в контрольных цифрах не указывался, в отличие от капитальных вложений в другие отрасли промышленности. Значит, он был намечен намного выше среднего роста по промышленности, основная его часть шла, безусловно, на оборонную промышленность. И для запланированного создания специализированных производств в столь грандиозных масштабах средств, конечно же, не хватало. Реально осуществилась лишь небольшая их часть. Последствия такого провала, конечно, тоже достаточно очевидны. Реконструкция распределения капитальных вложений в промышленность в семилетке показывает, что резко возрастали капитальные вложения в две отрасли, в контрольных цифрах не указанные, нацеленные в основном на военные нужды: цветная металлургия (в особенности по производству редкоземельных продуктов, которые прямо названы в тексте контрольных цифр) и машиностроение, преимущественно, очевидно, оборонное. Рост продукции машиностроения в отраслевом разрезе был приведен по приборостроению (особенно счетным и математическим машинам - в 4,5-4,7 раза, однако до относительно небольшой даже для того времени величины - немногим более 2 млрд р.), химическому оборудованию (более чем в 3 раза). Даже производство технологического оборудования для литейной промышленности намечалось с ростом лишь в 2,3-2,4 раза, что плохо согласовалось с грандиозными планами по строительству специализированных литейных цехов и заводов.
При составлении плана семилетки советское руководство в очередной раз пало жертвой собственной статистики. Если исходить из намечавшегося объема капитальных вложений и наличия основных фондов на начало семилетки, намеченный в ней рост национального дохода (или валового внутреннего продукта, который тогда не исчислялся, но легко может быть исчислен на основе данных семилетнего плана) не выглядел чрезмерно нереалистичным. Располагая основными фондами примерно в 300 млрд р., семилетний план предусматривал капитальные вложения (со средствами колхозов) порядка 220 млрд р. [4], что с учетом возмещения выбытия фондов в размере 15 % обеспечивало их рост примерно на 60 %, т. е. в таком же объеме, что и рост национального дохода. Однако, как уже тогда показал Я.Б. Кваша в вышедшей в 1959 году книге «Амортизация и сроки службы основных фондов», восстановительная стоимость основных фондов в СССР была примерно в 1,5 раза выше, чем балансовая. Если же исходить из восстановительной стоимости основных фондов, то при намечавшемся объеме капитальных вложений с учетом выбытия основных фондов в размере около 70 млрд р. планировавшийся объем ввода в действие основных фондов позволял обеспечить их прирост лишь на треть от их величины в начале периода. При таком условии намечавшийся прирост национального дохода или ВВП мог быть достигнут лишь при совершенно фантастическом увеличении фондоотдачи. Понятно, что нереальность плана всплыла уже в начале его реализации. Поскольку намеченные планы военного строительства пересматривать не хотели, жертвами стали сельское хозяйство, жилищное строительство, ряд мероприятий по повышению уровня жизни населения и вложения в специализацию и кооперирование производства. На сельском хозяйстве это сказалось уже в самом конце 50-х годов, когда после быстрого роста в предшествующий период его рост почти прекратился. В связи с этим резко замедлился рост реальных доходов населения, и вскоре СССР был вынужден импортировать зерно, отвлекая валютные ресурсы от закупок новой техники.
Сохранение высоких темпов экономического роста с точки зрения распределения ресурсов требовало либо дальнейшего снижения уровня жизни населения, либо (и) сокращения военных расходов. Оба эти пути были неприемлемы для советского руководства в то время. Что касается сокращения военных расходов, то руководство, судя по всему, действительно опасалось, что Запад, и прежде всего США, воспользовавшись своим огромным военным превосходством в ядерном вооружении и во многих других областях (ВВС, ВМФ), может навязать СССР войну, пока тот не окреп в достаточной степени. О таких планах Пентагона сообщала советскому руководству внешняя разведка в поворотном 1960 году (нельзя исключать, что такие планы и разрабатывались в расчете, что они станут достоянием советского руководства и навяжут ему разорительную гонку вооружений) [5].
В целом план семилетки был обоснован значительно хуже, чем планы пятой пятилетки и даже шестой. Это подтверждает, что упреки современников в отношении некомпетентности председателя Госплана СССР И. Кузьмина были справедливыми.
