Заключение

Читатель видимо уже догадался, что цель предложенной его вниманию книги была как бы двоякой: с одной стороны, автору хотелось понять специфику становления внутреннего статуса 703-х выпускников АГШ на службе ленинскому режиму на разных этапах периода с конца 1917 — на протяжении 1919 гг. С другой стороны, следовало осмыслить, тот подлинный «вклад», который внесли названные 703 персоны в военно-организационное строительство РККА и в обеспечение ее блестящих побед над главными политическими противниками.

Теперь наше исследование подошло к концу, пора подвести итоги.

I. Корпус Генштаба РККА и современная историография.

До сих пор проблем социальной и служебной адаптации «генштабистов» в РККА никто в современной историографии русской революции и гражданской войны (1917–1920 гг.) серьезно не касался. Приходится даже признать, что научная историческая литература факт пребывания 703-х «генштабистов» на большевистской военной службе в вышеотмеченный период зачастую вообще игнорировала.¹ Если все же историки признавали указанный факт, то объясняли его (особенно советско-российская «школа») не иначе, как страхом «генштабистов» перед комиссарским надзором и чекистскими репрессиями, которым якобы «лица Генштаба» были подвержены в РККА в 1918–1919 гг.² В лучшем случае, ученые выдвигали на первый план т. н. «партийный фактор», из которого следовало, что служба выпускников АГШ «на благо» большевистского» режима, как и вообще все достижения этого режима, имели место, главным образом, благодаря жестко-прагматическому курсу РКП(б).³ Но в таком случае явно игнорируется «мнение второй стороны», а именно — самих «генштабистов». Не будет преувеличением сказать, что для подавляющего большинства представителей современной историографии русских событий 1917–1920 гг. понятие «офицер» вообще, а «офицер Генштаба», в частности, до сих пор служат неотъемлемыми признаками «белых» армий, но отнюдь не РККА!

Настоящим трудом автор стремился доказать как раз обратное: не у Колчака и Деникина, а именно в РККА у Троцкого служило наибольшее количество выпускников АГШ, а именно — 703 чел.! Это количество превышало численность «генштабистов» в обоих «белых» лагерях вместе взятых в 1.2 раза, а по отдельности — в 2.3–2.4 раза!

Ближе всех к пониманию социальной сущности проблемы службы «специалистов Генштаба» «на благо» ленинского режима подошел знаменитый американский историк R. Pipes. Он оставил весьма примечательное заключение: «после развала старой армии, офицеры при большевиках влачили жалкое существование. Режим преследовал их как «контрреволюционеров», гражданское население, запуганное ЧК, их избегало, а военные пенсии были упразднены. Но к концу 1918 г. ситуация изменилась: «… коммунисты нуждались в бывших офицерах, которые могли бы организовать управление «красными» вооруженными силами, тогда как бывшие офицеры стремились сохранить свой профессиональный и материальный статус, способный оградить их от репрессий» (курсив мой — В. К.).⁴

Американский ученый был бы абсолютно прав, не ошибись он в определении хронологических сроков! Вовсе не к концу 1918 г. большевики и «лица Генштаба», будто «страстные влюбленные жених и невеста» вдруг поняли, что «не могут жить друг без друга». Это случилось на год раньше: уже в конце 1917 г. на службу к большевикам стали переходить первые «генштабисты», главным образом, служащие различных управлений прежней армии. К началу официальной регистрации «лиц Генштаба» в РККА (12 апреля 1918 г.) на службе в ней уже находилось 318 выпускников АГШ, которые с первых же дней самым активным образом включились в процесс создания вооруженных сил для ленинского режима.⁵

И все же R. Pipes прав в главном: анализируя взаимоотношения между 703-мя «специалистами Генштаба» и режимом большевиков, которому они служили на разных этапах периода с ноября 1917 — на протяжении 1919 гг., приходится говорить о формировании своеобразной системы двусторонних обязательств между ними.

II. Кто и как выполнял двусторонние обязательства?

«Легкое» и фактически «безболезненное» восстановление внутреннего служебного статуса 703-х «генштабистов» в РККА стало возможно благодаря воздействию двух взаимосвязанных факторов. Первым фактором стала политика жесткого прагматизма Троцкого, создавшего в РККА именно для «лиц Генштаба» «режим наибольшего благоприятствования» с той главной целью, чтобы заставить их «верой и правдой» служить большевистскому режиму. Эта политика проявилась в целом ряде существенных аспектов.

Во-первых, «лиц Генштаба» практически не коснулась ни демобилизация армии, очень жестко проведенная большевиками в декабре 1917 — феврале 1918 гг., ни суровые «офицерские мобилизации», начавшиеся на «местах» уже в июне и продолжавшиеся до конца 1918 г. В то время, как сотни офицеров изгонялись из армии «голыми и босыми», без всяких средств к существованию и безжалостно линчевались на широких российских просторах, ГУГШ в целости и сохранности и практически в полном составе «перешло» на сторону большевиков: в период с ноября 1917 г. на 8 мая 1918 г. на службе теперь уже в большевистском ГУГШ состояло 46 офицеров Генштаба. Ставка бывшего Главковерха фактически только «сменила свою вывеску» и с первых чисел марта 1918 г. стала именоваться большевистским ВВС. К концу лета 1918 г. на службе в отделах и управлениях этого учреждения, председателем которого стал сам Троцкий, находилось 32 офицера Генштаба.⁶

Во-вторых, необходимо отметить стремительное становление в РККА в рассматриваемый период весьма высокого служебного и материального статуса «генштабистов». Составляющие этого статуса следует искать не только в чрезвычайно «мягком и обходительном» отношении военно-политической «верхушки» РККА к различного рода «генштабистским» капризам, но и в высоких денежных окладах и престижных должностях по Генштабу, которые большевики предоставляли выпускникам АГШ, назначаемым на ответственные должности в новой армии.

1. Уже в начале 1918 г. служащие фронтовых, корпусных и армейских штабов «добольшевистской» армии активно посылали запросы относительно своего нынешнего статуса при новом режиме. И достаточно быстро они получали весьма вежливые и обходительные приглашения на новую службу, которые исходили зачастую от тех же офицеров Генштаба, только уже успевших к указанному сроку занять высокую военно-административную должность при красном режиме. Причем, «лицам Генштаба», приглашаемым на службу в РККА, нередко предлагалось на выбор занять несколько должностей сразу! В течение только мая — первой половины июня 1918 г. подобные приглашения были отправлены, по меньшей мере, 12-ти «генштабистам». В то же время, отказы «специалистов Генштаба» замещать те или иные должности воспринимались большевистским военным руководством с невиданным терпением и снисходительностью. Складывается впечатление, что приглашаемые на службу в РККА «генштабисты» зачастую вели себя как «капризные дети»! Но самое примечательное заключается в том, что большевистские военные власти «нянчились» с этими «детьми», как «терпеливая и любящая мамаша», и всячески старались «ублажить» их «капризы»! По крайней мере, многочисленные случаи отказов «генштабистов» занимать ту или иную должность в 1918 г. их дальнейшей карьере в РККА никоим образом не вредили.

