Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в НКИД СССР, из Женевы. 27 мая 1937 г.
Вне очереди
27 мая 1937 г.
Сегодня Иден вручил мне в спешном порядке меморандум, полученный им из Лондона, по поводу позиции Кагана в Комитете [по невмешательству] в вопросе о гуманизации войны[1]. Меморандум указывает, что немцы, итальянцы и португальцы соглашаются на обращение о воздержании от бомбардировки открытых городов только при условии гуманизации воины вообще. Далее указывается, что если Каган не получит новых инструкций, то Комитету останется либо сделать обращение от имени 26 государств с указанием на несогласие СССР или же совершенно отказаться от обращения с мотивировкой о несогласии советского представителя. Англия считает нежелательными обе альтернативы и поэтому просит дать Кагану новые инструкции. Я сказал Идену, что на предложение о прекращении бомбардировки городов и невоенных объектов мы безусловно согласны, но что остальное для меня совершенно ново и инструкции Кагану могут быть посланы только из Москвы.
Мне лично все это дело представляется маниловщиной, лишенной всякого практического значения, поэтому вряд ли стоит давать повод обвинять нас в срыве даже таких маниловских проектов. Иное дело — испанское правительство, которое может отвергать все, что представляется ему нецелесообразным с точки зрения военных действий. Мы же идентичной с ним позиции занимать не можем. Я предложил бы добавить пункт об освобождении задержанных команд торговых судов, не участвовавших в военных действиях. Об окончательном решении прошу меня уведомить.
На мой вопрос об англо-японских переговорах Иден сказал, что перед отъездом подробно информирует меня о них[2].
Литвинов
[1] Речь идет о выступлении на заседании Комитета по невмешательству 26 мая 1937 г. советника полпредства СССР в Великобритании С. Б. Кагана. В телеграмме И. М. Майского в НКИД СССР от того же числа сказано: «Каган на сегодняшнем заседании Комитета твердо отстаивал нашу позицию, но, как и можно было предвидеть, сочувствия ни у кого не нашел. В частности, Корбен поддерживал текст обращения, внеся в него лишь одно дополнение, нисколько не меняющее текст по существу. Плимут старался нажать на Кагана и хотел протащить текст во что бы то ни стало. Несколько делегатов заявили о неимении у них инструкций, и под этим предлогом удалось оттянуть решение вопроса. Однако предложение Кагана о возвращении текста в подкомитет для перередактирования не было принято. Вместо этого по предложению Плимута было решено созвать пленум Комитета 28 мая для окончательного принятия обращения.
Поскольку можно ожидать, на этом новом заседании повторится картина сегодняшнего: все, кроме нас, будут поддерживать нынешний текст обращения. Так как для решения Комитету потребуется единое согласие, то пока трудно сказать, как пойдет дальнейшее развитие событий. Если у вас имеются какие-либо дальнейшие указания по данному вопросу, то срочно сообщите их с таким расчетом, чтобы они были в моих руках не позднее 28 утром».
В телеграмме заместителя народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкина от 28 мая указывалось: «Наша особая позиция должна быть настолько четко сформулирована Вами, чтобы нас нельзя было упрекать в огульном отказе поддержать обращение. В случае нужды фиксируйте ее в протоколе».
[2] Как видно из телеграммы М. М. Литвинова в НКИД СССР от 29 мая 1937 г., «Иден вновь подтвердил мне, что до сих пор у него были лишь общие разговоры с японским послом Иосида и лишь во время пребывания Чичибу (глава японской делегации на коронации.— Ред.) в Лондоне он получил сведения от Клайва (посол Великобритании в Японии.— Ред.), что в пути находятся японские предложения. Он сомневается, чтобы эти предложения были уже получены в Лондоне, так как он об этом не извещен. Он сказал, что отлично понимает японскую игру и будет нас информировать о ходе переговоров».
Вопреки этим заявлениям, форин офис не дал советским представителям никакой информации о переговорах.