21-24 июня 1932 г. — Письмо К. Е. Ворошилова И. В. Сталину в Сочи о выполнении авиационной, танковой и артиллерийской программ и ответ И. В. Сталина

Письмо К. Е. Ворошилова И. В. Сталину в Сочи о выполнении авиационной, танковой и артиллерийской программ и ответ И. В. Сталина

Письмо К. Е. Ворошилова

21 июня 1932 г.

Дорогой Коба, здравствуй!

Как отдыхаешь, каково самочувствие? О нас, в главном и важном, ты знаешь все. Могу только еще и еще раз сказать — работаем; больше, пожалуй, «корпим» и «потеем» над работой, чем действительно работаем. Заседаем (не [в] виде жалобы) безбожно, дико много и ...¹* подолгу. Жаль, что нет с Сочи (не понимаю почему) связи «вертушкой», все же можно было бы почаще сноситься непосредственно, а не посредством переписки. Не сомневаюсь, что телефон с Сочи во многом помог бы в наших «трудных обстоятельствах». Как идут дела, ты спрашиваешь. Право, не хотелось бы тебе говорить всей правды. Ты должен отдохнуть, во всяком случае, и хорошо было бы тебе отвлечься от всяких «деловых настроений». Однако и скрывать (умалчивать) от тебя истинное положение вещей не нахожу возможным.

1. О ТБ‑3. До сих пор в составе этих самолетов ни одной эскадрильи, даже отряда на ДВ мы не смогли отправить. Заводы работают по изготовлению этого самолета неплохо, но недочетов, «неполадок» и разных дефектов такая масса, что только 4 (!) самолета приняты, и то на поверку оказалось — приняты условно, так как радиаторы все еще не заменены, а без этого самолеты для длительной работы не годны.

2. Танковая программа выполняется с большой «натугой». Майское задание пр[омышленно]стью не выполнено. И пр[омышленно]сть, и наши приемщики думают, что дела поправятся, но Халепский настроен пессимистически. До сих пор в танкостроении главным тормозом была броня. Теперь, уверяет Павлуновский, эта задача решена и Путиловским, и Мариупольским заводами, давшими марганцово-кремнистую (соверш[енно] новый вид) броню, по утверждению того же Павл[уновс]кого, выдержавшую самые жесткие испытания.

Халепский докладывает, что в данное время лимитирует не только броня, но и целый ряд отдельных деталей механообработки. И Серго, и другие его работники нажимают на заводы, но пока дела все еще неважны.

3. Выполнение артиллерийской программы идет так же неважно, особенно плохо все еще с мелкокалиберными системами. И совсем скверно со снарядами. «Меры», как принято выражаться, «принимаются» для устранения дефектов.

4. Неважно, чтобы не сказать архискверно, идет строительство и, к сожалению, не только казарм и складов, но и оборонительных сооружений. Причинами являются: нехватка стройматериалов, малочисленность транспорта на стройках, недостаток рабочей силы, слабость (часто полное отсутствие) инженерно-технического персонала и пр. и т. п.

Здесь уже я сам нажимаю, где и как могу, но задача велика и решается с трудом и плохо. Вот сколько неприятных вещей и все за один раз.

5. Но... и это не все, к нашему несчастью. Я сейчас буквально места не нахожу себе вследствие аварий в воздушном флоте. Не проходит дня, чтобы не получились сведения об авариях и даже тягчайших катастрофах с человеческими жертвами то в одном, то в другом округе. Достаточно указать, что только с 5 июня по 20 июня разбито 11 самолетов, из них 5 тяжелых (2 морских «Савойя» и 3 шт. ТБ‑1) и погибло 30 (!!) чел.

5 июня вблизи Владивостока гидроплан «Савойя 62²*» с экипажем в 4 чел. по невыясненной причине упал с небольшой высоты в воду и утонул. Того же числа на Балтике такой же самолет и с экипажем 4 чел. вследствие неправильного полета (низко над водой) ударился об воду и разбился, весь экипаж погиб. 11 июня в Ленинграде в воздухе столкнулись два самолета ТБ‑1. Из 9 чел. только 1, выброшенный ударом из самолета, спасся на парашюте, 8 чел. погибли. В тот же день в Витебске (БВО) ночью столкнулись два самолета Р‑5, погибли 4 чел. И, наконец, 20 июня близ Москвы ночью по еще не выясненной причине самолет ТБ‑1 с экипажем в 7 чел. упал на землю, загорелся, и все 7 чел. погибли.

