3.1 Центр и периферия в эпоху НТР

Принято считать, что “в СССР на всей его территории функ-ционировал единый народнохозяйственный комплекс, базировавшийся на общегосударственной собственности и плановораспределительной системе управления”. Это единство определялось общим союзным законодательством, единой денежно- кредитной системой, единством таможенной территории и общими инфраструктурными системами: энергетической, транспортной, связи и др.[1]

На самом деле это касалось лишь агломераций с высокой степенью концентрации хозяйства и населения - промышленных и транспортных узлов, систем коммуникаций и крупных населенных пунктов, интегрированных в подчиненную единому центру (союзному или республиканскому) систему. Наряду с ними в СССР было немало мест с высокой степенью изоляции от центра, слабо интегрированных в единое экономическое пространство страны. Они представляли собой своеобразные островки в экономическом пространстве Советского Союза. Поэтому в 1970-е годы при высокой степени интеграции промышленных центров возникла проблема “бесперспективных деревень”.

Региональная политика в СССР. В централизованном плановом экономическом пространстве СССР отдельный регион (административно-территориальная единица) представлял собой прежде всего часть общесоюзной экономической системы (единого народно-хозяйственного комплекса) и в гораздо меньшей мере - отдельную экономическую подсистему (региональный хозяйственный комплекс). Внутренние материальные и финансовые связи региона были существенно слабее внешних связей, регулируемых общегосударственным планированием (включающим планирование производства, материально-технического снабжения и сбыта, финансов, распределения трудовых ресурсов и т.д.). Основные параметры экономики региона определялись государственным планом и политикой федеральных ведомств, а не региональными потребностями.

В большинстве регионов вследствие экономической незаинтересованности предприятий в высвобождении работников поддерживалась практически полная занятость, а миграция из трудоизбыточных регионов имела в основном сезонный характер. Денежные доходы предприятий и населения, с одной стороны, жестко регулировались центром (перераспределение финансовых ресурсов и нормирование заработной платы), а с другой стороны, имелись сильные ограничения в использовании доходов из-за централизованного распределения и дефицита большей части средств производства и потребительских благ. Поэтому изменения доходов сравнительно мало влияли на производство, потребление, инвестиции. Таким образом, экономика региона была слабосвязанной экономической подсистемой.

Региональная политика в СССР обладала рядом специфических черт.

Прежде всего, региональное развитие в Советском Союзе находилось под контролем иерархической системы управления. В СССР в основном действовала 7-ступенчатая система административно-территориального управления: общесоюзный, республиканский, областной, районный, городской, сельский (поселковый) и низовой (район города, предприятие, учреждение) уровни управления. Решение вышестоящей инстанции было обязательно для исполнения нижестоящей инстанцией. Решение нижестоящей инстанции следовало согласовывать с вышестоящей инстанцией.

Из этой системы управления выпадали территориально-производственные комплексы, наукограды, предприятия союзного, республиканского, областного и местного подчинения, а также предприятия ВПК. Их развитие находилось в ведении централь ных министерств или созданных специально для этого комитетов.

В вопросах управления экономическим и социальным разви тием приоритет отдавался централизованному управлению, роль регионов была незначительной.

В проведении региональной политики советское государство в общем случае руководствовалось принципом выравнивания уровней развития регионов. Для этого часть средств из развитых регионов направлялась в отсталые или депрессивные регионы. Исключение делалось только для столичных городов, а также приграничных и других стратегически важных регионов, в отношении которых создавались льготные условия.

Так, например, в 1980-х годах из каждых 100 руб., заработанных Сибирью благодаря экспорту нефти и газа, только 3 руб. оставались в регионе, а 97 руб. перераспределялось в другие регионы. Понятно, что все это тормозило социально-экономическое развитие Сибири, не улучшая существенно положения дел в других регионах.

Кроме того, политика социально-экономического развития регионов была направлена в большей мере на их самообеспечение, чем на специализацию регионов в зависимости от состояния природных и людских ресурсов и развитие обмена между соседними регионами.

Это породило особый тип специализации предприятий. Про-мышленность в регионах развивалась главным образом в виде комплексных универсальных фабрик и заводов, предметно спе-циализированных не по признакам однородности применяемой технологии, а на выпуске изделий определенного назначения. Эти предприятия включали набор цехов или производств, необходимых для выполнения почти всех технологических операций - от заготовок до конечного продукта. Поэтому производство многих однотипных (или одного назначения) изделий было распылено по сотням региональных заводов и велось мелкими сериями, даже индивидуально. Все это тормозило научно-технический прогресс, сменяемость продукции, обновление основных фондов, переход на более совершенные технологии, требовавшие узкой специализации и разделения труда между регионами.

