Письмо писателя В.П.Ставского в редакцию газеты «Известия» о посевной кампании на Северном Кавказе. 28 марта 1931 г.

№ 29

Здорово, т. Лям!

Пишу Вам в состоянии крайнего возбуждения. Если что не так — не взыщите. За то короткое время, которое сейчас я пробыл в Ростове-на-Дону, я выяснил совершенно пренеприятные факты. Ну, всем нам хорошо известно, что такое Северный Кавказ для страны. Всем нам хорошо известно, что такое для страны Северный Кавказ последних лет, с его буйным ростом, с его темпами. И тем более охватывает сердце жар негодования! Ведь этот край — гордость Союза, его достижения — достижения всей страны. Ну, это вступление.

Теперь факты. По данным края, опубликованным в книге материалов на весну (посевкампанию) 1931 г. — по этим данным, единственным официальным данным, представляемым в центр — площадь посева:

Прекрасные данные? Да. Тут и рост, и выполнение обещания края о приросте товарного хлеба в 150 млн, и т.д. все мы восхищены, удовлетворены.

Теперь, «поправочки»! В статотделе крайплана имеются данные не только крайзу и парадных выступлений краевых работников, есть и данные крайфинуправления и других источников, менее благодушных, но зато более реальных. И эти данные расходятся с данными крайзу, ну, по крайней мере, на 900 тыс. га. Речь идет о 1930/31 г. При этом Терский окр. наврал на 160 — 170 тыс. га только весной 1930 г., Кубань наврала на 60 тыс. га. Больше всего наврал Дон — около 400 тыс. га! И край наврал Центру! Трудно, конечно, представить себе, что для работников это было неожиданно, что они не знали этого. Но обвинять их во лжи преднамеренной я также не имею никакого основания, никакого права. Дело не в этом, дело в Том, что эти данные, преувеличенные, легли в основу всех дальнейших расчетов, в частности хлебозаготовительных. И всем известно, что потом, в зиму истекшую Северному Кавказу пришлось ведь сбросить свыше 30 млн пуд., что Центр и сделал (по хлебозаготовкам). Ну, на самом деле в крае был рост посевных площадей, примерно 7 — 9% против предыдущих годов. Так, как это было и в других краях, областях, скажем, на ЦЧО или Нижней Волге.

Каково же краю сейчас? Перспективы таковы: изношенность тягла, не хватает семян на 300 тыс. га по плану. Великая пертурбация с тракторами, известная под «унификацией» и заключающаяся в том, что старое барахло — тракторы возили из конца в конец, подбирая по меркам, так что и до сих пор часть тракторов в дороге, а часть за время перевозок побита больше, чем на месте было. Эта «унификация» помешала должному ремонту, и это уже сказывается сейчас, в пахоте, что в самом деле это за работа, когда тракторы своей нормы даже не пашут? Я за унификацию, но ее надо было провести раньше, или уже осенью, после сева 1931 г.

Нужно зверское напряжение всего края. И нужно категорически перестроить, изменить отношение к фактическому положению вещей работников. А то настроение такое наблюдается: «Как-нибудь посеем. Думаем посеять». И надо категорически предупредить возможность прошлогодних статистических «ошибок».

Я не счел бы целесообразным бить сейчас край за прошлогодние грехи. Но надо предупредить сейчас повторение их. Из бесед с товарищем из края вытекает, что против показаний в прошлом году в эту весну возможно и снижение посева, а против фактической будет рост, понятно. И вот у некоторых товарищей раздумье — как же показывать в сводках: не ниже показанного в прошлом году или же по фактически посеянному?

Сама возможность такого раздумья, такой постановки вопроса слишком ярка и не нуждается в комментариях!..

Теперь относительно хлеба хочу написать. В крае снято со снабжения совсем около 600 тыс. чел. Это — кустари, служащие, связанные с сельским хозяйством, и служащие таких городов, как Краснодар, Ставрополь. Сегодня состоится совещание в крайкоме, на котором будет решен вопрос о дополнительном снятии с снабжения всех мелких городов вообще — Пятигорск, Ейск, Туапсе, Геленджик, Азов, Миллерово, Сальск и т.д. Не уменьшение пайков, а снятие вообще.

Конечно, все эти меры по экономии хлеба надо назвать только чрезвычайными, исключительными. Что они влекут за собой ухудшение настроения не только служащих, но и рабочих (а ряду рабочих срезали паек на 100 гр.) — это понятно. Но мне мало понятно то, что по краю не проводится разъяснительная кампания, не даются исчерпывающие ответы — в чем же дело?

Спрашиваю замначрайснаба:

— Ну, как же вы объясняете?

— Да так и говорю, что государство не обязано всех снабжать! Говорим, что вот не заготовили 4 млн, а поэтому хлеба нет.

— Ну, а сам ты как оцениваешь положение?

— Ничего не понимаю! У нас в крае сейчас собрано 45 млн пуд. Бережем его. Наши потребности — не больше 2 млн, и вот эти 2 млн не дают.

Другой, из краевого руководства, высказал такую мысль: «Москва не верит, что у нас, в нашем распоряжении нет хлеба. Привыкли к тому, что на местах создаются всеми правдами и неправдами всякие секретные фонды и запасы. Спрятал же в прошлом году Краснодар от центральной какой-то обследовательской комиссии 50 тыс. пуд. (между прочим — это факт. Комиссия объездила буквально весь город, и все-таки не смогла увидеть эти 50 тыс. пуд. пшеницы.

Из-за хлеба возможно и ухудшение настроений в городах.

Край бережет запасы хлеба для колхозов. В ряде колхозов острая хлебная нужда. В Ново-Лещиковской Тихорецкого района уже была «волынка». Начали бабы, потом подхватили мужики, рубили столы в правлении колхоза. Это, по выражению одного работника — «первая ласточка».

Вот о чем я хотел Вам написать. Это не паника, не сдача позиций выдержки и уверенности, но та информация, о которой мы с Вами договаривались. Буду и впредь подробно писать обо всем, что делается на местах.

С своей стороны прошу не забывать и почаще давать свои указания.

Сейчас уеду на машине по Славянскому району.

С комприветом В. Ставский