Нота Полномочного Представительства СССР в Японии Министерству Иностранных Дел Японии. 13 января 1937 г.

13 января 1937 г.

В своей вербальной ноте от 21 января 1936 г. Посольство Союза Советских Социалистических Республик имело честь обратить внимание Императорского Министерства Иностранных Дел на многочисленные незаконные и беспричинные обыски и аресты советских граждан, проживающих в Маньчжурии, производимые японской жандармерией и состоящими на службе Маньчжоу-Го полицейскими японской национальности.

Посольство обращало в этой ноте внимание Императорского Министерства Иностранных Дел на то, что заключенные в маньчжурских тюрьмах советские граждане подвергаются невиданным в цивилизованных странах пыткам и избиениям, в результате которых многие советские граждане были убиты и замучены.

В настоящее время Посольство вновь вынуждено обратиться к Императорскому Министерству Иностранных Дел и по поручению своего Правительства указать, что убийства граждан СССР в тюрьмах Маньчжоу-Го принимают систематический характер. Помимо перечисленных в ноте от 21 января гр. Лаушкина, Кислого, Осадчука, Богомолова и др., в последнее время в харбинской тюрьме имел место новый случай гибели в результате пыток советского гражданина, а именно гр. Петренко, пенсионера КВЖД, арестованного 21 мая 1936 г.

Посольство обращало внимание Императорского Министерства Иностранных Дел на тот факт, что местные маньчжурские представители в ответ на обращение к ним советских консулов о судьбе арестованных цинично отговариваются вымышленными историями о «побеге» исчезнувших граждан из-под стражи, не принимая никаких действительных мер к расследованию обстоятельств убийства советских граждан и к привлечению к ответственности и к наказанию преступников.

К глубокому сожалению, Императорское Министерство Иностранных Дел в своем ответе на вышеупомянутую ноту Посольства от 14 марта 1936 г. не только не сообщило о каких-либо действительных мерах, принимаемых Японским Правительством в связи с приведенными в ноте Посольства фактами, но в свою очередь повторило в отношении гр. Богомолова версию японского жандармского управления.

Утверждая, что гр. Богомолов якобы бежал из заключения, Министерство ссылалось при этом на то, что секретарь Советского Консульства на ст. Маньчжурии гр. Москаленко якобы убедился на месте в истинности побега, в то время как в действительности гр. Москаленко во время посещения японского жандармского управления на ст. Якэши определенным образом подчеркнул невозможность побега гр. Богомолова из помещения, в котором он был заключен.

Обращаясь ныне к новому случаю с гр. Петренко, Посольство должно констатировать, что маньчжурские власти вновь прибегли к подобной же практике неверных ссылок, заявив на этот раз, что гр. Петренко якобы уже несколько месяцев тому назад был освобожден. На самом деле обстоятельства дела гр. Петренко следующие:

Гр. Петренко был арестован 21 мая 1936 г. вместе со своей женой. На другой день, т. е. 22 мая, жена его была освобождена. 23 мая жена гр. Петренко явилась в полицейский участок справиться о судьбе ее мужа, где ей ответили, что допрос ее мужа еще не закончен. В дальнейшем жена гр. Петренко ежедневно продолжала безрезультатно справляться в участке о судьбе ее мужа, не получая никакого ответа. 2 нюня полицейские чины, произведшие арест гр. Петренко, явились к нему на квартиру, где ими был произведен вторично обыск, причем на вопросы жены гр. Петренко, когда же будет освобожден ее муж, ей был дан ответ, что допрос его будет скоро закончен.

В течение июня — июля 1936 г. жена гр. Петренко неоднократно обращалась с письменными заявлениями в полицейский участок с просьбой разрешить ей передачу белья и продовольствия для арестованного мужа. Ей, однако, неизменно отвечали, что передача разрешена быть не может. В последующем жена гр. Петренко обращалась в ряд полицейских органов, вплоть до полицейского департамента, с просьбой о разрешении продовольственной передачи арестованному мужу, а также об определенном ответе о месте его заключения. 25 сентября в полицейском департаменте наконец было принято белье для передачи гр. Петренко, чем подтверждалось, что гр. Петренко продолжает находиться в заключении. Когда же 5 октября гр-ка Петренко явилась в числе других родственников арестованных в полицейский департамент для новой передачи посылки для ее мужа, то в отличие от других ее посылка принята не была. Полицейский департамент направил ее с запиской в участок, производивший арест ее мужа. Получив после долгих мытарств свидание с японским чином полицейского участка, производившим арест ее мужа, а также обыск на квартире 2 июня, гр-ка Петренко обратилась к нему с вопросом о судьбе мужа. Указанный японский чиновник неожиданно заявил гр-ке Петренко, что он якобы освободил гр. Петренко еще 23 мая, отказавшись сообщить какие-либо дополнительные подробности.

Подобное же заявление о том, что гр. Петренко был якобы освобожден полицией 23 мая, было официально повторено секретарем Дипломатического комиссара в Харбине Генеральному консулу в Харбине гр. Славуцкому. При этом было заявлено, что сообщения полиции жене Петренко на протяжении трех месяцев о том, что гр. Петренко продолжает находиться под арестом, давались по «тактическим соображениям», так как якобы полиция, освободив гр. Петренко, имела в виду вести за ним негласное наблюдение.

Все указанные выше факты не оставляют сомнений в том, что в действительности гр. Петренко был замучен насмерть.

Соответствующие маньчжурские власти, в частности состоящие у них на службе японцы, а также японская жандармерия в Маньчжоу-Го несут всю ответственность за указанные факты убийства советских граждан в тюрьмах Маньчжоу-Го.

Заявляя по поручению Правительства СССР в связи с изложенным протест Японскому Правительству, Посольство имеет честь обратить внимание на тот факт, что Советское Правительство не может терпеть далее подобного немыслимого ни в одной претендующей на цивилизованность стране зверского обращения с арестованными советскими гражданами и ожидает от Японского Правительства принятия немедленных мер к тому, чтобы этим убийствам был положен конец.

Советское Правительство считает, что Японское Правительство может и должно не только дать соответствующие указания японской жандармерии в Маньчжурии, но и использовать свое влияние на власти в Маньчжоу-Го, правительственный аппарат которого укомплектован в основном из японских подданных, для того чтобы добиться немедленного принятия неоднократно предъявляемых Советским Правительством элементарных требований о производстве расследования и привлечении к строгой ответственности лиц, виновных в убийстве как гр. Петренко, так и поименованных выше других советских граждан.