Познаваемость мира и его закономерностей

ПОЗНАВАЕМОСТЬ МИРА И ЕГО ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ

★

Ю. Г. ГАЙДУКОВ

Марксистский философский материализм о познаваемости мира

Вопрос об отношении мышления к бытию — основной вопрос философии — решается, как было показано ранее, материалистически или идеалистически в зависимости от того, что берётся за первичное, определяющее — материя или дух. «Но вопрос об отношении мышления к бытию, — пишет Энгельс, — имеет еще и другую сторону: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности?». (Ф, Энгельс, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, 1952, стр. 16).

Вопрос о познаваемости человеком окружающего его материального мира был и остаётся предметом борьбы между материализмом и идеализмом. Если представители материализма исходят из признания познаваемости человеком материального мира, то представители идеализма отрицают возможность такого познания, они объявляют окружающий мир таинственным, недоступным для человеческого познания, для науки. Идеалистическое отрицание познаваемости мира человеком получило широкое распространение в буржуазной философии в форме агностицизма и скептицизма. Линия агностицизма в истории философии была наиболее полно и откровенно сформулирована немецким философом И. Кантом.

Допустив существование материального мира в форме «вещи в себе», Кант объявил последнюю потусторонней, недоступной для человеческого познания, для науки. Он считал, что человеческое познание ограничено миром явлений, что оно неспособно проникнуть в мир «вещей в себе». Кант, — писал Ленин, — «допускает существование «вещи в себе», но объявляет ее «непознаваемой», принципиально отличной от явления, принадлежащей к иной принципиально области, к области «потустороннего» (Jenseits), недоступной знанию, но открываемой вере». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 90).

Объявив непознаваемость «вещей в себе», Кант выдвинул субъективно-идеалистическую теорию познания. Он доказывал, что познающий субъект при помощи присущих мышлению априорных (внеопытных) форм и категорий упорядочивает хаотический мир явлений, придаёт ему «стройность», «внутреннее единство», «необходимость» и «закономерность». Английский агностик и скептик Юм не только отрицал возможность познания человеком окружающего мира, но и сомневался в существовании самого мира, самую мысль о существовании независимого от человека объективного мира считал нелепой, излишней. «...Юм, — писал Ленин, — ничего знать не хочет о «вещи в себе», самую мысль о ней считает философски недопустимой, считает «метафизикой»...». (Там же.) Агностицизм Канта и Юма был попыткой примирения знания с верой, науки с религией путём ограничения «притязаний» науки и расширения прав религии.

Кантианский и юмистский агностицизм был впоследствии возрождён реакционной буржуазной философией и в последней трети XIX — начале XX века получил широкое распространение главным образом в форме неокантианства и затем махизма. Возродив кантианский агностицизм и субъективный идеализм, представители неокантианства и махизма пошли ещё дальше по пути субъективизма, подвергли кантианство критике справа и изгнали из своей философии кантовскую «вещь в себе».

Классики марксизма-ленинизма полностью опровергли агностицизм, всесторонне доказали его абсолютную научную несостоятельность. Критикуя агностицизм, Энгельс указывал, что ряд теоретических аргументов против агностицизма был сформулирован ещё в домарксовской философии. Однако Энгельс подчеркнул, что самое решительное опровержение этих, как и всех прочих, философских вывертов, заключается не в теории, а в практике, именно в эксперименте и промышленности. «И если неокантианцы в Германии стараются воскресить взгляды Канта, а агностики в Англии — взгляды Юма (никогда не вымиравшие там), несмотря на то, что и теория и практика давно уже опровергли и те и другие, то в научном отношении это представляет собой попятное движение...». (Ф, Энгельс, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, 1952, стр. 18).

Идеалистический вздор кантианского и юмистского агностицизма был в своё время подвергнут решительной критике не только основоположниками марксизма-ленинизма, но и передовыми представителями русской материалистической философии XIX века — Герценом, Белинским, Чернышевским, Добролюбовым и др. В специальном добавлении к работе «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин отмечал, что выдающийся русский мыслитель Н. Г. Чернышевский в критике агностицизма вполне стоял на уровне Энгельса. (См. В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 344-346).

Кантианские, неокантианские, махистские идейки используются современными идеалистическими философскими системами, ещё более мистическими и реакционными, чем неокантианство, — прагматизмом, неореализмом, персонализмом, логическим позитивизмом, экзистенциализмом, семантикой и т. п. Все эти новомодные философские системы, отражающие гниение и распад буржуазной философии в период общего кризиса капитализма, направлены своим остриём против науки и человеческого разума, против всего передового и прогрессивного, в первую очередь против марксизма. Создатели этих систем провозглашают непознаваемость мира, невозможность научного познания, извращают достижения современной науки, пытаясь доказать, что она будто- бы подтверждает кантианский вывод о границах человеческого познания, выход за которые возможен якобы только для веры.

Например, идеолог американо-английского империализма Б. Рассел предлагает покинуть путь научного исследования, основанного на наблюдении и опыте, и прибегнуть к «чистому» логическому анализу. Рассел отрицает познаваемость мира, объективную истину в науке, он рассматривает науку только как «систему предложений», не имеющую никакого отношения к практике и к объективному миру.

Другой мракобес, американский философ Сантаяна, утверждает, что истинной может быть только та наука, которая основывает свои выводы на вере. Представители семантической философии (Карнап, Чейз, Моррис, Нейрат и др.) объявляют действительность таинственной и непознаваемой, утверждая, что её нельзя объяснить, выразить словами, отобразить наукой, поскольку последняя является только системой условных знаков, лишённой какого-либо объективного содержания.

Американские прагматисты (Д. Дьюи и др.), истолковывая процесс познания в субъективно-идеалистическом духе, как процесс творения, создания мира познающим субъектом, также лишают человеческое познание, науку какого бы то ни было объективного содержания, объявляют науку «практическим искусством». Наука, доказывают они, не должна выходить за пределы «полезности», практического успеха, ибо её задача — не отражение объективного мира, а только служение интересам субъекта.

Агностицизм современной буржуазной философии оказывает тлетворное влияние на развитие современной буржуазной науки, усиливая и углубляя её кризисное состояние. Буржуазные учёные пытаются использовать данные современной науки для обоснования принципиальной непознаваемости мира, для протаскивания поповщины в естествознание. Представители современного «физического» идеализма (Бор, Дирак, Шредингер, Гейзенберг, Эйнштейн и др.) доказывают, что чем больше усовершенствуются технические средства физических исследований, тем более таинственным и непознаваемым для нас становится реальный мир, что в тайны природы вообще «нельзя проникнуть». Английский физик Дирак утверждает, что якобы невозможно «создать умственную картину» объективных физических процессов, что физика бессильна объяснить их.

За буржуазными реакционными философами-идеалистами следуют современные правые социалисты, пытающиеся протащить идеи реакционной буржуазной философии, идеи идеализма и агностицизма в народные массы. Пропаганда реакционной буржуазной философии в народе нужна им как средство для того, чтобы опутать трудящиеся массы ложью, помешать распространению научного пролетарского мировоззрения — марксизма-ленинизма, сквозь все препятствия пробивающего себе дорогу к умам и сердцам миллионов трудящихся капиталистических стран.

Отметая идеалистический вздор о непознаваемости мира, марксистский философский материализм настаивает на познаваемости человеком окружающего его материального мира и его закономерностей. «В противоположность идеализму, — пишет товарищ Сталин, — который оспаривает возможность познания мира и его закономерностей, не верит в достоверность наших знаний, не признаёт объективной истины, и считает, что мир полон «вещей в себе», которые не могут быть никогда познаны наукой, — марксистский философский материализм исходит из того, что мир и его закономерности вполне познаваемы, что наши знания о законах природы, проверенные опытом, практикой, являются достоверными знаниями, имеющими значение объективных истин, что нет в мире непознаваемых вещей, а есть только вещи, ещё не познанные, которые будут раскрыты и познаны силами науки и практики». (И.В. Сталин, Вопросы ленинизма, 1952, стр. 582).

Вся история науки и человеческой практики подтверждает правильность марксистско-ленинского учения о познаваемости мира и его закономерностей. Марксистско-ленинская теория познания рассматривает познание как отражение в сознании человека окружающей материальной действительности. Процесс познания есть процесс отражения в сознании человека объективного мира и его закономерностей. В. И. Ленин отмечал, что «в основе теории познания диалектического материализма лежит признание внешнего мира и отражения его в человеческой голове...». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 3).

Это отражение есть идеальное (в форме идей, мыслей) воспроизведение в сознании, в голове человека предметов и явлений объективной действительности. Вначале это отражение (в ощущениях и восприятиях) выступает в форме чувственных образов, отображающих только внешние стороны отдельных предметов и явлений материальной действительности. Затем оно поднимается до логического отражения, проявляется в форме абстрактных понятий и мыслительного оперирования ими, в результате чего раскрываются внутренние связи и закономерные отношения материальной действительности. Будучи отражением природы и общества, ощущения и понятия являются идеальными копиями материальных вещей и процессов. Однако в отличие от метафизического материализма, который истолковывал процесс познания как непосредственный и простой акт прямого зеркального отражения человеком окружающих предметов, не понимая исторического характера познания, его сложности и противоречивости, марксистский философский материализм рассматривает человеческое познание как сложный, противоречивый и исторически развивающийся процесс, идущий от незнания к знанию, от неполного знания к более полному, от познания явлений объективного мира к познанию сущности, к познанию внутренних закономерных связей и отношений предметов и явлений.

Диалектико-материалистическая теория познания, созданная в XIX веке Марксом и Энгельсом, была конкретизирована и развита в трудах Ленина и Сталина на основе творческого обобщения ими новых данных науки, на основе нового опыта революционной борьбы пролетариата за преобразование капиталистического общества в социалистическое. Разработка Лениным и Сталиным марксистской теории познания была обусловлена не только необходимостью решительного разоблачения неокантианцев, махистов и других реакционных идеалистов, сконцентрировавших свою борьбу против марксизма в области гносеологии, но и историческими потребностями новой эпохи, задачами революционной практики пролетариата и его партии. В эпоху практического революционного обновления мира, крушения старого, капиталистического и становления нового, коммунистического мира, в период величайших успехов науки в познании глубочайших тайн природы теория познания приобрела исключительное значение, тем более что «буржуазная философия особенно специализировалась на гносеологии...» (Ленин).

Задача разоблачения субъективно-идеалистической гносеологии буржуазных философов, их новейших ухищрений в борьбе против марксистского философского материализма требовала дальнейшей разработки марксистской, единственно научной, теории познания. Разработка теории познания диалектического материализма была исторически необходима не только для разоблачения махистов и других проповедников реакционной буржуазной философии, но и для теоретического обобщения новых данных науки и революционной практики пролетариата и его партии, для научного познания закономерностей общественного развития и разработки большевистской стратегии и тактики. Развитая Лениным и Сталиным, марксистская теория познания вооружила кадры большевистской партии и советских учёных мощным теоретическим оружием в деле научного познания закономерностей природы и общества, в деле использования их в соответствии с интересами и историческими задачами коммунистического строительства.

 

Чувственное познание (ощущение, восприятие, представление)

 

Первым шагом сложного и исторически развивающегося человеческого познания является непосредственное, живое созерцание окружающей действительности, чувственное познание, включающее в себя ощущения, восприятия и представления. Являясь формой непосредственного отражения конкретных предметов и явлений материального мира, чувственное познание служит прямым или косвенным источником всех наших знаний. «Иначе, как через ощущения, — писал Ленин, — мы ни о каких формах вещества и ни о каких формах движения ничего узнать не можем...». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 288).

Всякое познание начинается с ощущений, восприятий, с обозрения, сопоставления, различения, сравнения и обработки воспринятого чувствами материала. Весь последующий процесс человеческого познания основан в конечном счёте на чувственном познании. Чувственное познание исторически и логически образует начальную ступень процесса познания. Это верно как в отношении отражения материального мира в сознании отдельного человека, так и в отношении исторического развития человеческого познания.

Чувственное познание человеком материальной действительности происходит в процессе его практической деятельности, в процессе производства. Классики марксизма-ленинизма отмечали, что люди начинают не с теории, а с практической деятельности, с производства средств для своего существования. В процессе трудовой, практической производственной деятельности люди воздействуют на предметы и явления окружающего материального мира и получают определённые ощущения и восприятия.

