Из речи т. Хатаевича. 5 марта 1937 года

Андреев. Слово имеет т. Хатаевич, следующий т. Вегер.

Хатаевич.

Я не согласен с теми товарищами, которые говорили, что доклад т. Сталина облегчил им задачу в смысле выступления на этом пленуме. Доклад т. Сталина с предельной ясностью вскрыл корни и причины ошибок и указал пути их исправления. С этой точки зрения была облегчена работа для нашей партии, но именно потому, что т. Сталин не бичевал (так это в тезисах было написано) недочетов нашей партийной работы, он затруднил, он предоставил нам самим себя критиковать. (Смех.)

Проверяя свою работу за последние три — четыре — пять лет, я у себя обнаружил, с полным сознанием и ответственностью, все те серьезные большие упущения, которые имели место и которые указаны т. Сталиным в его докладе. Благодушие, излишняя доверчивость к людям, которые не заслуживают этой доверчивости, отношение к бывшим троцкистам, к людям, мало проверенным, как к блудным сынам, возвратившимся в лоно партии.

В международном аспекте мы этих вопросов не брали. Например, Ленцнер, о котором писалось в «Правде». Если бы мы проверили его с политической точки зрения, не понадобилось бы вмешательство других и мы бы раньше раскрыли его. Был у нас Голубенко — председатель Днепропетровского горсовета, который фальшивил в работе, не верил в работу, видно было, что он плохо работает. Если бы серьезней требовать от него, серьезно подходить к нему, связать это с тем, что человек был троцкистом, понятно, что мы бы его вскрыли (конечно, не мы его вскрыли, его вскрыл НКВД), но тогда бы была политическая зоркость и прозорливость, о которой говорил т. Сталин в своем докладе. Некоторые из них работали, показывали такую прыть в работе, что нельзя было их заподозрить, и только теперь видно, что они все это делали для того, чтобы войти к нам в доверие. Однако вся их работа при наличии политической зоркости и прозорливости сразу же определялась оппортунистическим, деляческим подходом. У нас партийной проверки их работы не было. В партийной работе не было, несомненно, к члену партии дифференцированного подхода, внимания, чуткого отношения к каждому члену партии, проверки его мы не обеспечивали. Главная задача, которую ставит перед нами настоящий пленум,— извлечь полностью уроки из всего того, что было, и на основе этого поставить работу выше, поднять ее в высший класс, на высшую ступень. Тот, кто уроков не извлечет, конченный человек, на том придется поставить крест.

Придется поднять партийные массы, так как своими собственными силами обеспечить ту перестройку работы, которая написана в проекте постановления, без того, чтобы поднять активность широких масс членов партии, без того, чтобы развить самокритику, мы своими силами обеспечить не сможем.

Так как времени у меня для самокритики не хватит — 10 минут (Смех.), то я сразу же перейду к некоторым выступлениям. Речь т. Постышева меня лично ни в коем случае не удовлетворила. Ни его первая речь на пленуме ЦК КП(б)У, ни тем более его речь на настоящем пленуме. У меня сложилось такое впечатление, что т. Постышев не согласен с решением ЦК от 13 января. Если он еще на пленуме ЦК КП(б)У, выступая, говорил насчет того, что он взял на себя непосильную ношу — это о том, что эти люди обошли его, что эти люди взяли его на удочку из-за чрезмерного восхваления, из-за чрезмерного подхалимства, этого он ни тогда не сказал, ни теперь. Я лично должен сказать, что я тоже не безгрешный человек в части телячьих восторгов и восхвалений. Это было у нас во многих организациях. Надо было решительнее бороться. Это культивировалось в ряде организаций, а особенно в одной из организаций, партийной организации Киевской области. Известно, поскольку т. Постышев немало влиял на всю украинскую организацию, это касалось также и всей Украины. Подбор людей происходил не с точки зрения преданности их партии, а с точки зрения восхваления тех или иных руководящих работников. У меня и сейчас есть большое сомнение, сумеет ли т. Постышев обеспечить тот поворот, который требует сейчас настоящий Пленум ЦК, большое сомнение.

Я тоже член Политбюро ЦК КП(б)У. Тут спрашивали, где было Политбюро. Я должен сказать, что в Политбюро коллективности не было, не было коллективности и в областных комитетах. Методы единоначалия имели большое место — это бесспорно, другие члены обкома ускользали от ответственности, старались все переложить на первого секретаря, а первый секретарь ходил гоголем, петухом, партийным начальником. Еще в большей мере отсутствовала коллективность в работе ЦК КП(б)У.

Я должен заявить, что о 95% всех решений, какие принимались Политбюро ЦК КП(б)У о назначении, перемещениях и т. д., я узнавал о них, хотя и был членом Политбюро, постфактум либо из протокола, которые я получаю, либо из газет, от товарищей, из разговоров. Бывали протесты. Тов. Балицкий и т. Якир пытались в отдельных случаях поставить по-партийному вопрос, пытались бороться с этой практикой, но все это было недостаточно твердо и настойчиво. Коллективности не было. Тов. Косиор здесь, в выступлении на Пленуме, ускользал от острой постановки вопроса, срезал углы. И это в работе еще больше имело место. Вообще чтобы провести в жизнь те решения, которые будут приняты пленумом, решения, написанные рукой т. Сталина, нужно обеспечить большевистскую коллективность в работе. Это требуется и от райкомов, и от обкомов, и в первую очередь эта коллективность требуется в работе ЦК КП(б)У.

Я бы хотел здесь пару слов сказать об условиях работы руководящего партийного актива. Эти условия очень трудны. Вот я скажу о себе. Я получаю в день, кроме деловой переписки, 250 писем так сказать личного порядка, писем от рабочих, колхозников. 30 их этих писем я в состоянии прочитать и прочитываю, на большинство из них отвечаю лично. Но сейчас придется, если выберут, быть секретарем горкома, и тогда я должен буду бывать на заседаниях и обкома, и горкома, должен быть на заседании президиума облисполкома. Должен принимать людей, должен вести текущую работу. Времени для того, чтобы работать над собой, продумывать положение в области, продумывать партийные вопросы, общие вопросы, времени даже для чтения газет, не говоря уже о более серьезной литературе, не остается. Тов. Маленков очень хорошо выступал здесь. Но должен сказать, что ОРПО ЦК этот вопрос не совсем точно поставил, слишком много наши партийные организации на местах получают всяких бумажек, секретари не только обкомов, но и райкомов слишком загружены, загромождены канцелярщиной. Секретарь райкома слишком много времени должен проводит в канцелярии: он должен проверять рекомендации, принимать на учет, снимать с учета, прикладывать штемпель и т. д. Ему не остается времени, чтобы бывать на заводах, в колхозах. (Голос с места. Без этого нельзя.) Без этого нельзя, но можно найти выход, чтобы не в такой большой степени загружать людей излишним загромождением канцелярщиной.

Невозможно в 10 минут по таким большим вопросам высказаться подробно. У меня нет никаких сомнений, что под руководством т. Сталина партия вместе с нами, мы все окажемся на высоте положения и с честью выполним все крупнейшие задачи, которые перед нами стоят. (Сталин. Надо выдвигать в качестве своих заместителей не слабых людей, а настоящих заместителей. Многие из вас боятся конкуренции, поэтому замухрышек выдвигают, а они вам дают плохую помощь.)