Из речи т. Андреева. 5 марта 1937 года

Жданов (председательствующий). Заседание пленума объявляют открытым. Слово в порядке прений имеет т. Андреев, следующий — т. Разумов.

Андреев.

Товарищи, я взял слово, главным образом, для того, чтобы остановиться на том очень важном уроке, который проистекает из того, что имело место в Азово-Черноморском крае. Как это ни неприятно т. Шеболдаеву, но придется к этой теме вернуться. Ничего не поделаешь. Другого выхода нет. Я не хочу тут ни в какой мере т. Шеболдаева вдогонку тревожить, он свое получил от актива, получил и от Центрального Комитета. И я думаю, ему хватит этого для того, чтобы извлечь необходимые уроки.

Я, товарищи, хотел остановиться на этом вопросе потому, что то, что произошло в Азово-Черноморском крае, это является самым ярким подтверждением абсолютной правильности всех тех положений, которые тут излагал т. Сталин в своем докладе и в своем проекте решения пленума. Об этом необходимо сказать потому, что этот факт имеет общепартийное значение. Это не локальное значение имеет, а общепартийное. И те уроки, которые вытекают из Азово-Черноморского дела, они являются уроками для всех наших партийных организаций. Я хотел остановиться на этом вопросе потому, что именно на этом крупном факте, как Азово-Черноморское дело, легче всего нам рассмотреть, какие ошибки партийные руководители допускают и какими методами, способами троцкисты, наши враги, заползают в партийный аппарат.

Особенно я убедился в необходимости на этом остановиться после выступлений тт. Шеболдаева и Евдокимова. Я считаю, что они не раскрыли всего того, что нужно раскрыть. Тов. Шеболдаев, может быть, потому, что ему трудно об этом говорить, а т. Евдокимов, видимо, из некоторой скромности. А я хотел рассказать вам это как следует быть.

Дело в том, товарищи, что то, что записано в решении ЦК по Азово-Черноморскому краю,— это отнюдь не обнимает всей суммы работы троцкистов, которая имела место в Азово-Черноморском крае. То, что вскрылось, когда мне пришлось поехать для разъяснения решения ЦК, то, что вскрылось на пленуме крайкома и на активе ростовском с участием актива Таганрога, Шахт, Краснодара и других городов, то, что там вскрылось, показывает, что дело обстояло значительно хуже. Окружение троцкистами партийного руководства Азово-Черноморского края было значительно гуще, чем мы себе представляли, когда принимали решение по Азово-Черноморскому краю.

Вот вам основные факты. 5 членов бюро крайкома оказались троцкистами, арестованными. 27 членов крайкома оказались троцкистами, арестованными. Вот вам факты. Все секретарские посты в городах были заняты троцкистами. (Калинин. Больших городах.) Я имею в виду Ростов, Таганрог, Шахты, Краснодар, Новочеркасск, Новороссийск, Сочи. Во всех этих городах, как правило, первые и вторые секретари оказались троцкистами. Вот в Ростове — Колотилин, первый секретарь, и второй секретарь — троцкисты, в Таганроге — Варданян, в Шахтах — Любарский, Сагоян — троцкисты. Краснодар — Рыбкин — троцкист, Буров — троцкист. Новочеркасск — Шейнин — троцкист, Сочи — Лапидус — троцкист, Новороссийск — Ваньян — троцкист. Вот вам основные города. Было такое же положение в крупных станицах и поселках. Основные города возглавлялись троцкистами. Наиболее крупные райкомы в г. Ростове возглавлялись троцкистами секретарями. Так, например, талинский райком, ленинский райком, возглавлялись троцкистами секретарями. То же самое и в Таганроге, ряд секретарей райкомов города были троцкистами. Вот как дело обстояло с проникновением троцкистов в партийный аппарат.

Не лучше, если не хуже, дело обстоит также с проникновением троцкистов на советские посты. В Ростове руководство горсоветов находилось в руках троцкистов — председатель и его заместитель. В Таганроге — то же самое. То же самое было в Новороссийске, Новочеркасске, Сочи, где руководство советской работой было троцкистское — вот вам второй факт. Третий факт. Основные отделы, значительная часть отделов крайисполкома возглавлялась троцкистами. Во главе местной промышленности сидел троцкист. Во главе коммунального хозяйства сидел троцкист. Во главе внутренней торговли сидел троцкист. Во главе КрайЗУ сидел троцкист. Есть данные о том, что еще мы будем иметь целый ряд доказательств о том, что почти везде сидели троцкисты. Вот вам третий факт. Четвертый факт. Руководство комсомолом находилось в руках троцкистов. Первый секретарь крайкома комсомола оказался троцкистом, плюс к этому ряд секретарей райкомов комсомола, главным образом, городских, также были троцкистами.

