Справка ОГПУ о предварительных результатах следствия по делу контрреволюционной организации в станице Полтавской Славянского района Северо-Кавказского края. 25 ноября 1932 г.

№ 50

В процессе операции на Кубани²⁷ в начале ноября с.г. в ст. Полтавской вскрыта к/p кулацко-белогвардейская организация, в деятельности которой на протяжении ряда лет основными моментами были: 1) ставка на проникновение в советский и хозяйственный аппарат с целью подрыва соввласти; 2) срыв хозяйственно-политических кампаний; 3) вредительская работа внутри колхозов с целью разложения и дискредитации таковых; 4) организация саботажа хлебозаготовок и сева. По делу арестовано 48 чел. Организация возглавлялась:

1. Назаренко Василием Гавриловичем — быв. член Кубанской Рады, организатор борьбы с большевизмом в 1918—1919 гг., крупный авторитет.

2. Прищенко Никифором Васильевичем — при белых пом[ощник] атамана станицы, кулак, организатор белогвардейских отрядов в годы гражд[анской] войны, его брат и ряд родственников расстреляны, целый ряд родственников выслан; крупный авторитет.

3. Ковтун Илларионом Павловичем — в прошлом крупнейший кулак станицы, был доверенным при атамане, агент по снабжению белой армии, ряд близких родственников расстрелян, целый ряд родственников выслан; авторитет.

4. Шкиль Павлом Тимофеевичем — кулак, подхорунжий, сын помощника атамана станицы, за отличия в белой армии был произведен в офицерский чин; брат его и ряд родственников расстреляны, отец и другие родственники раскулачены и высланы.

5. Юрченко Павлом Тимофеевичем — кулак, быв. казначей станичного правления, за участие в восстании против соввласти в 1920 г. был приговорен к расстрелу, от которого случайно спасся.

Ст. Полтавская до революции — одна из самых богатых на Кубани. «Мне, служившему ряд лет приемщиком и скупщиком зерна при станичном атамане, известно, что ежегодно станица продавала на рынок по 700 тыс. пуд. хлеба» (показания Ковтун И.П.). В станице было много крупных кулацких хозяйств. В станице была гимназия, учительская семинария. В станице были широко распространены самостийнические настроения. Среди идеологов и руководителей самостийничества выделялся быв. директор учительской семинарии Омельченко Григорий Васильевич.

Казачество ст. Полтавской активно участвовало в борьбе с Октябрьской революцией. Организованный в станице в 1931 г. Совет спустя несколько месяцев изгоняется. Почти все способное носить оружие казачество станицы идет в белогвардейские отряды, которые впоследствии вливаются в Кубанскую армию.

В настоящее время в станице до 20 тыс. жителей. Имеется довольно значительная прослойка интеллигенции, из которой одного педагогического персонала до 70 чел. (педтехникум, школы 1-й и 2-й ступени, ШКМ).

В ст. Полтавской все годы при соввласти имели место значительные активные проявления к[онтр]р[еволюции]:

В 1922 г. в юрте ст. Полтавской ликвидирована крупная бело-зеленая банда, возглавляемая казаком этой же станицы, белым офицером Малько.

В 1926 г. в станице ликвидирована казачья к/p молодежная организация «Вызволенцы» украинско-шовинистического направления. Программа организации — свержение соввласти и замена ее правительством петлюровского толка. В 1928 г. ликвидированы остатки организации «Вызволенцы», снова развернувшие активную работу.

Весной 1930 г. в станице ликвидирована к/p повстанческая организация «Запорожцы», созданная и руководимая группой быв. белых офицеров. Организация насчитывала свыше 150 чел. и охватывала пять соседних станиц. Программа организации — свержение соввласти и восстановление Кубанской Рады. Организация ликвидирована за три дня до намечавшегося ею восстания.

В 1931 г. в станице ликвидирована к/p повстанческая организация «Месть Верден» в составе 400 участников таковой. Организация распространяла свое влияние на 15 соседних станиц. В том же году в станице ликвидирована к/p повстанческая организация, возглавлявшаяся местным казаком Волколупом. В 1932 г. в период уборки урожая ликвидирована бандгруппа в составе трех чел., которая произвела ряд вооруженных ограблений.