2. Имеются веские основания полагать, что из всех категорий комсостава РККА именно «спецам Генштаба», были предоставлены в 1918–1919 гг. самые высокие должностные денежные оклады. Мало того, внутри самого корпуса Генштаба РККА уже к концу 1918 г. выделились явно привилегированные группы, денежные оклады которых были особенно высоки! Сказанное касается, прежде всего, 21-го Консультанта Оперод Наркомвоена. Эту должность с месячным окладом в 800 руб. в РККА в 1918 г. занимали, в основном, Генштаба обер-офицеры.⁷ Месячный оклад в 800 руб. в РККА в 1918 г. получали начальники штабов пехдивизий, командиры пех.- и кавбригад или начальники Оперод окружных штабов, начальники различных отделов в управлениях ВГШ.⁸ В царской армии указанные должности занимали офицеры Генштаба в чинах не ниже полковника и генерал-майора!⁹ С образованием ПШ РВСР (2 сентября 1918 г.) выделилась, вероятно, наиболее привилегированная группа внутри корпуса Генштаба РККА — служащие ПШ РВСР. Они имели денежные оклады небывало высокие даже для Красной Армии! Начальник ПШ РВСР получал 3500 руб. в месяц, тогда как Начштаба ЗУОЗ и СУОЗ имели только 900 руб., а Начштаба дивизий, сформированных на территории той же Завесы — лишь 800. Состоящие «для особых поручений при Начальнике ПШ РВСР и при Главкоме» имели 2800 и 2500 руб. в месяц соответственно. Указанные оклады превышали месячные заработки «генштабистов», состоящих для поручений, например, в штабах Завесы (600–800 руб.) в 3–4.7 раза!¹⁰ Иными словами, есть все основания говорить о формировании в РККА уже к концу 1918 г. бюрократической карьерной «лестницы», где сумма месячных окладов в немалой степени зависела от статуса занимаемой должности.

3. Большевики всячески «задабривали» «генштабистов», предоставляя им различного рода надбавки, командировочные, подъемные, суточные и пр. За один только месяц (с середины сентября до середины октября 1918 г.) большевистским военным руководством «подъемные» были предоставлены 29-ти «специалистам Генштаба» и именно тем, кто был командирован на Восточный и Южный фронты гражданской войны.¹¹

4. Традиционно представляя собой интеллектуальную элиту армии, «лица Генштаба» имели в РККА также возможность занимать различные должности «по совместительству», повышая тем самым свой материальный статус. Власть фактически сама давала им возможность «подзаработать побольше деньжат». Например, «генштабисты», заведующие отделами управлений ВГШ, могли одновременно преподавать в АГШ, а служащие окружных и губернских штабов — на «местных» курсах подготовки комсостава РККА.¹²

5. Понятно, что в условиях стремительного роста инфляции 1918–1919 гг. (к началу 1919 г. индекс цен вырос в 15 раз по сравнению с 1917 г.!¹³) одних высоких денежных окладов было явно недостаточно для обеспечения относительно благоприятного материального положения. Но «специалисты Генштаба» в 1918–1919 гг. вовсе не случайно выбрали РККА сферой приложения своих профессиональных сил: в указанное время Красная Армия, и значит ее комсостав, а «генштабисты» — в первую очередь, обеспечивались всем необходимым (в т. ч. и продовольствием — казенные пайки, обеды в ведомственных столовых и пр.). Тот факт, что уже к концу 1918 г. именно «лица Генштаба» в РККА получали очень высокие продовольственные пайки, подтверждается, в частности, Приказом РВСР № 409 от 19 декабря 1918 г., в соответствии с которым «устанавливался вычет /из жалованья/ по интендантской цене за выдаваемое продовольствие… для лиц комсостава и административной службы…».¹⁴

Таким образом, к середине 1919 г. «генштабисты», находившиеся на службе в РККА, вполне могли бы сказать о себе: «материально мы обеспечены так, как можно быть обеспеченным».¹⁵

В-третьих, «комиссарский надзор» за «лицами Генштаба» был не особенно суровым и зависел зачастую от личных взаимоотношений в «дуэтах» между комиссарами и «военспецами-генштабистами», а не от того официального (шпионского) предназначения комиссаров, которое в своих многочисленных официальных выступлениях «рекламировал» Троцкий. Правда, ситуация в этом вопросе была несколько обострена «верхушечным» конфликтом между Троцким и Сталиным. Действительно, в 1918 г. в РККА имели место «конфликтные дуэты» «военспецов-генштабистов» с военкомами, причем, конфликты в них были в значительной степени инспирированы противостоянием в самом большевистском «центре» Троцкого, предлагавшим и проводившим на практике политику всемерного привлечения «лиц Генштаба» на службу с предоставлением им ответственных штабных и командно-административных должностей в РККА, со Сталиным, открыто выражавшим свое недоверие к указанным «лицам». К «счастью», Сталин летом — осенью 1918 г. просто не успел «размахнуться»: в это время от чекистских репрессий на «красном» Южфронте пострадало лишь 4 «генштабиста», тогда как остальные 48 на разных этапах с лета 1918 — на протяжении 1919 гг. благополучно продолжали службу в его штабах.¹⁶

И коль скоро существовали «негативные» «дуэты» ««генштабист»-военком», то вполне уместно говорить об аналогичных «нейтральных», и даже о «конструктивных, дружеских» «дуэтах». К последним, вероятно, следует отнести «дуэты» в 13 отрядах СУОЗ и ЗУОЗ весной — летом 1918 г.¹⁷ Как «взаимно доброжелательный и конструктивный» надлежит оценивать «дуэт» Военкома ЯросВО М. В. Фрунзе с Окружным Военруком «генштабистом» Ф. Новицким (7/15 августа — до конца 1918 г.). «Дуэт» успешно продолжил свое существование в 1919 г. в Штарме-4 и в Южной группе Востфронта.¹⁸

Говоря о специфике взаимоотношений в «дуэтах» «военком-“генштабист”», нельзя не подчеркнуть факт формирования в РККА определенных групп «любимчиков», вышедших из среды «генштабистов». Этих «любимчиков» воспитывали себе сами большевистские лидеры, т. е. те же самые комиссары, прежде всего, Троцкий. Именно с его «легкой руки» сначала были причислены к Генштабу, а затем и переведены в Генштаб 137 выпускников ускоренных курсов 2-ой очереди АГШ.¹⁹ При Наркомвоенморе Троцком образовалась своеобразная «элита внутри элиты», Консультанты Оперод Наркомвоена (в основном — Генштаба обер-офицеры); на осень 1918 г. их было всего 21 чел. После того, как ПШ РВСР «поглотил» все военно-административные учреждения ВВС и Наркомвоена, многие из них, заняли в указанном Штабе важнейшие должности, связанные прежде всего с проведением опер- и разведработ и весьма высоко оплачиваемые.²⁰

В-четвертых, сам Наркомвоенмор Троцкий, не имевший никакого военного образования, тем не менее, на краткий исторический период 1918–1920 гг. вполне успешно «сыграл» роль «красного Бонапарта». По крайней мере, харизматическое влияние его личности в это время в деле обеспечения РККА «лицами Генштаба» и удержания «генштабистов» на большевистской военной службе сомнений не вызывает. Как главный военный комиссар, Троцкий к концу 1918 — середине 1919 гг. прямо или косвенно составил сильнейшую протекцию для каждого из 703-х «генштабистов», служивших в РККА!