В своём бессмертном произведении «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин подробно разработал материалистическое учение об ощущении. «Ощущение, — писал Ленин, — есть результат воздействия объективно, вне нас существующей вещи в себе на наши органы чувств...». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 106) Через ощущения люди получают определённые сведения о свойствах и качествах отдельных предметов и явлений. При нарушении деятельности органов чувств неизбежно нарушается и связь сознания с внешним миром. В. И. Ленин указывал, что «ощущение есть действительно непосредственная связь сознания с внешним миром, есть превращение энергии внешнего раздражения в факт сознания». (Там же, стр. 39).

Механизм этого превращения — превращения физического раздражения в соответствующий физиологический, а затем и психический процесс — в значительной степени раскрыт советской наукой, её различными отраслями — физикой, биологией, физиологией и психологией.

Современная советская физиология, основываясь на учении И. П. Павлова о высшей нервной деятельности, устанавливает материальные, физиологические основы процессов ощущения, действий органов чувств. Ощущение рассматривается как результат совместной работы органов чувств и коры головного мозга. Анатомо-физиологический аппарат ощущения, названный И. П. Павловым анализатором, состоит из трёх частей: 1) совокупности периферических рецепторов (глаза, уши, нос и т. п.); 2) путей распространения нервного возбуждения (нервные волокна) и 3) соответствующих (зрительных, слуховых, обонятельных и др.) зон коры больших полушарий головного мозга. Кора головного мозга является органом высшего анализа и синтеза внешних раздражений; она же направляет и работу нервных анализаторов.

Советская наука установила, что совершающееся в процессе ощущения превращение внешнего раздражения в нервный процесс (в физиологическое раздражение и психический акт) происходит скачкообразно, как переход физико-химической энергии в качественно иную, органическую форму движения материи.

«...Каждый периферический аппарат, — писал И. П. Павлов, — есть специальный трансформатор данной внешней энергии в нервный процесс». (И.П. Павлов, Полное собрание сочинений, т. III, кн. 1, изд. Академии наук СССР, М. – Л. 1951, стр. 122). Воздействие световой энергии на наш глаз вызывает в его сетчатке определённые фотохимические и электрические явления, которые в свою очередь вызывают изменение концентрации ионов в периферических окончаниях зрительных нервов. Этот процесс возбуждения, начавшийся в светочувствительных нервах — палочках и колбочках, — передаётся посредством зрительных волокон в соответствующие (зрительные) центры коры больших полушарий головного мозга, где превращается в определённый психический процесс. И. П. Павлов вскрыл диалектику процесса превращения физиологического раздражения в психический акт. Он показал, что формирование условного рефлекса одновременно есть процесс возникновения элементарного психического акта — ощущения.

Образуемая в мозгу физиологическая система нервных, условно-рефлекторных связей, закреплённая соответствующей материальной структурой (раздражениями и их следами в больших полушариях), являющаяся системой непосредственного отражения действительности в форме ощущений, восприятий и представлений, была названа И. П. Павловым первой сигнальной системой. «Для животного, — писал он, — действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма. Это то, что и мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды, как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это — первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными». (И.П. Павлов, Полное собрание сочинений, т. III, кн. 2, 1951, стр. 335-336).

Однако у человека первая сигнальная система приобрела качественно новые черты, поскольку она развивалась под воздействием уже сформировавшейся второй сигнальной системы, под влиянием труда, материального производства, общественно-исторической практики в целом. Поскольку биологические закономерности, определявшие развитие животных, сменились у человека социальными закономерностями, постольку и его органы чувств утратили былую животную остроту и биологическую ограниченность, но приобрели новое качество — стали человеческими органами. Под влиянием трудового, практического воздействия на окружающий мир органы чувств человека и их функциональная деятельность совершенствовались и развивались, возрастала способность их к восприятию огромного разнообразия качеств и свойств объективного мира.

Способность органов чувств к адэкватному восприятию различных свойств и качеств объективного мира усовершенствовалась в ходе биологической эволюции организмов, в результате усложнения форм взаимодействия их со средой. Советская физиология установила, например, что цветочувствительность глаза является продуктом сравнительно позднего развития органического мира. На ранних ступенях филогенеза зрение животных организмов было бесцветным. У многих высокоразвитых животных цветочувствительность либо отсутствует, либо весьма слабо развита (например, у собак). Даже человекообразные обезьяны различают лишь немногие цвета. Только у человека в процессе труда и более глубокого взаимодействия с окружающим миром сформировался физиологический аппарат, обладающий богатой способностью к адэкватному восприятию различных цветов. Глаз современного человека способен различать до 180 цветовых тонов, а различных цветов (градаций по насыщенности и светлости) он различает до 10 тысяч и более. (См. С.В. Кравков, Цветовое зрение, 1951, стр. 15-16).

Подвергая практической обработке предметы природы, тем более создавая новые, люди изменяли окружающий предметно-чувственный мир и вместе с тем изменяли характер своего чувственного созерцания. Их чувственные восприятия отражали предметы и явления действительности, уже в большей части изменённые и преобразованные в процессе трудовой материально-производственной деятельности.

Весь окружающий нас «чувственный мир», отмечали Маркс и Энгельс, не есть некая неизменная, «всегда себе равная вещь, а продукт промышленности и общественного состояния, притом в том смысле, что это — исторический продукт, результат деятельности целого ряда поколений, каждое из которых стояло на плечах предшествующего...». (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, 1938, стр. 33).

Поэтому органы чувств человека и их функциональная деятельность являются продуктом не только всей предшествующей эволюции его животных предков, но и общественно-исторического развития самого человека. «Образование пяти чувств, — писал Маркс, — это — продукт всей всемирной истории». (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. III, 1929, стр. 627).

Человеческий глаз, способный к восприятию богатства форм и красок, был вызван к жизни практическими потребностями человека, общественно-исторической практикой. По мере развития своей трудовой деятельности, по мере производственного создания новых видов красок, люди научались всё более тонко различать разнообразные оттенки цветов. Музыкальное ухо могло сформироваться только в результате создания музыки. Ещё в большей зависимости от производственной деятельности находятся вкусовые восприятия человека, которые стали человеческими только в процессе развития производства предметов питания и искусства изготовления пищи.

«Подобно тому, — писал Энгельс, — как постепенное развитие речи неизменно сопровождается соответствующим усовершенствованием органа слуха, точно так же развитие мозга вообще сопровождается усовершенствованием всех чувств в их совокупности. Орел видит значительно дальше, чем человек, но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла. Собака обладает значительно более тонким обонянием, чем человек, но она не различает и сотой доли тех запахов, которые для человека являются определенными признаками различных вещей. А чувство осязания, которым обезьяна едва-едва обладает в самой грубой, зачаточной форме, выработалось только вместе с развитием самой человеческой руки, благодаря труду». (Ф. Энгельс, Диалектика природы, 1952, стр. 135-136).

 

*  *  *

 

Ощущение человека есть сложный процесс, протекающий в его сенсорном аппарате под влиянием внешних раздражений. Особенность ощущений состоит в том, что человек ощущает, воспринимает, чувственно отображает в сознании не самые физико-химические и физиологические нервные процессы, а предметы и явления, вызывающие эти процессы

Возникает вопрос: правильно ли отражаются предметы материального мира в ощущениях, восприятиях человека? Представители агностицизма, философского и физиологического идеализма доказывали и доказывают, что якобы существует прирождённая неспособность органов чувств к правильному отражению внешнего мира. «Нет никакого сходства, — писал немецкий физиолог XIX века Гельмгольц, — между качеством чувственных ощущений и качеством внешних агентов, возбуждающих наши чувственные ощущения и передающихся через них».

Агностики, философские и физиологические идеалисты объявили ощущения, восприятия условными знаками, символами, иероглифами, не имеющими якобы никакого сходства с представляемыми ими внешними предметами.

В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» подверг теорию символов, или иероглифов, уничтожающей критике. Ленин показал, что эта теория — антинаучная, ложная теория, льющая воду на мельницу агностицизма и идеализма.

Критикуя Гельмгольца, Ленин писал: «Если ощущения не суть образы вещей, а только знаки или символы, не имеющие «никакого сходства» с ними, то исходная материалистическая посылка Гельмгольца подрывается, подвергается некоторому сомнению существование внешних предметов, ибо знаки или символы вполне возможны по отношению к мнимым предметам, и всякий знает примеры таких знаков или символов».

Ленин подверг суровой критике и Плеханова, который, делая уступки кантианству, писал, что «наши ощущения, это — своего рода иероглифы, доводящие до нашего сведения то, что происходит в действительности». (Там же, стр. 57).

В решительной борьбе против различных идеалистических школ Ленин с исключительной глубиной и последовательностью развил диалектико-материалистическое учение об ощущении как образе объективной реальности. «Наши ощущения, наше сознание, — писал он, — есть лишь образ внешнего мира, и понятно само собою, что отображение не может существовать без отображаемого, но отображаемое существует независимо от отображающего». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 222)

Разоблачение Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм» махизма, физиологического идеализма, теории иероглифов имеет огромное значение, вооружает нас в борьбе против современной реакционной американо-английской философии. Эта философия вновь и вновь возрождает старые идеалистические идейки о невозможности адэкватного отражения внешнего мира в ощущениях человека. Отрицая правильность отражения в человеческих ощущениях объективного мира, они сводят всё богатство последнего к миру субъективному, к «совокупности ощущений», к «специфической энергии» органов чувств и т. п.

Широко распространённая в буржуазной философии теория субъективности вторичных качеств (цвета, звука, запаха, вкуса и т. п.) использовалась в прошлом и используется в настоящее время различными идеалистами в борьбе против материализма вообще и марксистско- ленинской теории отражения в особенности. Американские и английские идеалисты (Брэдли, Мактаггарт, Ройс, Дрэйк, Сантаяна, Броуд, Пратт, Стронг и др.) различными способами «доказывают» субъективность вторичных качеств. «Вещь, — утверждают они, — обладает вторичным качеством только в отношении органа... так как мы можем иметь ощущения без объекта... Поэтому вторичные качества — видимость».

Для всех идеалистов отрицание объективности вторичных качеств было лишь логической подготовкой к отрицанию объективности первичных качеств и объективности мира вообще. Из отрицания объективности вторичных качеств исходят в обосновании «логического позитивизма» Рассел, Мур, Виттгенштейн и др. Разделавшись с объективностью вторичных качеств, они сводят затем внешний мир к субъективному миру, к совокупности «чувственных данных» (ощущений), объявляют последние «элементами мира» и утверждают, что весь существующий мир состоит «просто из определённых рядов и комбинаций чувственных данных». Американский прагматист Д. Дьюи утверждает, что наши чувственные восприятия являются лишь «потоком сознания», орудиями нашей практической деятельности, наших потребностей, но не имеют никакого отношения к внешним предметам.

Диалектический материализм в полном согласии с опытом, практикой и наукой доказывает, что ощущение есть отражение в человеческом сознании различных свойств и качеств предметов и явлений материального мира (протяжённости, движения, формы, цвета, звука, запаха и т. п.). Ленинская теория отражения решительно отвергает отрицание субъективистами и механистами объективного существования цвета, запаха, звука и т. п. Не наши органы чувств порождают в нашем сознании цвета, звуки, запахи и т. п., а объективное существование цветности (окраски) предметов и явлений материального мира, их звучание и пахучесть воспринимаются нашими органами чувств, порождают в нас ощущение цвета, звука, запаха и т. п.

Передовая советская наука данными естествознания обосновывает ленинское учение об ощущении как образе объективного мира и полностью опровергает различные идеалистические теории. Наши органы чувств обладают способностью адэкватно отражать свойства, качества, присущие самим предметам материального мира. Например, при помощи глаза мы отражаем цветовые свойства предметного мира. Поверхности предметов материального мира имеют определённую окраску (цвет), т.е. обладают свойством излучать или отражать электромагнитные колебания определённой длины волны. Цвет (окраска) того или иного предмета есть результат его взаимодействия с определёнными лучами света, падающими на его поверхность. Цвет зависит как от длины световых (электромагнитных) волн, падающих на предмет, так и от состава вещества, от свойств атомов и молекул, расположенных на его поверхности. «И солнце и все освещаемые им предметы, - писал известный советский учёный Кравков, - посылают множество лучей самых различных длин волн. Сумма излучений различных длин волн, испускаемых или отражаемых каждым телом, и даёт спектры излучения или отражения, характеризующие цветовые свойства этого тела». (С.В. Кравков, Цветовое зрение, 1951, стр. 18).

Следовательно, различные цвета (красный, синий, зелёный и т. п.) являются определёнными объективными свойствами, качествами материальных предметов, существующими независимо от воспринимающего их субъекта и отражаемыми им.