Троцкистами оказались директора двух крупнейших самых основных предприятий, даже не двух, а трех. В таганрогском металлургическом заводе — Колесников, в «Сельмаше» — Глебов-Авилов и в управлении «Шахтоантрацит» — Непомнящий. Вот вам — в управлении и в основных предприятиях во главе стояли троцкисты. Начальник политотдела дороги оказался тоже троцкистом, член бюро Аматунин. И, наконец, первый помощник секретаря крайкома тоже оказался троцкист. Я, товарищи, привожу отнюдь не полный список, я беру лишь основное.

Спрашивается, что же оставалось у крайкома после этого, если троцкисты занимали основные посты партийной, хозяйственной и советской работы? Что оставалось у крайкома? Я думаю, что теперь надо прямо сказать, то, что руководители крайкома оказались в плену у троцкистов, в полном окружении. Это, товарищи, не является ни в какой мере преувеличением, это соответствует целиком действительности. Так обстояло дело.

Спрашивается, может быть, это какая напасть в Азово-Черноморском крайкоме, может быть, крайкому было трудно разоблачить? Мог ли избежать крайком такого позорного положения? Да, мог, если бы он прислушивался к тем предупреждениям и сигналам, которые, во-первых, шли со стороны ЦК. Целый ряд постановлений ЦК было не только общих для всех партийных организаций, которые перечислял т. Сталин, но специально особых, конкретных для Азово-Черноморского края. Несколько постановлений было принято в связи с проверкой и обменом партдокументов специально по городской работе. Однако крайком ограничился только принятием этого дела к сведению, а отнюдь не к исполнению, и не учел, не использовал тех предупреждений, которые давал ему ЦК и что ему давали возможность раньше, значительно раньше выправить это положение и избежать этого позорного положения.

Во-вторых, у крайкома было немало сигналов несмотря на то, что там самокритика была очень ограниченная. Но даже при такой ограниченной самокритике у крайкома было достаточное количество сигналов, идущих изнутри партийной организации, и использование этих сигналов могло бы крайкомом обезопасить от такого позорного положения.

Я должен сказать, товарищи, что, помимо известных постановлений ЦК, т. Сталин лично говорил с т. Шеболдаевым, что плохо дело обстоит в Таганроге, что там оказался Варданян троцкистом, и целый ряд других указаний. Однако все это пошло не впрок. Все это принималось к сведению, но отнюдь не к исполнению.

Так ли на самом деле обстояло, что враги так уж тонко работали, что не за что было зацепиться? Так ли дело обстояло? Нет, не так, товарищи. Хотя они очень хитро, очень ловко вели свою работу, однако, у крайкома имелось довольно много случаев зацепиться и разоблачить работу троцкистов, разоблачить самих троцкистов.

Я позволю себе несколько фактов вам привести, которые целиком подтвердят это положение. Вот, например, Варданян. Он был снят в Армении с поста секретаря ЦК, был снят, и уже один этот факт, разве он не обязывал крайком насторожиться в отношении Варданяна? Конечно, обязывал. Обязывал крайком проверить этого Варданяна на работе. Фактически дело обстояло совершенно иначе. Фактически Варданян был князьком, своеобразным князьком в городе Таганроге. Город Таганрог и его партийная организация были целиком и полностью отданы в монопольное пользование этого самого негодяя Варданяна, целиком. У крайкома было немало сигналов, которые шли от членов партии из Таганрога, о том, что этот самый Варданян применяет широко систему подкупов, применяет систему подхалимства. Недаром там рабочие, например, улицу, на которой, кажется, живет этот самый Варданян, назвали по-своему, без опубликования, Подхалимской улицей. Все это было известно, известны были факты разложения таганрогской организации. Крайкому все это было известно. Не все, может быть, кое-что было известно. Это на активе говорили там, в Ростове, мы слушали эти выступления.

Но, однако, как крайком относился к этим сигналам, которые шли из этой тагангрогской организации? Вот я хотел бы взять один пример. В сентябре 1936 г. группа членов партии таганрогской организации посылает в крайком заявление о том, что Варданян восстановил 30 человек явных троцкистов, выдал новые партийные билеты 30 троцкистам несмотря на то, что первичные партийные организации убеждены в том, что это явные троцкисты. Варданян выдал новые партийные билеты. Такое заявление поступает в крайком. Как же крайком обращается с этим заявлением? Крайком ничего лучшего не придумал, как взял, послал это заявление тому же самому Варданяну, на которого жалуются эти" члены партии. Послал. Варданян ответил: «Товарищи Крайком, вы особенно не беспокойтесь. Все это дело проверено, дело верное, члены партии достойные», и на этом дело кончилось. Крайком получил это извещение от Варданяна, и на этом все дело кончилось. А что оказывается? Что большинство из этих людей, на которых подавалось это заявление, арестованы как троцкисты, как члены троцкистской организации. Вот здесь имел ли возможность крайком зацепиться хотя бы за этот факт для того, чтобы этого Варданяна маленько разоблачить? Безусловно, имел эту возможность, однако, он эту возможность не использовал. Вот вам один факт.

