Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Японии в СССР Сигемицу. 21 мая 1937 г.

21 мая 1937 г.

1. В ответ на обычные вопросы о его здоровье Сигемицу подробно рассказывал, что искусственная нога, которую ему сделали в Берлине, была, очевидно, недостаточно прилажена и что на этой почве получился воспалительный процесс и сильные боли в его ампутированной ноге. К ним прибавилась упорная простуда. В результате он не мог передвигаться, и только этим объясняется, что он так долго не был у меня.

Во время этой части беседы на личные темы я спросил мимоходом Сигемицу, много ли у него теперь работы.

Сигемицу сказал, что теперь у него очень мало работы, ибо, собственно, работает за него главным образом Ниси[1], встречающийся довольно часто с преемником т. Козловского т. Борисовым[2], который проявляет много любезности и внимания ко всем вопросам. К сожалению, за последнее время слишком много конфликтов по всяким мелким вопросам. Чем это вызвано?

Я ограничился замечанием, что, очевидно, имеются причины общего характера.

Тогда посол, продолжая на немецком языке, без переводчика, очевидно, чтобы подчеркнуть конфиденциальный характер беседы, сказал, что, по его мнению, настала уже пора возобновить разговоры о заключении рыболовной конвенции. Переговоры уже закончены, и нужно только оформить их подписанием соглашения. Что я думаю по этому вопросу?

Я ответил, что дело находится все в том же положении, в каком оно было в ноябре. Вопрос был поставлен нами на рассмотрение правительства, но правительство, по известным послу соображениям, отложило его рассмотрение. С тех пор ничего не изменилось. Правительство, очевидно, не видело новых оснований для рассмотрения вопроса.

Сигемицу спросил, не может ли НКИД просить правительство рассмотреть этот вопрос. Посол думает, что мы с ним должны сделать усилия, чтобы вывести наши отношения из их нынешнего состояния. Мне, конечно, известно, что Сато имел ряд бесед с т. Юреневым, в частности по вопросу о пограничных комиссиях, и что в этом деле уже имеется прогресс. Он, Сигемицу, хотел бы тоже сделать что-нибудь для улучшения наших отношений.

Я сказал, что, разделяя полностью пожелания посла, я хотел бы вместе с ним работать над улучшением наших отношений. К сожалению, я не вижу пока никакого прогресса. Разговоры между Сато и т. Юреневым, к сожалению, не сдвинули переговоров о пограничных комиссиях с мертвой точки. Послу известна позиция Советского правительства, заключающаяся в том, что до удовлетворительного урегулирования двух основных вопросов соглашений об этих комиссиях бесполезно и даже нежелательно обременять наши отношения бесплодными переговорами по этим соглашениям.

Сигемицу заметил, что, кажется, по этим именно вопросам и имеется прогресс в переговорах между Сато и т. Юреневым.

Я ответил, что Сато говорил действительно т. Юреневу, что он собирается снестись с японскими и маньчжурскими властями с целью пойти нам навстречу по этим двум вопросам, однако мы не знаем еще, сделал ли он это и каковы результаты.

Сигемицу выразил удивление, пробормотав, что ему казалось, что по этим вопросам уже сделан шаг вперед. Он сказал, что, во всяком случае, переговоры Сато с т. Юреневым были весьма положительным явлением в наших отношениях и что ему, Сигемицу, хорошо известны намерения Сато улучшить отношения. Именно поэтому он считал бы своевременным начать вновь переговоры о рыболовной конвенции в Москве. Он опять спросил меня, что я думаю по этому вопросу.

Я ответил, что считал бы более целесообразным продвинуть сперва переговоры о пограничных комиссиях. Посол знает, что переговоры о рыболовной конвенции были обременены известными другими моментами. Для того чтобы рассчитывать на некоторый успех при рассмотрении рыболовного вопроса нашим правительством, следовало бы разрядить атмосферу, господствующую в наших отношениях с ноября прошлого года. Мне лично кажется, что наиболее целесообразно было бы начать это с урегулирования вопроса о пограничных комиссиях, который является, по существу говоря, наиболее важным из всех конкретных вопросов, обсуждавшихся обоими правительствами за последнее время.

Сигемицу констатировал с улыбкой, что, значит, для него нет работы, ибо не может же он заниматься визными делами.

Я согласился с замечаниями посла насчет визных дел и вскользь прибавил, что, может быть, действительно японское правительство поручит ему продолжение переговоров о пограничных комиссиях. Сигемицу, поняв меня, сразу сказал, что это было недоразумение. Сато был неправильно понят, когда ему приписывали намерение перенести переговоры о пограничных комиссиях в Москву: он хочет их продолжить и закончить в Токио.

