Выписка из протокола допроса Радзивиловского А.П. 13 февраля 1939 г.
Выписка из протокола допроса
Радзивиловского Александра Павловича –
бывшего начальника 3 отдела Управления НКВД
от 13 февраля 1939 года
Летом или же осенью 1935 года я был приглашен Рафаилом Листенгуртом на вечеринку в связи с его женитьбой, или же новосельем - точно не помню.
Так как я никогда с Листенгуртом не поддерживал дружеских отношений, то он попросил Арнольдова обязательно уговорить меня прийти к нему в гости.
Когда я с Арнольдовым пришли к Листенгурту, то застали уже там Фриновского, Римского и каких-то родственников Листенгурта.
В конце вечеринки, когда все встали из-за стола и разошлись по комнатам, случилось так, что я с Фриновским остались наедине. Он к этому времени уже подвыпил, но нельзя сказать, чтобы был пьян. Фриновский и я вошли в смежную со столовой комнату (кажется кабинет) и стали разговаривать.
Беседу начал Фриновский. Вначале он говорил о том, что хотя со мной он мало сталкивался, тем не менее благожелательно расположен ко мне. Я в свою очередь высказал ему свои симпатии, и действительно, Фриновский мне нравился своей демократичностью. После нескольких общих фраз на эту же тему, Фриновский неожиданно заговорил о прямоте своего характера и о своем отношении к Ягоде.
"Вот Вы меня мало знаете, а я ведь не такой, как все начальники отделов центра. Я человек прямой и принципиальный. Все же эти Мироновы, Молчановы, Гаи, Паукеры лебезят перед Ягодой, разыгрывают из себя преданных ему людей, а по существу по отношению к нему они бляди. Я их вижу насквозь, они в глаза Ягоде говорят одно, а за спиной готовы его продать. Терпеть не могу это. Я люблю Ягоду, и он это знает, но это не мешает мне прямо ему в глаза говорить о том, что с теми или иными указаниями его я не согласен и всегда настою на проведении своей точки зрения. Именно за мою прямоту Ягода меня ценит, доверяет мне и знает, что я его не подведу. Я же его так люблю, что если потребуется, готов отдать за него свою душу. Все это я Вам говорю для того, чтобы Вы знали какой у меня характер". На этом разговор закончился, и мы вошли в комнату, где были остальные гости.
Зная Фриновского, как человека весьма близкого Ягоде, я не был удивлен подобным откровением с его стороны, хотя оно и было для меня несколько неожиданно.
До своего ареста я не мог кому-либо рассказать об изложенном, так как наблюдая исключительное доверие и личную близость Ежова и Фриновского, я был убежден в том, что мое заявление не только не встретит доверия, но я еще поплачусь за него.
В связи с изложенным, я считал бы необходимым остановиться на следующем. Когда Ягода был арестован, то следствием по его делу лично не только руководил, но и вплотную занимался Фриновский. Уже одно это обстоятельство вызвало во мне убеждение, что для чекистов, знавших близость Фриновского к Ягоде, его столь же близкое и активное участие в допросах Ягоды носит довольно прозрачный характер. Это подтверждалось еще тем, что бывая в Лефортовской тюрьме, я наблюдал участие в допросах Ягоды кроме Фриновского и Миронова. Участие Фриновского и привлечение Миронова к допросам Ягоды иначе нельзя было расценивать как желание показать или дать понять Ягоде, что близкие ему люди его не покидают, и взяли следствие в свои руки. Несколько позже я наблюдал, как вместе с Фриновским бывал в Лефортово, специально приезжавший из Ленинграда в Москву демонстрировать Заковский. Он был также известен широким чекистским кругам, как "ягодинский человек" и совместно с Фриновским участвовал в допросах Ягоды.