Второй факт. В 1935 г. на Ронина — члена бюро крайкома — поступает заявление, что он явный троцкист, а теперь это доказано, что он был членом троцкистской организации. Как поступает крайком с этим заявлением? Он создает комиссию во главе с председателем исполкома Лариным, мурыжит этот вопрос в течение нескольких месяцев, потом затирает, смазывает, и дело оканчивается ничем. А впоследствии оказалось, что это заявление было правильное, что Ронин активный троцкист, член троцкистской организации. Мог ли крайком зацепиться за этот факт? Безусловно. Он мог разоблачить этого Ронина, а может быть, не только Ронина, а зацепившись за него, разоблачить еще кое-кого. Вот вам второй факт.

Третий факт. Всем известна фамилия Гогоберидзе. Крайком неоднократно получал письма из Ейска о том, что этот Гогоберидзе связан с Ломинадзе. Однако крайком не придал этому особого значения. Но этого мало. Имеется еще факт, факт, когда Гогоберидзе убивает человека, а крайком это дело смазывает. (Голоса с мест. Как убивает?) Я скажу, в чем тут дело. В июне 1936 г. происходит авария автомашины, которую вел Гогоберидзе. Сейчас выяснилось из показаний Глебова-Авилова, что Гогоберидзе совершил эту аварию преднамеренно, с целью физического уничтожения члена своей троцкистской контрреволюционной организации инженера Нестеренко, который заколебался. Гогоберидзе заявил Глебову-Авилову: давайте уничтожим его, я беру на себя это дело. Этот самый Гогоберидзе устраивает аварию машины, убивает, однако, не Нестеренко, а его жену.

Прибывший на место аварии автоинспектор Персов обследовал обстоятельства аварии и заявил, что это не обычная авария, а в ней есть что-то загадочное. Однако, вопреки этому заявлению Персова, крайком партии фактически прекратил следствие, приняв 26 июля 1936 г. после довольно продолжительного времени по этому вопросу следующее решение: «1) Принять к сведению объяснения т. Гогоберидзе о несчастном случае в связи с аварией машины, которую вел Гогоберидзе; 2) указать Персову — автоинспектору на недопустимость для коммуниста распространения сплетен». Вместо того, чтобы зацепиться за этот случай, крайком покрывает этого Гогоберидзе. (Голос с места. Это преступление.)

Андреев. Вот четвертый факт. Дукат — член краевого троцкистского центра, старый троцкист, был в ссылке. Уже одно это обязывало крайком насторожиться в отношении Дуката. Член партии Подгурская рассказывала на активе о руководстве крайкома и приводила такой факт, что она 6 раз ставила вопрос о том, чтобы не выдавать нового партийного билета этому Дукату. Она проверяла его и 6 раз ставила в Ленинском райкоме вопрос о том, чтобы не выдавать нового партбилета. Но ее провалили. Приехал Колотилин, секретарь городского комитета, деваться ему некуда, и решили его исключить и не давать партийного билета. Тогда Колотилин вносит вопрос в крайком, и крайком отклоняет решение крайкома и восстанавливает этого Дуката в правах члена партии. А через некоторое время Дукат арестовывается как член краевого троцкистского центра. А Подгурская, которая на всех нас, кто присутствовал на активе, произвела замечательное впечатление настоящего партийного человека, искреннего, у которого нет ничего, кроме партийного, эту Подгурскую затравили в Ростовской партийной организации как склочницу.

Вот вам пятый факт — Любарский, секретарь Шахтинского горкома (довольно крупная партийная организация). Там существовал треугольник: Любарский, Непомнящий и Горсовет, которые прямо расправлялись с теми, кто занимался самокритикой, душили всякую самокритику, расправлялись с членами партии и восстанавливали в партии троцкистов. Существовали даже штрафы за самокритику, штрафы. Я один случай могу назвать. Например, Лозовой — начальник шахты «Артем» — показывает: выступил с критикой Непомнящего, управляющий Шахтоантрацит, в результате зарплата его была снижена с 400 до 350 рублей. Через некоторое время Лозовой снова выступает с критикой Непомнящего, зарплата его снова понижается с 350 до 300 рублей. После этого Лозовой заявил: «Будь он проклят, этот Непомнящий. Профессорам дают за выступление по 50 руб., а с меня берут за выступление по 50 рублей. Никогда не буду выступать больше с самокритикой».

Вот какие порядки творились в Шахтинской организации. Наконец, коммунисты не выдержали, невтерпеж стало, поставили вопрос, чтобы снять этого Любарского, он троцкист. Тогда крайком ничего лучшего не придумывает, как поддержать этого Любарского, и посылает члена бюро крайкома для защиты этого Любарского на активе, а через некоторое время этого Любарского арестовывают как троцкиста.