5.2. ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС И ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОИЗВОДСТВА: УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Очевидно, что после 1958 года внедрение методов комплексного совершенствования технологии и организации производства резко пошло на убыль. Нельзя считать случайным, что это совпадало с ликвидацией отраслевых министерств, ибо внедрение легче всего проходило как раз при централизованном контроле и руководстве отраслевых министерств и, конечно, Госплана СССР. Принципиальная важность указанных изменений состояла в том, что они касались организации производства - области, в которой советская экономика традиционно, в силу более низкой общей культуры и отсутствия конкуренции, сильно отставала от экономики капиталистических стран. Это отставание начало преодолеваться лишь с общим ростом культуры и зрелости общества.
Конец 50-х годов характеризовался большей откровенностью в выявлении многих недостатков советской экономики по сравнению с экономикой капиталистических стран. В работах С. Хейнмана, вышедших в свет в конце 50-х - начале 60-х годов, было выявлено как техническое отставание советской промышленности в ряде отраслей, так и, особенно, организационное отставание. В материалах двух пленумов ЦК КПСС (в июне 1959 года и в июле 1960 года) также много и достаточно откровенно говорилось о техническом и организационном отставании, намечались пути его сокращения. Большие надежды возлагались на специализацию, унификацию и типизацию продукции, для чего в условиях командной экономики существовали объективно большие возможности, чем в рыночной экономике. Возможность повышения производительности труда открывалась в связи с распространением поточных линий в промышленности. Приводимые в экономической литературе оценки эффективности этих уже осуществленных организационных нововведений были достаточно впечатляющими. Так, внедрение поточных линий на одном из крупнейших станкостроительных заводов - «Красный пролетарий» - позволило увеличить выпуск продукции на одного рабочего в 1,6-2,5 раза при снижении себестоимости на 15-30 % [6]. В работах С. Хейнмана приводились и другие примеры достаточно масштабного и очень эффективного внедрения поточных линий. Однако в конце 50-х годов поточные линии означали лишь несколько процентов от выпуска продукции промышленности, и требовались большие усилия для внедрения этих и других мероприятий организационного характера в практику. В 1959-1960 годах распространение поточных линий, если судить по Ленинграду, где имелась такая статистика, было исключительно быстрым. За два года (1959 и 1960) в ленинградской промышленности внедрено больше поточных линий, чем за весь предшествующий период. Имевшиеся данные об экономической эффективности показывали их исключительно быструю окупаемость и сильное положительное влияние на все экономические показатели [7]. Можно, однако, предположить, что отчетные данные преувеличивались. Кроме того, возможности ленинградской промышленности в улучшении организации производства были намного больше, чем в остальной стране (за исключением московской).
О том, что серьезное улучшение организации производства было возможно, свидетельствовал опыт передовых предприятий. Его распространение зависело от настойчивости руководящих органов, квалификации хозяйственных руководителей на всех уровнях. Но именно этими качествами кадры большей частью не обладали или постепенно их утрачивали. Самоуспокоенности политического и хозяйственного руководства, не прилагавшего особых усилий к внедрению новой техники и методов лучшей организации производства, пособляла и официальная статистика, создавая ложную картину не столь уж большого и к тому же быстро сокращавшегося отставания промышленности СССР по уровню производительности труда от США и других капиталистических стран. Даже С. Хейнман вынужден был пользоваться подобными преувеличенными официальными оценками. Однако в своих самостоятельных расчетах он по отдельным отраслям (например, хлопчатобумажной промышленности) приходил к гораздо менее успокаивающей картине. По его расчетам, в этой отрасли несмотря на очень широкое внедрение автоматических станков во второй половине 50-х годов отставание по производительности труда от США составило более 3 раз [8]. Широкое распространение прогрессивных методов организации производства затруднялось и нехваткой способных руководителей, и их сосредоточением преимущественно в военно-промышленном комплексе, и неспособностью плановых органов воздействовать на предприятия и министерства с целью повышения эффективности производства, и здесь роковую роль сыграла лживость статистической информации. Министерства и предприятия могли показывать, особенно в многономенклатурных отраслях, значительное повышение производител ь- ности труда, достигнутое за счет скрытого роста цен, а плановые органы не могли, да и не хотели уличить их в обмане. Политическое руководство не нашло в себе силы покончить с многолетним статистическим обманом в то время, когда для его искоренения создались наилучшие условия, когда были не только мнимые, но и очень большие реальные успехи советской экономики.