Но если цвет есть объективное свойство предмета, существующее вне субъекта, то ощущение его зависит от воспринимающего субъекта. Ощущение есть субъективное отражение в голове человека объективной реальности внешнего мира. «Ощущение, — говорит Ленин, — есть субъективный образ объективного мира...» (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 106). Ощущение есть субъективный образ, поскольку оно происходит в нервной системе конкретно-исторической личности и не существует вне действующего субъекта. Поэтому ощущение в известной степени зависит от состояния субъекта, от состояния и развития как в целом организма, так и его органов чувств, нервной системы и мозга. Известно, что изменение состояния организма, органов чувств и нервной системы оказывает влияние на процесс ощущения, вызывает либо повышенную, либо пониженную способность Нервной системы к реагированию на внешние раздражения. Ощущение есть субъективный образ не в смысле искажения действительности в сознании человека, а в том смысле, что оно является психическим, идеальным процессом, представляет собой переработку материального в человеческой голове. Возникший в голове человека образ является только приблизительно верным снимком, копией реального предмета; но этот образ не тождествен предмету, не является абсолютно точным и всесторонним его отражением. Если бы наши ощущения сразу и полностью отражали всю сложность материальных процессов, тогда наука была бы не нужна. «Человек, — указывает Ленин, — не может охватить = отразить = отобразить природы всей, полностью, ее «непосредственной цельности», он может лишь вечно приближаться к этому...». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 157).

Ощущение субъективно по своей форме, ибо оно является функцией мозга, нервной системы, определённым образом организованной материи. Но содержание ощущения определяется не нервным процессом, происходящим в субъекте, а природой вызвавшей его объективной реальности. Ощущение, будучи субъективным по своей форме, является объективным по своему содержанию, в своём источнике. Ощущение человека содержит в себе в идеальной форме то, что реально находится вне ощущения, что является его объектом, источником его существования. «Если я смотрю на дерево и вижу его, — говорит товарищ Сталин, — это означает лишь то, что ещё до того, как в моей голове родилось представление о дереве, существовало само дерево, которое вызвало у меня соответствующее представление...». (И.В. Сталин, Соч., т. 1, стр. 319)

Ощущение, будучи образом объективной реальности, даёт в основе своей правильное, верное, адэкватное отражение объективной действительности, что подтверждается ежедневным жизненным опытом и практической деятельностью людей.

Все огромные успехи, достигнутые человеческой практикой, стали возможны в результате верного отражения человеком окружающего его материального мира. Если бы чувственные восприятия давали неправильное, искажённое отображение предметов, тогда было бы невозможно правильное взаимоотношение человека с окружающим миром, была бы невозможна его ориентация в этом мире, тем более была бы невозможна предметно-практическая деятельность человека.

«Господство над природой, — писал Ленин, — проявляющее себя в практике человечества, есть результат объективно-верного отражения в голове человека явлений и процессов природы, есть доказательство того, что это отражение (в пределах того, что показывает нам практика) есть объективная, абсолютная, вечная истина». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 177).

Посредством ощущений человек отражает различные свойства и качества предметов внешнего мира (твёрдость, шероховатость, мягкость, форму, цвет, звук, запах и т. п.). По в действительности не существует «чистых» качеств и свойств, изолированных от предметов, а существуют целостные предметы, которые обладают определёнными качествами и свойствами. В целостности предметов мы убеждаемся в процессе практической деятельности, воздействуя на них и изменяя их. Вследствие этого наше чувственное познание исторически развилось как способность предметного отражения материального мира. Отдельные ощущения, доставляемые различными органами чувств и отражающие различные свойства и качества предметов, синтезируясь в коре больших полушарий головного мозга и связываясь с данными прошлого опыта, превращаются в восприятия, дающие целостные образы предметов.

Ощущение и восприятие являются двумя моментами, двумя фазами единого чувственного познания. Будучи более сложным психическим актом, чем ощущение, восприятие, однако, невозможно без ощущений. Оно возникает и развивается только на основе ощущений, как способность их синтезирования и обобщения. Этот процесс превращения отдельных ощущений в восприятия обусловливается единством природы самого воспринимаемого объекта (объективной целостностью предметов) и предметно-практической деятельностью воспринимающего субъекта.

Чувственное восприятие является живым созерцанием, формой непосредственного отражения в сознании человека предметов и явлений окружающей действительности. Но непосредственность восприятий на той или иной ступени исторического развития человека всегда вырастает на основе опосредствования их всей предшествующей общественно-исторической практикой, развитием материального производства, научного познания и мышления. Развитие материального производства и науки обнаруживает относительную ограниченность чувственных восприятий человека и побуждает его к применению всевозможных методов опосредствованного восприятия, к изобретению различных инструментов и приборов, которые бесконечно расширяют границы его чувственности, область воспринимаемых явлений.

Вооружение органов чувств человека соответствующей аппаратурой (лупой, телескопом, микроскопом, спектроскопом и т. п.) позволило ему до бесконечности расширить границы чувственного познания и проникнуть не только в пределы отдалённого звёздного мира, но и в мир микроскопический, в мир мельчайших бактерий, в мир молекул, в мир атомов и электронов. Благодаря технически усовершенствованным средствам физического исследования человек смог проникнуть в мир внутриатомных процессов, познать их закономерности и открыть в них новые неисчерпаемые источники энергии (внутриатомной энергии), которые могут быть поставлены на службу человечеству. То, что недоступно для чувственного познания на одном этапе исторического развития человечества, то делается доступным на другом этапе благодаря развитию общественного производства, техники. Поэтому природная ограниченность органов чувств человека не может служить пределом его познавательных способностей.

На базе ощущений и восприятий у человека возникают представления, как более сложная форма отражения действительности. Представления возникают на основе практического воздействия человека на предметы материального мира и являются более обобщённой формой наглядного, чувственного отражения этих предметов. Воспроизводя ранее воспринятый предмет, представление отражает не все конкретно-чувственные детали его (как восприятие), а только наиболее характерные черты, стороны, признаки. Представление является, таким образом, обобщённой формой отражения действительности. Но представление — это лишь начальная стадия обобщения, оно сохраняет ещё некоторые черты конкретной наглядности и единичности. Взаимопроникновение наглядного и обобщённого в представлениях и составляет их особенность как звена диалектического перехода от чувственных восприятий к понятиям, к теоретическому мышлению.

 

Абстрактное мышление

 

Абстрактное мышление, т. е. способность образовывать понятия и оперировать ими в форме суждений и умозаключений, основывается на чувственных данных и является более сложным процессом человеческого познания.

Чувственное познание человека отражает только внешние стороны и связи отдельных предметов и явлений объективной действительности. Ощущения и восприятия не способны схватить всеобщие связи, закономерные отношения предметного мира, поэтому они являются лишь первой ступенью человеческого познания. Напротив, абстрактное мышление позволяет проникнуть в сущность предметов и явлений, позволяет открыть их общие законы. Но сам переход от чувственного познания к абстрактному мышлению был бы невозможен, если бы в самой чувственности человека не были заложены возможности, предпосылки для такого перехода. Они обусловлены тем, что общее, существующее в самой объективной действительности, проявляется только в отдельном, через отдельное, единичное. «Общее, — отмечал Ленин, — существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 329).

В чувственных восприятиях единичных вещей и явлений уже имеются элементы общего и особенного, но они слиты с отдельным, не отвлечены от него, не осознаны. Поэтому в чувственном познании единичных предметов заложена возможность познания общего, возможность образования абстрактных понятий.

Первый шаг к обобщению единичного в форме представлений возникает на основе восприятий и совершается ещё в рамках чувственного познания. Всякие попытки идеалистов оторвать разумное (мыслительное) познание от его чувственной основы извращают понимание сути действительного процесса, ибо на самом деле между чувственным и разумным познанием не существует никакого разрыва, так как и то и другое отражает одну и ту же материальную действительность. Чувственное познание перерастает в логическое, а логическое вырастает из чувственного и является его дальнейшим развитием. Это диалектическое единство чувственного и рационального (мыслительного) моментов в процессе познания осталось непонятым философами домарксовского периода. Если представители сенсуализма ограничивали человеческое познание только чувственным восприятием отдельных предметов, недооценивали роль теоретического мышления, то рационалисты, напротив, отрывали абстрактное мышление от чувственности, рассматривали его как самостоятельный процесс.

Коренная ошибка представителей рационализма в прошлом (Декарта, Лейбница, Спинозы и др.) заключалась в недооценке ими значения чувственного познания, что приводило многих из них к идеализму. Идеалисты же либо вообще игнорируют чувственное познание, считая его недостоверным (Платон, Гегель), либо отрицают его объективное содержание (Беркли, Юм, махисты и т. п.).

Идеалистический отрыв общего от единичного, абстрактного мышления от его чувственной основы, широко практикуется современной реакционной буржуазной философией. Американский мистик Сантаяна, отрывая общее, абстрактное от единичного, конкретного, превращает выдвинутое им мистическое «чистое бытие» идеальных сущностей во вневременную «божественную» природу, возвышает его над миром конкретных, единичных вещей. Он пытается «доказать», что «царство сущностей образует бесконечную основу всех вещей», что «все вещи являются абстракциями от царства сущностей». Аналогичный отрыв общего от единичного, абстрактного мышления от чувственности и противопоставление их друг другу производится и многими другими буржуазными философами и учёными.

В противоположность метафизикам и идеалистам марксизм-ленинизм считает невозможным существование абстрактного мышления без чувственной основы. Это особенно ярко видно на примере мышления глухонемых, не владеющих звуковой речью, людей, мысли которых лишены звуковой оболочки. «Мысли глухонемых, — указывает товарищ Сталин, — возникают и могут существовать лишь на базе тех образов, восприятий, представлений, которые складываются у них в быту о предметах внешнего мира и их отношениях между собой благодаря чувствам зрения, осязания, вкуса, обоняния. Вне этих образов, восприятий, представлений мысль пуста, лишена какого бы то ни было содержания, т. е. она не существует». (И.В. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, стр. 47).

Переход от чувственного познания вещей и явлений к теоретическому мышлению, к познанию внутренних связей и закономерных отношений между ними происходит на основе развития общественно-исторической практики. Практическая деятельность людей формирует их познавательные способности; на её основе совершается процесс образования понятий из чувственных данных и развитие абстрактного логического мышления; «...практика человека, — говорит Ленин, — миллиарды раз повторяясь, закрепляется в сознании человека фигурами логики». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 188).

В процессе исторического становления самого человека и его трудовой деятельности сформировался физиологический аппарат опосредствованного, обобщённого отражения существенных связей и закономерных отношений предметов реального мира, неразрывно связанный с речью, с языком и названный И. П. Павловым второй сигнальной системой.

Вторая сигнальная система сформировалась на основе первой в процессе развития головного мозга в направлении усложнения и диференциации его корковых связей и анализаторов, формирования межанализаторных областей и мощного развития теменно-затылочных и лобных долей. «Если наши ощущения и представления, — писал И. П. Павлов, — относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, то речь, специально прежде всего кинэстезические раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов. Они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет наше лишнее, специально человеческое, высшее мышление, создающее сперва общечеловеческий эмпиризм, а наконец и науку — орудие высшей ориентировки человека в окружающем мире и в себе самом». (И.П. Павлов, Полное собрание сочинений, т. III, кн. 2, 1951, стр. 232-233).

Зачатки мышления имеются и у животных, но они ограничены рамками первой сигнальной системы. Вторая сигнальная система, оперирующая словом как раздражителем, позволила человеку путём отвлечения, абстрагирования от конкретных, чувственных предметов развить теоретическое мышление. Человеческое мышление, способное образовывать понятия и оперировать ими, сформировалось только в связи с возникновением языка как мощного и необходимого орудия мыслительной абстракции. Понятия, образуемые людьми, облекались в определённые слова как свою материальную форму. Слово закрепляло отвлечение от чувственной формы конкретных, единичных вещей и обобщение их наиболее общих и существенных признаков и свойств. «Чувства, — отмечал В. И. Ленин, — показывают реальность; мысль и слово — общее». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 256). Без возникновения языка в словесной форме был бы невозможен переход от чувственного познания к абстрактному мышлению, было бы невозможно образование и развитие понятий.

Со времени выделения человека из животного мира успехи его познавательной и мыслительной деятельности фиксируются, закрепляются и отлагаются в языке, что позволяет не только усвоить и сохранить их, но и передать будущим поколениям. «Будучи непосредственно связан с мышлением, — пишет И. В. Сталин, — язык регистрирует и закрепляет в словах и в соединении слов в предложениях результаты работы мышления, успехи познавательной работы человека и, таким образом, делает возможным обмен мыслями в человеческом обществе». (И.В. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, стр. 22).