Здесь самое время противопоставить жесткий прагматизм большевиков и «белый» романтизм в деле подбора и использования кадров из среды русского Генштаба. Как ни несовершенна была учетно-регистрационная система большевиков, Троцкий не устраивал «судилища» над офицерами по поводу их родословной или политических симпатий, как это делали Краснов и Деникин с «перебежчиками» из РККА (суд в Донской Армии над Носовичем, деникинские суды-«чистилища» над «перебежчиками»-«генштабистами» Архангельским, Болховитиновым и пр.).²¹ Троцкий не ругался с «генштабистами» и не отсылал наиболее опытных из них прочь от главного театра военных действий только из-за личных политических симпатий. А ведь именно так поступил Колчак с Главкомом войск Уфимской Директории Болдыревым,²² с Начальником АГШ Андогским и группой студентов Академии, с другими видными чинами старого Генштаба (барон Будберг, Н. Н. Головин, М. К. Дитерихс, В. Е. Флуг).²³ Напротив, Троцкий, хотя и при сопротивлении ряда видных большевиков (таких как Сталин, Ворошилов и др.), уже с весны — лета 1918 г. стал привлекать многие десятки офицеров «добольшевистского» Генштаба на службу в РККА, причем старался их направлять прежде всего на «горячие точки» гражданской войны, а не в тыл. В конечном итоге, жесткий прагматизм Троцкого в «генштабистском вопросе» в противовес «белому» романтизму стал важнейшим фактором победы ленинского режима в гражданском конфликте 1918–1920 гг. Благодаря такому курсу, Троцкий выиграл драгоценное время, столь необходимое ему для организации боеспособной армии. «Белые» же, устраивая «суды чести» и проверяя «перешедших» от большевиков способных «генштабистов» на лояльность своим идеям, наоборот, это время безвозвратно потеряли. В данном случае можно согласиться с мнением канадского историка P. F. Robinson, отметившего, что «белые проиграли гражданскую войну отчасти потому, что их противники были более хитрыми и прагматичными».²⁴

В-пятых, чекистские репрессии, обрушившиеся на офицерский корпус уже в 1918 г., «лиц Генштаба», служивших в РККА, фактически «обошли стороной». Из 703-х «специалистов Генштаба» РККА чекистами был арестован всего 61 чел. (т. е. 8.7%), из которых 40 к середине 1919 г. были освобождены и продолжили службу в РККА! Среди этих 40 освобожденных, такие «генштабисты», как Загю, В. Михеев, Носович, Одинцов, Снесарев, Г. Тихменев, Г. Шейдеман были вызволены из тюремного заключения благодаря личному вмешательству наиболее влиятельных персон в стране, прежде всего — Троцкого.²⁵

При всем том, удивительные «мягкость» и «снисходительность» большевиков по отношению к интеллектуальной элите русской армии вряд ли могли бы дать сколько-нибудь ощутимый результат, если бы сами выпускники АГШ с первых же дней существования ленинского режима совершенно искренне не стремились поступить на большевистскую военную службу.

III. Вторым важнейшим фактором, благодаря которому внутренний статус «лиц Генштаба» в РККА восстановился достаточно быстро, легко и безболезненно, стала абсолютная добровольность как «перехода» 703-х выпускников АГШ на службу к большевикам, так и самой этой службы на различных этапах периода с конца 1917 — на протяжении 1919 гг. Автор не случайно оперирует столь категорическим понятием, как «абсолютная добровольность» (или, точнее — «абсолютная приемлемость»²⁶). Остановимся на сказанном подробнее.

1. С одной стороны, практически каждый из 703-х «специалистов Генштаба» поступал на большевистскую военную службу и продолжал далее служить новому режиму фактически абсолютно добровольно. Полное проявление «добровольности», в свою очередь, обусловлено было традиционным стилем жизни русского офицерства вообще, а офицерства Генштаба («каста внутри касты»), в особенности. Начиная, по крайней мере, со второй половины XIX в. и включая 1917–1920 гг., стиль жизни офицера русского Генштаба обуславливал явное предпочтение служебно-профессиональных ценностей перед всеми иными (а в особенности, политическими). Не случайно поэтому в 65 письмах, прошениях, рапортах, пожеланиях и пр., обнаруженных автором в делах фонда ВГШ (РГВА), которые весной — летом 1918 г. «лица Генштаба» направляли в адрес высшего большевистского военного руководства, содержатся запросы, предполагавшие сохранение прежде всего служебного статуса по Генштабу!

И коль скоро сама большевистская военная «верхушка» прилагала максимум усилий, чтобы удовлетворить подобные запросы, а «лица Генштаба» с замещением в РККА служебных должностей по Генштабу сразу же получали «красноармейские пайки» и различного рода надбавки, то вполне резонно будет полагать, что с момента вступления в указанную должность «запросы» «генштабистов» действительно удовлетворялись. Таким образом, выпускники АГШ, служившие в РККА на разных этапах периода 1918–1919 гг., должны были быть вполне довольны приобретенным ими служебным и материальным статусом (насколько можно было быть довольными, находясь на государственной службе в голодной стране). Поэтому и служба в РККА для подавляющего большинства из указанных «лиц» к концу 1918 — лету 1919 гг. стала практически «абсолютно приемлемой».

2. Существенным фактором, подтверждающим наше предположение об «абсолютной приемлемости» службы в РККА для 703-х «специалистов Генштаба», стало очень быстрое восстановление их служебного и материального статуса в Красной Армии. Этим в известной степени может быть объяснена чрезвычайно легкая «приспособляемость» различных категорий «лиц Генштаба» к большевистскому режиму в конце 1917 г. — летом 1918 г. Остановимся на таких категориях подробнее.

Первыми, чей статус фактически не был поврежден событиями 1917 г., а в 1918–1919 гг. еще более укрепился, были служащие ГУГШ (ВГШ): к концу 1917 г. — началу 1918 г. из 46 офицеров Генштаба, находившихся на службе в этом Управлении на момент большевистского переворота (25–26 октября 1917 г.), 32 остались после него на своих прежних должностях, занимались проблемами реорганизации армии и получали за свою работу высокие служебные оклады.

Второй категорией «генштабистов», правда, официально отставшей от ГУГШ в «приспособляемости» к ленинскому режиму на 4 месяца, стали служащие Ставки Главковерха «добольшевистской» армии, преобразованной в начале марта 1918 г. в большевистский ВВС. В последнем к началу осени 1918 г. служило 32 «специалиста Генштаба».