Вот, видите, товарищи, я вам не все факты привел, только некоторые факты, которые имели такое значение, что если бы крайком за них зацепился, то он значительно раньше мог бы добраться до существа. Я хотел еще один факт привести, как членов партии Сафьянова, Поляк и Медника, которые вели борьбу в Ростовском институте с явными троцкистами Евстафьевым, Куренко, Бойко и Дорофеевым, крайком снял Сафьянова с учебы как склочника. Немало сигналов имелось о Колотилине и особенно об Овчинникове — председателе городского совета, который в 1933 г., когда т. Каганович приезжал в Азово-Черноморский край, этот Овчинников был снят из Вешенского района за провокационную работу, заключающуюся в том, что он выгонял колхозников из домов, всячески над ними издевался. Этого Овчинникова посадили председателем городского совета, он здесь то же самое делал, в Ростове, выгонял рабочих из застроенных домов. (Каганович. Садистский тип.) Однако крайком ему доверял, сигналы, которые шли на Овчинникова, крайком откладывал в сторону.

Самый факт, что там работал Белобородое — закоренелый старый троцкист, обязывал крайком присматриваться и к нему и к окружающим его. Тот же самый Глебов-Авилов. Сигналы шли с Сельмаша в достаточном количестве, однако крайком на них не обращал внимания. Колесников — один из лидеров рабочей оппозиции, оппозиционер, а крайком вместо того, чтобы насторожиться, проверить этих людей на деле, доверял им. Проверить этих людей на деле надо было бы, однако, ничего подобного не было. Вот в результате этого крайком и попал в такое позорное положение. Чем объяснить, что крайком оказался в таком положении и был так глух к тем многочисленным сигналам, которые помогали ему, чем объяснить? Можно ответить на этот вопрос другим вопросом: а как же иначе могло быть в Азово-Черноморском крае, когда роль крайкома как политического руководителя была сведена к нулю, на нет, как же иначе могло быть?

Работники крайкома считали, что им некогда заниматься такими «пустяками», как партийно-политическая работа, ему некогда заниматься такими «пустяками», как развертывание самокритики, и т. д. Они были заняты сельским хозяйством, а крайком превратился скорее в крайЗУ, а политические руководители крайкома, они скорее были похожи на агрономов, и, притом, не особенно первоклассных агрономов. Вот этим объясняется, почему крайком попал в такое позорное положение. Объясняется это тем, что партийная работа занимала в крайкоме подчиненное положение, была в забросе, и секретари крайкома и весь аппарат крайкома были повернуты на сельское хозяйство. Партийная работа передоверялась от первого секретаря второму секретарю Малинову, а Малинов перепоручил эту работу ОРПО, а ОРПО тоже решил не отставать от других и перепоручил партийную работу секретарям горкомов. В результате всех этих перепоручений партийная работа оказалась в руках врагов.

Не случайно поэтому, что проверка и обмен партийных документов в Азово-Черноморском крае шли с большим скрипом. Центральный Комитет вынужден был несколько постановлений вынести, чтобы поправить положение. Не случайно также, что во время обмена партийных документов было исключено всего лишь 45 троцкистов из числа самых замухрышек, а 500 троцкистов получили новые партбилеты и были исключены из партии и арестованы уже после обмена партбилетов.

Такое положение, в какое попал крайком, объясняется отчасти тем, что он забыл о городах как о партийно-политических центрах, он направил все свое внимание на Кубань, у него мелькали станицы, а города как будто не существовали, они были отданы на откуп Колотилиным, Варданянам и прочим. Не случайно и то, что в результате такого передоверия партийной работы в городах под носом у крайкома был полный развал партийной работы в Ростове. Крайком оказался прямо в неловком положении, выражаясь мягко, когда Центральный Комитет больше года тому назад указал, что у тебя городская партийная работа постановлена плохо — поправляй. После этого в августе горком собирает пленум, на котором выносит решение: теперь мы работу поправили, у нас успехи, достижения, решение Центрального Комитета провели. Крайком ничего другого не придумал, как проштемпелевать решение горкома, что имеются достижения. Тогда Центральный Комитет посылает туда своих людей, получив решение о благополучном положении в городской партработе, проверить — на самом ли деле так дело обстоит. Когда люди из Центрального Комитета приехали, то встретили там безобразия, зажим самокритики. Эти вот самоотчеты, они прямо там господствовали, на партийных собраниях никаких других вопросов не обсуждалось, кроме этих самых самоотчетов. Специально троцкисты били на то, что все другие вопросы оставлять и только одними самоотчетами заниматься. После этого ЦК выносит решение, крайком попадает в неловкое положение,— решение, в котором мы отменили решение пленума горкома,— и крайком попадает в неловкое положение, под носом у него такие вещи творились.