Как раз тогда, когда решался вопрос о способности командной экономики поддерживать паритет в экономическом соревновании с капитализмом по всему фронту, а не по отдельным его направлениям, что удавалось и ранее, институциональные механизмы и персональный состав руководителей советской экономики и политики подвергся резкому ухудшению, о чем уже говорилось выше.
5.3. ПОПЫТКА РАЦИОНАЛИЗАЦИИ ПЛАНИРОВАНИЯ И УПРАВЛЕНИЯ С ПОМОЩЬЮ ЭВМ И ЭКОНОМИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИХ МЕТОДОВ
Некоторый шанс повышения эффективности командной экономики давало создание и распространение электронно-вычислительной техники в начале 50-х годов и новых экономико-математических методов исследований. Управление из одного центра очень сложной экономической системой и контроль и регулирование ее текущего состояния требовало огромного количества вычислений. Именно ввиду колоссальных величин этих вычислений, притом в короткие сроки, отводимые для составления планов, приходилось во многом искусственно ограничивать число планируемых показателей и номенклатуру распределяемой продукции, что приводило к серьезным диспропорциям как раз по продуктам, не включенным в народнохозяйственный план. Использование несравненно более быстродействующей вычислительной техники позволяло этот дефект централизованного планирования существенно уменьшить. Такое новое средство планирования, как межотраслевой баланс, расширял возможности вариантных расчетов при составлении плана. При решении производственных задач и даже некоторых народнохозяйственных полезным мог оказаться такой новый метод составления планов, как линейное программирование. Правда, возможности электронно-вычислительной техники в то время были еще не очень велики по сравнению со сложностью задач, а новые методы планирования - далеко не столь эффективны, как казалось многим в конце 50-х годов. Но уже организационные решения в этой области показали характер советского общества в то время. С одной стороны, поражает энергия, проявленная советскими учеными на этом этапе. Стоило только снять запрет на исследования в области кибернетики и применения математических методов в экономике, как в эту сферу исследований буквально хлынул поток высокоталантливых и квалифицированных математиков и экономистов разных поколений. К развитию этих исследований «приложили руку» такие выдающиеся ученые, как академики А.Н. Колмогоров, А.И. Берг, В.С. Немчинов, член-корреспондент АН СССР А.Л. Ляпунов, крупнейший математик «инженер И.А. Полетаев» и многие другие. К ним благосклонно относилась Академия наук СССР, создав у себя ряд научных учреждений данного профиля.
Практические результаты от применения новых методов, естественно, были невелики. Новая область исследований делала в СССР только первые шаги. Шел процесс приобретения опыта и новых знаний. Применявшиеся математические методы были еще достаточно примитивны. Например, использовавшаяся статическая модель межотраслевого баланса позволяла решить очень ограниченный круг экономических задач народнохозяйственного уровня. Требовалось время для подготовки информации, используемой в новых методах экономических исследований. Возникла несогласованность используемой для планирования и отчетов экономической информации с той, что была необходима для применения новых методов. Нередко достигаемый эффект при проведенных расчетах не использовался, так как противоречил интересам предприятий. Например, более рациональные схемы перевозок грузов противоречили интересам транспортных предприятий, заинтересованных в росте объема перевозок, даже нерациональных, но оплачиваемых потребителями.
Большие сложности создавала слабая техническая оснащенность новых научных и вычислительных центров. Вычислительная техника того времени была еще малопроизводительна. К тому же, при ограниченном объеме, она распределялась прежде всего в пользу оборонных предприятий и институтов естественного профиля. Здесь следует отметить, что создание мощной для того времени отрасли по производству электронно-вычислительной техники - крупнейшее научнотехническое и промышленное достижение, советская наука в этой области не намного отставала тогда от западной. Самая крупная в то время ЭВМ БЭС-6 соответствовала по техническим характеристикам аналогичным американским. И хотя производство электронно-вычислительной техники в СССР в несколько раз отставало от американского по объему, СССР занимал в этой отрасли второе место в мире.
