Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Японии с Министром Иностранных Дел Японии Сато. 5 мая 1937 г.

5 мая 1937 г.

Я у министра иностранных дел г. Сато по его вызову. Министр сообщил мне, что он рад уведомить меня о предоставлении т. Козловскому запрошенного нами 20 апреля агремана. При этом министр как бы вскользь отметил, что «только 3 мая состоялось решение двора по этому вопросу».

Вслед за этим Сато сказал, что он хотел бы обменяться со мной мнениями по вопросу о пограничных комиссиях. Он считает, что основными вопросами являются именно те два, о которых мы говорим все время, т. е. вопрос о составе комиссий по урегулированию конфликтов и о «гарантии Японией мира на существующих границах».

Сато сказал, что он беседовал с заинтересованными в наших отношениях ведомствами и учреждениями и считает, что известная мне точка зрения японского правительства в вопросе о составе комиссий по урегулированию конфликтов является правильной и отражает истинные интересы Японии и Маньчжоу-Го, не противореча в то же время и интересам СССР.

В ответ на установленные аргументы Сато сказал, что он готов предложить в качестве компромисса такую комбинацию: японо-маньчжуры и мы получаем в комиссиях количественно равное представительство, скажем, в комиссии будут 6 представителей СССР и 6 японо-маньчжуров, при этом 3 маньчжура будут представлять Маньчжоу-Го как независимое государство и 3 японца — Японию, таким образом сохранится количественное равенство представительства с качественной поправкой на формальное участие в составе комиссии Маньчжоу-Го и Японии. Я отклонил подобное предложение, заявив, что оно по существу не меняет дела, что для нас вопрос заключается в том, что мы не можем признать за японо-маньчжурами двойного представительства. Граница одна, и комиссия должна состоять из представителей Маньчжоу-Го и СССР, но, учитывая специальные интересы Японии в Маньчжоу-Го, мы не возражаем против участия японцев в этих комиссиях с тем, что японцы и маньчжуры сами договорятся о том, какое количество членов получит каждая из этих стран в их единой делегации.

Я не привожу здесь всех своих аргументов в защиту нашей точки зрения. После примерно 15-минутной дискуссии (разговор велся, как и во время прежней беседы между мною и министром на французском языке. — К. Ю.), отчаявшись убедить меня в правильности своей точки зрения, Сато перешел к вопросу о гарантии Японией мира на существующей границе. Он говорил, что имеются примерно 5—6 «спорных пунктов» на восточной части советско-маньчжурской границы, в которых мы, по его мнению, должны были бы впредь до окончательного решения комиссии отвести наши войска в сторону от занимаемой ими фактически и, стало быть, незаконно границы. В качестве примера он привел случай, когда река, изменив свое русло, вдалась в маньчжурскую территорию и мы тем самым, считая границу по течению реки, фактически заняли часть маньчжурской территории. Поэтому Сато считает справедливым, если мы отведем свои войска от занятой ими линии до линии старого русла реки.

Я мотивированно отклонил его предложение об отводе нами войск, указав, что это означало бы таким образом признание авансом правильности точки зрения японо-маньчжуров по вопросу о границе, и указал, что таковая совершенно ясна не только для наших пограничников, но и для каждого жителя. В спорных случаях, если комиссия придет к желательным с маньчжурской стороны решениям, «технические выводы» из таковых, естественно, последуют без всяких затруднений, однако такой возможности я не вижу. Сато согласился дать гарантию мира на границе, кроме упоминавшихся им нескольких «спорных пунктов» (он не называл их). В этих местах японское правительство не может дать гарантии, что все будет спокойно, если только мы не согласимся на отвод наших пограничников от произвольно занимаемой ими линии,

Я указал, что японское правительство может и должно обеспечить мир на границе, что это сделать очень легко — стоит лишь взять под контроль свое местное и особенно квантунское командование.

В ответ на это Сато указал, что это не так легко и что он, пожалуй, согласился бы на то, чтобы одновременно с отводом наших пограничников от занимаемой ими произвольно границы на «спорных участках» были отведены на некоторое расстояние и японские войска.

Я ответил, что это нас никак не устраивает и что наиболее разумным является именно наш проект редемаркации с последующими «техническими выводами», если таковые наметятся.

В результате Сато сказал, что мы не можем достигнуть взаимного понимания в этом вопросе и что он будет беседовать как о проблеме состава конфликтных комиссий, так и о гарантии мира с различными ведомствами, после чего вновь вызовет меня[1].

Затем он начал жаловаться, что мы задерживаем выдачу виз японцам, например вице-консулу Коянаги, который по нашей вине не смог выехать своевременно в Петропавловск-на-Камчатке. Я кратко изложил нашу точку зрения по вопросу о причинах визных трений. Выслушав меня внимательно, Сато заявил, что проблема Сугихара[2] исчерпана и он даст распоряжение о выдаче визы Павлычеву[3]. Я поблагодарил его за это и сказал, что мы предполагали направить Павлычева в Отару, но МИД, заявив нам о своей полной незаинтересованности в открытии вице-консульства там, отказал Павлычеву в визе. Это произвело на нас очень неприятное впечатление, и мы были вынуждены перенести свою работу из Отару в Хакодате. При этом Сато пытался получить за сделанный им жест некоторый не уточненный им «визный компромисс», но, видя мои возражения, отказался от этого принципа взаимности.

К. Юренев