В настоящее время в станице и юрте ее оперируют 3—4 бандгруппировки численностью 10—11 чел., занимающиеся вооруженными ограблениями и хищениями колхозного скота и хлеба.

К настоящему моменту в станице коллективизирован 41% хозяйств. Степень выполнения станицей хлебозаготовок и осеннего сева 1932 г. характеризуется следующими цифрами:

На политической арене 1918—1919 гг. быстро выдвигается Омельченко Григорий Васильевич. Он был выбран атаманом станицы, затем членом Кубанской Краевой и Законодательной Рады, где являлся одним из лидеров группы «самостийников» (сторонников «вольной Кубани, без иногородних», в союзе с Украиной). Омельченко Г.В. — крупный авторитет, хороший оратор, призывавший к борьбе с «единонеделимцами», к изгнанию иногородних, становится общепризнанным вождем казачества станицы. Под его руководством идет собирание сил казачье-реакционной части станицы для борьбы с соввластью. В 1919 г. Омельченко Г.В. и ряд других видных кубанских самостийников высылаются за границу Деникиным.

По сообщению ОО ОГПУ от 11 ноября с.г.: Омельченко — активный деятель украинских эсеров (группа Шаповала), стоит во главе «Товарищества украинцев Кубани», являющегося разведгруппой Шаповала. По данным от сентября, Омельченко — участник съезда украинцев в Праге (Чехословакия), на котором выбран руководителем организационного комитета по созданию украинского центра с задачей объединения всех украинских эмигрантов, исключая петлюровцев. Перед отъездом за границу Омельченко, сплачивая своих сторонников и давая им директивы, говорил: «Если Кубанская Рада будет большевиками разогнана и казаки сомневаются в успехе их вооруженной борьбы с большевиками, то пусть казаки на время прекратят эту вооруженную борьбу и сохраняют себя, ибо большевики в России будут недолго» (показ[ания] Ковтуна).

Омельченко, находясь в эмиграции в Чехословакии, до самого последнего времени имел письменную связь с участниками к/p организации: «Находясь за границей, Омельченко не прерывал связи с этими людьми (обвиняемыми) и в переписке направлял их работу, укреплял к/p активность, убеждая, что падение соввласти, возвращение его и его приспешников близко. Имя Омельченко, его указания эта группа широко использовала для к/p агитации, большей спайки своих сторонников. Письма от Омельченко фактически предназначались для к/p элемента станицы. В этих письмах Омельченко давал указания, которые в основном сводились к следующему: укреплять население в духе казачьей самостийности, сохранять казачьи самобытности и традиции, в целях сохранения ведущей роли за оставшимися в станице старыми казачьими авторитетами, последним всеми способами сохранять себя, проникать в советские и хозяйственные организации станицы. В письмах на имя Светошовой, предназначавшихся для к/p элементов станицы, приводились обращения поддержать «стариков» (Прищенко, Назаренко и др.) и «сомкнуться вокруг них» (показания] Бонадысенко).

Имя Омельченко все годы существования соввласти было знаменем борьбы в руках ведущей головки кулацко-белогвардейских элементов станицы и широко использовалось ими в целях «идеологического» воздействия на казачество и поддержания к/p настроений. «Белик Василий нам неоднократно говорил: «Прав был атаман Омельченко, когда предсказывал, что соввласть принесет казачеству нищету и разорение. Сбылись все предсказания Омельченко: потеряли мы свою казачью вольность. Лучших казаков оторвали от своих семей, выслали, хозяйства наши разорены. Нам нужно держаться крепко, единым фронтом». Белик утверждал, что скоро из-за границы вернутся «наши» и тогда заживем по-старому» (показ[ания] Гриценко).