Тогда же выяснились и серьезные препятствия для использования вычислительной техники, создаваемые сложившейся к тому времени социально-экономической моделью. В советском руководстве не нашлось человека, который оценил бы потенциальные возможности этого направления научно-практических исследований для экономики. Сам Н.С. Хрущев, если судить по его выступлениям, мало что понимал в этой области в конце 50-х годов. В авторитарной стране такое равнодушие первого руководителя было чревато огромной недооценкой любого направления. Нет данных, что и его главный экономический помощник А.Н. Косыгин был в этой области достаточно компетентен. При отсутствии мощной поддержки сверху усилия отдельных хозяйственных руководителей, а тем более ученых, давали небольшой эффект.
Известен весьма показательный случай, когда очень талантливый советский ученый И. Полетаев представил в Министерство обороны (он был в то время военнослужащим) проект создания сети больших ЭВМ для управления экономикой в мирное и военное время. Начальник политуправления Советской Армии спросил у проектантов: «А где здесь, в вашей машине, руководящая роль партии?» Поскольку ее там не было, проект был отвергнут, а его авторы (кроме И. Полетаева, в нем участвовали и другие крупные математики) были отправлены в отставку из Вооруженных сил СССР [9].
5.4. ПЕРВЫЕ СИМПТОМЫ КРИЗИСА «СОВЕТСКОГО ЧУДА^>
Уже в 1959-1960 годах выявилось, что намеченные семилетним планом важные и необходимые мероприятия по обновлению производственной базы советской экономики срываются. Этот факт был недооценен и государственным руководством Советского Союза, и отечественными и зарубежными учеными, завороженными действительными успехами советской экономики и науки и все еще обсуждавшими время, когда Советский Союз перегонит США в экономическом развитии. На июльском пленуме ЦК КПСС 1960 года председатель Государственного комитета СССР по автоматизации и машиностроению А. И. Костоусов привел весьма тревожные данные о развитии этой отрасли в количественном и качественном отношении. Он сообщил, что план капитальных вложений в эту отрасль (в узком смысле, без военно-промышленного комплекса) выполнен в 1959 году и I квартале 1960 года только на 85 и 88 % соответственно. План по капитальным вложениям в оборудование был выполнен в 1959 году только на 88 %. Уже эти данные предвещали серьезные проблемы с техническим перевооружением народного хозяйства. Еще более тревожными были данные о качестве проектируемой продукции машиностроения. А.И. Костоусов сообщил, что из 759 новых видов тракторов и сельскохозяйственных машин, представленных в 1959 году на государственные испытания, только 88 принято к производству, остальные либо забракованы (186), либо отправлены на доработку [10]. На том же пленуме ЦК КПСС, весьма скучном и малосодержательном, за исключением нескольких выступлений, академик В.А. Трапезников откровенно и, пожалуй, впервые публично объяснил усложняющиеся проблемы с научно-техническим прогрессом: до сих пор советская экономика опиралась на иностранные технические достижения, теперь же ей приходится опираться на собственные, а для этого не приспособлена структура разработки и внедрения - сеть научных институтов, конструкторских бюро на предприятиях, испытательные стенды и полигоны и т.д. Всю эту дорогостоящую и требующую большого числа инженерно-технических работников технологическую цепочку в гражданской промышленности придется создавать во многом заново [11].
Конечно, сами по себе приведенные данные не казались катастрофическими. План по капитальным вложениям мог быть и завышен. Даже принятые к внедрению образцы сельскохозяйственной техники означали определенный прогресс в техническом оснащении сельского хозяйства. Но это был уже первый серьезный звонок о надвигающемся кризисе в наращивании основных производственных фондов. Он не был услышан не только советским руководством, но и подавляющим большинством советских и западных экономистов. Единственное известное мне исключение - это крупнейший статистик Колин Кларк, который на слушаниях в Конгрессе США еще в середине 60-х годов говорил о надвигающемся в СССР инвестиционном кризисе. В СССР публично выражали беспокойство в связи со сложностями обновления производственных фондов Я.Б. Кваша и А.И. Ноткин.