Третьей категорией «лиц Генштаба», которые достаточно легко восприняли новый режим и пошли к нему на службу, стали 253 служащих отрядов СУОЗ и ЗУОЗ, занявшие к лету 1918 г. различные строевые, штабные и военно-административные должности в указанных формированиях.

Четвертой категорией «спецов Генштаба», чей служебный статус вполне «безболезненно» восстановился в РККА к осени 1918 — лету 1919 гг., стали 330 служащих шести большевистских военных округов.

Пятой категорией были 212 «специалистов Генштаба», служивших на различных этапах 1918–1919 гг. на двух главных фронтах гражданской войны.

Если теперь посчитать общую численность представителей всех 5-ти перечисленных выше категорий (873 чел.), то окажется, что она в 1. 2 раза (на 170 чел.) превышает реальное количество служивших в РККА «лиц Генштаба» (всего — 703 чел.). Это кажущееся «несоответствие» вполне объяснимо, прежде всего, тем фактором, что на разных этапах периода с конца 1917 — на протяжении 1919 гг. одни и те же «генштабисты» могли служить в учреждениях «центрального» ВАА РККА, потом отправляться на службу в военно-окружные или фронтовые штабы, а затем снова возвращаться в «центральный» ВАА и т. д.

3. Важнейшим показателем практически абсолютной приемлемости и «добровольности» службы в РККА для 703-х «генштабистов» стал тот факт, что из указанного количества 363 чел. (больше половины!) летом 1918 г. — на различных этапах 1919 г. вполне добровольно переходили из учреждений «центрального» ВАА в штабы участков Завесы, а оттуда — в штабы Восточного и Южного фронтов. Указанный процесс мог направиться и в обратную сторону: прослужив определенный срок во фронтовом штабе, тот или иной «специалист Генштаба» попадал на службу в учреждения «центрального» ВАА РККА. Такие «переходы» для «лиц Генштаба» оказались фактически «безболезненным» в силу целого ряда причин.

Во-первых, из-за действия фактора «смещения важности фронтов» геополитическая карта Европейской России к осени 1918 г. как бы «повернулась на 180°», и главными фронтами вплоть до конца 1919 — весны 1920 гг. стали Восточный и Южный, тогда как Северный и Западный превратились во второстепенные. Как следствие, многие десятки «лиц Генштаба», служившие в штабах «провинциальных» округов на разных этапах 1918–1919 гг. (всего — 330 чел.), стали непосредственными участниками строительства боевых частей на территории 6-ти важнейших военных округов РККА, руководителями этих частей, или, по крайней мере, служащими их штабов. Причем, многие из «генштабистов», служивших в военно-окружных штабах к осени 1918 г. — середине 1919 г. становились ответственными служащими фронтовых штабов. И если работники штабов ПриволжВО, УралВО и ЯросВО обычно пополняли собой «генштабистский» персонал штабов «красного» Востфронта, то «лица Генштаба», служившие в штабах ОрлоВО и СКВО выполняли аналогичную миссию применительно к большевистскому Южфронту. Говоря о служебной занятости «генштабистов» в штабах двух главных фронтов русской гражданской войны следует учитывать как тех, кто служил непосредственно во фронтовых штабах, так и тех, кто сначала нес службу в «провинциальных» округах, а затем «перешли» на службу в штабы Восточного и Южного фронтов. В общей сложности получаем 396 «специалистов Генштаба». Образно говоря, к тому, кто не «успел» приехать на Восточный и Южный фронты по большевистским командировочным предписаниям осенью 1918 г., эти фронты к лету — осени 1919 г. как бы «пришли» сами и «закружили» их в «круговороте» гражданского конфликта! Подобное случилось со служащими ПриволжВО и УралВО во время наступления чехословаков, войск Комуча и Уфимской Директории (лето — осень 1918 г.) и Колчака зимой 1918 — весной 1919 гг. Но в особенной мере сказанное применимо к служащим штабов ОрлоВО, территория которого к лету 1919 г. стала фактически тылом большевистского Южфронта, а осенью — ареной решающих боев с деникинскими ВСЮР.

Во-вторых, весьма важно отметить, что «лица Генштаба» собственный «переход» из штабов Завесы во фронтовые штабы осенью 1918 — на протяжении 1919 гг. рассматривали не как участие в гражданском конфликте, а как возможность собственного дальнейшего карьерного продвижения! Десятки «генштабистов» начали свою служебную карьеру в РККА весной — летом 1918 г. в штабах Завесы, а затем осенью 1918 г. — на протяжении 1919 г. благополучно ее продолжили на двух главных фронтах гражданской войны — Восточном и Южном. Важно отметить, что придя во фронтовые штабы, эти «генштабисты» уже «имели за спиной» не только окончание самой престижной военной академии России и служебный стаж в «добольшевистской» армии, но и опыт военно-организационной работы в РККА. Этот последний опыт как бы сразу «играл двойную роль»: с одной стороны, самим «генштабистам» он облегчал дальнейшее карьерное продвижение во фронтовых штабах РККА; с другой стороны, явно был полезен большевикам, поскольку способствовал не только быстрому становлению важнейших фронтовых служб и их эффективному функционированию, но и, что было особенно важно, — оперативному формированию боевых дивизий РККА и их быстрому вступлению в решающие сражения Восточного и Южного фронтов.²⁷

4. Практически «абсолютная приемлемость» военной службы «на благо» большевистского режима в конце 1917 — середине 1919 гг. для подавляющего большинства «лиц Генштаба» (из 703-х чел.) может быть подтверждена наличием весьма малого количества «переходов» «лиц Генштаба» из РККА в «белый» лагерь. Благодаря состоявшемуся служебному статусу, получившему свое выражение, прежде всего, в самых высоких в РККА денежных окладах, выдаче «красноармейских пайков» (самых высоких в «Совдепии»!) и престижных должностях, «переходы» «лиц Генштаба» из РККА в «белый» лагерь в 1918–1919 гг., были скорей исключением, нежели правилом. По подсчетам автора, всего на различных этапах периода с лета 1918 — до лета 1919 гг. РККА «покинули» 74 человека. Но и с этой цифрой не все «обстоит благополучно». Дело в том, что «переход» 54-х «генштабистов» из 74-х состоялся в силу случайного стечения обстоятельств, главным образом, из-за стремительного наступления чехов весной — летом 1918 г. по просторам Сибири, Поволжья и Урала.