Этот сложный процесс перехода человеческого познания от чувственных восприятий к абстрактному мышлению мы имеем возможность проследить на процессе интеллектуального развития ребёнка (конечно, учитывая целый ряд особенностей и влияния на него общественной Среды). Данные советской физиологии свидетельствуют о том, что у ребёнка сперва формируется физиологическая система непосредственного отражения действительности в форме условно-рефлекторной деятельности (реакций на чувственные раздражения). И только на вторам году жизни, в связи с бурным развитием речевой деятельности, у него формируется вторая сигнальная система как материальная основа детского мышления в форме словесного отвлечения и обобщения, оперирования понятиями.

Выделившись из животного мира, первобытные люди были сначала способны к образованию только самых элементарных общих понятий, которые ещё долго были тесно связаны с единичными чувственными восприятиями и наглядными представлениями. Затем постепенно, в течение многих тысячелетий, в процессе ежедневно повторяющейся трудовой, практической деятельности у людей развилась способность мыслительного отвлечения и обобщения, они возвысились до способности образования более сложных и общих понятий, которые подвергались дальнейшему усовершенствованию и развитию по мере расширения и развития познавательной и практической деятельности людей.

Развитие способности абстрактного мышления фиксировалось и закреплялось в грамматических и логических категориях. Так в процессе развития трудовой деятельности, развития языка и способности абстрактного мышления выработались определённые устойчивые формы логического мышления.

И. В. Сталин в трудах по вопросам языкознания полностью разоблачил антинаучную теорию Марра о существовании будто бы дозвукового языка и дологического мышления у первобытных людей дородового периода и научно доказал, что «звуковой язык или язык слов был всегда единственным языком человеческого общества...» (И.В. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, стр. 46), что возникновение языка было связано с возникновением человеческого мышления, так как «реальность мысли проявляется в языке». (Там же, стр. 39) Антинаучные измышления Марра о неспособности первобытных людей образовывать понятия и мыслительно оперировать ими были заимствованы у реакционных буржуазных исследователей (Кассирера, Леви-Брюля и др.), которые в угоду империалистическим колонизаторам стремились доказать неспособность первобытных людей и современных отсталых народов к человеческому способу мышления, ограничивали их интеллектуальную деятельность только сферой чувственности, низводя их до уровня животных.

Буржуазные историки первобытной культуры, а вслед за ними и Марр изображают мышление первобытных людей мистическим, иллюзорным, якобы неспособным к правильному отражению реальных вещей и явлений. Эта буржуазная ложь давно разоблачена классиками марксизма-ленинизма и подтверждена данными многих наук (учения И. П. Павлова, антропологии, языкознания, истории и т. п.), свидетельствующими о том, что сформировавшееся в процессе становления человека и его трудовой деятельности ц социальной жизни человеческое мышление неизбежно было облечено в материальную языковую (словесную) оболочку и в логическую форму.

Если бы первобытные люди были неспособны к правильному отражению окружающей действительности, если бы их понятия и мысли были мистическими, иллюзорными, тогда их трудовая, практическая деятельность не была бы успешной, тогда они не только не могли бы производить орудия труда и пользоваться ими, не могли бы ловить рыбу, охотиться и т. п., но даже были бы не в состоянии ориентироваться в окружающей природе и неизбежно погибли бы в суровых условиях и в трудной борьбе с силами природы.

 

*  *  *

 

Одной из основных форм логического мышления является понятие. Понятия необходимо облечены в «материальную языковую оболочку», вне которой они не существуют. В основе образования понятий лежит процесс абстракции и обобщения, т. е. мыслительного отвлечения от всего внешнего, единичного и случайного и объединения общих свойств предметов, явлений действительности. Первоначально обобщение было тесно связано с практическим действием. В одну группу объединялись те предметы и явления, которые не только были сходны по своим объективным свойствам, но и выполняли одинаковую функцию в практической деятельности. Понятия образовывались в результате обобщения многих практически важных признаков и отвлечения от признаков, несущественных для практической деятельности. Например, понятие «топор» явилось обобщением многих конкретных орудий труда, выполнявших одинаковую практическую функцию.

Вначале понятия были тесно связаны с конкретными, наглядными представлениями и развивались в направлении всё большего отвлечения и обобщения.

Возникновение отвлечённых, абстрактных понятий означало более полное и глубокое отражение материальной действительности, способствовало раскрытию наиболее существенных сторон, внутренний связей и законов мерных отношений предметного мира. Ленин отмечал, что «уже самое простое обобщение, первое и простейшее образование понятий (суждений, заключений еtс.) означает познание человека все более и более глубокой объективной связи мира». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 153).

Буржуазные философы и учёные рассматривают процесс образования научных абстракций как обеднение мышления, отход его от реальной действительности. Например, физик В. Гейзенберг изображает историю физики как процесс всё большего отхода её от действительности и обеднения человеческого познания. Он доказывает, что все понятия современной физики (атом, пространство, время и т. п.) якобы не заключают уже в себе ничего реального, являясь лишь формами нашего мышления. В таком же идеалистическом духе истолковывает процесс научной абстракции и А. Эйнштейн. Он, например, рассматривает геометрию как чисто формальную науку, лишённую предметного содержания, утверждая, что геометрические аксиомы — «свободные создания человеческого духа».

В противоположность идеализму диалектический материализм рассматривает научную абстракцию как специфический способ отражения материальной действительности. Абстракция, как и все мыслительные операции человека, зарождается прежде всего в процессе его практической деятельности. Абстракция в действии, предшествующая мыслительной, заключалась в том, что люди в своих практических действиях выделяли в первую очередь те свойства и качества предметов, которые имели наиболее важное и непосредственное значение для их потребностей, отвлекаясь от целого ряда менее важных, ненужных или второстепенных признаков.

Мышление способно анализировать, расчленять исследуемую действительность на её составные части, свойства, стороны и изучать их в последовательном порядке, выделяя необходимое, отвлекаясь от второстепенного и случайного, в целях более полного и глубокого познания действительности.

При помощи научной абстракции человеческое познание переходит от восприятий единичного к обобщению массы явлений, создаёт понятия, категории и законы, в которых отражаются более глубокие связи и закономерности материального мира. Товарищ Сталин с исключительной глубиной вскрыл роль научной абстракции в развитии геометрии и грамматики. «Грамматика, — писал он, — есть результат длительной, абстрагирующей работы человеческого мышления, показатель громадных успехов мышления.

В этом отношении грамматика напоминает геометрию, которая даёт свои законы, абстрагируясь от конкретных предметов, рассматривая предметы, как тела, лишённые конкретности, и определяя отношения между ними не как конкретные отношения таких-то конкретных предметов, а как отношения тел вообще, лишённые всякой конкретности». (И.В. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, 1952, стр. 24).

Научная абстракция не только не обедняет человеческого познания, как пытаются доказать идеалисты, но, наоборот, обогащает его, является более полной, глубокой и всесторонней формой отражения материальной действительности, чем чувственное познание. «Мышление, — отмечал В. И. Ленин, — восходя от конкретного к абстрактному, не отходит — если оно правильное... — от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т. д., одним словом все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее. От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 146-147).

 

*  *  *

 

Образование понятий и оперирование ими в форме суждений и умозаключений представляют собой важнейшие мыслительные процессы. Всякое научное познание оформляется в определённое суждение, которое либо что-нибудь утверждает (утвердительное суждение), либо отрицает (отрицательное суждение). С точки зрения поступательного движения человеческого познания Энгельс классифицировал суждения следующим образом: 1) суждение единичности (например, суждение: «трение есть источник теплоты»); 2) суждение особенности (например, суждение: «всякое механическое движение способно посредством трения превращаться в теплоту»); 3) суждение всеобщности (например, суждение: «любая форма движения способна и вынуждена при определённых для каждого случая условиях превращаться, прямо или косвенно, в любую другую форму движения»). Это последнее суждение выражает всеобщий закон природы.

Огромное познавательное значение имеет умозаключение. Умозаключение является логическим процессом выведения заключений из данных суждений. В основе умозаключения всегда лежат определённые суждения (посылки), но его вывод может дать и даёт новое знание по сравнению с тем, которое содержится в посылках.

Для того чтобы умозаключение было правильным и плодотворным, необходимы по крайней мере два условия: 1) суждения (посылки), на которых основывается умозаключение, должны быть истинными, должны соответствовать самой действительности; 2) вывод, т. е. соединение, сочетание содержащихся в суждениях идей, должен быть сделан правильно, без нарушения правил логического мышления. Правильность выводов умозаключений должна проверяться практикой, как критерием их истинности. Правильное, научное умозаключение, как и суждение, отражает реальные процессы, связи и взаимоотношения между вещами и явлениями в самой материальной действительности.

Понятия, суждения, умозаключения могут быть истинными только тогда, когда они правильно отражают объективную действительность, когда они связывают, соединяют и разделяют только то, что связано, соединено и разделено в самой действительности.

В противоположность этому, единственно правильному, пониманию логических процессов современные реакционные буржуазные философы-мракобесы пытаются доказать независимость форм мышления от реальной действительности. Например, представители «логического позитивизма» рассматривают науку как «систему предложений», а предложения, утверждают они, должны согласовываться только с предложениями. Рассел провозгласил, что философия имеет дело не с объективным миром, а только с логическими формулами, что поэтому «логика есть сущность философии». А представитель семантической философии Карнап пошёл ещё дальше, объявив, что предмет философии — лишь комбинации лишённых всякого содержания слов и предложений.

Огромное познавательное значение имеют дедукция (способ рассуждения от общего к частному) и индукция (способ рассуждения от частного к общему). В буржуазной философии индукция и дедукция противопоставлялись друг другу как два самостоятельных метода. Эмпирики (Бэкон и др.) придавали всеобщее значение индуктивному методу. Представители же рационализма (Декарт, Спиноза и др.) возводили в абсолютный метод дедукцию. Марксизм-ленинизм рассматривает индукцию и дедукцию как два различных приёма единого, диалектического, метода научного исследования, которые дополняют (а не исключают) друг друга. Энгельс отмечал, что всякая научная дедукция является результатом предварительной индукции, без которой невозможно никакое научное познание. Но в свою очередь и индукция является научной только тогда, когда она пользуется общими выводами, когда изучение отдельных частных явлений основывается на знании общих принципов или законов. «Индукция и дедукция, — отмечал Энгельс, — связаны между собою столь же необходимым образом, как синтез и анализ. Вместо того чтобы односторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо стараться применять каждую на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собою, их взаимное дополнение друг друга». (Ф. Энгельс, Диалектика природы, 1952, стр. 180-181).

В противоположность метафизическому противопоставлению анализа и синтеза как двух самостоятельных методов материалистическая диалектика рассматривает их в единстве, как различные приёмы единого диалектического метода познания. Без анализа (расчленения явления на его составные части) невозможно никакое научное познание конкретной и многообразной действительности. Но один анализ не может дать научного знания, он должен дополняться синтезом, который соединяет расчленённые части и представляет изучаемый предмет или явление как единое целое.

Подчёркивая диалектическое единство анализа и синтеза, Ленин в числе элементов диалектики отмечал: «соединение анализа и синтеза, — разборка отдельных частей и совокупность, суммирование этих частей вместе». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 193).

Гениальные образцы диалектического единства анализа и синтеза даны в произведениях классиков марксизма- ленинизма. Например, в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. И. Ленин исследовал путём анализа различные стороны и свойства капитализма в его империалистической стадии, а затем путём синтеза суммировал их, дал общую, исчерпывающую характеристику империализма, определил его историческое место.

В докладе на XVIII съезде партии И. В. Сталин дал глубокий анализ успехов социалистического строительства и развития различных отраслей народного хозяйства СССР, а затем синтезировал, суммировал их, дав общую- характеристику исторических побед социализма в СССР и наметив основные задачи дальнейшего развития Советской страны по пути к коммунизму.

 

 

 

Роль практики в процессе познания

 

Марксизм-ленинизм впервые в истории философии ввёл практику в теорию познания. Теория познания стала подлинно научной. В марксистско-ленинском решении вопроса о роли практики в теории познания, о единстве теории и практики отражена революционная сущность философии марксизма, призванной не только объяснять мир, но и изменять его.