По-видимому, впервые в этот период появились серьезные затруднения с обеспечением научно-технического прогресса и в оборонной промышленности. Очень показательную историю в этой связи рассказал Сергей Хрущев в своих воспоминаниях. В руки советских властей попала американская ракета типа «воздух-воздух» «Сайдуиндер», намного превосходившая аналогичные советские ракеты. Было решено ее скопировать. Однако в попавшем образце отсутствовала очень важная часть - чувствительный элемент головки. «Принцип его работы не составлял секрета, а вот при организации производства завод столкнулся с чрезвычайными трудностями. Брак превышал девяносто девять процентов (!! - Г. Х.). Бились долго, ничто не помогало. Решили создать компетентную комиссию из ученых, производственников и администраторов, ей поручили разобраться и найти путь выхода из кризиса... Комиссия заседала долго, скрупулезно исследовала технологию, выслушала десятки предложений и сотни жалоб. Электронщики кивали на машиностроителей - нет необходимого оборудования. Пошли к машиностроителям, те сослались на некачественный металл: из того, что им поставляют, лучшего не сделаешь. Металлурги только развели руками - руда поступает такого качества, что скажите «спасибо» и за это. Горная промышленность сослалась на низкое качество оборудования для обработки руд, поставляемого машиностроением. Круг замкнулся.
Проблема оказалась неразрешимой. Наша система, настроенная на иные «управляющие воздействия», в условиях ослабления командного режима, еще совсем робкой демократизации, функционировать отказывалась» [12]. И дальше Сергей Хрущев пересказывает историю с нарушением инструкции по изготовлению краски, использовавшейся в авиационной промышленности, что повлекло несколько аварий в авиации во время Великой Отечественной войны. Трех провинившихся - директора, главного инженера и главного контролера - расстреляли на глазах руководителей других аналогичных предприятий. «На следующий день все разъехались по домам. Больше неприятностей с краской не отмечалось. Технология выдерживалась строго. Теперь времена поменялись, а система осталась прежней, вот она и не работала» [13]. В конце концов проблему как-то удалось решить, брак уменьшить и производство ракеты было налажено.
В целом достигнутые Советским Союзом успехи в экономическом, социальном и оборонном строительстве в 30-50-х годах казались и во многом были феноменальными. Несмотря на две тяжелейшие войны и не менее катастрофический период коллективизации, были созданы современная промышленность, развитой транспорт, механизированное сельское хозяйство, очень развитая система образования и здравоохранения и самая современная оборона. Слова «русское чудо» казались вполне уместными. Однако сохранялись и многие слабые места советской экономики: более низкая эффективность использования ресурсов по сравнению с капиталистическими странами, малоэффективное сельское хозяйство, отставание в новейших отраслях промышленности, по многим направлениям науки и техники (самый яркий пример - почти полное отсутствие Нобелевских премий советским ученым). Потребительский рынок оставался дефицитным, а качество потребительских товаров и многих средств производства - невысоким. Некоторые из указанных слабых мест - результат гипертрофии оборонного сектора, другие - следствие недостатков командной экономики, если с этими недостатками не бороться и им не противодействовать. Только самые квалифицированные экономисты (Я. Кваша - в СССР, К. Кларк - на Западе) заметили появление грозной опасности замедления темпов роста производственных фондов уже в конце 50-х годов.
При рассмотрении причин затухания экономического роста в СССР в конце 50-х годов нельзя обойти вопрос об ухудшении качества хозяйственного руководства, о чем я уже говорил неоднократно. На первую роль в этом руководстве в начале семилетки выдвинулся А.Н. Косыгин. Он вовремя поддержал Н.С. Хрущева в его борьбе с «антипартийной группой» и в награду за это был на июньском пленуме ЦК КПСС 1957 года избран кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, а вслед за тем - и заместителем председателя Совета Министров СССР. В июне 1959 года он назначен председателем Госплана СССР, а 4 мая 1960 года - первым заместителем председателя Совета Министров СССР и в том же месяце - членом Президиума ЦК КПСС, что уже даже формально делало его первым лицом в руководстве экономикой (сам Н.С. Хрущев вмешивался в вопросы экономики эпизодически - либо по самым принципиальным вопросам, либо по очень частным).
