Протокол № 9 допроса задержанного в связи с переворотом 4-5 января 1920 г. адмирала Александра Васильевича Колчака. 6 февраля 1920 г.

Февраля¹ б дня 1920 г.², Чрезвычайная следственная комиссия, в составе тов[арища] председателя К.А.Попова, чл[енов] Ден[и]ке и Алексеевского³, в помещении Иркутской губернской тюрьмы, производила] опрос названного выше Александра Васильевича Колчака, причем последний на предлагаемые вопросы предлагал:

С кн[язем] Львовым в Сибири я не встречался - мы как-то с ним разъехались. От него я имел летом 1918 г. письмо, оно касалось⁴ русской⁵ политической организации в Париже. Никаких указаний от него я не получал. Савинкова⁶ я видел в Омске, он заходил ко мне приблизительно в первые дни после моего первого приезда в Омск; не помню, чтобы мы беседовали с ним по вопросам внутренней политики; он в разговоре со мной интересовался главным образом отношением Японии к русским вопросам. Не помню, чтобы кто-нибудь приезжал за этот же период от русских политических кругов в Париже. Молодого офицера Апрелева я встречал в Японии, он был при французской миссии, лейтенант русской службы; политической работой он никакой не⁷ занимался. Никакого другого Апрелева я не знаю и не, помню. С Реньо⁸ было случайное знакомство в пути на пароходе, на Востоке; никаких политических связей с ним я не имел, встречался с ним как частное лицо. Когда я говорил прошлый раз о том, что по моему впечатлению вся армия⁹ в ноябре 1918г. была против Директории, я имел в виду ту часть фронта, на которой я был; на юго-западном фронте, проходившем тогда на линии реки Ик, я не был, и из лиц, работавших там, я видел одного офицера отряда Форту­натова¹⁰, от которого имел сведения о том, что и на этом фронте отношение к Директории то же. Свои сведения об отношении¹¹ армии к Директории я черпал и от лиц командного состава, и от отдельных солдат; если у меня и были какие-нибудь сомнения в этом отношении, то они рассеялись¹² после того как я, на другой же день по принятии власти Верховного правителя, получил ряд приветственных телеграмм из всех частей армии, в том числе и с юго-западного фронта. С Каппелем я не встречался до февраля или марта 1919 г., но по сведениям и отзывам об нем, относился к нему с большим уважением, как к выдающемуся деятелю из молодых офицеров; такое же отношение сохранилось у меня и после встреч с ним. На второй день, после переворота 18 ноября, в Ставке Сыро­мятников доложил мне о целом ряде телеграмм из разных концов Сибири и с фронта, от армии (от отдельных лиц и организаций телеграммы с приветствиями были позже); эти телеграммы вселили в меня уверенность, что все сделанное согласно с желаниями армии. Была приветственная телеграмма с признанием моей власти от Хорвата; приветствовал Дутов¹³ и Оренбургский казачий круг. Уральское правительство казачьего войска¹⁴, приветствуя меня, однако, запрашивало о ближайших задачах, которые я¹⁵ ставлю. Я ответил, что основная цель - созыв Учредительного собрания и передача власти ему. После этого Уральское правительство казачьего войска¹⁶ выразило свою солидарность со мной и признание меня. С Востока я не получил никаких телеграмм и признания моей власти, со стороны только Семенова и Калмыкова. Ближайшим моим шагом, после принятия власти, был созыв Экономического государственного совещания, в котором я председательствовал и руководил первую неделю сам, руководствуясь, главным образом, интересами снабжения армии, которые стояли, разумеется, в теснейшей связи с экономическими мероприятиями, которые необходимо было наметить. Отношение со стороны представи­телей союзнических держав, поскольку эти представители были в Омске, было ко мне и к совершившемуся перевороту вполне сочувственное. Представитель Америки Харис¹⁷, приветствуя меня, говорил, что Америка будет приветствовать совершившееся при условии, если моя власть будет только переходной к власти, организованной по воле народа. Представи­тель¹⁸ Англии Уорд заявлял, что создавшаяся власть единственно приемлемая как власть переходная и должна быть сохранена до того момента, когда народ сам сможет взять власть в свои руки и высказать свою волю. По моему впечатлению¹⁹, представители иностранных держав никакого отношения к организации и совершению переворота не имели²⁰. Отношение к перевороту и к принятию