Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Китае в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР. 7 мая 1937 г.
7 мая 1937 г.
На обеде у меня Ван Чун-хой сказал, что после 15 мая даст мне ответ на наше предложение. Он сделал это заявление по собственной инициативе, так как наш разговор я умышленно ограничивал общими вопросами.
На основании многих бесед, которые были у меня за последнее время с китайскими деятелями и иностранными дипломатами, я считаю, что японская политика по отношению к Китаю действительно несколько «смягчилась». Ни о каких новых ультиматумах уже нет больше речи, и, наоборот, китайское правительство требует от Японии выполнения ряда политических условий — ликвидации режима Инь Жу-гэна[1], ликвидации соглашений в Тангу, Хэ Ин-цинь — Умэдзу и шанхайского соглашения — как предпосылки всяких экономических переговоров. Можно считать достоверным, что японское правительство соглашается выполнить эти китайские требования при условии получения следующих экономических концессий: 1) концессия на постройку Шицзячжуанской ж. д., 2) на железный рудник в Лунъяни, 3) контроль над производством хлопка в Хэбэе, 4) снижение тарифных ставок на японские товары. Из этих требований только первое совершенно неприемлемо для Китая, что же касается остальных, то по ним возможно достижение соглашения. Находящийся в Токио Кавагоэ[2] выступает сторонником дальнейшего «смягчения» политики по отношению к Китаю.
Китайское правительство считает, что вследствие обострения политического положения внутри страны и отчасти вследствие роста военной мощи СССР Япония принуждена будет отказаться от дальнейшей агрессии в Китае. Но так как китайские лидеры по-прежнему не верят ни в самих себя, ни в свой народ, то из предыдущих положений делается вывод не в пользу борьбы за утерянные территории, а вывод о необходимости использовать временную слабость Японии для того, чтобы договориться с ней на приемлемых условиях. Японо-китайские переговоры являются причиной, затягивающей переговоры с нами, хотя еще до моего отъезда из Китая Ван Чун-хой высказывался в пользу идеи Тихоокеанского пакта[3].
Зная, что Япония больше всего боится советско-китайского соглашения, китайское правительство дало распоряжение китайским газетам ничего не писать по этому вопросу, а когда японское агентство выпустило сообщение о предполагаемой акции Китая в связи с Тихоокеанским пактом, официоз нанкинского правительства «Чайна пресс» в передовице немедленно заявил, что для Китая двустороннее соглашение с Японией важнее всяких многосторонних пактов. По-видимому, китайское правительство намерено и впредь тянуть переговоры с нами.
Считая возможным достижение японо-китайского временного соглашения, которое даст некоторую передышку обеим сторонам, я сомневаюсь в том, что это соглашение может быть длительным. Об этом я пишу подробно с этой диппочтой[4]. Независимо от обострения внутренних отношений в Японии, которое может толкнуть японских милитаристов на новые авантюры, положение во Внутренней Монголии, регулируемое Квантунской армией, остается по-прежнему напряженным, и там в любой момент может произойти осложнение.
Богомолов
[1] Глава «восточно-хэбэйского автономного правительства».
[2] Посол Японии в Китае.
[3] В письме Б. С. Стомонякову от 5 мая 1937 г. Д. В. Богомолов, характеризуя позицию китайского правительства в отношении советско-китайских переговоров, отмечал: «Так как наши предложения китайскому правительству совпали с моментом наибольшего смягчения японской политики в Китае и с моментом расцвета надежд у китайских политиков достичь наибольших уступок от Японии, то понятно, что они, несмотря даже на то, что новый министр иностранных дел Ван Чун-хой является принципиальным сторонником идеи Тихоокеанского пакта, о чем он говорил со мной еще до моего отъезда из Китая, встретили довольно прохладный прием. Китайцы прекрасно учитывают, что японцы больше всего боятся китайско-советского соглашения, и поэтому опасаются, что всякие переговоры с нами в настоящий момент затруднят для них соглашение с Японией. Их опасения, конечно, совершенно необоснованны. Я уже несколько раз втолковывал им, что как раз улучшение китайско-советских отношений заставляет Японию сдерживать свою агрессию в Китае, но несмотря на то, что они неоднократно со мной в этом соглашались, у них не хватает мужества осуществлять эту линию. И когда дело доходит до принятия решения, они по-прежнему трусят и колеблются».
[4] В письме Д. В. Богомолова в НКИД СССР от 5 мая 1937 г. рассматривалось состояние китайско-японских отношений и возможность компромисса на основе частичного удовлетворения японских требований. В письме, а частности, отмечалось: «Основным вопросом, по которому, по-видимому, никакого соглашения между Японией и Китаем не будет достигнуто, является вопрос о постройке Шицзячжуанской ж. д., имеющей не только большое экономическое, но и большое политическое и стратегическое значение. Позиция китайского правительства, однако, затрудняется тем, что отношения между Сун Чжэ-юанем (председатель Хэбэй-Чахарского политического совета и командующий 29-й армией. — Ред.) и Нанкином за последнее время значительно ухудшились, и у китайцев имеются опасения, что Сун Чжэ-юань сам может подписать соглашение с японцами, даже не имея согласия Нанкина. По нашим сведениям с Севера, Сун Чжэ-юань почти договорился с японцами о постройке этой дороги».