Я сознаю все безобразие с моей стороны — злоупотреблять возможностью писать тебе столь тяжкие вещи и во время отдыха, в котором ты так нуждаешься, но ты, надеюсь, поймешь мое состояние и извинишь мне. Мною назначена специальная комиссия, которая выезжала в Ленинград и Витебск, а теперь выехала на место вчерашней катастрофы. Я уже заслушал доклад комиссии по первым двум катастрофам, созывал РВС. И теперь, как и два года тому назад, основной причиной аварий и катастроф является отсутствие строгой четкой дисциплины в В[оенно-]в[оздушном] флоте.

Кадры летного и технического состава разрослись, укомплектовываются хотя и нашим, надежным политически составом, но чрезвычайно молодым, малоопытным, что естественно, а главное, по-настоящему недисциплинированным. Залихватские замашки, бравирование своими летными подвигами (воздушное хулиганство, которое, к моему стыду, я допустил 1 мая даже над Кр[асной] площадью — 5 самолетов), не встречающее жестокой борьбы со стороны начальства; малоавторитетность молодого начсостава, плохая работа политорганов и парторганизаций — вот основные источники, откуда проистекают наши несчастья.

Я запретил всем эскадрильям и бригадам, у которых за последние месяцы были катастрофы какие бы то ни было полеты впредь до особого распоряжения. Приказал всем этим частям отсортировать весь малоопытный, не натренированный летный состав для доработки его в специальных условиях, очиститься (выгнать) весь ненадежный (политически) и хулиганствующий элемент, проверить еще раз специальную подготовку и знание практически дела технического] состава и пр.

Уже просил ПБ заслушать мой доклад и помочь мне в деле подтягивания парторганизаций и политаппарата. Думаю выгнать несколько «заслуженных», но совершенно недисциплинированных воздушных начальников, которые сознательно и часто нарушают все приказы и уставы РККА.

Хочу в приказе ударить по РВС округов, которые такому делу, как воздушный флот, уделяют очень мало внимания. Кроме всего прочего, приказал подробно и тщательно проверить план технической и боевой подготовки воздушных сил, с целью его рационализации и приспособления к уровню нашего «народа» и целый длинный ряд других мер.

6. Венцов в Москве. Сделал ему внушение и дали (ПБ) директиву в духе твоего письма. На днях он едет снова в Женеву.

7. Барлоу вызван в Москву. На днях ждем ответа.

8. Пару слов о наших достижениях — есть и они, к счастью. Уже давно группа наших летчиков и техников работала над вопросами использования тяжелых самолетов (пока ТБ‑1) как авиаматку, несущую на себе собственную воздушную охрану. Теперь эта задача разрешена. Десяток дней тому назад один ТБ‑1 с двумя истребителями И‑3, прикрепленных к плоскостям ТБ‑1, с двойной (почти) нагрузкой горючего и 1 т другого груза (балласт) из Москвы отправился в Киев (расстояние, равное Минск—Варшава) и над Киевским аэродромом был сброшен балласт (1 т), а истребители, снявшись со своей авиаматки, прикрывали ее отход. Все три самолета уже порознь, без посадки долетели до Брянска и благополучно там сели и, добавив бензин, вернулись в тот же день в Москву. Если бы в Киеве не задержали целых 45 мин лишних над аэродромом, самолеты покрыли бы расстояние Москва — Киев туда и обратно без посадки.

Теперь же работники добиваются решения задачи посадки истребит[елей] на авиаматку в воздухе и утверждают, что добьются положительных результатов. Я полагаю, что так и будет. Если могут самолеты в воздухе сниматься со своих мест на несущем самолете, очевидно, можно добиться и посадки их на эти места.

Да, в полете все три самолета (моторы) находятся в действии, и если истребители израсходуют свой бензин, они могут снабжаться из запасов «матки».