Именно таким путем с захватом Самары чехами 8 июня 1918 г. в распоряжении Комуча «оказались» 9 «генштабистов»-служащих штаба «красного» ПриволжВО, находившихся к указанному сроку в городе. А 22 представителя административного персонала АГШ и 23 ее студента случайно попали в руки Комуча благодаря взятию чехами Казани в ночь с 6 на 7 августа 1918 г., куда Академия была организованно эвакуирована большевиками 23–24 июля с. г. Остаются всего 20 случаев т. н. «частных переходов» «лиц Генштаба» из РККА в «белый лагерь» на Востоке и Юге России, или 2% от общего количества таких «лиц» служивших в РККА в 1918–1919 гг. (всего — 703 чел.). Для выяснения причин 20 «частных переходов» автор шаг за шагом исследовал карьерное продвижение «генштабистов», совершивших указанные «переходы». Вывод оказался весьма интересным: причина 20-ти «частных переходов» крылась в неудовлетворенности «перебежчиков» своим служебным статусом, сформировавшимся на данный, конкретный момент в РККА! Этот вывод весьма показателен: из 703-х «генштабистов» РККА лишь 2% оказались недовольны своим служебным статусом, тогда как остальные 98% (683 чел!) были им вполне удовлетворены.

Учитывая, с одной стороны, специфику традиционного стиля жизни офицеров русского Генштаба (его важнейшая черта — значительная удаленность от политической жизни), а с другой — то катастрофическое положение, в котором русское офицерство в целом оказалось вследствие социальных потрясений 1917 г., имеются основания полагать, что если «лица Генштаба», перешедшие на разных этапах 1918 — середины 1919 гг. из РККА в лагерь «белых», могут быть названы «предателями», то правомочно говорить лишь о предательстве одной «кормушки» в пользу «кормушки» другой, более денежной и престижной!! Не случайно все проанализированные автором случаи «частных переходов» «лиц Генштаба» из РККА в «белый» лагерь показывают, что они имели место быть либо в тот момент, когда данный «ген штабист» попадал в служебную опалу и не мог найти для себя приемлемой должности в РККА, либо в период боевых неудач «красных», когда положение их противников выглядело явно предпочтительней и там полагалось возможным сделать более удачную военную карьеру.²⁸

Важно указать, что к концу 1918 — осени 1919 г. факт перехода 74-х «лиц Генштаба» в «белый» лагерь сколько-нибудь существенным образом не отразился ни на боеспособности РККА, ни на настроениях остальных 629 «генштабистов», продолжавших служить большевикам «верой и правдой». Поэтому вполне можно согласиться с Главкомом Вацетисом, который в докладе № 17 за 18 апреля 1919 г. Ленину писал: «… Упреки в продажности, упреки в контрреволюционности, упреки в саботаже сыплются со всех сторон, между тем, могу свидетельствовать, что бывшие офицеры Генштаба, состоящие ныне на службе у Советской Республики, такого несправедливого отношения к себе не заслуживают. …отношение лиц генштаба к Советской власти вполне лояльное…» (курсив мой — В. К.).²⁹

5. Практически абсолютная приемлемость службы в РККА для 98% из 703-х «специалистов Генштаба» была существенно укреплена тем фактом, что «лица Генштаба» заняли в РККА фактически те же должности, которые они занимали в «добольшевистской» армии!

Действительно, в этой последней Генштаба обер- и штаб-офицеры замещали младшие и старшие штабные должности во фронтовых, армейских, корпусных и дивизионных штабах. Аналогично и в РККА, начиная с весны 1918 — на протяжении 1919 гг. те же обер- и штаб-офицеры занимали сходные должности в штабах управлений «центрального» ВАА, участков Завесы и военных округов, а иногда — в штабах армий и фронтов и даже при Главкоме всеми вооруженными силами. В «добольшевистской» армии Генштаба штаб-офицеры заведовали важными отделами и отделениями в УПВОСО, ГУГШ, или при Ставке Главковерха. Они же и в РККА в 1918–1919 гг. занимали сходные должности в ГУГШ (ВГШ), ВВС.

В «добольшевистской» армии Генштаба генералы заседали в Главном Военном Совете или состояли в распоряжении Военмина. В РККА 1918–1919 гг. те же генералы заседали в различных учреждениях «центрального» ВАА; они заведовали этими учреждениями или отделами и управлениями, входившими в состав указанных учреждений. Генералы могли также находиться в распоряжении Начальника Генштаба, ВГШ, Главкома и т. д. И мы не увидим в РККА 1918–1919 гг. такого явления, чтобы Генштаба генералы находились на каких-либо младших штабных должностях. Если же им доводилось оказаться на фронте, то и там Генштаба генералы занимали должности не ниже Наштарм, Наштафронт, хотя официально командовать армиями в политизированном большевистском государстве должны были непременно члены РКП(б), многие из которых были неграмотными (или полуграмотными) в военном отношении людьми.

6. В РККА 1918–1919 гг. можно видеть очевидное повышение статуса служивших в ней «лиц Генштаба»! Так, в «добольшевистской» армии штаб-офицеры фронтами и армиями не командовали, а в РККА командовали. Мало того, в РККА бывало, что армиями командовали даже Генштаба обер-офицеры! Однако следует иметь в виду, что вышеуказанные штаб- и обер-офицеры получали высшие командные должности, как правило, после определенного периода строевой или штабной работы в «добольшевистской» армии, а также в отрядах Завесы или в учреждениях ВАА РККА. Анализ служебной занятости «лиц Генштаба» в РККА в 1918–1919 гг. показывает, что повышение служебного статуса могло быть и не раз имело место, тогда как его понижение наблюдалось крайне редко — только в 20-ти оговоренных выше случаях «частных переходов» «генштабистов» из РККА в лагерь «белых».³⁰

Итак, большевики свою часть обязательств по отношению к «лицам Генштаба» выполнили. Теперь пришла очередь «генштабистов» «платить по всем счетам» и доказать «кормившему» их режиму, что они не зря «едят государственный хлеб» и получают различного рода подачки. Иными словами, выпускники АГШ должны были подтвердить свою профессиональную пригодность и создать для большевиков в самые кратчайшие сроки новую боеспособную армию. Необходимо признать, что «генштабисты» с поставленной перед ними задачей справились более чем успешно.

IV. Что же «генштабисты» дали взамен «приютившему» их режиму? Это вопрос, требующий подробного пояснения.

1. Постоянное обладание на протяжении 1918–1920 гг. «географическим центром», с одной стороны, а с другой — абсолютная удачность «брачного союза» с 703-мя «специалистами Генштаба», обеспечили большевикам безграничную возможность «жонглирования» многими десятками «генштабистов», находившимися в их распоряжении. При этом ленинский режим показал себя весьма искусным «жонглером» и «фокусником». На разных этапах гражданской войны, в зависимости от собственных военных нужд, большевики свободно могли одних «лиц Генштаба» направлять в прифронтовые и фронтовые военные округа для руководства этими округами и их штабами, планирования и осуществления там мобилизационных мероприятий, организации снабжения всем необходимым частей, формируемых в округах, наконец, для обучения л/с частей на курсах ГУВУЗа и ВСЕВОБУЧа.

В то же время, других «генштабистов» в различные периоды 1918–1919 гг. большевистское военное руководство могло отправлять прямо на Восточный или Южный фронты гражданской войны для осуществления командных, штабных и военно-административных функций в уже сформированных дивизиях, армиях и фронтах РККА.