Гносеология в буржуазной философии не получила научного характера главным образом потому, что ею не была вскрыта роль практики в процессе познания. Все представители метафизического материализма не видели, не понимали активной, действенно-практической роли человека по отношению к природе; они тем более не понимали общественно-исторической и революционной практики и её роли в процессе познания мира, в развитии науки и человеческого мышления. Если они и пытались иногда связать процесс познания с практикой, то понимали последнюю весьма узко и ограниченно, низводили её до эксперимента, лабораторного опыта. Поэтому движущую силу человеческого познания они видели не в общественно-исторической практике, а в «любопытстве» и «жажде знаний» учёного, в стремлении людей к усовершенствованию интеллекта. Эта узость и ограниченность в понимании практики и её роли в теории познания была обусловлена узостью и ограниченностью практических и познавательных задач буржуазии как эксплуататорского класса.

Представители идеализма, истолковывая человеческую практику как активность абстрактной идеи, деятельность чистого духа, ограничивали и ограничивают сферу практической деятельности областью теоретической деятельности.

В противоположность различным мистическим и реакционным измышлениям современных буржуазных философов марксизм-ленинизм признаёт решающую роль практики, практической деятельности людей и как исходного пункта, основы познания и как критерия истинности теории. «Точка зрения жизни, практики, — учит Ленин, — должна быть первой и основной точкой зрения теории познания. И она приводит неизбежно к материализму, отбрасывая с порога бесконечные измышления профессорской схоластики». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 130).

Практика в её марксистско-ленинском понимании есть прежде всего трудовая, материально-производственная деятельность людей, включающая в себя все виды производственной деятельности как в области промышленности, так и в области сельского хозяйства. Далее, практика — это общественная, всемирно-историческая и революционно-критическая деятельность людей, направленная на преобразование не только природы, но и общественной жизни. В условиях классового общества практика включает в себя также и классовую борьбу, являющуюся движущей силой всего исторического процесса.

В понятие практики необходимо включить также и лабораторный опыт, эксперимент и наблюдение. В познании процессов природы, недоступных воздействию человека (космических, астрономических и др.), практика выступает в форме наблюдений при помощи соответствующей аппаратуры, являющейся опять-таки продуктом материально-производственной деятельности людей. Поэтому Ленин указывал, что «в практику, служащую нам критерием в теории познания, надо включить также практику астрономических наблюдений, открытий и т. д.». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 127). В таком широком понимании практика является основой человеческого познания и критерием его истинности на всех ступенях его развития.

Только в процессе активного, трудового, производственного воздействия на окружающий материальный мир люди получают определённые ощущения, восприятия и представления. Практически обрабатывая предметы природы, люди получают при помощи своих органов чувств определённые сведения о свойствах и качествах этих предметов, познают их. Практические операции с материальными предметами лежат в основе образования и развития понятий и всех мыслительных операций: суждения и умозаключения, дедукции и индукции, анализа и синтеза. «Все эти моменты (шаги, ступени, процессы) познания, — отмечал Ленин, — направляются от субъекта к объекту, проверяясь практикой и приходя через эту проверку к истине...». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 215).

Значение практики заключается не только в том, что без неё были бы невозможны все формы мыслительной деятельности, но и в том, что без неё было бы невозможно раскрытие внутренних связей и закономерностей объективной действительности посредством абстрактных понятий, категорий и законов. Общественно-историческая практика является основой всего сложного процесса научного познания, основой возникновения и развития науки.

Энгельс отмечал, что возникновение и развитие астрономии, математики, механики было обусловлено практическими потребностями древних народов. «Итак, уже с самого начала, — писал он, — возникновение и развитие наук обусловлено производством». (Ф. Энгельс, Диалектика природы, 1952, стр. 145).

Практические потребности людей обусловили возникновение математики. Необходимость счёта, измерения площадей, расстояний и т. п. вызвала к жизни арифметику и геометрию. Вначале все математические операции были связаны с практическими операциями. Люди считали не иначе, как противопоставляя одни предметы другим. Первые цифры и единицы измерения были связаны с органами человеческого тела — руками, пальцами, ладонью, ступнёй и т. п.

«Как и все другие науки, — писал Энгельс, — математика возникла из практических нужд людей: из измерения площадей земельных участков и вместимости сосудов, из счисления времени и из механики». (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1952, стр. 37).

Возникновение и развитие биологии было обусловлено практическими потребностями улучшения земледелия, садоводства и животноводства. Практическая деятельность в области сельского хозяйства предшествовала теории и обусловливала развитие последней. Многовековый практический опыт обобщался в соответствующие теоретические принципы биологической науки. «По своему содержанию учение об отборе — это взятая в самом общем виде многовековая практика земледельцев и животноводов, задолго до Дарвина эмпирическим путём создававших сорта растений и породы животных... Сельскохозяйственная практика для Дарвина послужила той материальной основой, на которой он разработал свою эволюционную теорию, объяснившую естественные причины целесообразности устройства органического мира». (Т.Д. Лысенко, Агробиология, изд. 4, 1948, стр. 608).

Создание социалистического сельского хозяйства в нашей стране и развитие колхозно-совхозной практики обусловили развитие новой, советской биологической науки — мичуринской биологии.

«Социалистическое сельское хозяйство, колхозно-совхозный строй породили принципиально новую, свою, мичуринскую, советскую, биологическую науку, которая развивается в тесном единстве с агрономической практикой, как агрономическая биология». (Там же, стр. 614).

Только на основе общественно-исторической практики возможно всё большее углубление человеческого познания, открытие новых сторон, связей и отношений материальных предметов и явлений, познание их внутренних закономерностей.

В отрыве от практики невозможно научное решение теоретических вопросов, невозможно познание законов живой природы. Только решение практически важных вопросов — вопросов борьбы с сорняками в земледелии, подбора компонентов для посева травосмесей, быстрого и широкого лесоразведения в степных районах и многих других — позволило мичуринцам решить целый ряд коренных теоретических вопросов биологической науки. «Научное решение практических задач, — отмечает академик, Лысенко, — наиболее верный путь к глубокому познанию закономерностей развития живой природы». (Там же, стр. 640).

Развернувшаяся в нашей стране практика коммунистического строительства является решающей движущей силой развития передовой советской науки. Участвуя в борьбе всего советского народа за выполнение четвёртого пятилетнего плана, в борьбе за дальнейший технический прогресс, советские учёные, как указывал на XIX съезде Коммунистической партии т. Маленков, «успешно решили много научных проблем большого народнохозяйственного значения». (Г. Маленков, Отчётный доклад XIXсъезду партии о работе Центрального Комитета ВКП(б), стр. 41).

Тов. Маленков отметил как важнейшее достижение советской науки открытие методов производства атомной энергии, чем нанесён серьёзный удар американским поджигателям войны, ликвидировано их монопольное положение в этой области. Усилия советских учёных направлены на отыскание путей и методов использования этого нового вида энергии «в мирных целях, на благо народа, ибо такое использование атомной энергии безгранично расширяет власть человека над стихийными силами природы, открывает перед человечеством колоссальные возможности роста производительных сил, технического и культурного прогресса, увеличения общественного богатства». (Там же, стр. 42).

Общественно-историческая практика является основой познания не только законов природы, но и законов общественного развития.

Возникновение и развитие теории марксизма-ленинизма было обусловлено практическими потребностями классовой борьбы пролетариата. Только тогда, когда капитализм достиг известной зрелости, когда развернулась классовая борьба пролетариев против капиталистов, создались необходимые условия для возникновения революционной теории, отражающей классовые интересы пролетариата. Выражая эти исторические потребности, Маркс и Энгельс создали научную теорию, явившуюся мощным оружием в руках пролетариата в его борьбе за своё освобождение. Конкретизация и дальнейшее развитие марксизма Лениным и Сталиным были связаны с новыми практическими потребностями революционного движения в эпоху империализма и пролетарских революций, в эпоху строительства социализма в СССР. Обобщая новый опыт революционной борьбы пролетариата, Ленин и Сталин подняли теорию марксизма на новую, высшую ступень, развили и конкретизировали её.

Теория марксизма-ленинизма развивается в неразрывной связи с практикой революционного рабочего движения.

Ленин в своей гениальной работе «Государство и революция» показал решающую роль революционной практики в разработке Марксом и Энгельсом учения о диктатуре пролетариата.

В 1848 году в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс, впервые выдвинув идею диктатуры пролетариата, лишь в общей форме указали на задачи пролетариата в деле превращения его в господствующий класс. В то время история ещё не давала материала для конкретного решения этого вопроса, и только живой, революционно-практический опыт событий 1848—1851 годов позволил Марксу сделать конкретный, точный и «практически осязательный» вывод: все прежние революции только усовершенствовали государственную машину, а задача пролетариата — разбить, сломать её. «Не логические рассуждения, — писал Ленин, — а действительное развитие событий, живой опыт 1848—1851 годов привели к такой постановке задачи. До какой степени строго держится Маркс на фактической базе- исторического опыта, это видно из того, что в 1852 году он не ставит еще конкретно вопроса о том, чем заменить эту подлежащую уничтожению государственную машину. Опыт не давал еще тогда материала для такого вопроса, поставленного историей на очередь дня позже, в 1871 году». (В.И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 381).

Ленин показал, что Маркс не вдавался в утопию, не сочинял абстрактных трактатов о формах будущего государства, а ждал ответа на этот основной вопрос марксистской теории от практического опыта массовой революционной борьбы пролетариата. И только опыт практической борьбы парижских коммунаров, их попытка замены бюрократической государственной машины новым типом государства — пролетарским государством — позволил Марксу, внимательно изучившему опыт Коммуны, увидеть в ней государственную форму диктатуры пролетариата.

Марксистское учение о диктатуре пролетариата о государстве Ленин и Сталин конкретизировали и развили дальше на основе практического опыта трёх русских революций, на основе: практической деятельности Советского государства. Ленин открыл Советскую власть как лучшую государственную форму диктатуры пролетариата, раскрыл скобки формулы диктатуры пролетариата под углом зрения проблемы о. союзниках пролетариата, доказал, что диктатура пролетариата, является особым классовым союзом пролетариата и крестьянства, высшим типом демократии, демократией пролетарской.

Марксистско-ленинское учение о государстве и диктатуре пролетариата было конкретизировано и развито дальше товарищем Сталиным. Творчески обобщая революционный опыт Коммунистической партии и трудящихся масс нашей страны в деле создания и укрепления нового государства, товарищ Сталин раскрыл сущность диктатуры пролетариата, создал учение о трёх её сторонах, о системе диктатуры пролетариата и о руководящей роли в ней Коммунистической партии. На основе творческого обобщения практического опыта построения социализма в СССР в условиях враждебного капиталистического окружения товарищ Сталин разработал учение об основных функциях и фазах в развитии социалистического государства, дал теоретическое решение вопроса о судьбах государства не только в период социализма, но и в период коммунизма.

Гениальные труды И.В. Сталина органически связаны с революционно-практической деятельностью Коммунистической партии. Г.М. Маленков на XIX съезде партии отмечал, что в центре теоретической деятельности товарища Сталина в течение всего последнего периода стояла разработка проблем всемирно-исторического значения — о развитии социалистической экономики, о постепенном переходе к коммунизму. Творчески обогащая и развивая марксистско-ленинскую науку, товарищ Сталин идейно вооружил партию, и советский народ в борьбе за торжество нашего дела.

Величайшее значение как для марксистско-ленинской теории, так и для всемирной революционной практики имеет работа товарища Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».

Теоретические открытия товарища Сталина знаменуют собой новую эпоху в развитии марксистско-ленинской науки. Эти открытия «имеют всемирно-историческое значение, вооружают все народы знанием путей революционного переустройства общества и богатейшим опытом борьбы нашей партии за коммунизм». (Г. Маленков, Отчётный доклад XIX съезду партии о работе Центрального Комитета ВКП(б), стр. 107).

 

*  *  *

 

Марксизм-ленинизм рассматривает практику не только как исходный пункт и основу человеческого познания, но и как критерий истинности знаний. Классики марксизма-ленинизма считали схоластикой всякие попытки решать вне практики вопросы об истинности или ложности той или другой теории.

Практика не только разоблачает агностицизм, доказывая полную познаваемость материального мира, но и опровергает все антинаучные понятия, идеи, теории, подтверждая только то, что является правильным, научным. В. И. Ленин писал: «Человеческая практика доказывает правильность материалистической теории познания, — говорили Маркс и Энгельс, объявляя «схоластикой» и «философскими вывертами» попытки решить основной гносеологический вопрос помимо практики». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 126).