Приводимые нагло-враждебные показания Белика В.Е., одного из ближайших сподвижников и последователей Омельченко Г.В., руководителя группировки, входившей в состав организации, весьма ярко иллюстрируют эти настроения. «Я — казак и за дело казачества готов умереть, я вижу, что политика соввласти направлена на то, чтобы разорить и поработить казачество. Преследованием лучших казаков станицы соввласть хочет подавить борьбу его за свои права, привилегии, за вольную Кубань и хорошую жизнь по-старому. Я враг этой политики. Я сознательно не вступал в колхоз, я считаю, что колхозы невыгодны казачеству. Если мы пойдем в колхоз, то землю мы потеряем вовсе, а казак без собственной земли — не казак. Я говорил собиравшимся у Шаповала казакам, что нам в колхоз идти не надо, что всем нужно держаться крепко, вместе с тем самым соввласть, которая нуждается в хлебе, вынуждена будет пойти на уступки и вернуть нам нашу землю. Казаки были со мной согласны, в колхоз тоже не вступали. Я также говорил, что прав был атаман Омельченко, когда он нам говорил, что будет казакам от большевиков разорение, и что нужно казачеству бороться с большевиками. Мы все считали, что скоро будет конец соввласти. В станице ходили слухи, что скоро придут из-за границы наши казаки. Я этим слухам верил и передавал их в разговоре со знакомыми казаками» (показ[ания] Белика).

После установления соввласти, следуя указаниям Омельченко, кулацко-белогвардейская верхушка станицы использует свой авторитет и проникает на руководящую работу в советско-хозяйственные организации: «В 1920 г. во главе ревкома оказались Назаренко В.Г., Прищенко Н.В., Ковтун И.П., Моздорь И.С. (расстрелян ОГПУ) и Шевченко Т.А. (расстрелян в 1929 г.)» (показания Костюкова).

Еще в 1920 г., в период проведения продразверстки, эти лица организовали сильнейшее сопротивление таковой. «На 15 ноября 1920 г. станица по разверстке должна была вывезти 143 вагона, и ревком заявил, что зерна больше нет. Никакие предложения вышестоящих организаций не помогли. Тогда Назаренко был смещен и предревкома назначен коммунист Теленников, а членами введен ряд красных партизан. Обновленный ревком обследовал амбары, наложил на кулаков твердые задания и в результате задание было не только выполнено, но и перевыполнено, всего было сдано 160 вагонов зерна» (показания Костюкова).

Однако спустя непродолжительное время кулацкой верхушке снова удалось овладеть руководством станичного совета: «В стансовете многие годы было засилье последователей Омельченко. Разновременно Совет возглавлялся Дацко М.И. (расстрелян), быв. б[елым] офицером Бесчастным К.А. (выслан), быв. б[елым] офицером Гаценко (выслан) и другими» (показ[ания] Бонадысенко).

Характерен факт, иллюстрирующий к/p работу организации, использовавшей свое положение в стансовете: «В 1925 г. во время проведения землеустройства они (руководство стансоветом) провели постановление об отказе в наделе землей всех без исключения иногородних, в том числе бедняков, красных партизан и быв. красноармейцев. Лучшие земли были розданы кулакам. Когда в стансовет с протестом явилась группа бедняков и иногородних, председатель землеустроительной комиссии Прищенко и председатель стансовета Дацко (расстрелян) им ответили: «Мы строго придерживаемся законов соввласти, в которых говорится, что все такие дела решаются волей народа. Мы хотели вам дать землю, но народ голосовал против и ничего сделать нельзя»» (показания Бонадысенко).

В то же время «получили земельные наделы: Заяц Игнат — на сына Игната, находящегося в эмиграции за границей, Середа Наталья — на мужа-офицера, находящегося там же, Высоцкий Маркел — на сына Тимофея, тоже находящегося в эмиграции, Малько Прасковья получила наделы на мужа Калина Аникиевича, главаря действовавшей в то время банды, и сыновей — Василия и Александра — бандитов в банде своего отца (оба расстреляны)» (показания Костюкова).

В периоды руководства Советом участниками организации таковая максимально использовала все возможности для дискредитации соввласти путем различных искажений при проведении хоз[яйственно]-полит[ичес-ких] мероприятий на селе, ущемления бедноты и т.п. «Проникнув в руководство хоз[яйственно]-полит[ической] жизнью станицы, разжигая сословную рознь, организуя кулаков и белогвардейцев, прижимая бедноту, принимала все меры к тому, чтобы в глазах населения дискредитировать соввласть. Я сам неоднократно слышал такие слова Прищенко П.В. и Шкиля П.Т., обращенные к беднякам: «Вот вы воевали за Советы, а сейчас, как и раньше, ходите голые и босые и снова вынуждены батрачить»» (показания Бонадысенко).