Третью категорию «специалистов Генштаба» военно-политическая «верхушка» РККА могла оставлять «при себе» в «центре» для налаживания работы центральных учреждений ВАА, главными из которых к весне 1919 г. стали ПШ и Управделами РВСР.

Мало того, многих из представителей вышеуказанных категорий большевики, как заправские карточные шулеры, «подбрасывали» и «ловили», «тасовали» и «перетасовывали», «перекидывая» из учреждений центрального ВАА в военно-окружные штабы, или на фронт, а оттуда — на военно-преподавательскую работу, а затем — обратно по той же схеме.

Следствием таких «кувырканий» стало то, что к середине 1919 г. РККА была буквально «нашпигована» «специалистами Генштаба» на всех своих уровнях. К указанному сроку Красная Армия превратилась в «сочный слоеный пирог», «главной начинкой» которого являлись специалисты высшей военно-профессиональной квалификации — выпускники АГШ (всего — 703 чел.), чей служебный статус в РККА к концу 1918 — лету 1919 гг. был восстановлен достаточно легко, быстро и практически «безболезненно».

2. Уникальный союз 703-х «специалистов Генштаба» с большевистским режимом состоялся и оказался вполне эффективным. Его главным «плодом», «изнеженным дитятей», «нежно и трепетно опекаемым» с обеих сторон, стала РККА! «Вклад» «лиц Генштаба» в формирование Красной Армии и в обеспечение большевистской победы в гражданском конфликте был воистину колоссален и состоял из 3-х важнейших компонентов.

Первое: создание к весне — лету 1919 г. эффективного жестко «централизованного» ВАА, главными достижениями в деятельности которого стали следующие.

Во-первых, есть основания говорить о постоянном наращивании «оборотов мобилизационного механизма» на территории «Совдепии», в результате чего численность РККА на протяжении всего 1919 г. росла непрерывно (в месяц в среднем на 100–200, 000 чел.) и к началу 1920 г. достигла 3 млн. чел.³¹ Во-вторых, имела место оптимизация работы военно-снабженческих учреждений, среди которых особую роль играла деятельность УПВОСО, где большевики привлекли к активной работе 51-го «генштабиста», занимавшегося военными перевозками на различных уровнях «центрального» ВАА.³² Важнейшим следствием этих усилий стали увеличение пробега воинских поездов (с 600–800 тыс. поездоверст в январе — мае 1919 г. до 1422 в сентябре 1919 г.) и рост паровозопроходимости: за 1919 г. военного снаряжения и л/с было доставлено на фронты в 1,7–1,8 раз больше, чем в 1918 г. А общее количество воинских эшелонов, прошедшее по ж/д системе Красной России в 1919 г. (12 тыс. поездов) почти вдвое превышало тот же показатель за 1918 г. (6.9 тыс. ).³³ В-третьих, была создана эффективная система общего управления РККА. После ряда неудачных попыток формирования системы централизованного военно-административного управления в лице ВВС, оказавшегося не в состоянии изменить свою «немецкую» ориентацию, или ВГШ, превратившегося к весне 1919г. в гигантское Мобуправление, большевики, наконец преуспели. В начале сентября 1918 г. был создан РВСР со своим ПШ и Управделами, который «поглотил» все до сих пор существовавшие военно-административные учреждения: военно-снабженческие, оперативно-разведывательные, военно-контрольные и военно-учебные. Все они, объединенные единой «харизматической» волей Председателя РВСР Троцкого, обеспечили большевикам эффективное функционирование жестко централизованного ВАА.³⁴ Наличие такового аппарата стало важнейшим фактором победы РККА в гражданском конфликте, поскольку обеспечивало максимальную концентрацию боевых частей, военно-технического оборудования и снаряжения, а также военных специалистов, «лиц Генштаба», «в нужный момент и в нужном месте».

Второе: фактор постоянного владения «историко-географическим центром» обеспечил большевикам целый ряд преимуществ в деле строительства РККА на «местах».

Подписание ленинским режимом мира с немцами (Брест-Литовск, 3 марта 1918 г.) не просто обезопасило северный и западный рубежи Красной империи, но позволило большевикам провести на территории Европейской России уникальный военно-административный эксперимент, нашедший свое выражение сразу в двух системах военного строительства: в Завесе и в «военно-окружной». Если первая ориентировалась на Запад для защиты от предполагаемого немецкого вторжения, то вторая была направлена на широкомасштабное военное строительство в глубине России. Выгода строительства новой армии сразу в двух военно-административных системах не замедлила сказаться уже к осени 1918 г. К этому времени стало очевидно, что немецкого продвижения вглубь России ожидать больше не приходится, вследствие чего система Завесы оказалась полностью или частично невостребованной (в зависимости от географического расположения ее участков). Между тем, у большевиков в запасе оставалась уже функционирующая почти полгода широко разветвленная военно-окружная система со своим управленческим аппаратом и возможностью для формирования боевых дивизий на территории отдельных военных округов.

К моменту активизации гражданского конфликта (конец лета — осень 1918 г.) большевики сумели воспользоваться весьма существенной временной «форой»: когда «белое движение» на Востоке и Юге только начало организационно оформляться, в распоряжении большевиков уже имелась эффективно действующая система строительства РККА на «местах», главным результатом работы которой стало формирование 40 вполне боеспособных дивизий.³⁵ Даже явно антибольшевистски настроенный барон Будберг вынужден был уже в августе — ноябре 1918 г. признать, что «белые» «слишком много времени подарили комиссарам…», чтобы они могли «оправиться».³⁶ Большевики не выиграли бы гражданскую войну не будь в их распоряжении разветвленной «военно-окружной системы». В момент решающих военных действий силы РККА резко возрастали именно благодаря наличию воинского контингента, сформированного на территории военных округов. Так было на Востфронте весной — летом 1919 г., когда опорной базой фронтовых частей РККА стали ПриволжВО, УралВО и ЯросВО. Ана логичная ситуация сложилась на «красном» Южфронте к осени 1919 г., тылом которого надежно служил ОрлоВО, вобравший в себя целый ряд военно-административных объединений, организованных в прошлом (СКВО, ЗУОЗ и ЮУОЗ).

Все «ключевые» должности в штабах окружных и губернских военкоматов РККА, начиная с весны 1918 г. и на протяжении всего 1919 г., неизменно занимали «лица Генштаба». Они и обеспечили не только эффективное функционирование окружного ВАА, но и строительство вполне боеспособных дивизий на территории округов.

Поэтапный анализ служебной занятости «лиц Генштаба» в военно-окружных штабах в период с весны 1918 г. — на осень 1919 г. показывает, что эти штабы начали функционировать уже к концу апреля 1918 г. К осени с. г. их деятельность настолько активизировалась, что появилась возможность оперативного формирования на территории военных округов вполне боеспособных дивизий, которые вступали в бой, как правило, не позже 1–2 месяцев после своего формирования. Их высокая боеспособность подтверждается длительным пребыванием дивизий в боях (по крайней мере, полгода) и успешным участием в решающих сражениях Восточного и Южного фронтов.³⁷

3. «Лица Генштаба» и их «вклад» в организацию РККА и в победу последней в гражданской войне (общий аспект проблемы).