власти мною со стороны чешских представителей Кошека и Рихтера было недоверчивое, а со стороны Рихтера заявлялась претензия на то, что все было сделано без²¹ ведома и согласия чехов²². Чешский Национальный совет отнесся к перевороту совершенно отрицательно. На другой или на третий день после переворота я получил телеграмму за подписью шести или семи членов Учредитель­ного собрания, между прочим, помню Нестерова²³ и Девятова²⁴; в этой телеграмме я назывался узурпатором и врагом народа²⁵; в ней же комитет Учредительного собрания угрожал обратить оружие своих войск против меня²⁶. Чехи в это время заняты были эвакуацией с фронта на Восток и создали невероятное положение на железнодорожном пути, особенно в Челябинске, для передвижения наших сил. После упомянутых телеграмм от членов Учредительного собрания я дал телеграфное распоряжение об аресте Чернова. Он был арестован с несколькими человеками вооружен­ной стражи и был отправлен Гайдой²⁷на Челябинск²⁸; в Челябинск Гайда вынужден был отправить Чернова по требованию Национального чешского совета, который, как я думаю, его и освободил. Приказ об аресте Чернова и препровождении в Омск я давал Гайде; арестован же он был, насколько я знаю, русскими частями. Никакого расследования по поводу отправки его в Челябинск вместо Омска не производилось. Одновре­менно²⁹ мною дано было распоряжение об аресте членов Учредительного собрания в Уфе. Это было мое личное распоряжение, сделанное по моей инициативе, как и распоряжение об аресте Чернова. В Уфе было аресто­вано около 20 человек, причем из подписавших телеграмму ко мне не был арестован никто, кроме Девятова, и в числе арестованных были и лица, не бывшие членами Учредительного собрания, которые были арестованы по инициативе местного Уфимского командования. Оказалось³⁰, словом, что арестованы не те, кого было нужно арестовать. По совещанию со Старынкевичем и по ссылке его на то обстоятельство, что комитетом членов Учредительного собрания выпускались в огромном количестве денежные знаки, шедшие главным образом на партийные нужды, я заявил Старынкевичу, что арестованные мне не нужны и что я отдаю их в его распоряжение. Перевезены арестованные в Омск в конце ноября. Кириенко³¹ и Гутовский-Маевский³² в Челябинске были арестованы по инициативе местного командования и доставлены в Омск. Общих указаний об аресте везде всех вообще членов Учредительного собрания мною не давалось, но дано было общее распоряжение о борьбе против агитации в войсках. После арестов членов Учредительного собрания, вопрос о комитете этих членов я считал ликвидированным. В дальнейшем главной моей задачей было укрепление фронта, главным образом, Пермского. Я вошел, в целях снабжения фронта оружием, в непрерывные сношения с Ноксом, обещавшим помощь в этом отношении. В связи с обнародованным приказом о предании суду Волкова, Катанаева и Красильникова, была получена телеграмма Семенова с требованием отменить³³ этот приказ. На эту телеграмму я приказал никакого ответа не давать. Вслед за этим оказалось, что в Чите произошел перерыв сообщения по прямому проводу с Дальним Востоком, которым нужно было пользоваться, между прочим, для сношений с Ноксом. Получили[сь] затем сведения о том, что грузы с предметами снабжения армии задер­жаны тоже в районе Семенова. Попытки через бывшего уже тогда начальником моего штаба Лебедева сговориться по этому поводу с Семеновым по прямому проводу не удались. Семенов говорить не пожелал. Я отдал приказ Волкову о сформировании особого отряда в Иркутске в целях обеспечения продвижения предметов снаряжения по Забайкальской дороге. Это граничило с разрывом между мною и Семеновым. В это время приехал из Владивостока в Омск Жанен³⁴, который из Читы пригласил меня к прямому проводу и³⁵ сообщил мне, что положение осложняется вмешательством Японии, которая, в случае продвижения наших сил в Забайкалье, двинет против них свои силы, и рекомендовал быть осторожнее, тем более что Япония, если конфликт не произойдет, обещает гарантировать продвижение наших грузов по Забайкальской дороге. Это было принято мною к сведению: конфликта не произошло; связь³⁶ с Востоком и продвижение грузов, правда, медленное, восстановились, и на этом я пока удовлетворился, но своего, в начале конфликта данного приказа о лишении³⁷ Семенова должности я не отменил; это было сделано позднее, после работ Чрезвычайной следственной комиссии по делу Семенова под председательством генерала Катанаева³⁸. Все время у меня проходило в работах по Ставке. 