Между тем в эпоху НТР номенклатура изделий расширялась быстрее, чем росло число предприятий. Поэтому количество разнородных изделий, приходившихся на каждое предприятие, росло, что приводило к деспециализации. Кроме того, возникало несоответствие между новым высокопроизводительным оборудованием, полная загрузка которого требовала все большей массовости производства, и потребностью в продукции, выпускаемой на этом оборудовании.

Так, например, по опубликованным данным, в начале 1980-х годов в целом по машиностроению из 140 тыс. наименований конечной продукции более 42% изготавливалось индивидуально и только 19% с серийностью выше 1000 шт. Основная же масса изделий имела серийность до 100 шт. Число так называемых изделий общемашиностроительного применения достигало 75-80% в объеме конечной продукции, из них не менее половины могло быть унифицировано и в межвидовом, и в межотраслевом разрезе[2].

Помимо того, универсальный тип заводов, изготовление ими всех необходимых для производства деталей, узлов и частей делало ненужной унификацию и стандартизацию. Например, в середине 1980-х годов машиностроение потребляло примерно 600 млн 80 тыс. типоразмеров зубчатых колес, изготавливавшихся около 2 тыс. заводами. С применением стандартизации количество типоразмеров могло быть сокращено примерно в 20 раз, что позволило бы сосредоточить их производство на четырех специализированных заводах. Однако отсутствие межрегиональной специализации не позволяло это сделать.

В результате обследование ЦСУ показало, что из каждых 100 предприятий машиностроения для собственных нужд производили: чугунное литье - 71, стальное литье - 27, поковки - 84, штамповки - 76, крепежные метизы - 65. Себестоимость и трудоемкость этих изделий на универсальных предприятиях была примерно в 2-3 раза выше, чем на специализированных[3].

Исключением были только столичные фабрики и заводы, которые благодаря их более тесным связям с регионами, могли позволить себе технологическую специализацию.

Проводилась активная политика по освоению новых регионов и ресурсов, заселение севера и востока страны. Для этого с помощью комсомольских и рабочих “призывов” стимулировалось переселение молодежи и специалистов в эти районы, строительство здесь новых городов, формирование территориальнопроизводственных комплексов. “Северные” надбавки к зарплате, возможности быстрого карьерного продвижения способствовали удержанию рабочих рук в осваиваемых регионах. Это имело большое значение для экономического развития страны.

Вместе с тем при освоении новых районов преимущественное внимание уделялось промышленному строительству, что приводило к недостаточному развитию жилищного строительства, магазинов, детских учреждений, больниц. Мало внимания уделялось комплексному развитию территории, созданию социальной инфраструктуры, решению социальных и экономических проблем.

В 1970-1980-х годах, когда активно осваивались северные месторождения нефти и газа, в фонде заработной платы в несколько раз возрос удельный вес выплат по районным коэффициентам, надбавок за работу в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях. В основе этих коэффициентов лежала необходимость возмещения различий в уровне и структуре потребления в разных регионах страны. Однако при этом отчетливо ощущалось стремление нефтяных и газовых министерств и ведомств превратить эти элементы заработной платы в инструменты привлечения и закрепления рабочей силы в своей отрасли. При этом заработная плата в определенной мере подменяла другие пути решения неотложных социально-экономических задач. В частности, ускоренного развития социальной инфраструктуры.

Точно так же использовались выплаты, компенсирующие вредные, неблагоприятные условия труда, а также та часть заработной платы, которая расходовалась для закрепления работников на рабочих местах с малоквалифицированным и непрестижным трудом[4]. Эти меры консервировали экстенсивные формы трудовой деятельности на обширных участках общественного производства. Тем самым снижалась потребность механизации трудоемких работ и автоматизации производственных процессов.

В отношении к проблемам урбанизации проводилась противоречивая и недостаточно эффективная политика. Декларированный принцип стирания различий между городом и деревней на деле не был реализован, что вызывало массовую миграцию сельского населения в города. Ограничение чрезмерного роста крупных городов осуществлялось административно-запретительными методами - путем ограничения прописки. В то же время в городах развивались производства, не обеспеченные рабочей силой, что заставляло привлекать рабочих “по лимиту”. Вместе с тем проводилась политика ликвидации мелких сельских поселений - “неперспективных деревень”.

В 1960-х годах разноаспектные и разномасштабные региональные исследования многих научных и проектных организаций были синтезированы в прогнозном документе - Генеральной схеме развития и размещения производительных сил СССР. В 1970-х годах параллельно стал разрабатываться другой предплановый синтетический документ - Комплексная программа научно-технического прогресса, включавшая разделы по союзным республикам и сводный региональный том. При этом Генеральная схема, как более конкретный документ (на 10-15 лет), разрабатывалась в основном правительственными (министерскими) научными организациями (привлекалось до 500 ведомственных научно-исследовательских и проектных институтов), а Комплексная программа, как стратегический документ, рассчитанный на 20 лет, создавалась при ведущей роли институтов Академии наук СССР. Последняя перед распадом СССР генеральная схема охватывала период до 2005 г., а последняя комплексная программа - до 2010 г.