Не случаен, например, такой факт: когда в прошлом году был декабрьский пленум Центрального Комитета, обсуждались очень важные вопросы, казалось бы, после пленума Центрального Комитета, как в каждой порядочной партийной организации, нужно было собрать актив для того, чтобы разъяснить членам партии решения Центрального Комитета, под носом у крайкома в городе Ростове собирают актив лишь спустя месяц после принятия решения Центральным комитетом. Месяц целый понадобился для того, чтобы собрать актив и разъяснить членам партии эти самые решения.

Вот как обстояло дело, товарищи. Крайком забыл о самокритике, не особенно он эту самокритику поощрял и поэтому был глух к сигналам. На активе и пленуме рассказывали очень много фактов насчет того, как за самокритику прямо исключали из членов партии. В некоторых районах прямо исключали за самокритику. Вот, например, в Ленинском районе... (Молотов. Исключали за то, что они сами себя критиковали?) Нет, исключали за критику секретарей, секретари потом проводили решения, чтобы вышибать таких критиканов из партии, и вышибали на глазах у крайкома.

И, наконец, последнее, что особенно было подчеркнуто на пленуме и на активе ростовском,— это то, что руководители крайкома относились с недоверием к местному активу, с недоверием, и чрезмерно доверяли людям, которые были привезены из Саратова и из других организаций, а местный актив не включали в работу. В результате очень много выступавших людей на этом же самом активе и пленуме — неплохих людей, очень талантливых людей, замечательных партийных людей — оказалось в тени.

Что еще важного вскрылось на Азово-Черноморском деле — это поведение врагов, как они себя вели, как они вползали в партийную организацию, какие методы они применяли. Это прежде всего методы подхалимства, внешнего лакейства, для того, чтобы прикинуться самыми близкими людьми к партийному руководству. Об этом очень много говорили на активе, об этом говорит, к сожалению, и Белобородое. Вот что он говорит: «Тончайшее двурушничество, которое нами применялось в практике нашей деятельности, привело к положению, когда ряд троцкистов любыми способами, и в первую очередь совершенно неприкрытым подхалимством, втирался в доверие партийного руководства в условиях Азово-Черноморского крайкома и его руководителей. Лучшими работниками считали тех, кто готов формально, аккуратно и без возражений выполнять директивы руководителей, независимо от их содержания, и подчеркивать преданность тому или другому руководителю». Вот что говорит враг. Внешне они проявляли лакейство к партийному руководству, а за спиной издевались, смеялись над этими руководителями.

Второе, что они применяли,— это, раз втершись в доверие партийных руководителей; они брали в окружение партийных руководителей, отрезали, отгораживали их от партийной организации, изолировали партийных руководителей от остальных партийных кадров, от районных и сельских райкомов и т. д. В Азово-Черноморском крае существовала изолированность партийного руководства от рабочих партийных кадров. Больше того, на эту роль был посажен этот самый Шафранов, который, кроме того, что раскрывал все секреты, которые имелись в крайкоме, и секретные документы ЦК троцкистам, он, кроме того, выполнял роль цербера, который не пускал районных работников к т. Шеболдаеву, например. Об этом очень ярко говорили секретари некоторых сельских райкомов, заявлявшие о том, что 3–4 года мы, говорят работники, не могли добиться приема у секретаря крайкома, Шафранов не пускает нас. Постоянно там сидят Колотилин, Ерофицкий, а нас не пускают, не можем добиться. Вот это говорят секретари райкомов, секретари сельских районов Азово-Черноморского края. Вот это второй прием, который применяли враги для того, чтобы отгородить партийную организацию от партийных руководителей, чтобы партийные руководители не пользовались информацией этих самых низовых работников. Вот это второй маневр.

Третье, что троцкистами применялось, это внешне быть исполнительными, чтобы у них все выглядело чисто. Больше того, они для вида даже очень много работали, вечерами и т. д. Много шума создавали. Больше того, они выполняли производственную программу. Вот пример по Таганрогскому металлургическому заводу. Колесников там хвастался насчет выполнения производственной программы. А что за производственную программу выполняли? Негодные трубы. Глебов-Авилов старался выполнять производственную программу, иначе сохранить нельзя. А выполняя производственную программу, он внутри этой программы наносил вред. Тысячи комбайнов были выпущены негодными для применения. Наряду с выполнением производственной программы травили рабочих газом. В день Первого Мая отравили рабочих газом. Вот я попутно с тем, что был там в гостях у крайкома, был на заводе Сельмаш.