9 декабря, на параде в день Георгиевского креста³⁹, я простудился и заболел воспалением легких и 15 декабря должен был, по предписанию врачей, лечь в постель. Это прервало мою текущую работу в Ставке, и я⁴⁰ ограничивался приемами на дому; там я ежедневно⁴¹, по два раза в день⁴², принимал доклады начальника штаба Лебедева, принимал с экстренными и особо важными докладами Вологодского и принимал представителей иностранных миссий. Не выходил я из дому до первых чисел февраля 1918  года. Мой первый выезд был на открытие сената. Приблизительно около двадцатых чисел декабря⁴³ Лебедев доложил мне, что в Омске готовится, по сведениям контрразведки, выступление, главным образом, железнодорожных рабочих под лозунгом советской власти. Сам Лебедев большого значения этим сведениям не придавал; особых указаний по этому поводу делать мне не приходилось, так как меры к охране города, с разделением его на районы и пр. были заранее приняты. За сутки до выступления был, как утром доложил мне Лебедев⁴⁴, арестован штаб большевиков в Омске и этим, по мнению Лебедева, возможность восстания была⁴⁵ ликвидирована. Об арестованных, говорил Лебедев, производится расследование. День прошел спокойно. Ночью, часов около пяти утра, меня разбудил дежурный адъютант и доложил, что произошло выступление, что занята тюрьма и освобождены все заключенные, но что в самом городе спокойно и только по окраинам происходит стрельба. Согласно ранее, на случай выступлений, выработанному, по соглашению между начальником штаба и командующим войсками, которым тогда был Матковский, плану⁴⁶, в мое распоряжение, для охраны района, где я жил, дана была⁴⁷ сотня первого казачьего Сибирского полка. Затем мне был [о] сообщено со слов Лебедева, что в Омске самом все спокойно, восстание коснулось только тюрьмы и частью окраин, но что силы повстанцев концентрируются в Куломзине, благодаря чему прервана связь с армией, и в Куломзино направлены казачьи и некоторые русские части и части чешские. После этого донесения я решил, что опасность в городе миновала, и мог уснуть. Часов в 8-9⁴⁸ утра был у меня с личным докладом Лебедев, подтвердивший ночные сведения и заявивший, что к вечеру есть надежда ликвидировать и восстание в Куломзине. Лебедев сообщил, кроме того, что вечером начнет функционировать военно-полевой суд по отношению к повстанцам. Суд этот был назначен командующим войсками - наверно им, т. к. это его право. О бежавших из тюрьмы Лебедев говорил, что приняты меры к их поимке. Вечером Лебедев доложил, что в Куломзине был бой, кончился, и Куломзино занято нашими войсками. Подробностей он не сообщал и, вероятно, сам их еще не знал. Вечером же часов в 9 или 10 я получил, совершенно неожиданно для себя, записку, что предаются военно-полевому суду⁴⁹ члены Учредительного собрания, которые в восстании не участвовали и были только освобождены во время восстания и просил меня дать распоряжение, чтобы предание их суду не произошло. Я дал распоряжение об отмене этого предания суду⁵⁰ членов Учредительного собрания и записку с этим распоряжением послал начальнику гарнизона Бржезовскому⁵¹, при котором, по распоряжению Матковского, и состоял военно-полевой суд. После этого всю ночь меня никто не беспокоил, так как я чувствовал себя очень плохо, и всю ночь никаких сведений ко мне не поступало. Утром часов в 9-10 ко мне приехали Вологодский и Тельберг⁵² для переговоров по срочному и важному делу; одновременно Бржезовский прислал мне список нахо­дящихся в тюрьме членов Учредительного собрания с извещением, что мое распоряжение исполнено. Меня поразило, что присланный Брже- зовским список очень краток и неполон. Тельберг и Вологодский доложили мне, что ночью произошел расстрел части членов Учредительного собрания. Я вызвал⁵³ главного военного прокурора полковника Кузнецова и приказал ему расследовать происшедшее и доложить мне. Вологодскому и Тельбергу я заявил, что расстрел членов Учредительного собрания - акт, направленный против меня с целью дискредитировать меня в глазах союзников. Лебедев, на очередном докладе, в этот же день, говорил, что⁵⁴ этот расстрел был неожиданностью