Своеобразие ситуации 1918–1920 гг. в РККА заключалось в том, что официально «генштабисты» не считались командующими боевых частей и соединений, начиная с уровня дивизий и заканчивая фронтом. «Пролетарская сознательность» не позволяла большевикам доверять высшее командование «классово-чуждому элементу» в лице капитанов, полковников и генералов старого Генштаба. Поэтому рядом с «генштабистами» должны были находиться «партийцы», официально считавшиеся командующими указанных соединений.

Между тем, беспристрастный анализ служебной занятости 703-х «специалистов Генштаба», служивших большевистскому режиму на разных этапах периода с конца 1917 — до весны 1920 гг., позволил автору сделать следующий вывод: реально управлением боевых соединений РККА на Восточном и Южном фронтах в 1918–1920 гг. занимались именно «генштабисты», как наиболее профессионально подготовленные к этому делу военные специалисты! «Специалисты Генштаба» не бросались в «лихие кавалерийские атаки с саблей наголо», как бывший вахмистр Буденный, заслуживший за свою боевую удаль прозвище «русский Мюрат»,³⁸ или Чапаев, легендарный Начдив-25 стрелковой.³⁹ Зато всю важнейшую работу по планированию операций (начальники Оперод и Оперуправлений) и по их практической подготовке и осуществлению (начальники отделов ВОСО, снабжения и пр.) реально на деле выполняли именно «специалисты Генштаба».

В самом деле, Чапаев и Щорс, Блюхер и Буденный, и даже «военный самородок» Фрунзе, полковник Егоров (но не Генштаба!) и обер-офицеры Тухачевский и Уборевич (также не Генштаба) не имели (да и не могли иметь) той необходимой профессиональной военно-теоретической подготовки, чтобы планировать сложнейшие стратегические операции. Эту работу за них выполняли «лица Генштаба», специально обучавшиеся в самой престижной Академии Российской империи и занимавшие к лету 1919 г. в армейских и фронтовых штабах РККА «ключевые» должности. Не случайно на документах рядом с подписями «красных командиров» как правило можно увидеть подпись какого-нибудь «генштабиста». Зато, имея на руках готовый разработанный в штабах план операции, «красные командиры» могли его успешно претворять (и претворяли) в жизнь со всей присущей для многих из них храбростью, а в лучшем случае (может быть, Уборевич и Якир), и тактическим мастерством. Иными словами, все перечисленные нами «красные командиры», якобы управлявшие дивизиями, армиями и фронтами РККА в годы гражданской войны, своими боевыми успехами, по меньшей мере, наполовину были обязаны стоящим за их спиной начальникам штабов и штабных отделов, каковыми практически на 100% являлись выпускники АГШ.

Здесь встает резонный вопрос: почему же славу победителей Колчака и Деникина приобрели военные «неучи» и «недоучки», тогда как имена нескольких сотен военных специалистов, обладавших высочайшей профессиональной квалификацией, остались в тени? «Красные командиры» именно потому стали «героями» в глазах целого ряда поколений россиян, отодвинув в тень не один десяток «лиц Генштаба», что они «вовремя» вступили в РКП(б)! В то же время, выпускники АГШ, служащие в РККА в 1918–1920 гг., оставались в своем подавляющем большинстве на этом этапе «беспартийными».

4. Конкретное участие «генштабистов» в строительстве и управлении РККА легко прослеживается на самых различных уровнях.

Дивизионный уровень. Из 57 боевых дивизий РККА, принявших непосредственное участие в решающих боях на Восточном и Южном фронтах гражданской войны, едва ли наберется десяток, которыми непосредственно командовали бы «лица Генштаба». Однако следует иметь ввиду, что из указанного общего количества дивизий, 40 в 1918–1919 гг. формировались на территории «провинциальных» округов. Военруками этих округов, начальниками окружных штабов, начальниками важнейших окружных отделов и управлений неизменно являлись «специалисты Генштаба». Остальные 17 дивизий были сформированы непосредственно приказами по армиям Южфронта; аналогичные должности в них также занимали «генштабисты».⁴⁰ Причем, те дивизии, в чьем формировании и в управлении которыми прямое или косвенное участие приняли «генштабисты», отличались особой боевой стойкостью и показывали наибольшие военные успехи (7-я, 9-я, 12-я, 13-я, 42-я сд. и др.).

В любом случае, указывая конкретное количество «лиц Генштаба», принявших участие в формировании той или иной «красной» дивизии, к такому количеству необходимо прибавить тех «генштабистов», кто служил на территории округа, где указанная дивизия была сформирована, если речь идет об окружных формированиях (40 дивизий), либо тех, кто служил в штабах Южфронта, если вопрос касается тех 17 дивизий, которые формировались приказами по его армиям. Иными словами, имеются основания утверждать, что 57 боевых дивизий РККА были сформированы при прямом или опосредованном участии 267 «лиц Генштаба», занимавших на разных этапах периода 1918–1919 гг. ответственные должности в окружных штабах и в штабах армий Южфронта!⁴¹

Армейский уровень. При анализе участия «лиц Генштаба» в управлении армиями Восточного и Южного фронтов выявляется следующая закономерность: в то время, как доля «генштабистов» среди командующих фронтовыми армиями не поднималась выше одной четвертой части; эта же доля среди начальников армейских штабов резко возрастала, достигая, как минимум половины! Так, среди 40 Командармов Востфронта «генштабистов» было только 9 чел. (чуть больше 1/4); зато из 36 персон, занимавших должность Наштарм в пяти армиях Востфронта, 26 были «лицами Генштаба», т. е. почти 3/4. Аналогичную картину можно наблюдать на Южфронте: среди 61-го чел., замещавших должность Командарм в 7-ми армиях фронта, «генштабистов» было только 15 (1/4). В то же время, из 62-х чел., пребывавших в должности Наштарм в тех же армиях «спецов Генштаба» было 40 чел. (2/3 ). Мало того, в каждой армии на обоих фронтах во время решающих сражений находилось определенное количество «генштабистов» (от 3-х до 9-ти), которые и обеспечивали данной армии победу.⁴² Причем, концентрация «лиц Генштаба» в штабах Южфронта, по сравнению с Востфронтом возросла с 86 чел. (Востфронт) — до 126 (Южфронт).⁴³

Фронтовой уровень. Анализ служебной занятости «лиц Генштаба» в штабах Восточного и Южного фронтов не оставляет сомнений в их решающем участии как в управлении фронтами, так и в организации штабной деятельности таковых.