Жульнические попытки американских прагматистов подменить действительную человеческую практику субъективным «опытом», «успехом», «пользой» и т. п. в действительности являются формой идеалистического отрицания объективной истины и реальности внешнего мира. У прагматистов понятие «практики» лишено объективно-реального значения, лишено связи с действительным миром, поэтому оно принимает субъективно-идеалистический характер и, с их точки зрения, якобы может подтверждать любые антинаучные измышления, если они выгодны и полезны империализму.

В противоположность всем агностикам и субъективным идеалистам Ленин показал, что «практика человечества имеет... объективно-реальное значение». (В. И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 94).

Практика служит критерием истины потому, что она как бы сталкивает теорию с материальной действительностью, выводит теоретические формулы из царства идей в царство реальной действительности, обнаруживая тем самым их истинность или ложность. Пока люди созерцают явления природы, не вмешиваясь в их естественный ход, они могут только предполагать истинность или ложность своих понятий и идей. Но как только от пассивного созерцания действительности они переходят к практическому воздействию на неё, они получают возможность проверить, соответствуют ли их идеи действительности. Практически воздействуя на предметы материального мира и обрабатывая их, люди проверяют истинность своих идей и представлений, соответствие их отражаемым объектам. Ленин указывал, что именно «практикой своей доказывает человек объективную правильность своих идей, понятий, знаний, науки». (В. И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 164).

В развитии естественных наук роль практики как критерия истинности сплошь и рядом проявляется в форме научно поставленных наблюдений, экспериментов, опытов. Например, в астрономии критерий практики, полностью сохраняя свою силу, выступает в форме совпадения выводов теории с фактическими данными астрономических наблюдений.

И. П. Павлов, разрабатывая на основе опытных данных учение о высшей нервной деятельности, тщательно и всесторонне проверял каждое новое положение и вывод своей теории многочисленными специально поставленными опытами. Давая научное обоснование своему положению о тождественности сна с торможением, И. П. Павлов говорил: «С этим заключением очень хорошо согласовались все те многочисленные наблюдения, которые накопились у нас за двадцать лет работы над условными рефлексами, и это заключение подтвердили те новые опыты, которые мы нарочито поставили, исходя из этого заключения». (И.П. Павлов, Полное собрание сочинений, т. III, кн. I, 1951, стр. 375).

О. Б. Лепешинская научно поставленными экспериментами в течение 1933—1945 годов полностью опровергла вирховианские установки в цитологии и доказала наличие внеклеточной жизни, происхождение клетки не только из клетки, но также из вещества неклеточной структуры.

Практика является всеобщим критерием истинности теории как для - общественных, так и для естественных наук. «Данные науки, — говорит товарищ Сталин, — всегда проверялись практикой, опытом. Наука, порвавшая связи с практикой, с опытом, — какая же это наука? Если бы наука была такой, какой её изображают некоторые наши консервативные товарищи, то она давно погибла бы для человечества. Наука потому и называется наукой, что она не признаёт фетишей, не боится поднять руку на отживающее, старое и чутко прислушивается к голосу опыта, практики». (И.В. Сталин, Вопросы ленинизма, 1952, стр. 540).

Практика является основой познания и критерием истинности теории. Практика первична по отношению к теории, определяет её развитие. Практика обладает достоинством всеобщности, она заключает в себе многогранные связи и взаимоотношения человека с материальной действительностью, которые только односторонне охватываются теорией. Практика по сравнению с теорией, являющейся лишь идеальным отражением действительности, заключает в себе достоинство непосредственной действительности, поскольку она есть объективное, реальное взаимоотношение человека с материальной действительностью. «ПРАКТИКА, — отмечал Ленин, — ВЫШЕ (ТЕОРЕТИЧЕСКОГО) ПОЗНАНИЯ, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 185).

К пониманию роли практики также надо подходить диалектически, а не метафизически, не догматически. Критерий практики имеет абсолютный характер, поскольку он даёт проверку истинности познания, подтверждает всё истинное, научное и опровергает всё ненаучное, ложное. Но вместе с тем критерий практики содержит в себе и элемент относительности, так как он доказывает истинность того или иного закона, положения и т. п. только для определённых условий, а не везде и не всегда. Всякий закон науки отражает в абстрактной форме одну из сторон, моментов всеобщей связи и взаимозависимости объективной действительности, но не асе существующие в действительности связи. Практикой проверяется и подтверждается объективная истинность закона. Но никакая проверка не может превратить тот или иной закон в абсолют, так как практика подтверждает истинность закона лишь в тех пределах, в которых он проявляется.

«...Не надо забывать, — писал Ленин, — что критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления. Этот критерий тоже настолько «неопределенен», чтобы не позволять знаниям человека превратиться в «абсолют», и в то нее время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма. Если то, что подтверждает наша практика, есть единственная, последняя, объективная истина, — то отсюда вытекает признание единственным путем к этой истине пути науки, стоящей на материалистической точке зрения». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 130).

Сама практика не является чем-то застывшим, раз навсегда данным, а совершенствуется, обогащается, развивается. Например, практика подтверждала до поры до времени утверждения химиков о невозможности создания органических веществ из неорганических (до тех пор, пока люди не обладали таким умением). Но последующее развитие науки и практики привело к созданию искусственным путём многих органических соединений и тем самым опровергло старую истину, заменив её новой, соответствующей новому уровню развития практики.

Развитие всемирно-исторической революционной практики пролетариата и его партии делает некоторые положения теории марксизма, связанные, с определёнными историческими условиями, устаревшими и требует замены их новыми. Ленин и Сталин, творчески обобщая новый опыт революционной практики, конкретизировали и развили марксизм дальше, применительно к новым условиям и к новым потребностям пролетариата и его партии, заменив устаревшие положения марксизма новыми.

Так общественно-историческая практика, являясь основой познания и критерием его истинности, двигает науку вперёд, к новым завоеваниям человеческой мысли.

 

Диалектический материализм об объективной, абсолютной и относительной истине

 

Только основоположники марксизма-ленинизма, создав подлинно научную философию — диалектический и исторический материализм, — дали правильное, научное решение вопроса об объективной, абсолютной и относительной истине и разоблачили метафизическое и идеалистическое истолкование истины. Ленин в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» показал, что учение об объективной истине неразрывно связано с материалистическим решением основного вопроса философии, что философский материализм связан с признанием объективной истины, что отрицание последней неизбежно ведёт к агностицизму и к субъективному идеализму. «Быть материалистом, — писал Ленин, — значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 120).

Отрицая объективную реальность внешнего мира, махисты неизбежно отрицали и существование объективной истины, они истолковывали истину в субъективно-идеалистическом духе, сводили её к форме субъективного человеческого опыта, к коллективному мышлению людей. Махист Богданов утверждал, что «истина есть идеологическая форма — организующая форма человеческого опыта».

Решительно разоблачая это субъективистское понимание истины, Ленин показал его реакционный смысл, показал, что такое понимание истины оправдывает существование не только всех антинаучных идей, но и религиозных догм и суеверий. «Если же, — писал он, — объективной истины нет, истина (в том числе и научная) есть лишь организующая форма человеческого опыта, то этим самым признается основная посылка поповщины, открывается дверь для нее, очищается место для «организующих форм» религиозного опыта». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 113).

В противоположность махистскому субъективно-идеалистическому истолкованию истины Ленин, глубоко разработав вопрос об объективной истине, дал научное диалектико-материалистическое определение этого важнейшего понятия теории познания.

В понятие объективной истины Ленин включал объективное содержание человеческих знаний, т. е. такое содержание, которое даётся человеку извне и зависит только от внешнего мира, от объективной действительности, а не от познавательных способностей отдельного человека и человечества в целом. Объективная истина есть правильное отражение объективной действительности в человеческих ощущениях, представлениях и понятиях. Разоблачая богдановский махизм, Ленин задавал вопрос: «...существует ли объективная истина, т. е. может ли в человеческих представлениях быть такое содержание, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества?». (Там же, стр. 110).

В. И. Ленин дал развёрнутое обоснование существования объективной истины и иллюстрировал это положение данными науки и фактами повседневной жизни.

Ленинская теория отражения исходит из признания объективной реальности внешнего мира и приблизительно верного отражения его в голове человека. Поскольку человеческие знания правильно отражают существующую объективную реальность, постольку они содержат в себе объективную истину. Каждая научная теория, закон, если они верно отражают объективную действительность, проверены опытом, практикой человечества, являются объективной истиной. Так, например, гелиоцентрическое учение Коперника есть объективная истина, тогда как теория Птоломея не является объективной истиной, поскольку она не соответствует объективной действительности. Мичуринское учение — это объективная истина, тогда как теория вейсманизма-морганизма — ложная, антинаучная теория, опровергнутая практикой развития советского социалистического сельского хозяйства.

Объективной истиной является марксизм-ленинизм, ибо он правильно раскрывает законы развития природы и общества, правильно указывает пути преобразования капиталистического общества в социалистическое, пути строительства коммунизма. Истинность его подтверждена революционной практикой советского народа, Коммунистической партии Советского Союза и вновь и вновь подтверждается практикой социалистического строительства в странах народной демократии, опытом борьбы трудящихся всех стран против капиталистического рабства.

Так как объективная истина есть такое содержание человеческих знаний, которое не зависит ни от человека, ни от человечества, то её существование не зависит от того, всеми она признаётся или нет. Буржуазия и её идеологи, конечно, не признают истинности марксистско-ленинской теории, но марксизм-ленинизм, как истинная теория, не только продолжает существовать, но и развивается, всё шире распространяет своё влияние, овладевает сознанием трудящихся масс.

Современные буржуазные философы-идеалисты (прагматисты, логические позитивисты, неореалисты, семантики и т. п.) в области гносеологии основным предметом своих реакционных нападок сделали понятие объективной истины. Отрицание объективной истины служит у них средством борьбы против науки и научного познания, средством защиты поповщины. В этих именно целях представители логического позитивизма изгоняют объективную истину из науки, «доказывают», что наука якобы имеет дело не с объективным миром, а лишь с субъективным содержанием опыта. Пытаясь совлечь науку с пути познания материальной действительности на путь чистого формализма, они требуют, чтобы наука заключала в себе только логически согласованные формулы. Ещё в начале XX века представитель прагматизма — этой философии американских бизнесменов — В. Джемс провозгласил, что истинным является всё то, что «полезно», что обеспечивает «практический успех». «Если, — цинично заявлял он, — религиозные идеи выполняют эти условия, если, в частности, окажется, что понятие о боге удовлетворяет им, то на каком основании прагматизм будет отрицать бытие божие? Для него это будет просто бессмыслицей, если признавать «неистинным» понятие, столь плодотворное в прагматическом отношении».

Эта «философия», объявляющая истинным всё то, что является выгодным для хищнического американского империализма, была продолжена его современным идеологом — Д. Дьюи.

Д. Дьюи рассматривает реальный мир как «грубое существование». Действительность якобы не существует сама по себе, а обусловливается, создаётся нашим познанием. Весь процесс человеческого познания рассматривается им не с точки зрения отражения объективной реальности, а только под углом зрения «результатов успеха». Истолковывая науку в субъективистском духе, Д. Дьюи изгоняет из неё объективное содержание, объективную истину, объявляет её «практическим искусством», «высоко специализированной формой практики». Дьюи сводит науку к простым указаниям на «действия», а её законы рассматривает как «способ эффективного ведения дел». Это прагматистское истолкование науки выражает действительное положение науки в США, где она превращена в служанку империалистических монополий и военных ведомств.

В условиях классового общества социальные науки, так как они связаны с политическими идеалами борющихся классов, неизбежно и всецело принимают классовый характер. Объективные же истины естественных наук, не имеющих прямого отношения к политическим идеалам классов, принимают общечеловеческий характер и существуют тысячелетиями, переходя от эпохи к эпохе, от народа к народу. Известно, что основы геометрии Эвклида, классической механики, электродинамики, химии, являющиеся объективными истинами, признаются всеми классами и используются ими на практике. Однако и эти коренные основы наук, являющиеся объективными истинами, облекаются в определённые мировоззренческие, идеологические формы, имеющие классовый, партийный характер. Поэтому каждая наука содержит в себе не только коренные основы, непреложные объективные истины, но и их определённое мировоззренческое истолкование.

Учёные апологеты буржуазии облекают научные истины в реакционную, идеалистическую форму, пытаются примирить науку с поповщиной. Монополистический капитализм в США наложил оковы на развитие науки, подчинил научные исследования узким, эгоистическим целям империалистов, их борьбе за мировое господство.