Важным документом являлась также регулярно обновляемая Генеральная схема расселения СССР, обобщавшая схемы районных планировок, проекты развития городских агломераций наряду с подготовкой общесоюзных предплановых документов[5].

В 1970-е годы активизировались региональные исследования во всех союзных республиках, были разработаны научные основы крупных региональных программ (Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, хозяйственного освоения зоны Байкало- Амурской магистрали), программы формирования территориально-производственных комплексов, ориентированных на использование богатых природных ресурсов (Тимано-Печерского, Павлодаро-Экибастузского, Южно-Таджикского, группы комплексов Ангаро-Енисейского региона и др.), локальные программы административно-территориальных образований. Произошла значительная децентрализация региональных исследований. К середине 1980-х годов во всех союзных республиках и многих административных центрах России (преимущественно на востоке и севере) существовало более 50 институтов с преобладанием региональной тематики.

Неравномерность развития регионов СССР. Самой заметной особенностью региональной структуры СССР была неравномерность развития. Она бросалась в глаза даже при самом крупном членении страны на западную и восточную или северную и южную части. На европейской части СССР, занимавшей около 25% территории, проживало 78% населения и концентрировалось около 80% мощностей обрабатывающей промышленности. К северу от линии Ленинград, Киров, Свердловск, Омск, Томск, Красноярск, Иркутск, Чита, Хабаровск на 74% территории страны проживало только 5% населения и располагалось только около 2% всех производственных мощностей.

При более дробном рассмотрении по экономическим регионам неравномерность развития выступала еще отчетливей. В Центральном регионе, занимавшем менее 1,5% территории СССР, сосредоточивались десятая часть занятых в народном хозяйстве, шестая часть основных фондов, шестая часть промышленной продукции и десятая часть продукции сельскохозяйственной, почти четверть всего товарооборота страны и более четверти грузоперевозок (см. табл. 3.1).

Достижения научно-технической мысли и импортируемая из западных стран техника направлялись главным образом в центр и на крупные промышленные стройки, т. е. в наиболее развитые в промышленном отношении регионы. Поэтому внедрение новейшей техники и технологий усиливало неравенство регионального развития.

Рис. 3.1. Рост численности городского населения

Москва и регионы. Говоря о единстве экономического пространства в СССР, следует учитывать, что это единство основывалось не на связи регионов между собой, а на их связи с центром. Часто только через центр осуществлялись экономические связи между соседними регионами.

Из-за отмеченной в гл. 2 пространственной проблемы Москва постепенно теряла значение наиболее передового в промышленном плане региона. Правда, многие передовые промышленные предприятия создавались в Подмосковье, особенно в так называемых городах-спутниках столицы. Зато увеличивалось значение Москвы как административного, финансового, коммуникационного, снабженческого, торгового, информационного и научного центра.

Благодаря более высокому уровню жизни населения и наличию свободных рабочих мест, Москва притягивала к себе миллионы советских граждан. Однако чтобы не допустить чрезмерного разрастания города, численность населения Москвы искусственно регулировалась. Чтобы прописаться в Москве требовалось специальное разрешение властей. Хотя предприимчивые граждане находили множество способов получить прописку (фиктивные браки, устройство на работу по лимиту, подкуп чиновников и др.), темпы роста населения Москвы заметно уступали росту численности городского населения СССР и РСФСР (см. рис. 3.1).

Москва установила абсолютное господство в СССР. На столицу приходилось до 75% всех банковских операций в стране. Через нее проходили все перемещения грузов с юга на север, с за пада на восток и наоборот. Здесь принимались все решения о начале крупных экономических проектов. В Москву “на ковер" вызывались нерадивые руководители регионов. Здесь награждались передовики производства из всех республик и областей. В Москве осуществлялись все крупные назначения и перемещения хозяйственников. Без ее участия нельзя было решить ни один серьезный хозяйственный конфликт.

Москва принимала все делегации иностранных предпринимателей и заключала с ними договоры. Все западные компании, осуществлявшие торговые и иные экономические связи с регионами СССР, имели в Москве свои представительства.

В Москве располагались основные высшие учебные заведения, готовившие специалистов для всех отраслей народного хозяйства. Здесь принимались решения о направлении молодых специалистов в различные регионы страны.

Главные народно-хозяйственные конференции, обмен опытом, слеты передовиков производства также проходили в Москве.