С 1921 до начала 1930 г. в станице существовало «с/х кредитное товарищество», правление которого все эти годы в преобладающем большинстве состояло из мощных кулаков и белогвардейцев, в числе которых почти беспрерывно были главные обвиняемые по данному делу. «С/х кредитное т[оварищест]во имело самую настоящую кулацкую политику. С самого начала кулацкое руководство т[оварищест]вом просто бедняков не принимало, также советски настроенных. Дело в том, что члены с/х т[оварищест]ва утверждались голосованием старых членов общества и почему-то закрытым голосованием, только в конце 1923 г. было установлено открытое голосование. Кроме этих преград, для бедняков существовали и такие, как требование вносить паевые взносы полностью, дифференциации суммы взносов не существовало» (показ[ания] Костюкова).

С/х кредитное т[оварищест]во становится местом концентрации к/р сил организации, ее цитаделью. Здесь, оградившись от проникновения «чужих», организация проводит свои секретные совещания: «Нередко, приходя вечером в помещение т[оварищест]ва, я заставал там секретные сборища перечисленных пяти лиц (Назаренко, Прищенко, Ковтун, Шкиль, Юрченко) и ряда других единомышленников из числа кулацко-белогвардейской верхушки станицы (Подгирный, Дацко, Шевченко, Отрожко — расстреляны; Крикун, Загородный, Малюга, Божко — высланы)» (показания Бонадысенко).

На этих совещаниях вырабатывается тактика борьбы с соввластью применительно к тому периоду, в основу которой кладется экономический нажим на бедноту и подрыв последней веры в соввласть. «Ссуды, как денежные, так и натуральные, выдавались в первую очередь кулацкой и зажиточной части членов с/х т[оварищест]ва на сумму от 100 до 600 руб., тогда как членам с/х т[оварищест]ва — беднякам и середнякам — выдавалась ссуда на сумму не более 50 руб.» (показ[ания] Черный С.М.).

«Работая в с/х т[оварищест]ве на командных должностях, эта группа лиц продолжала свою к/p работу, искусственно вызывая недовольство трудовой части казачества в станице против мероприятий соввласти, своей политикой постоянной поддержки кулацко-зажиточной части станицы в распределении кредитов, инвентаря, посевного материала и уравнения размера паевых взносов» (показания] Гриценко К.А.).

Общее направление действий организации, использовавшей с/х т[оварищест]во в своих к/p целях, характеризуется таким заявлением обвиняемых на одном из секретных совещаний организации. Прищенко и Юрченко заявляли: «Что бы Советская власть нам ни предлагала, а мы будем делать по-своему, если же нас будут заставлять проводить директивы центральных властей, мы будем их так исполнять, что они все же пойдут во вред соввласти» (показ[ания] Бонадысенко).

Хлебозаготовки 1928—1929 гг. и последующих вызвали в станице ожесточенное сопротивление кулачества. «В период хлебозаготовок можно было слышать прямые агитационные к/p выступления против сдачи хлеба государству. Такие выступления я лично слыхал от Прищенко Н.В., Ковтуна И.П., Шкиль П.Т., Юрченко П.Т. и др.» (показ[ания] Бонадысенко).

Наряду с этим, организацией начала усиленно пропагандироваться идея создания «Союза хлеборобов»: «Главными вдохновителями создания такого союза были: Примак Я.П. — раскулачен, в станице сейчас его нет, Назаренко В.Г., Прищенко Н.В., Ковтун И.П., Букач С.М. (обвиняемые по делу) и другие, агитировали они по этому поводу так: «Крестьяне не организованы, их интересы никем не охраняются, нужно создать такую организацию, которая защищала бы интересы хлеборобов — как политические, так и экономические... Если у нас будет свой союз, мы сможем, выдавая из союза средства авансом, собрать хлеб в общие закрома и амбары и выдерживать его, сколько будет нам необходимо до повышения цен. «Союз хлеборобов» нужно организовать по принципу рабочих союзов». Не спросив разрешения районных организаций, они такой союз организовали, в него вошли одни кулаки, союз просуществовал недолго, через два месяца он был разогнан районными организациями» (показ[ания] Костюкова).