Я должен вам сказать, товарищи, что кое-какие вещи там явно режут глаза, особенно постановка дела окраски комбайнов, ну явно вредительски поставлено. Рабочие находятся в такой замкнутой камере, где эта окраска производится и все разбрызгивается. Дышат они этими самыми брызгами. Сами все мокрые, залитые этой самой разбрызгиваемой массой. Ну явно же вредительски это дело поставлено. И однако руководители крайкома этого не замечают, видят хорошие станки, выполнение производственной программы, а вот этого вредительства, отравления рабочих газом, негодных комбайнов, негодных труб, затем вредительского отношения к отдельным процессам работы — этого они не замечают. Овчинников, Колотилин, этот факт мне бросился в глаза, все делали внешне для того, чтобы быть хорошими хозяевами города. Садовую улицу прямо залили светом. В городе Москве нет таких освещенных улиц, как в Ростове,— это бывшая Садовая улица. Но если вы пойдете в рабочие районы, немножко отклонитесь от центра, где все прилизано, там вы найдете темноту, грязь непролазную. Для чего это делается? Для того, чтобы создать недовольство. С одной стороны, лоск в центре, где ездят руководители, видят, что делается, с другой стороны — недовольство в рабочих районах. Наряду с этим вредительское отношение в горсоветах, надстройщиков выгоняют из домов, ломают дома. Все это делается для создания недовольства. Они сами сознаются в этом. Вот арестованный второй ростовский секретарь Карпов дает следующие показания: «Хочу добавить, что... (читает)... и этим самым укреплять позиции троцкистов».

Вот, товарищи, какой враг и какими двурушническими методами — подхалимством, маскировкой — он проникает в партийную организацию. Это метод, от которого слепнут отдельные наши работники, как ослепли работники Азово-Черноморского края. Вот, то, что я хотел сказать относительно Азово-Черноморского края. Какие уроки и выводы вынести из этого дела по Азово-Черноморскому краю, я, товарищи, думаю, что нет надобности останавливаться на этом, они с исчерпывающей ясностью сформулированы в докладе т. Сталина и в предложениях, представленных на рассмотрение Пленума.

Я лишь хотел бы в нескольких словах, на основе уроков Азово-Черноморского края остановиться на отдельных, особенно слабых пунктах партийно-политической работы. Я думаю, что это будет общим для всех наших партийных организаций. Первое. Теперь ясно, что самым отсталым участком партийной работы является работа по политическому воспитанию. Ясно, что это самый отсталый у нас участок партийной работы. Не случайно, что тут больше всего, когда копнешь, больше всего беспорядка в партийно-политической работе. Возьмите кружки, состояние кружков по истории партии, партийные школы политграмоты. Если копнешь, то тут беспорядка очень много. Люди по несколько лет учатся в одном и том же кружке и остаются неграмотными. Не случайно, что у нас кадры, руководящие политическим воспитанием, оказались наиболее засоренными троцкистами. 20 заведующих агитпропов оказались троцкистами, 20 заведующих отделов крайкома, агитационных отделов оказались троцкистами — наиболее пораженный участок троцкизмом. (Стецкий. Тов. Андреев, одиннадцать.) Я считаю и тех, которые не были близко связаны с троцкизмом.

Наиболее пораженная часть партийной работы оказалась у нас на этом участке. В чем же дело? Верно, что у нас это дело отсталое, эта работа связана с низким политическим уровнем самих пропагандистских кадров. Сами пропагандисты очень слабы, нет у них того уровня знаний, с которыми они могли бы успешно вести свою работу. Верно, товарищи, и то, что эта работа целиком была передоверена отделам пропаганды. Эта работа целиком находилась в ведомстве отделов, а партийное руководство этой работой не занималось и целиком устранилось от этой работы. Верно то, что ставили на эту работу не организаторов, а тех, которые уже провалились на организационной работе, которые к организационной работе не способны. Факт это или не факт? (Голоса с мест. Факт.) Если ты пишешь хорошо, говоришь хорошо, следовательно, ты можешь быть на пропагандистской работе. Правильно это или неправильно? (Голоса с мест. Правильно.) Агитационно-пропагандистская работа требует и больших организационных навыков. Иногда тут сидят люди, часто безрукие в организационном случае. И этим предопределяется слабость партийно-политического воспитания.

Дальше я хотел бы еще подчеркнуть то, что партийные руководители разучились вести пропагандистскую работу. (Голос с места. Сами.) Да, сами. Известно, что наши вожди, партийные руководители в старину вели, как правило, пропагандистскую работу, являлись пропагандистами партийными. А вы спросите любого секретаря горкома, даже райкома, не говоря уже о членах бюро, ведут ли они пропагандистскую работу? Нет, они считают это пустяковым делом. Правильно ли это? Нет, товарищи, неправильно. Неправильно, во-первых, потому, что именно эти наши основные руководящие кадры должны быть основными пропагандистскими кадрами, а, с другой стороны, потому, что партийные руководители не ведут пропагандистской практической работы, они не знают жизни, которая творится в этих самых кружках и школах, не знают ни порядка, ни недостатков, ни потребности пропагандистской работы. Не знают. Откуда им знать? Если бы они сами занимались пропагандистской работой, они бы знали, но им неоткуда знать, что творится там, в пропагандистской сети. Неоткуда знать.