Москва была своеобразным “оазисом благополучия” социа-листической экономики и советского образа жизни. Средняя заработная плата по Москве заметно превышала зарплату рабочих и служащих других регионов (кроме Крайнего Севера и приравненных к нему территорий). В магазинах Москвы товарный ассортимент был более разнообразен, чем в других городах. Только в столице существовали специализированные универсальные магазины, торговавшие товарами народного потребления из других социалистических стран (“Прага”, “Лейпциг”, “Бухарест”, “София” и др.)

Существенную роль в придании Москве парадного облика играла Выставка достижений народного хозяйства, где демонстрировались все новейшие образцы техники. Поездкой в Москву для посещения ВДНХ (а заодно и магазинов столицы) награждались передовики производства.

В Москву за покупками устремлялись граждане из всех регионов страны. Многие приезжали в столицу, чтобы посетить ее великолепные театры и музеи. Гостиницы Москвы были переполнены в любое время года. Только из Москвы можно было попасть в другие страны мира.

Жители других городов считали, что москвичи “грабят страну”, живут за счет чужого труда. В свою очередь, москвичи недолюбливали приезжих, полагая что они ответственны за частые перебои и дефицит товаров народного потребления, не обходившие стороной столицу.

Огромное народно-хозяйственное значение Москвы являлось выражением сверхцентрализации хозяйственной жизни, слабости регионального управления.

ЭВМ и информационные технологии в регионах. Региональная экономика всегда была главным полем приложения информационных технологий и автоматизированных систем управления. В СССР, как и в развитых странах Запада, широко использовались ЭВМ и АСОИ для разработки моделей межотраслевого баланса, оптимизации перевозок и размещения производства, рационального использования природных ресурсов, межрегиональных экономических взаимодействий.

Однако тип экономического устройства и политической системы, безусловно, оказывал влияние как на приложение информационных технологий и адекватных математических моделей к изучению экономической действительности, так и на характер их практического использования.

В централизованной плановой экономической системе СССР ведущую роль играли модели нормативного типа, ориентированные на решение задач директивного планирования и управления (что, кому и как надо делать). Поскольку в этой системе регионы выступали главным образом как объекты, а не как субъекты экономики, моделирование экономического поведения региональных систем и их экономических отношений имело ограниченный интерес и такие же возможности практического применения.

Правда, “инициативные” регионы (например, Урал, Западная Сибирь, Украина, Прибалтика) использовали информационные технологии и математические модели для ведения более аргументированного диалога с центром. Модели дескриптивного типа, описывающие объективные тенденции и поведение экономических субъектов, применялись при диагностике регионов, при изучении движения населения, потребительского спроса, цен и на предварительных стадиях перспективного планирования.

Применение информационных технологий и новейшей техники в регионах СССР на протяжении 1970-1980-х годов знало свои взлеты и падения. На заре НТР началось довольно интенсивное внедрение в регионах станков с ЧПУ и АСУП. К середине 1970-х годов интерес к ним значительно упал. Затем в середине 1980-х годов начался новый этап внедрения прогрессивной техники.

Во время проведения реформы А.Г. Аганбегяна в регионах значительно возросло использование информационных технологий и новейшей промышленной техники. Так, в первые годы перестройки на предприятиях РСФСР было установлено 10 тыс. металлорежущих станков с числовым программным управлением, около 250 гибких производственных систем различного технологического назначения, на предприятиях Украинской ССР - 2,9 тыс. станков с ЧПУ, 65 гибких производственных систем, около 2 тыс. промышленных роботов и внедрено 20 систем автоматизированного проектирования; в Белорусской ССР - 834 станка с ЧПУ, 29 гибких производственных систем и 541 промышленный робот; в Узбекской ССР - 158 станков с ЧПУ, 240 гибких производственных систем и 70 промышленных роботов и т.д.[6]

Однако резкое сокращение капитальных вложений, направляемых в регионы, связанное с падением нефтяных цен, Чернобылем и трагедией в Армении, вновь привело к снижению темпов модернизации производства. Так, уже в 1988 г. в РСФСР, УССР, БССР и других республиках значительно снизились объемы внедрения высокопроизводительных металлорежущих станков с ЧПУ, в том числе обрабатывающих центров. Значительно сократилось количество введенных в эксплуатацию промышленных роботов и роботизированных технологических комплексов[7].

Процесс модернизации экономики был во многом искусственным, подогреваемым сверху. Он не стал насущной потребностью регионального развития, имевшего массу других нерешенных проблем. Для того чтобы модернизация стала необходимым условием регионального развития, было необходимо предоставить определенную степень самостоятельности регионам, реформировать систему регионального управления, развивать межрегиональные экономические связи. Это способствовало бы оживлению региональной хозяйственной жизни, внесло бы элементы конкуренции между регионами в борьбе за общесоюзного потребителя. Разная степень интеграции регионов, уровня их хозяйственного развития была одним из важнейших (если не самым важным) препятствием для экономической модернизации СССР.