До начала сплошной коллективизации (1930 г.) члены организации сумели проникнуть в советский аппарат и хозяйственные организации станицы для к/p работы. С началом сплошной коллективизации, особенно после мероприятий по раскулачиванию и выселению кулаков, организация основной задачей ставит проникновение в колхозы. Новая тщательно законспирированная тактика к/p организации направлялась на развал колхозов изнутри и дискредитацию коллективизации в целом: «До 1930 г. эта к/p организация проводила свою вредительскую работу в станице. Не особенно стесняясь, довольно открыто иногда агитировать, по тем или иным вопросам они все вместе организованно выступали. В общем, они свою к/p работу не прикрывали особой тайной, хотя, конечно, по всем вопросам они заранее секретно договаривались. С 1930 г., с начала сплошной коллективизации, а затем выселения кулачества, они свою тактику значительно изменили и начали действовать более скрытно и осторожно. Своей вредительской деятельностью в колхозе эти лица изнутри его всячески разрушали и подрывали веру в колхозы у бедняков» (показания Костюкова).

Характерно, что, осуществляя эту тактику, ряд главарей и участников организации и их связей — кулаки — первыми вступили в организовавшийся в начале 1930 г. в ст. Полтавской единый колхоз «Червоный прапор». «В 1930 г., в период сплошной коллективизации, указанная группа лиц и их соучастники начали действовать очень тонко и хитро, с организацией в станице единого колхоза «Червоный прапор» они сразу же первыми вступили в колхоз. Сделали они это, чтобы там вести к/p кулацкую работу, пролезть в руководство колхоза, а также, чтобы сохранить себя, спрятав свое настоящее лицо под маской первых активных колхозников» (показ[ания] Бонадысенко).

«Я также стоял под угрозой выселения. Я понимал, что только вступлением в колхоз я смогу сохранить себя. Зажиточным и кулакам, которых я вербовал в колхоз, я говорил, что надо записаться в колхоз, чтобы сохранить себя, фактом формального вступления мы оградим себя от раскулачивания и выселения, а там видно будет. С этими кулаками и зажиточными я говорил от своего и Назаренко имени. Они, безусловно, убеждены были в том, что эта тактика сопротивления отвечает их интересам и направлена против политики соввласти» (показ[ания] Ковтун).

Характерно, что семьи этих кулаков в колхоз не вошли. Этим путем они сохраняли тягло и инвентарь, как якобы принадлежащие их семьям, оставшимся единоличниками. «Договорились идти в колхоз без обобществления тягла и озимого посева» (показ[ания] Ковтун). «Большинство кулаков и зажиточных имели свои хутора, сады, виноградники, которые в колхоз не передавались, а каждый в отдельности оставался хозяином своего участка и силами своими и семьи обрабатывал его» (показ[ания] Нудьга П.Л.).

Кулаки, вошедшие в колхоз, всячески саботировали работу в нем, главным образом, они занимались выколачиванием прибылей из своих хуторов. «За весь 1930 г. я имел 45 трудодней. Фактически я в течение всего года работал на своем наделе» (показания Ковтун). В результате: «В то время, как колхозные виноградники позамерзали и погорели, виноградники этих колхозников-кулаков, обрабатывавшиеся ими самими и их семьями за счет прогулов в колхозе, давали великолепный урожай» (показ[ания] Костюкова).

Прямая и более организованная к/p вредительская работа начинается с проникновения кулацко-белогвардейской верхушки на руководящие и адм[инистративно]-хоз[яйственные] должности в колхозе. При этом организация исходила из следующей «политической» установки: «Я считал, что коллективизация окончательно завершает закабаление казачества, несет окончательный удар по его самостоятельному существованию. Того же взгляда на коллективизацию придерживались Назаренко Василий, Прищенко Никифор и Юрченко Василий» (показания Ковтун).

Лишившись своей основной базы — с/х кредитного т[оварищест]ва, организация видела возможность продолжения борьбы с соввластью в овладении основными командными и адм[инистративно]-хоз[яйственными] должностями в колхозе. Овладеть руководством в колхозе, создать там свой прочный опорный пункт с целью разложения колхоза изнутри, дискредитировать коллективизацию как советскую систему хозяйствования на селе — вот задачи, которые поставила себе организация в новых условиях.