Я сказал, что это полностью совпадает с нашим желанием и что я затронул возможность перенесения переговоров в Москву только вследствие имевшегося сообщения о таковом намерении Сато.

2. Затем после некоторой паузы Сигемицу тихим голосом сказал полувопросительно, что мне известны, конечно, обращения Сато к т. Юреневу по вопросу о приезде т. Козловского[3]. Когда я подтвердил это, Сигемицу сказал, что он имел поручение от Сато при случае разъяснить нам его позицию в этом деле. Сато оказался в очень трудном положении, ибо уже после предоставления агремана появились новые обстоятельства, которые он не мог скрыть от нас, так как он считал себя обязанным обеспечить хороший прием послу, который получил агреман. Сато боится осложнений, и в особенности на предстоящей сессии нового парламента, поэтому он очень хотел бы, чтобы мы отложили приезд т. Козловского.

Я сказал, что мне известны обращения Сато к т. Юреневу, но что, поскольку после второго обращения прошло некоторое время и мы ничего не слышали об этом деле, я полагал, что вопрос урегулирован ответом т. Юренева на заявление Сато и последующим заверением Сато, что он, конечно, примет все меры, чтобы устранить затруднения для т. Козловского.

Сигемицу переспросил, что я имею в виду [под] словами, что я считал вопрос урегулированным.

Я ответил, что считал, что Сато удовлетворился заявлением т. Юренева, что вопрос исчерпан и что т. Козловский по возвращении из отпуска поедет в Токио.

Тогда Сигемицу спросил: разве т. Козловский уже назначен послом в Токио?

Я ответил, что назначение уже состоялось, но еще не опубликовано. Я прибавил, что именно потому, что я считал вопрос урегулированным, я и был удивлен, узнав, что посол сегодня вновь затронул этот вопрос.

Сигемицу сказал, что он не ставил сам вопроса перед т. Потемкиным, а лишь воспользовался тем, что т. Потемкин заговорил о т. Козловском как о хорошем новом после в Токио, чтобы разъяснить ему позицию Сато. Для него, Сигемицу, это очень неприятное дело, ибо он сам был очень доволен назначением т. Козловского в Токио. Он надеется, что мы поймем трудность положения Сато.

Я сказал, что я не сомневаюсь в том, что японское правительство найдет пути и средства для устранения всех недоразумений тем более что они исходят из кругов, которые с той же охотой воспрепятствовали бы приезду всякого другого советского посла в Токио. К тому же лучшего посла, чем т. Козловский, мы в Токио послать не можем. Тов. Козловский едет туда с наилучшими намерениями. Я возлагаю большие надежды на его работу в Токио и поэтому могу только выразить большое сожаление по поводу того, что именно в связи с ним возникли эти затруднения.

Сигемицу сказал, что он также чрезвычайно сожалеет, ибо он очень ценит т. Козловского, но эти обстоятельства стали известны уже после предоставления агремана.

Я сказал, что никаких «обстоятельств» нет и что приведенные два «факта» являются просто вымыслом. Я изучил дело по архивам и констатировал, что приписываемые т. Козловскому действия в Харбине, равно как и его отказ пойти на гарден-парти к императору, просто выдуманы.

Сигемицу с недоверчивой улыбкой спросил, неужели это правда, и сказал, что он будто бы не знает фактов, из-за которых Сато обратился к т. Юреневу.

Я в заключение выразил уверенность, что Сато и японское правительство примут все необходимые меры для того, чтобы устранить все возможные затруднения.

3. Затем Сигемицу спросил, когда приезжает т. Литвинов, и, получив от меня ответ, что он приезжает в начале июня, пояснил, что он, Сигемицу, имеет поручение передать т. Литвинову послание (месседж) от Сато в ответ на послание т. Литвинова Сато. Это последнее сыграло положительную роль, и он, посол, считает весьма важным поддержание такого личного контакта между руководящими деятелями. Хотя т. Литвинов еще задержится за границей, он, посол, склоняется все же к мысли подождать его возвращения, поскольку послание Сато носит личный характер и Сато поручил ему, послу, лично передать его т. Литвинову, хотя, конечно, он мог бы сообщить его и мне.

Я сказал, что, конечно, лучше подождать приезда т. Литвинова[4].

Беседа велась до конца на немецком языке, и, таким образом, присутствовавшие переводчики т. Андреев и Юхаси не приняли участия в беседе.

Б. Стомоняков