Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Японии с Министром Иностранных Дел Японии Сато. 15 апреля 1937 г.
15 апреля 1937 г.
Посетил министра иностранных дел г. Сато. Выполнил поручение наркома и зачитал текст заявления Максима Максимовича [Литвинова][1]. Сато спросил меня, не могу ли я оставить ему эту декларацию в письменном виде. Я ответил, что мне поручено сделать ему это заявление в устном виде (должен отметить, что разговор велся один на один на французском языке).
Выслушав меня, Сато сказал, что он лично всемерно стоит за улучшение отношений между Японией и СССР, однако он просит учитывать то обстоятельство, что он «не один». Указав на это, он обещал ознакомиться со всеми затронутыми наркомом вопросами и вызвать меня к себе через несколько дней для разговора. Никаких конкретных вопросов Сато не касался, не делал этого, разумеется, и я. Министр лишь вскользь заметил, что, по его сведениям, отношение маньчжурских властей к нашим гражданам улучшилось, на что я ответил, что у меня таких сведений не имеется, а то, что имелось, нашло достаточную оценку в заявлении наркома.
Сато просил передать М. М. привет и благодарность за высказанное им откровенное и обнадеживающее его, Сато, мнение. Сато был весьма любезен, сдержан и осторожен в выражениях.
К. Юренев
[1] Сато было заявлено следующее: «Литвинов поручил мне передать Вам искренний привет и сообщить, что он принял с большой радостью известие о Вашем назначении министром иностранных дел. На основании встреч и совместной работы с Вами в Женеве и в Монтрё, о которых он сохранил наилучшие воспоминания, он убежден, что, поскольку это зависит
от Вас, советско-японские отношения могли бы быть налажены наиболее удовлетворительным для обеих стран образом в соответствии с интересами мира. Он, однако, отдает себе отчет в затруднениях, которые Вы будете испытывать в пределах, поставленных развитию отношений в указанную сторону доставшимся Вам обременительным наследством. Литвинов имеет в виду главным образом японо-германское соглашение, и не ту открытую часть его, которая говорит о борьбе с Коминтерном и которая нас не интересует. Важен дополнительный секретный протокол к соглашению, связывающий японское правительство в отношении СССР. Литвинов просит
Вас не пытаться, по примеру Арита, по крайней мере в частных разговорах, опровергать наличие этого протокола, который мы считаем непреложным фактом. Нам известен в точности текст этого протокола. Это соглашение в своей совокупности нанесло тяжелый удар советско-японским отношениям, и мы должны иметь всегда это соглашение перед глазами при разрешении любых спорных между нами и Японией вопросов, и отнюдь не в порядке репрессий или мести, а законной самозащиты. В силу установившихся между Японией и Германией отношений мы должны японских граждан рассматривать иногда как возможных агентов не только Японии, но и Германии.
Литвинов убежден, что интересы СССР и Японии отнюдь не антагонистичны. Мы хотим жить с Японией в мире и ни в какой мере не мешать ее мирным стремлениям, и Японии нечего опасаться чего бы то ни было с вашей стороны. Мы будем оберегать наши границы и выступать дипломатически или иначе, когда явятся опасения, что японская агрессия может быть направлена в нашу сторону, или если к этому делаются какие-либо приготовления.
Мы хотели бы максимального улучшения отношений с Японией вплоть до длительной дружбы, но если это теперь невозможно, то надо хоть стараться помешать их ухудшению.
Такое ухудшение неизбежно по мере активизации японо-германского соглашения. У нас, например, тоже есть далеко идущее соглашение с Германией, известное под названием линия Рапалло, но оно со времени прихода к власти Гитлера не активизируется и поэтому никем не принимается больше во внимание. Мы знаем достоверно, что между Японией и Германией ведутся переговоры о создании каких-то смешанных комиссий в Берлине и Токио для осуществления японо-германского соглашения, делаются попытки привлекать третьи страны к этому соглашению, и это мы, конечно, понимаем как активизацию соглашения и соответственно реагируем.
Далее, ухудшение также возможно в результате столкновений на советско-маньчжурской и монгольско-маньчжурской границах. Чрезвычайно важно поэтому скорейшее создание пограничных комиссий. Столкновения не приносят и не могут приносить Японии никакой пользы, а, наоборот, она несет при них даже жертвы, как человеческие, так и материальные. Япония поэтому по крайней мере не меньше нашего заинтересована в этих комиссиях, и не может быть речи о каких-либо уступках или компенсациях с нашей
стороны взамен создания комиссий. Но будут ли или не будут созданы комиссии, гораздо важнее, чтобы не было самих столкновений, Для этого необходимо, чтобы военные с маньчжурской стороны не пытались переходить через границу, так же как этого не делают и наши военные.
Японо-советские отношения часто обременяются конфликтами, возникающими между нами и Маньчжоу-Го. Литвинов убежден, что если Вы ознакомитесь с дипломатическими и административными методами Маньчжоу-Го, то Вы сами признаете, что они невозможны и немыслимы ни в одной современной стране. Маньчжоу-Го и его агенты абсолютно не заботятся о соблюдении международных обычаев, элементарной вежливости и абсолютно пренебрегают понятием о справедливости и даже простой человеческой логикой. Эти методы дискредитируют Маньчжоу-Го и набрасывают также тень на Японию. Достаточно указать на попытку Маньчжоу-Го делать произвольные вычеты из причитающихся нам платежей за какие-то мнимые денежные претензии к нам, причем оно отказывается обосновать эти претензии или представить нам какие бы то ни было документальные или справочные данные. Далее следует указать на бесчеловечное отношение с советскими гражданами, которые арестовываются без всяких оснований, подвергаются пыткам, кончающимся иногда смертью. Хуже всего, что эти меры осуществляются при посредстве русских белогвардейских чинов полиции, которые на наших гражданах вымещают таким образом свою контрреволюционную месть. Использование русских белогвардейцев против наших граждан вызывает у нас наибольшее возмущение. К тому же маньчжурские власти всячески поощряют антисоветские демонстрации русских белогвардейцев, а маньчжурская печать ведет себя более беспардонно в отношении СССР, чем даже гитлеровская печать.
Наши переговоры с японским правительством по разным поводам часто осложняются благодаря преждевременному вмешательству прессы. Стоит нашему послу в Токио появиться в МИД, чтобы японская пресса немедленно раструбила суть состоявшихся разговоров, которые к тому же часто искажаются. То же бывает при переговорах японского посла в Москве с Наркоминделом. Мы, однако, ничего не читаем в японской печати о разговорах германского или других послов с японским МИД или японских послов с представителями других правительств. Трескотня японской печати сопровождает лишь почему-то переговоры между Японией и СССР. Отсюда опровержения, контрзаявления и т. п. Мы не возражаем против открытой дипломатии, но Сато, наверно, понимает, что она не всегда бывает полезной на всех стадиях переговоров.
Литвинов отнюдь не хотел исчерпать все причины, осложняющие советско-японские отношения. Он привел лишь некоторые в порядке иллюстрации. Он поручил мне все это передать Вам в совершенно частном порядке, и он просит Вас никоим образом не третировать это как официальное заявление. Он не просит также ответа. Он хотел лишь, пользуясь своими личными отношениями с Вами, изложить Вам его точку зрения, дабы Вы могли лучше понимать нашу позицию при возникновении тех или иных спорных вопросов в конфликтов. Он убежден, что Вы лично со своей стороны будете делать все, в пределах Ваших возможностей, для улучшения отношений, к чему будет стремиться и он».