Для осуществления указанных задач организация развивает лихорадочную конспиративную деятельность. Ряд секретных совещаний вырабатывает тактику конкретных действий. «На квартире Назаренко мы обсуждали нашу линию поведения в этой конкретной политической обстановке. Для нас было очевидно, что соввласть будет настойчиво проводить свою политику коллективизации. Мы считали, что, завладев руководящими должностями в колхозе, мы сохраним себя — кулацко-зажиточный элемент, и, использовав колхоз, сумеем вести к/p работу, чтобы дискредитировать мероприятия соввласти при проведении сплошной коллективизации. После соответствующей беседы с Прищенко решили вступить в колхоз рядовыми колхозниками и в вербовочной кампании обеспечить прием в колхоз зажиточных казаков, с поддержкой которых, использовав и персонально наш авторитет, быть избранными в правленческий аппарат колхоза» (показ[ания] Ковтун).

Спустя непродолжительное время, «большинство командных должностей и административных было занято членами организации: Назаренко В.Г. — председатель ревкомисии, Ковтун И.П. — кладовщик, Прищенко — завхоз и завгужтранспорта, Юрченко — счетчиком и счетоводом, Шкиль П.Т. — учетчиком, затем бригадиром, Скряга И. — бухгалтером, Букач С. М. — полеводом» (показ[ания] Костюкова).

Вредительская работа в колхозе шла по целому ряду каналов: «Вся их работа в колхозе сводилась к подрыву и разрушению его изнутри, они делали это путем всякого рода махинаций со самоснабжением, фиктивного снижения трудодней для бедняков и, наоборот, повышения для кулаков, путем всяких действий, направленных на убыточность колхоза, путем искусной агитации, направленной к дискредитации колхозов, к доказательству их нежизненности. Многие кулаки в колхозе совершенно не работали, так как получали достаточно доходов от обработки хуторов, так в результате всегда не хватало рабочей силы, что вело к неполной обработке с/х культур и убыточности. Часто бедняки приходили к Прищенко, Назаренко, Юрченко и другим с жалобами на очень низкую доходность. Они им отвечали: «Сами хотели колхоз — вот и ешьте его, скоро и без штанов останетесь». Были большие злоупотребления с недосевом. Невысев тех норм, которые были установлены. Велась к/p агитация и против хлебосдачи» (показания Бонадысенко).

«Осенью 1931 г. настойчиво потребовали обобществления инвентаря и тягла. Зажиточно-кулацкая часть в колхозе ответила на это требование разбазариванием своего имущества: продажей тягла, скота, домов и амбаров. Назаренко продал подлежащий обобществлению амбар, Ткачев Василий — пару лошадей и т.п. Внутри бригады, в беседах с отдельными колхозниками, я говорил, что нужно засевать в пределах обеспечения, в первую очередь, потребительских интересов колхозника. Эти разговоры создавали рваческие настроения бригады» (показ[ания] Ковтун).

«При посеве Лабунец, обращаясь ко мне, заявил: «Что ты так долго садишь? Надо садить по-колхозному». На вопрос мой — как по-колхозному? — он ответил: «Сади шире, делай пропуски, колхоз долго не будет существовать». При такой посадке, как делал Лабунец, ячмень зарастает бурьяном и погибает» (показ[ания] Нудьга).

«Благодаря всяческим махинациям с учетом трудодней, некоторые, почти не работавшие кулаки, имели трудодней больше, чем аккуратно работавшие бедняки. В результате такой работы колхоз терпел огромные убытки, и медленно, но верно шел к развалу» (показ[ания] Костюкова).

«Под влиянием Назаренко, без санкции общего собрания правление (колхоза) приняло постановление о повышении трудодней работникам управленческого аппарата. Новые ставки давали председателю колхоза 85 т[рудо]д[ней] в месяц, счетным работникам — 45 т[рудо]д[ней], тогда как лучший колхозник-ударник максимально вырабатывал 25 т[рудо]-д[ней] в месяц» (показ[ания] Ковтун).