В годы застоя и перестройки имя А.Н. Косыгина было поднято на пьедестал как исключительно компетентного и умного, даже выдающегося хозяйственника. Во многом это было связано с тем, что он считался «отцом» реформы 1965 года, признанной очень успешной. Его компетентность противопоставлялась вопиющей некомпетентности в хозяйственных вопросах других членов государственного руководства периода Н. Хрущева и Л. Брежнева. Если, однако, попытаться объективно оценить результаты хозяйственной деятельности А. Косыгина в период, предшествующий его подъему на пьедестал власти, то трудно обнаружить, в отличие от многих других высших хозяйственных руководителей того времени, какие-либо крупные хозяйственные успехи. Правда, ему достались не самые выигрышные тогда отрасли - легкая и пищевая промышленность. Его роль в эвакуации предприятий в годы войны, судя по всему, была невелика и касалась тоже преимущественно отраслей легкой и пищевой промышленности. Как бы то ни было, крупные успехи в хозяйственной деятельности А.Н. Косыгина обнаружить трудно, как, впрочем, и крупные провалы. Косыгина ценил, ему симпатизировал Сталин, что может говорить либо о неизвестных нам хозяйственных достижениях, либо просто о личной симпатии вождя. В деятельности Косыгина и после его продвижения на высший экономический пост трудно найти какие-то серьезные успехи или находки.
Хотя период второй половины 60-х годов выходит за рамки рассматриваемой темы, отмечу, что мнимые успехи экономической реформы 1965 года - либо статистическая иллюзия (мои расчеты говорят о падении темпов основных экономических показателей в этот период), либо результат благоприятного стечения обстоятельств, например, погоды в сельском хозяйстве.
О наступлении конца кратковременной золотой эры в советской экономике 50-х годов говорили и другие явления экономической жизни того периода. Резко замедлился прирост сельскохозяйственного производства в конце 50-х годов. Фантастические планы «перегоним Америку по производству мяса и молока» провалились спустя два года после их объявления. Вскрылись большие приписки в статистических данных о производстве зерна, животноводческой продукции [14]. Резко усилился дефицит многих видов потребительских товаров. Росло недовольство населения качеством потребительских товаров. При недостатке одних товаров, в торговле накапливались большие запасы не пользовавшихся спросом у населения тканей, швейных изделий, обуви [15]. Стремясь усилить воздействие торговли на промышленность, ЦК КПСС и Совет Министров СССР в августе 1960 года приняли постановление «О мерах по дальнейшему улучшению торговли», которым предусматривалось утверждение планов по производству товаров народного потребления на основе заказов торговых организаций [16]. Однако из этого, казалось, революционного постановления ничего серьезного не вышло. Оно противоречило всей логике командной экономики в том виде, как она сложилась в СССР. Кроме того, для производства многих нужных предметов потребления просто не хватало ресурсов, используемых в военно-промышленном комплексе.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ
1. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. - М., 1986. - Т. 9. - С. 366.
2. Там же. - С. 349.
3. Там же. - С. 355.
4. Там же. - С. 366, 368.
5. Фурсенко А. Адская игра / А. Фурсенко, Тимоти Нафтали. - М., 1999. - С. 48.
6. Хейнман С. А. Организация производства и производительности труда / С. А. Хейнман. - М., 1960. - С. 145.
7. Хейнман С. А. Экономические проблемы организации промышленного производства / С. А. Хейнман. - М., 1961. - С. 147-155.
8. Хейнман С. А. Организация производства и производительности труда / С. А. Хейнман. - М., 1960. - С. 42.
9. Очерки по истории информатики в России. - Новосибирск, 1998. - С. 524-525.
10. Пленум ЦК КПСС. 13-16 июля 1960 г. - М., 1960. - С. 116.
11. Там же. - С. 153-155.
12. Хрущев С. Никита Хрущев: кризисы и ракеты / С. Хрущев. - М., 1994. - С. 354.
13. Там же. - С. 355-357.
14. Пихоя Р. Г. КПСС и власть / Р. Г. Пихоя. - М., 1998. - С. 174-177.
15. Дихтяр Г. А. Советская торговля в период развернутого строительства коммунизма / Г. А. Дихтяр. - М., 1965. - С. 355.
16. Там же. - С. 356.