Так, Востфронт РККА почти с момента своего образования и до расформирования (13 июня 1918 г. — 15 января 1920 г.) постоянно находился под «опекой» «специалистов Генштаба». В самой должности Командвостфронт с 11 июля 1918 г. до 27 января 1920 г. поочередно состояли пятеро «лиц Генштаба»: Вацетис, С. Каменев, Самойло, П. Лебедев и Ольдерогге. Если среди Командующих фронтом мог все же «затесаться» «военный самоучка» Фрунзе, то Начальниками Штаба Востфронта с 26 июня 1918 г. до середины января 1920 г. являлись исключительно «лица Генштаба» (!): Н. Соллогуб, В. Ф. Тарасов, Майгур, Меженинов (врид), А. Коленковский, Гарф, П. Лебедев. Важнейшими управлениями и отделами в Штабе Востфронта к осени 1918 г. — на лето 1919 г. заведовали 16 «специалистов Генштаба».

«Красный» Южфронт демонстрирует аналогичную картину. Хотя саму должность Командюжфронта «лица Генштаба» (П. Сытин и В. Егорьев) замещали со значительным перерывом (около 7.5 месяцев), тем не менее, есть основания считать, что «красный» Южфронт без «опеки» «лиц Генштаба» никогда не оставался. Прежде всего, за все время своей борьбы с Донской Армией Краснова, а затем — с деникинскими ВСЮР (11 сентября 1918 г. — 10 января 1920 г.) Штаб Южфронта непрерывно управлялся «лицами Генштаба». Ими поочередно были Защук, В. Ф. Тарасов, Пневский, Петин. Кроме того, с осени 1918 г. на протяжении всего 1919 г. во главе важнейших отделов и управлений Штаба Южфронта стояли все те же «лица Генштаба» (не менее 21-го чел.).⁴⁴

Между тем, к концу 30-х гг. прошлого столетия ушли в небытие практически «в полном составе» именно те, кто спас в полном смысле этого слова большевистский режим от военного и политического краха в 1918–1920 гг. Но это уже совсем другая история...

 

Примечания:

1. К таковым относятся работы посвященные, главным образом, военно-политическому противостоянию лагерей в гражданской войне (D. Footman, P. Kenez, E. Mawdsley, R. Pipes, etc.) и социальных проблем службы «генштабистов» в РККА не касающиеся. Не затрагивают этой проблемы даже исследования, непосредственно рассматривающие становление РККА в указанный период (J. Erickson, D. Fedotoff -White, O. Figes, М. А. Молодцыгин).

2. К ним следует отнести, например, уже не раз цитированные выше работы Е. Г. Гимпельсона, В. В. Конорева, С. В. Леонова, А. Л. Литвина и др.

3. Среди ученых, в трудах которых указанный фактор получил наиболее яркое осмысление, следует назвать F. Benvenuti, M. Hagen, а сообенно — L. Schapiro.

4. Pipes R. Russia under the Bolshevik regime. P. 53.

5. Приложение № 1 к настоящей работе.

6. Приложение № 2 к настоящей работе.

7. РГВА, ф. 11, оп. 5, д. 122, лл. 408–411.

8. Приложение № 5 к настоящей работе.

9. Список Генштаба… С. 37–111.

10. Приложение № 5 к настоящей работе.

11. Настоящая работа, часть 1, глава 4, примечание № 130.

12. Приложение № 2 к настоящей работе.

13. Pipes R. The Russian Revolution… P. 688.

14. ИН. 1918 г. 22 декабря. № 188.

15. Критский М. Красная Армия на Южном фронте… // Там же. С. 265.

16. Приложение № 2 в настоящем труде.

17. Настоящая работа, часть первая, глава 5, таблица № 7 (примечание № 118).

18. РГВА, ф. 3 оп. 1, д. 11, л. 312; Список лиц… С. 161, 240; Гражданская война… Энциклопедия. С. 394–395, 654, 676; Новицкий Ф. Против Колчака… // Там же. С. 164–167.

19. РГВА, ф. 33892, оп. 1, д. 39, л. 17; ф. 11, оп. 6, д. 115, лл. 46–47 с об, 50–51 с об, 58об; Кавтарадзе А. Г. Советское Рабоче-Крестьянское… // Там же. С. 36–40.

20. Настоящая работа, часть первая, глава 5, таблица № 6 (примечание № 95); Приложение № 2.

21. Вредить большевизму всеми возможными способами… // Там же. С. 61–67; Махров П. С. В штабе генерала Деникина. // Там же. С. 152; Цветков В. Ж. Белые армии Юга России. Кн. 1. С. 29.

22. Болдырев В. Г. Директория, Колчак, интервенты. С. 72, 73, 86–88, 91, 92, 105, 108–110, 112–114, 116.

23. Smele J. D. Civil War in Siberia… P. 242–243.

24. Robinson P. F. «Always with Honour»… // Ibid. P. 140.

25. Настоящая работа, часть первая, глава 6; там же, Приложение № 2.

26. В толковых словарях русского языка одно из значений понятия «абсолютный» — «совершенный, полный». См.: Словарь синонимов русского языка. / Под. ред. А. П. Евгеньевой. М.: Астрель Аст, 2001. С. 13; Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. ТСРЯ. С. 13. «Приемлемый — такой, который можно принять, с которым можно согласиться». См.: Скорлуповская Е. В., Снетова Г. П. Толковый Словарь русского языка с лексико-грамматическими формами. М.: ОНИКС 21 век. Мир и Образование, 2002. С. 432; Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. ТСРЯ. С. 580.

27. Приложение № 2 к настоящей работе.

28. Там же; Настоящая работа, часть 1-я, глава 7.

29. РГАСПИ, ф. 17, оп. 109, д. 41, л. 7.

30. Список Генштаба… С. I-XXX, 1–164; Приложение № 2 к настоящей работе.

31. Figes O. The Red Army and Mass Mobilization… // Ibid. P. 183.

32. Приложение № 2 к настоящей работе.

33. Барский, Никулин, Зеленцов. Роль железных дорог в гражданской войне… // Там же. С. 347; Кубланов А. Л. СРКО. С. 149–150, 159, 160, 162–163, 169.

34. Настоящая работа, часть 2-я, глава 2, Схема № 4 (примечание № 184).

35. Там же, часть 2-я, глава 3, таблица № 13 (примечание № 46).

36. Будберг А. П. Дневник. 1918 год. // Там же. Т. 13. C. 245, 263.

37. Настоящая работа, часть 2-я, главы 3–7.

38. Гуль Р. Ворошилов. // Красные маршалы. С. 190.

39. Гражданская война… Энциклопедия. С. 170.

40. Настоящая работа, часть 2-я, глава 3, таблица № 13 (примечание № 46); там же, глава 7, таблица № 25 (примечание № 21).

41. Приложение № 2 к настоящей работе.

42. Настоящая работа, часть 2-я, глава 5, таблица № 22 (примечание № 78); там же, глава 7, таблица № 26 (примечание № 87).

43. Там же, глава 3, таблица № 12 (примечание № 35).

44. Приложение № 2 к настоящей работе.