Дискредитируя и разлагая колхоз изнутри, организация в то же время вела среди бедняцко-середняцкой части единоличников злостную агитацию против вступления в колхоз, хлебозаготовок и сева: «Я говорил единоличникам, что колхозы только разорили нас и единоличникам нет смысла идти в колхоз — лучше оставаться в своем индивидуальном хозяйстве» (показ[ания] Ковтун). «Все равно колхоз долго жить не будет, а ты в колхозе только с голоду подохнешь» (показ[ания] Нудьга). «Мы (кулаки) вынуждены были идти в колхоз, иначе бы нас выслали, вы же кулаками не числитесь и вам туда идти нечего, так как это дело временное, отдадите свое имущество и через полгода-год останетесь ни с чем. Лучше уходить в города и совсем не сеять, а если и сеять, то столько, сколько необходимо для собственного употребления, так как все равно при хлебозаготовках все отберут под метлу». Эти же лица агитировали и против хлебозаготовок» (показ[ания] Костюкова). «Велик В.Д., давая установку единоличникам не пахать, и не сеять, говорил: «Не беспокойтесь, что есть нечего будет, пусть колхозники-дураки сеют, а мы будем у них хлеб воровать»» (показ[ания] Гриценко). В результате повседневной организованной вредительской работы колхоз «Червоный прапор» терпел огромные убытки, развалился и в декабре 1931 г. по постановлению крайколхозсоюза был распущен с преданием суду правления и ревкомиссии.

Приговор нарсуда Славянского района от 14 декабря 1931 г. отмечает: «Колхоз «Червоный прапор» имел своими членами много кулаков, которые сознательно пролезли в колхоз для его разложения. Кроме того, в колхозе было много лодырей, рвачей, которые на работу не выходили и при всяком удобном случае крали из колхоза, разлагали колхозников, колхоз систематически не выполнял ни одного задания. Выход на работу составлял 50—60%, в то время как все культуры гибли, план весеннего сева не выполнялся. В колхозе была полнейшая обезличка, не было конкретных ответственных лиц за машины, инвентарь, тягло и т.д.». Однако главные участники организованного развала колхоза в силу замаскированности своей к/p работы суда избегли, за исключением Назаренко В.Г., осужденного на полтора года лишения свободы.

После ликвидации колхоза «Червоный прапор» обвиняемые вошли с той же к/p вредительской целью во вновь организованные в 1932 г. колхозы «518» и «1040», где также проникли на адм[инистративно]-хоз[яйственные] должности. И эти колхозы они привели к развалу. 16 декабря с.г. судом по делу развала колхоза «518» приговорены к расстрелу участники организации Шкиль П.Т. и Скряга И.Г. По делу о развале колхоза «1040» ведется следствие.

Следствие по делу разворачивается. Все арестованные сконцентрированы в Краснодаре, куда выброшена специальная группа из Ростова. Намечен ряд арестов по делу, в том числе и по другим станицам Славянского района.

²⁷    Осенью 1932 г. в основные зерновые районы страны были направлены чрезвычайные комиссии, являвшиеся главными проводниками репрессивной политики по усилению хлебозаготовок. Комиссию, действовавшую с конца октября на Северном Кавказе, возглавлял Л.М. Каганович. В ее состав вошли: М.А. Чернов (Комитет заготовок), Т.А. Юркин (Наркомат совхозов), А.И. Микоян (Наркомат снабжения), Я.Б. Гамарник (Политуправление РККА), М.Ф. Шкирятов (ЦКК ВКП(б)), Г.Г. Ягода (ОГЛУ), А.В. Косарев (ЦК ВЛКСМ). Перед комиссией Кагановича Политбюро ЦК была поставлена задача «выработать и провести меры по слому саботажа сева и хлебозаготовок, организованного контрреволюционными кулацкими элементами на Кубани». В качестве одной из таких мер Кагановичем было осуществлено поголовное выселение всех жителей казачьих станиц, обвиненных в саботаже, на Север. А обезлюдившие станицы были заселены колхозниками с Севера и демобилизованными красноармейцами. Так, из станиц Полтавская, Медведовская и Урупская, в которых проживало 47,5 тыс. человек, было выслано 45,6 тыс. жителей. Подобная участь постигла 15 казачьих станиц.

Первые итоги оперативных мероприятий, проведенных райаппаратами и опергруппами ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю на Кубани, были доложены 6—8 ноября 1932 г. Так, по станице Полтавской были сообщены сведения о наличии внутри колхоза восьми «контрреволюционных кулацких группировок» с 41 участником (подробнее см.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Т. 3. М., 2001. С. 28—29, 529—531, 547—548, 549—555 и др.).