Я должен сказать, товарищи, что у нас на Оргбюро в течение последнего времени прошло несколько докладов обкомов о пропагандистской работе — Белоруссия, Свердловск, Харьков и целый ряд других. Я должен сказать, что пороки, недостатки пропагандистской работы, они почти общие для всех, заключающиеся в том, о чем я говорил выше.

Но только ли с пропагандистской работой у нас дело обстоит не совсем ладно? Я бы даже сказал, и с организационно-партийной работой у нас в аппаратах крайкомов, горкомов обстоит дело далеко неладно, далеко не все у нас тут правильно. Кто ведает вопросами организационно-партийной работы в аппарате горкома и аппарате крайкома? Кто ведает? ОРПО? Нет, товарищи, ОРПО занимается главным образом подбором и распределением партийных кадров, главным образом, был занят вопросами проверки и обмена партийных документов, вопросами приема и учета членов партии. Этим, главным образом, ОРПО занят. А кто же ведет организационно-партийную работу? Кто? Какой отдел? Какая часть аппарата ведет организационно-партийную работу? Может быть, другие отделы, может быть, такой отдел, как промышленный, как сельскохозяйственный, советско-торговый отдел, отдел культуры и т. д., может быть, они ведут организационно-партийную работу? Нет, товарищи, и они не ведут. В том-то и дело, что они не ведут. Они заняты — эти отделы — больше вопросами хозяйства. Они больше являются подсобным аппаратом у руководства крайкома по хозяйственным вопросам и по культурным вопросам, они отнюдь не занимаются вопросами организационно-партийного руководства в известной отрасли, отнюдь не этим занимаются.

Я вот спрашиваю вас, товарищи секретари, много ли вам отделы сельскохозяйственный, промышленно-транспортный и др. отделы, много ли они вам принесли вопросов организационно-партийных? (Голоса с мест. Ничего. Не было таких.) Мало. Больше они все-таки приносят вопросов хозяйственных, отдельных вопросов культурной работы, по школам и т. д. Этими вопросами они ограничиваются и занимаются текучкой. Они тонут в текучке практических хозяйственных вопросов и т. д. Если у нас так дело обстоит с практикой организационно-партийной работы в аппаратах горкома, крайкома, обкома, ЦК нацкомпартий, то я спрашиваю, не следует ли нам повернуть весь аппарат, все отделы партийного аппарата на организационно-партийную работу? Не следует ли разгрузить отделы и заведующих отделами от хозяйственных вопросов, от текучки, которыми они занимаются, не следует ли их повернуть по-настоящему к вопросам руководства организационно-партийной работы по известным отраслям, для чего они были созданы?

Ведь на XVII съезде партии, когда предопределялась эта структура партийных органов, из чего тогда исходили? Исходили из того, что работа становится сложной, партийных организаций у нас много, одна какая-нибудь часть партийного аппарата охватить организационно-партийную работу не в состоянии, надо разделить работу в партийном аппарате, надо иметь там несколько частей, построенных по отраслям, с тем, чтобы они и руководили организационно-партийной работой, занимались организационно-партийной работой. Вышло ли это? Нет, товарищи, не вышло. Причем я должен сказать, что в особенно заброшенном положении у нас организационно-партийная работа находится в учреждениях — в советских, хозяйственных и торговых учреждениях. Если организационно-партийной работой более или менее занимаются еще на промышленных предприятиях, на транспортных предприятиях, то эти торговые, советские и хозяйственные учрежденческие партийные организации, они, я бы сказал, предоставлены в значительной мере сами себе. А между тем надо же иметь в виду, что у нас, например, в этих самых учрежденческих аппаратах, по сути дела очень важных, штабных аппаратах, у нас там сосредоточено около 500 тыс. членов партии. Это громадная сила для того, чтобы, используя эту силу, организуя эту силу, заставить наш аппарат работать значительно лучше, чем он работает теперь. Это очень большая сила.

С другой стороны, не объясняется ли наличием слабости организационно-партийной работы в советских учреждениях, в хозяйственных учреждениях, не объясняется ли этим то, что там свободно чувствовали себя наши враги — троцкисты? Не случайным является тот факт, что в Свердловском крайкоме существует совторготдел и в горкоме существует совторготдел, а в торговых организациях в течение очень долгого времени работала шайка троцкистов, которая специально создавала очереди, перебои с хлебом в момент принятия новой советской конституции. Два отдела есть, а в городе орудует шайка троцкистов, орудует совершенно свободно.

Видимо, это объясняется тем, что наша работа в этой области недостаточна, этим объясняется то, что враги там свободно орудуют.

По-моему, с этих точек зрения, мы этот участок не можем оставлять в заброшенном состоянии — и с точки зрения работы аппарата, и с точки зрения политического положения в советских и хозяйственных аппаратах, и, наконец, с точки зрения правильной подготовки к предстоящим выборам. Со всех этих точек зрения нам очень важно крепко подтянуть этот участок работы.