Американские империалисты, задумавшие в целях завоевания мирового господства уничтожить большую половину человечества земного шара средствами атомного и бактериологического оружия, заставляют науку служить их гнусным целям.

«Учёные», ставшие на службу американскому империализму, работают над созданием бактериологического и атомного оружия, разрабатывают методы массового распространения эпидемий, способы заражения почвы вредными микробами, стремятся превратить самую землю в бесплодную пустыню. Под непосредственным воздействием реакционной политики американского империализма развитие многих отраслей науки и научных исследований получает извращённое направление, оно служит не развитию, а разрушению производительных сил, не улучшению жизни людей, а истреблению человечества. Наука в руках американских империалистов становится разрушительной силой, орудием разрушения городов и культурно-промышленных центров, орудием истребления человечества. Только уничтожение капитализма и переход к социализму может спасти науку от империалистических оков, от полной её деградации. Победа Великой Октябрьской социалистической революции в нашей стране освободила науку от капиталистических оков и открыла путь для её свободного и творческого развития. В условиях победившего социализма в СССР наука получила полный расцвет, добытые наукой объективные истины облекаются в подлинно научную форму социалистической идеологии, незыблемой основой которой является марксизм-ленинизм.

Советская наука, поставленная на службу народу, социалистическому обществу и государству, приняла народный характер. Народность советской науки выражается не только в том, что советский народ любит, уважает и поддерживает науку, но и в том, что он принимает активное участие в научных исследованиях, в практическом разрешении важнейших научных проблем. Армия советских учёных в 150 тысяч человек как научный авангард связана с миллионами передовиков промышленности, транспорта и сельского хозяйства — рационализаторов, изобретателей, стахановцев. Об этом свидетельствует тот факт, что лауреатами Сталинских премий у нас являются не только учёные и инженеры, но и передовики производства как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, Подобное же освобождение науки от капитализма происходит сейчас в странах народной демократии, где трудящиеся массы сбросили капиталистический гнёт и встали на путь социалистического строительства.

Но так как страна социализма вышла из недр капитализма и находится в окружении капиталистических стран, то вполне естественно, что у нас ещё сохранились остатки буржуазной идеологии, которые неизбежно проникают и в различные отрасли науки. «В результате вмешательства Центрального Комитета партии во многих областях науки, — отмечал Г. М. Маленков, — были вскрыты чуждые советским людям нравы и традиции, выявлены факты кастовой замкнутости и нетерпимого отношения к критике, разоблачены и разбиты различные проявления буржуазной идеологии и всякого рода вульгаризаторские извращения. Известные дискуссии по философии, биологии, физиологии, языкознанию, политической экономии вскрыли серьёзные идеологические прорехи в различных областях науки, дали толчок к развёртыванию критики и борьбы мнений, сыграли важную роль в деле развития науки». (Г. Маленков, Отчётный доклад XIX съезду партии о работе Центрального Комитета ВКП(б), стр. 95-96).

 

*  *  *

 

Вопрос об относительной и абсолютной истине — это вопрос о том, «могут ли человеческие представления, выражающие объективную истину, выражать ее сразу, целиком, безусловно, абсолютно или же только приблизительно, относительно?». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 110).

В противоположность метафизическому, догматическому пониманию процесса познания как открытия вечных, неизменных и раз навсегда установленных истин диалектический материализм рассматривает человеческое познание как исторически развивающийся процесс, идущий от незнания к знанию, от менее полного знания к более полному. Каждая ступень человеческого познания ограничена историческими пределами, что делает приобретённые знания неполными, приблизительными, относительными. Поэтому истина не есть нечто раз навсегда установленное и законченное, а представляет собою процесс углубления человеческого познания в окружающий объективный мир. «Истина, — отмечал Ленин, — есть процесс. От субъективной идеи человек идет к объективной истине через «практику» (и технику)». (В.И. Ленин, Философские тетради, 1947, стр. 174).

Человеческое познание в целом обладает безграничными возможностями, способностью полного, абсолютного познания материального мира, но на каждой ступени своего исторического развития оно неизбежно ограничено уровнем развития науки, техники и общественно-историческими условиями. Безграничная способность человеческого познания в его историческом развитии воплощена в мышлении целого ряда поколений людей, каждое из которых в своём познании ограничено историческими условиями своей эпохи, уровнем развития науки и общественно-исторической практики.

«В этом смысле, — писал Энгельс, —человеческое мышление столь же суверенно, как несуверенно, и его способность познавания столь же неограниченна, как ограниченна. Суверенно и неограниченно по своей природе, призванию, возможности, исторической конечной цели; несуверенно и ограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иное время действительности». (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1952, стр. 81-82).

Познание людей на каждой исторической ступени их развития ограничено не только уровнем развития материального производства, техники и науки, но и характером общественных, социально-экономических отношений. Исторически это проявлялось в классовой направленности процесса познания, во влиянии на развитие науки господствующей идеологии эксплуататорских классов.

Так, в эпоху средневековья феодальные отношения и господствующая религиозная идеология препятствовали развитию научного познания, делали философию и науку того времени зависимыми от религии, превращали их в служанок богословия. Капитализм в его империалистической стадии также накладывает оковы на процесс научного познания, на развитие науки. Только победа социалистической революции уничтожает те преграды, которые ставят человеческому познанию антагонистические общественные отношения эксплуататорского общества, и создаёт безграничные возможности для свободного и всестороннего развития науки.

Следовательно, на каждом этапе развития человеческого познания истина, будучи научной и объективной, неизбежно принимает относительный характер, выступает в форме относительной истины. Относительность истины надо понимать не в смысле условности отражения ею материального объекта, а в смысле полноты этого отражения, в смысле полноты знаний, достигнутых на данной ступени исторического развития. Относительность истины заключается в том, что каждое научное положение, будучи объективной истиной, верно отражающей тот или иной процесс природы, ещё не может охватить все его стороны и грани, связи и закономерности и нуждается в уточнении, дополнении, углублении и конкретизации, которые могут быть достигнуты только в результате дальнейшего развития человеческого познания.

«Итак, — писал Ленин, — человеческое мышление по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 122).

Таким образом, истина является относительной, если она ещё не даёт полного, всестороннего познания, отражения материального объекта или закона действительности; но когда познание достигает полноты и всесторонности охвата, когда оно уже не нуждается в дальнейшем уточнении и дополнении, тогда истина приобретает абсолютный характер.

Одностороннее признание человеческих знаний только относительными и отрицание в них объективности и абсолютности неизбежно ведёт к релятивизму, а в конечном счёте к идеализму. Так случилось со многими буржуазными физиками в XX веке, которые относительность научных знаний возвели в абсолют, объявили научные знания лишёнными объективности и абсолютности, что и привело их к физическому идеализму.

«Все старые истины физики, вплоть до считавшихся бесспорными и незыблемыми, — писал Ленин, — оказываются относительными истинами, — значит, никакой объективной истины, не зависящей от человечества, быть не может. Так рассуждает не только весь махизм, но весь «физический» идеализм вообще. Что из суммы относительных истин в их развитии складывается абсолютная истина, — что относительные истины представляют из себя относительно-верные отражения независимого от человечества объекта, — что эти отражения становятся все более верными, — что в каждой научной истине, несмотря на ее относительность, есть элемент абсолютной истины, — все эти положения... представляют из себя книгу за семью печатями для «современной» теории познания». (Там же, стр. 295-296).

В этих словах Ленина ярко показано диалектическое единство абсолютного и относительного в развитии научного познания. Каждая научная истина (если она действительно научная истина) является объективной истиной, она не только относительна, но и имеет в себе элементы абсолютного знания. Вот почему материалист не может ограничиться признанием только относительных истин, он обязан видеть в них объективное содержание, являющееся относительно верным отражением объективной реальности. Более того, он должен пойти ещё дальше и признать, что каждая относительная истина содержит в себе определённые частицы, зёрна абсолютной истины.

«Признавать объективную, т. е. не зависящую от человека и от человечества истину, — писал Ленин, — значит так или иначе признавать абсолютную истину». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 120).

Соотношение объективной, абсолютной и относительной истины в процессе познания можно иллюстрировать на примере развития научных представлений об атоме. Известно, что до конца XIX века атом рассматривался в науке как последняя материальная частица, считался абсолютно неделимым, твёрдым, непроницаемым и инертным. Но это представление об атоме, являвшееся относительной истиной, содержало в себе не только объективную истину (т. е. являлось отражением объективной реальности в меру её познанности), но и элементы абсолютной истины, поскольку содержало в себе неопровержимые знания об атоме как мельчайшей частице химического элемента, о способности его вступать в соединение с другими атомами и образовывать молекулы, об атомном весе, о размерах атома и т. п.

Открытие радиоактивности элементов и внутриатомных частиц — электронов и протонов — коренным образом изменило представление об атоме. Обобщая эти открытия, физики, уподобив вначале атом планетной системе, создали механическую модель его, которая выражала новый этап в познании природы и прибавила новые зёрна абсолютной истины в представления об атоме. Позднее физиками были открыты новые частицы атома — нейтрон, позитрон и др. На основании этих новых открытий советские физики (Д. Д. Иваненко и др.) создали новую нейтронно-протонную теорию ядра, разработали модель взаимодействия внутриядерных сил. Эти новые открытия значительно углубили наши знания об атоме, внесли в научное понимание атома новые крупицы абсолютной истины. Но и это представление об атоме ещё не является окончательным, оно будет уточняться, дополняться и развиваться с дальнейшим ростом знаний о строении материи.

««Сущность» вещей или «субстанция», — писал Ленин, — тоже относительны; они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека. Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует...». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 249).

Каждая относительная истина является ступенью познания, выражения абсолютной истины, и поэтому она обязательно содержит в себе крупицы, зёрна последней. Марксизм-ленинизм вовсе не отрицает наличия абсолютных, вечных истин. Так, например, основы геометрии Эвклида, классической механики, физики, химии и т. п. являются в известной степени вечными истинами. Энгельс писал, что «некоторые результаты этих наук представляют собой вечные истины, окончательные истины в последней инстанции, почему эти науки и были названы точными». (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1952, стр. 82). К таким абсолютным истинам относятся и многие положения диалектического материализма, отражающие общие непреходящие и вечные законы объективной реальности. Абсолютной истиной является, например, философское понятие материи.

«Поэтому говорить о том, — писал Ленин, — что такое понятие может «устареть», есть младенческий лепет, есть бессмысленное повторение доводов модной реакционной философии». (В.И. Ленин, Соч., т. 14, изд. 4, стр. 117).

Истины факта (например, даты определённых исторических событий, места географического расположения и т. п.) также являются вечными истинами. По поводу их Ленин отмечал, что они служат примером «истин, которые являются вечными, абсолютными, сомневаться в которых позволительно только сумасшедшим...». (Там же, стр. 120).

Но все научные истины проявляются всегда конкретно, в связи с конкретно-историческими условиями самой материальной действительности. Поэтому марксизм-ленинизм не признаёт абстрактных истин, а признаёт только истины конкретные, зависящие от конкретно-исторических условий, места и времени. «...Абстрактной истины нет, — писал Ленин, — истина всегда конкретна...». (В.И. Ленин, Соч., т.7, изд. 4, стр. 380).

Например, выводы марксизма о неизбежности одновременной победы социализма в основных странах Европы были истиной в конкретно-исторических условиях домонополистического капитализма. Для эпохи империализма, для новых исторических условий истинным стало учение Ленина — Сталина о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой, стране.

При решении всех теоретических и практических вопросов вожди Коммунистической партии Ленин и Сталин всегда исходили из того, что нет абстрактной истины, истина всегда конкретна. Применяя положение о конкретности истины к решению национального вопроса, товарищ Сталин указывает:

«Нация имеет право свободно определить свою судьбу. Она имеет право устроиться так, как ей угодно, не попирая, конечно, прав других наций. Это бесспорно.

Но как именно она должна устроиться, какие формы должна принять её будущая конституция, если принять во внимание интересы большинства нации и прежде всего пролетариата?

...какое решение более всего совместимо с интересами трудящихся масс? Автономия, федерация или сепарация?

Всё это — вопросы, решение которых зависит от конкретных исторических условий, окружающих данную нацию.

Более того. Условия, как и всё, меняются, и решение, правильное для данного момента, может оказаться совершенно неприемлемым для другого момента». (И.В. Сталин, Соч., т. 2, стр. 312-313).

Учение марксизма-ленинизма о конкретности истины неразрывно связано с революционно-практической деятельностью, оно является выражением единства революционной теории и практики. Ленин и Сталин всегда связывали решение теоретических вопросов с революционно-практической деятельностью пролетариата и его партии, поэтому установленные ими теоретические истины имеют конкретный, боевой, целенаправленный характер.