и для него, что расстрел произошел не по суду, что суд признал расстрелянных ему неподсудными, а расстреляны они были на пути из суда конвоировавшим их офицером. Затем из доклада Кузнецова я узнал, что расстрел произведен Барта- шевским⁵⁵, скрывшимся уже куда-то, и что из конвоя, принимавшего участие в расстреле, налицо оказалось и задержаны два солдата, которые показали, что расстрел произошел при попытке побега. Этому мотиву расстрела я, конечно, не мог верить, ибо он всегда выдвигался в подобных случаях. Кузнецов⁵⁶ сказал тогда, что дело, конечно, не в Барташевском и других выполнителях расстрела, а в его вдохновителях и что необходимо этих вдохновителей выяснить. Я поручил это Кузнецову и в дальнейшем только периодически спрашивал⁵⁷ его⁵⁸ о результатах его расследования. Кузнецову вдохновителей выяснить не удалось, поэтому расследование было поручено мною сенатору Висковатову⁵⁹ и при нем образована была Чрезвычайная комиссия по расследованию этого дела⁶⁰. Мне было известно, со слов Кузнецова, что Барташеский, требуя из тюрьмы арестованных, ссылался на мое личное распоряжение, которого на самом деле не было и не могло быть. О роли начальника унтер-офицерской школы Рубцова⁶¹ в расстреле членов⁶² Учредительного собрания без суда мне тогда не было ничего⁶³ известно. О том, что Барташевский был арестован, сидел в Омской тюрьме и затем был освобожден под надзор своего начальства, как человек благонадежный - я слышу от Вас впервые. Я считал, что он скрылся тотчас после его допроса при дознании, производившемся Кузнецовым, в первый же день после расстрела; почему Барташевский тогда же⁶⁴, после допроса, не был арестован, я не знаю. О работах Чрезвычайной комиссии Висковатов мне, от времени до времени, когда находил нужным, делал доклады; я же считал, что поручив следствие Висковатову сделал все, что было нужно и никаких мер более по этому делу не предпринимал. Работы Чрезвычайной комиссии, судя по докладам Висковатова, установили виновность Барташевского и Рубцова, как участников в исполнении расстрела, но не выяснили действительных организаторов и вдохновителей. Это, по моему мнению, произошло в силу отсутствия надлежащего следственного аппарата и тяжелой обстановки работы комиссии, ибо никто не хотел открывать истинной картины происшедшего и наблюдалось общее противодействие со стороны всех прикосновенных к делу лиц выяснению истины. Это, нужно сказать, наблюдалось и в других возбуждавшихся мною делах, например, по злоупотреблениям в интендантстве. Почему не был арестован Рубцов, мне неизвестно. Расстрелы в Куломзине - по моим сведениям до 70-80 человек - в связи с восстанием, как мне известно, производились по приговорам военно-полевого суда, организованного при подавлявших восстание частях; было ли при этом формальное производство, я не осведомлен, но думаю, что было. О массовых расстрелах свыше 70- 80 человек на Куломзине мне ничего неизвестно. О порках мужчин и женщин на Куломзине мне также неизвестно; о том, что позднее некоторых из⁶⁵ лиц, арестовывавшихся по делу о восстании 22 декабря, в контрразведках избивали шомполами, как Вы утверждаете, мне ничего неизвестно. И вообще, мне неизвестно, чтобы в Омске, в контрразведках производились когда-либо избиения и пытки над арестуемыми. В связи с вопросом об незаконных расстрелах, на предлагаемый вопрос о деятельности уполномоченного по Енисейской губернии Розанова отвечаю - о деятельности Розанова мне известно частично; известно о введенном им институте заложников; известны были и случаи их расстрела, и как только они стали мне известны, я сделал распоряжение об отмене этого института, но суду Розанова не предал, считая, что он имеет право бороться с восставшими всеми крайними мерами. О том, чтобы Розанов давал распоряжение общего характера о сжигании деревень, в которых оказывается содействие восставшим, я не знаю, и думаю, что такого распоряжения он не делал. Я знаю из донесений Розанова⁶⁶ о трех случаях сожжения деревень, но эти случаи носили вполне военный характер, так как это были укрепленные пункты повстанцев; когда они были сожжены, после взятия их или во время взятия - я не помню; эти случаи сожжения я считаю необходимыми военными мерами. Такие случаи на большом западном фронте были, но очень редко - всего два или три случая.