Я также хотел в качестве одного из выводов или частных уроков остановиться на вопросе тоже очень важном, на слабом участке партийно-политического руководства — это комсомол. Ясно, что если мы тут не будем работать, партийно-политически руководить в комсомоле, там будет работать враг. (Буденный. Безусловно.) Как это имело место в Азово-Черноморском крае. А между тем комсомол — это очень большая и очень важная сила. Имейте в виду, что 4 млн. человек он насчитывает, да плюс к этому надо считать его влияние на остальную рабочую и колхозную молодежь. В промышленности мы теперь имеем целые предприятия с половиной молодежного состава рабочих. (Косарев. Даже целиком есть.) Вузы, средняя школа, мы к ним можем подойти главным образом через комсомольские организации. А в особенности на селе, в особенности в колхозах, имея в виду, что в большинстве колхозов у нас нет партийных организаций, но есть комсомольские организации, и через эти комсомольские организации мы можем вести свою политическую работу в колхозах.

А как дело обстоит, товарищи, не только в Азово-Черноморском крае, но и в других организациях? Я думаю, что будет правильно сказать: комсомол в значительной мере предоставлен сам себе. (Косарев. Правильно). В лучшем случае выделяется какой-нибудь член бюро крайкома или второй секретарь крайкома для шефства над комсомолом. Но это шефство приводит иногда к очень печальным результатам. Мы на Оргбюро слушали Воронежский обком и убедились на его примере, к чему приводит это шефство. Это дело было поручено там второму секретарю, но так как дел много, он от этого отстал, забыл, а у него под носом получилось полное разложение комсомольской верхушки. Вот как дело обстоит, товарищи. Можем ли мы оставлять эту отрасль партийно-политического руководства в том состоянии, в каком это дело сейчас находится? Нет, товарищи, не можем, исправить надо.

Я хотел коснуться еще другой массовой организации, через которую мы также должны подходить к беспартийным массам — это профсоюзы. Тут дело еще хуже. (Голоса с мест. Правильно!) Вообще на профсоюзы партийные организации махнули рукой. Можно так сказать? (Голоса с мест. Можно вполне. Буденный. Это правильно.) Все равно, мол, ничего не выйдет. Правильно ли это? Это неправильно, товарищи. Правда, что профсоюзы работают плохо, что в целом ряде мест профсоюзные руководители покрылись мохом, но отчасти виноваты здесь и партийные организации, партийные руководители, потому что они не заглядывают в профсоюзы, и этих недостатков неизбежно будет больше, если дело будет так продолжаться. Не можем мы оставить эту отрасль партийно-политического руководства в том положении, в каком она сейчас находится.

И, наконец, последнее — это некоторые уроки из того, что у нас произошло, и для наших контрольных органов, особенно для органов партийного контроля в областях, краях и национальных республиках. Не на высоте положения оказались у нас эти контрольные органы в свете тех событий, которые имели место в последнее время. Оказались не на высоте положения наши партийные контролеры. Значительная часть этих партийных контролеров не выполнила того, для чего их партия предназначала. Я должен сказать, что известная часть этих партийных контролеров несет ответственность за то, что было вскрыто в отдельных организациях, например, в Азово-Черноморском крае. Мне пришлось прямо на активе критиковать этого самого Брике, а потом его сняли. Кое-кто ведет работу живее, например, Яковлев в Саратове. Если бы так работали и другие партийные контролеры, как Яковлев, большая польза была бы для ЦК. Но значительная часть партийных контролеров, уполномоченных Комиссии партийного и советского контроля, загружена текущими вопросами, суживается и теряет критическое чутье, сживается с недостатками, которые имеются в крае, области и т. д., как прижился этот Брике, который потерял всякое чутье, несмотря на то, что он имел сигналы. А между тем это чрезвычайно важный рычаг в руках партии и Центрального Комитета, а он оказывается недостаточно крепким рычагом. Это — один из конкретных уроков, которые нам приходится извлечь.

На этом я кончаю. Ясно, по-моему, товарищи, что исключить недостатки партийно-политической организационной работы, которые у нас вскрылись, и провести на деле то, о чем говорил т. Сталин в своем докладе и о чем он сказал в проекте предложений к пленуму,— это значит улучшить дело не только в партийных организациях. Ясно, что не лучше, с точки зрения организационных недостатков, не лучше дело обстоит в советах, профсоюзах, хозяйственных организациях, а хуже, чем в партийных организациях, хуже. Но раз партия начинает бороться с недостатками внутри партийных организаций — а она является фокусом руководства, источником всего руководства, раз она, партийная организация, требовательнее будет относиться к своим собственным недостаткам, ясно, что она потребует устранения недостатков и от других организаций. Ясно, что это дело повлечет к общему улучшению всей хозяйственной, советской и профессиональной работы. Поднять политическое воспитание кадров — значит удвоить и утроить наступательную силу всей партии по всем направлениям. За это нам, товарищи, немедленно после Пленума Центрального Комитета надо приняться.