 

Марксизм-ленинизм о значении научного познания для практической деятельности людей

 

Марксистско-ленинская теория познания не ограничивается раскрытием общих закономерностей человеческого познания, она выясняет роль и значение научного познания (научной теории) для практической деятельности людей, для воздействия их на окружающий мир.

Марксизм-ленинизм учит, что всякое научное познание (если оно является действительно научным) имеет огромное значение для практической деятельности людей, ибо, раскрывая внутренние связи и закономерные отношения материальной действительности, оно указывает людям пути и способы их практического воздействия на действительность и изменения её в соответствии с целями и потребностями общества.

В работе «О диалектическом и историческом материализме» товарищ Сталин показал громадное методологическое значение положения о познаваемости мира для науки и практики. Сила научного познания в том и состоит, что оно не ограничивается познанием внешнего, а раскрывает глубокие внутренние связи и закономерные отношения явлений и процессов материального мира, даёт возможность использовать законы, управляющие этими явлениями, видеть перспективу развития явлений и практически воздействовать на них на основе использования этих законов.

В труде «Экономические проблемы социализма в СССР» И. В. Сталин с исключительной глубиной показал значение научного познания для практической деятельности человека, для воздействия его на природу и общество. За исключением астрономических, геологических и некоторых других аналогичных процессов, учит товарищ Сталин, люди «далеко не бессильны в смысле возможности их воздействия на процессы природы. Во всех таких случаях люди, познав законы природы, учитывая их и опираясь на них, умело применяя и используя их, могут ограничить сферу их действия, дать разрушительным силам природы другое направление, обратить разрушительные силы природы на пользу общества». (И.В. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 4).

Но это практическое воздействие людей на природу не означает отмены её естественных законов и установления новых законов; нет, оно всегда совершается на основе учёта законов природы, законов науки, ибо малейшее нарушение этих законов неизбежно приводит к расстройству дела, к срыву всей процедуры по преобразованию природы.

Только научное познание законов природы открывает возможность для использования их людьми в своей практической деятельности. Конечно, практическое познание и использование людьми некоторых законов природы возможно в той или иной степени и задолго до их научного открытия. Известно, что в течение многих тысячелетий до Галилея и Ньютона люди в своей практической деятельности использовали некоторые стороны действия закона тяготения и падения тел, хотя они ещё были далеки до его научного понимания. Энгельс отмечал, что ещё в глубокой древности доисторические люди знали на практике, что трение порождает теплоту, практически получали огонь трением. Но прошло после этого много тысячелетий до открытия того, что трение является источником теплоты, а тем более до открытия закона сохранения и превращения энергии. Конечно, эти возможности практического использования тех или иных законов природы до их открытия и научного познания были весьма ограничены. Поэтому для полного практического использования тех или других законов природы требуется открытие и научное познание их действия. И. В. Сталин указывает, что силы и законы природы действуют слепо и разрушительно, а люди остаются бессильными против них до тех пор, пока эти силы и законы не будут познаны, пока люди не научатся обуздывать их разрушительные действия.

Вся история человеческого общества является историей прогрессивно возрастающего практического воздействия людей на те или иные явления и процессы окружающей природы и использования их для определённых жизненных целей и потребностей. Это воздействие людей расширялось и усиливалось по мере роста научного познания природы и её закономерностей, по мере усовершенствования орудий производства и средств практического воздействия на природу.

В процессе всей многовековой истории человечества, начиная от первобытного состояния и кончая современным машинным производством, человек наложил неизгладимую печать на окружающую природу, он до неузнаваемости изменил земную поверхность, рельеф суши, течение рек, климат, растительный и животный мир. Природа в том виде, в каком она существовала до появления человека, в наше время уже не существует почти нигде. Современное состояние природы, окружающей человека, является в значительной степени продуктом тех изменений, которые были внесены практической деятельностью человека.

Но характер практического воздействия людей на природу и изменения её человеком, использования её сил и ресурсов определяется не только уровнем развития производительных сил и научного познания, но и типом господствующих производственных отношений, характером социально-политического строя. Воздействие людей на некоторые природные процессы началось ещё в глубокой древности. Но это воздействие в условиях господства эксплуататорских классов неизбежно принимало стихийный и хищнический характер, оно сопровождалось опустошением земель и естественных богатств.

Расхищение естественных богатств доведено до невиданных размеров в условиях современного капитализма, где извлечение максимальной прибыли является единственным стимулом развития производства. Проводимая империалистическими заправилами хищническая хозяйственная политика неизбежно ведёт к полному истощению и опустошению плодородных земель, к уничтожению лесов, к расхищению минеральных богатств, к истреблению ценных животных и т. п., короче, к превращению в пустыню обитаемой нами планеты. Единственный путь прекращения этого расхищения естественных богатств капиталистами — уничтожение капиталистического способа производства.

Принципиально иным является социалистическое воздействие людей на природу. Это качественно иное воздействие началось с первых лет существования Советского государства и получило грандиозный размах в период постепенного перехода от социализма к коммунизму. В условиях социализма воздействие людей на природу неизбежно принимает плановый характер и осуществляется при помощи новейших технических средств и передовой советской науки. Характер социалистического воздействия прямо противоположен капиталистическому, он не ведёт к расхищению природных богатств, а ставит их на службу всего общества; он получает своё воплощение в озеленении и орошении засушливых земель, в осушении болот, в сооружении прудов и водоёмов, в соединении рек и морей и в ряде других мероприятий, которые в своей совокупности ведут к коренному преобразованию природы, к подчинению её потребностям общества.

Подобные мероприятия являются ярким примером социалистического воздействия людей на природу. Воздействуя на природу, советские люди опираются на достижения науки, учитывают её могучую силу. Передовая советская наука, стоящая на теоретическом фундаменте марксистско-ленинской философии, как правильно отмечал И. В. Мичурин, «учит активно воздействовать на эту природу и изменять её, но последовательно и активно воздействовать и изменять природу в силах только пролетариат...». (И.В. Мичурин, Соч., т. 1, М. 1948, стр. 623).

Современные буржуазные философы и социологи пытаются доказать, что социальные явления будто бы совершенно недоступны для человеческого познания и практического воздействия людей, что они подчинены какой-то таинственной силе, мировому року, божественной воле. В противоположность этим реакционным утверждениям марксистско-ленинская теория познания учит тому, что «общественная жизнь, развитие общества — также познаваемо, а данные науки о законах развития общества, — являются достоверными данными, имеющими значение объективных истин.

Значит, наука об истории общества, несмотря на всю сложность явлений общественной жизни, может стать такой же точной наукой, как, скажем, биология, способной использовать законы развития общества для практического применения». (И.В. Сталин, Вопросы ленинизма, 1952, стр. 583-584).

В труде «Экономические проблемы социализма в СССР» товарищ Сталин решительно подчеркнул объективный характер законов экономического развития общества, он показал, что люди не могут изменить и тем более отменить эти законы, действующие независимо от воли и сознания людей. Но люди, учит товарищ Сталин, могут познать экономические законы общества и, опираясь на них, использовать их в своей практической деятельности, дать другое направление разрушительным действиям некоторых законов, ограничить сферу действия одних и дать простор действию других законов. «Доказано, — пишет товарищ Сталин, — что общество не бессильно перед лицом законов, что общество может, познав экономические законы и опираясь на них, ограничить сферу их действия, использовать их в интересах общества и «оседлать» их...». (И.В. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 6).

Использование людьми экономических законов в той или иной мере происходит во всех общественно-экономических формациях, но пути и возможности этого использования далеко не одинаковы. В антагонистических общественно-экономических формациях это использование экономических законов принимает классовый характер. «Использование экономических законов, — отмечает товарищ Сталин, — всегда и везде при классовом обществе имеет классовую подоплёку...». (И.В. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 49)

Известно, что практическое использование эксплуататорскими классами тех или других экономических законов всегда ограничивалось их узко классовыми интересами. Они использовали те или другие экономические законы тогда и в той мере, когда и в какой они не противоречили их классовым интересам. Пока буржуазия была прогрессивным классом и боролась против феодализма, она использовала закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил. Она низвергла старые, феодальные производственные отношения, создала новые, буржуазные отношения и привела их в соответствие с производительными силами, выросшими в недрах феодализма. Но когда буржуазия превратилась в реакционный класс, а буржуазные производственные отношения стали оковами дальнейшего развития производительных сил, она стала сопротивляться действию закона обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил. Буржуазия практически использует те или другие законы капиталистического производства и обмена только в своих узко классовых интересах, использует их для укрепления своего господства, для увеличения своей прибыли, для усиления эксплуатации трудящихся масс. Это особенно наглядно проявилось в эпоху современного капитализма, когда классовые интересы буржуазии пришли в противоречие с интересами большинства общества, когда они направлены на то, чтобы задержать дальнейший экономический, политический и культурный прогресс человечества.

В настоящее время только пролетариат, выражающий интересы всего человечества, оказывается способным на научное познание экономических законов общества и практического использования их в интересах большинства общества.

Будучи самым революционным классом, пролетариат является знаменосцем всестороннего научного познания законов общественного развития и использования их в интересах всего общества. Отличие пролетариата от всех других классов заключается в том, что его классовые интересы совпадают с интересами подавляющего большинства общества, так как пролетариат борется за уничтожение всякой эксплуатации.

Вожди мирового пролетариата Маркс и Энгельс открыли закономерности экономического развития общества и создали подлинно научную политическую экономию, а Ленин и Сталин развили её дальше применительно к новой эпохе, применительно к новым потребностям революционной практики пролетариата и его партии, применительно к задачам социалистического строительства в СССР.

Научно познанные (открытые) основоположниками марксизма-ленинизма закономерности общественного развития были использованы в интересах всего общества пролетариатом России и его партией в их революционно-практической деятельности, направленной на революционное изменение мира. Идеологические и тактические принципы Коммунистической партии, равно как и вся её практическая деятельность, основаны на знании закономерностей развития общества. «Значит, — пишет товарищ Сталин, — чтобы не ошибиться в политике, партия пролетариата должна исходить как в построении своей программы, так и в своей практической деятельности, прежде всего, из законов развития производства, из законов экономического развития общества». (И.В. Сталин, Вопросы ленинизма, 1952, стр. 591).

Марксистско-ленинская теория как итог подлинно научного познания закономерностей общественного развития и путей революционного преобразования мира, имеет величайшее значение для революционно-практической деятельности пролетариата и его партии. Марксизм-ленинизм как наука о законах развития общества, о законах пролетарской революции, о законах социалистического строительства, о победе коммунизма явился мощным теоретическим оружием во всемирно-исторической борьбе Коммунистической партии за революционно-практическое преобразование капиталистического общества в социалистическое.

Практически претворяя в жизнь революционную теорию марксизма и развивая её дальше на основе нового опыта классовой борьбы пролетариата, Ленин и Сталин всесторонне обосновали и разработали вопрос о роли научного познания в практической деятельности людей, о величайшем значении социалистической теории для революционной практики пролетариата и его партии. «Без революционной теории, — писал Ленин, — не может быть и революционного движения». (В.И. Ленин, Соч., т. 5, изд. 4, стр. 341). «Известно, — отмечал товарищ Сталин, — что теория, если она является действительно теорией, даёт практикам силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела». (И.В. Сталин, Соч., т. 12, стр. 142).

Всемирно-историческая победа социализма в СССР и успехи социалистического строительства в странах народной демократии свидетельствуют о том, что марксистско-ленинская теория является для рабочего класса и его партии мощным теоретическим оружием в деле революционного преобразования капиталистического общества в коммунистическое.

Под руководством Ленина и Сталина Коммунистическая партия Советского Союза претворила в жизнь марксистский тезис о том, «что материалистическая теория не может ограничиваться объяснением мира, что она должна еще изменить его». (И.В. Сталин, Соч., т. 6, стр. 92). Руководствуясь самой передовой в мире теорией — марксизмом-ленинизмом — Коммунистическая партия осуществила в СССР поистине гигантские преобразования, в результате которых Советская страна из отсталой, аграрной превратилась в передовую индустриальную социалистическую державу, стала во главе всех демократических сил в их борьбе за мир, за демократию, за социализм.

В условиях социалистического общества в СССР Коммунистическая партия и Советское государство, выражая волю и стремления всего советского народа, сознательно руководствуются познанными законами экономического развития общества, сознательно используют эти законы в практической борьбе советского народа за построение коммунизма.