Исправлено «Февраля», зачеркнуто «Я, нижеподписавшийся», вписано «Алексеевского», исправлено «касалось», вписано «русской», зачеркнуто «против», зачеркнуто «с тем», вписано дважды «казачьего войска», зачеркнуто «Франции Рэ», «пре», вписано «не имели», «чехов», зачеркнуто «а затем последовала телеграмма вторая, в которой», надписано «в ней же», зачеркнуто «через», надписано «на», зачеркнуто «бинск в Омск», надписано «бинск», зачеркнуто «в», «приказ», «восстановил», «дол», «пре», «при доз», вписано «некоторых из», зачеркнуто «двух», вписано «трех» - верить. Показания мне прочитаны.

Адмирал Колчак

Тов[арищ] председателя К.Попов

Члены:      Алексеевский

Вс.Денике

На документе пометы: лл. 33 об.-34, 34 об.-35, 35 об.-Зб наверху листов подписи - «адмирал Колчак».

1 Исправлено «Января» на «Февраля».

2  Далее зачеркнуто «Я, нижеподписавшийся».

3  Вписано «Алексеевского».

4  Исправлено слово «касалось».

5  Надписано «русской».

6  Савинков Борис Викторович (1879-1925) - учился в Петербургском универ­ситете. В 1898 г. вошел в социал-демократическую группу «Рабочее знамя». Выслан в Вологду, бежал в Женеву, где вступил в ПСР. В первую мировую войну участвовал добровольцем во французской армии. После Февральской революции комиссар Временного правительства 8-й армии, затем Юго­Западного фронта. В июле назначен товарищем министра, управляющим военным министерством, в октябре исключен из ПСР. В 1918 г. участвовал в формировании Добровольческой армии на Дону; в феврале организовал «Союз защиты Родины и свободы»; бежал в Казань, Уфу; направлен Авксентьевым с военной миссией во Францию, где возглавил колчаковское бюро печати «Унион». В сентябре 1920 г. возглавил Русский политический комитет в Варшаве, после его реорганизации Русский эвакуационный комитет. Выступил с декларацией о признании власти генерала П.Н. Врангеля и о необходимости борьбы с большевиками. В августе 1924 г. вернулся в СССР, арестован, приговорен к 10 годам заключения; покончил жизнь самоубийством.

7  Надписано «не».

8 Реньо Эжен Луи Жорж (1857-?)-в 1913 г. назначен послом Франции в Японии, с августа 1918 г. являлся главой французской миссии во Владивостоке, с ноября - посол в Токио. После автокатастрофы, заменен виконтом Д’Мартель.

9   Далее зачеркнуто «против».

10Фортунатов Борис Константинович - в июне-июле 1918 г. один из трех членов Генштаба Народной армии, сформированной Комитетом членов Всероссийского Учредительного собрания. В июле Генштаб расформирован.

11Далее зачеркнуто «к».

12Далее зачеркнуто «с тем».