Уж несколько лет инженер Нюрнберг работает над проблемой «воздушной стабилизации», т. е. такого аппарата, который мог бы удерживать самолет в определенном курсовом направлении. Недавно Алкснис лично испытал такой прибор и утверждает, что стабилизатор действует прекрасно. Летчик берет опред[еленный] курс, включает аппарат (стабилизатор), и самолет уже сам может лететь без всякого вмешательства летчика. Такой прибор есть в Италии, и мы решили его приобрести для нескольких эскадрилий, теперь этого делать не следует.

10³*. На днях РВС присутствовал при испытании стрельбой автопулемета инженера Шпитального. Пулемет оригинальной конструкции, дающий в минуту 2 тыс. выстрелов, самые лучшие заграничные пулеметы — не больше 1—1.1 тыс. выстр[елов]. Пулемет сделан прекрасно и работает безотказно.

11. Есть и другие менее важные, но все же нужные достижения в области конструкций и приспособлений в военном деле.

12. Последний вопрос. Я тебе как-то говорил, и мне казалось, что ты не возражал против некоторой реорганизации школы ВЦИК. Я эту реорганизацию начал осуществлять, т. е. уже набрано 500 чел. курсантов, и вдруг ПБ усумнилось в правильности этой меры, а вернее, просто считает неправильной эту реорганизацию. Особенно яро нападает на меня Калинин. Мотивы, школа повышенного типа, где курсант не из красноармейцев и комсомола, а уже средний командир, такая школа не целиком отвечает той задаче, которая возлагается на Кремлевскую школу. И далее — мы не можем держать курсантов (командиров) в таком же режиме, как обыкновенных курсантов. Они будут общаться больше с внешним миром и пр.

Мои доводы, что эта школа (кремлевская) теперь будет крепче во всех отношениях, что дисциплина в школе будет не слабее, а крепче, не воздействовали, и дело пока не решено, но почти предрешено, а именно, иметь в Кремле такую школу, какой она была и раньше. Я не знаю, как выйти из создавшегося положения. Сознаю свою вину, что я раньше предварительно и формально не поставил вопрос на ПБ, но частным порядком я говорил со многими, и никто (очевидно, не понимали и не хотели понимать) не возражал. Прости, пожалуйста, что отнял у тебя столько времени, а также за сумбурность письма, пишу крайне утомленный.

Крепко жму руку, твой Ворошилов

Р. С. Если бы ты захотел и я тебе не помешал бы, я с удовольствием приехал к тебе на 2‑3 дня. Хотелось бы поговорить и заодно в вагоне (может быть) отоспаться, так как уже давно не сплю нормально. В[орошилов].

Направляю самые краткие сведения о производстве танков и ТБ‑3, а также мое письмо в ЦК о Кремлевской школе⁴*.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 37. Л. 49—51. Копия.

Ответ И. В. Сталина

24 июня 1932 г.

Здравствуй, Клим!

Письмо получил.

1. По части танков и авиации, видимо, промышленность не сумела еще как следует перевооружиться применительно к новым (нашим) заданиям. Ничего! Будем нажимать и помогать ей — приспособится. Все дело в том, чтобы держать известные отрасли промышленности (гл[авным] обр[азом] военной) под постоянным контролем. Приспособятся и будут выполнять программу, если не на все 100%, то на 80‑90%. Разве этого мало?

2. Самое тревожное — аварии и гибель наших летчиков. Гибель самолетов не так страшна (черт с ними!), как гибель живых людей, летчиков. Живые люди — самое ценное и самое важное во всем нашем деле, особенно в авиации. Не следует ли, помимо всего прочего, создать при командующих округами специальную должность заместителя командующего по авиации, возложив на этих заместителей непосредственную ответственность за состояние авиадела в округе, что, конечно, не должно освобождать — ни в малейшей степени! — командующего от ответственности за авиадело в округе. Я думаю, что следует.

3. Как обстоит дело с пушкой Маханова? Очень важная штука, а дело тормозится почему-то.

4. Обрати, ради бога, внимание на записку т. Агранова насчет Курчевского дело очень важное.

5. Шеко вертится в Монголии неплохо. Что же, дай бог.

6. Буду очень рад, если позволит тебе время заехать в Сочи.

Привет!

Твой И. Сталин

Примечания:

¹* Здесь и далее отточия документа.

²* Сверху ручкой приписана буква “в” с неразборчивой цифрой.

³* В документе нумерация нарушена.

⁴* Приложения не публикуются.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 68-71. Подлинник.