Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Китае в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР, из Шанхая. 3 апреля 1937 г.

3 апреля 1937 г.

Так как Кун настоятельно хотел повидать меня до своего отъезда в Лондон, я встретился с ним уже вечером 1 апреля. Я изложил ему нашу точку зрения и наше конкретное предложение согласно вашим инструкциям. Не вступая в дискуссию, Кун сказал, что доложит Чан Кай-ши о беседе со мной. Он ограничился замечаниями только по двум вопросам:

1) он опасался, как бы китайское предложение Японии принять участие в Тихоокеанском пакте не было истолковано как признание Маньчжоу-Го;

2) подробно переспросил и записал наше предложение о поставках.

Кроме того, Кун очень благодарил за содействие в выезде сына Чан Кай-ши в Китай. Кун выехал вчера в Лондон. Он был, по-видимому, разочарован нашим вежливым отказом в приезде его в СССР, но сказал, что очень хотел бы поговорить с Литвиновым в Лондоне[1].

Вместе с другими представителями китайских властей меня встретил на пристани Чжан Чун[2], который тут же сказал, что Чэнь Ли-фу хотел бы увидеться со мной как можно скорее. Вчера я с ним встретился. Точно так же как и Куну, я изложил ему нашу точку зрения. Точно так же как и Кун, Чэнь Ли-фу, не вступая в дискуссию, ограничился уточнением нашей точки зрения и сказал, что доложит подробно Чан Кай-ши о разговоре со мной. В конце беседы Чэнь Ли-фу выразил удовлетворение результатами разговора и неоднократно благодарил за содействие в приезде сына Чаи Кай-ши. От встречи с Куном и Чэнь Ли-фу у меня осталось впечатление, что между их группировками происходит своеобразное соревнование за то, чтобы перехватить переговоры с нами.

Сегодня я встретился с Чан Кай-ши в доме его жены, на Французской концессии. Чан Кай-ши чувствует себя еще довольно плохо и передвигается с трудом. После обмена приветствиями Чан Кай-ши сказал мне, что Кун доложил ему подробно о разговоре со мной. Он благодарит Советское правительство за те предложения, которые я сделал китайскому правительству, но, так как он себя еще плохо чувствует, он просит меня переговорить с Ван Чун-хоем, который заменяет его по исполнительному юаню. Как только он сам будет себя лучше чувствовать, он сообщит мне, и мы опять встретимся и обсудим советско-китайские отношения. На мой вопрос, следует ли мне говорить с Ван Чун-хоем о техническом сотрудничестве, Чан Кай-ши просил меня ограничиться в беседе с Ваном дипломатическими вопросами; что же касается технического сотрудничества, то он сам обдумает этот вопрос, и мы вернемся к нему в нашем следующем разговоре.

Чан Кай-ши по собственной инициативе просил меня передать Советскому правительству его благодарность за ту позицию, которую советская пресса заняла во время сианьских событий[3]. Он сказал, что глубоко ценит эту позицию и хочет заверить меня, что со своей стороны он примет все меры к улучшению советско-китайских отношений. В особенности он опять просил передать его личную благодарность и привет т. Сталину как вождю народов Советского Союза.

При моем разговоре с Чан Кай-ши присутствовала только его жена, которая переводила. Даже в таком деле, как встреча с Чан Кай-ши, обнаружилось соперничество группировок Чэнь Ли-фу и Куна: меня сопровождал на свидание Чжан Чун, но встретил нас сын Куна, который тут же сказал, что Чан Кай-ши хочет говорить со мной без свидетелей.

Мое заключение: 1) наш отказ от пакта взаимопомощи не был неожиданным для китайского правительства, и поэтому наше обещание оказать поддержку тихоокеанскому соглашению, с оставлением некоторой надежды на заключение даже двустороннего пакта в будущем, создало сравнительно благоприятную атмосферу для дальнейших разговоров; 2) наше предложение о техническом сотрудничестве, являясь доказательством серьезности наших намерений в деле советско-китайского сближения, заинтересовало Чан Кай-ши, однако для меня ясно, что под предлогом своей болезни Чан Кай-ши, перед тем как принять решение по этому вопросу, стремится еще выиграть время; 3) из всех разговоров следует, что Чан Кай-ши действительно чувствует себя обязанным по отношению к нам за нашу позицию во время сианьских событий.

Богомолов