13Дутов Александр Ильич (1879-1921) - окончил Николаевское кавалерийское училище, в 1908 г. - Академию Генштаба. В первую мировую войну командовал 1-м Оренбургским казачьим полком. После Февральской революции избран зам. председателя, председателем Временного совета «Союза казачьих войск». В октябре 1917 г. избран председателем Войскового правительства и Войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска, в июле 1918 г. утвержден Комучем в звании генерал-майора, в сентябре, - за взятие Орска, произведен в генерал- лейтенанты; командовал Юго-Западной и Оренбургской армиями; в апреле 1919г. назначен походным атаманом всех казачьих войск России; в 1920 г. эми­грировал в Китай.

14Надписано «казачьего войска».

15Надписано «я».

16Надписано «казачьего войска».

17В тексте Харис, правильно Харрис Эрнест Ллойд (1870-?) - на дипломатической службе с-1898 г.; в 1917 г. представлял отделение «Нэшэнэл Сити Банк»; в 1918—

1921гг. генеральный консул американского правительства в Иркутске.

18Далее зачеркнуто «Франции Рэ».

19Далее зачеркнуто «пре».

20Надписано «не имели».

21Далее зачеркнуто «их».

22Надписано «чехов».

23Нестеров Иван Петрович (7-1960)           -  член  партии    социалистов-револю­

ционеров. В октябре 1917 г. вошел в ВЦИК от левых эсеров 2-го Всерос­сийского съезда Совета рабочих и солдатских депутатов. В 1918 г. член Учредительного собрания, вошедший в комитет от Минской губернии; член Комуча.

24Девятое Иван Иванович (7-1918) - член партии социалистов-революционеров. Отбывал каторгу в Сибири; редактор Самарской социалистической газеты; в 1918г. управляющий иностранными делами Совета управляющих ведомствами Комуча; расстрелян в Омске 22 декабря 1918 г.

25Далее зачеркнуто «а затем последовала телеграмма вторая, в которой», надписано «в ней же».

26«Омск. Вологодскому, копия Колчак. Екатеринбург. Съезду Всеучредительного собрания, копия чехосовету. Оренбург. Войсковому кругу, копия войсковому правительству. Уральск, войсковому кругу. Войсковому правительству Баймак. Правительству Башкирии. Семипалатинск. Правительству Алаш-Орды. Узнав

о  государственном перевороте Омске, Совет управляющих ведомствами заявляет: узурпаторская власть посягнувшая на Всероссийское правительство и Учредительное собрание, никогда им не будет признана точка. Против реакционных банд красильниковцев и анненковцев, Совет готов выслать свои добровольческие части. Не желая создавать нового фронта междоусобной войны, Совет управляющих ведомствами предлагает Вам немедленно освободить арестованных членов правительства, объявить врагами родины и заключить под стражу виновников переворота, объявить населению и армии о восстановлении прав Всероссийского Временного правительства точка. Если наше пред ложение не будет принято, Совет управляющих ведомствами объявит Вас врагами народа, доведет до сведения союзных правительств, предложит всем областным правительствам активно выступать против реакционной диктатуры Учредительного собрания, выделив необходимые силы для подавления преступного мятежа. Председатель Совета В.Филипповский, члены: П.Климушкин, Нестеров, М.Веденяпин». (На телеграмме резолюция: «Принять меры через Верх[овного] Прав[ителя] к немедленному аресту подписавших телеграмму, равно и к аресту Чернова и других активных членов Учредительного] Собр[ания], находящихся в Екатеринбурге, иначе могут быть подняты рабочие и солдаты. 19/XI. Вологодский»): ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 10. Л. 102.

27Далее зачеркнуто «через», надписано «на».

28Далее зачеркнуто «бинск в Омск».

29Далее зачеркнуто «в».

30Далее зачеркнуто «что».

31Кириенко Иван Иванович (1877-1918) - инженер по образованию; социал- демократ; избирался депутатом 2-й Думы. Служил в Иркутском городском общественном управлении, до ареста состоял начальником Челябинского района от Комуча. Расстрелян в Омске 22 декабря 1918 г.

32Гутовский-Маевский Виктор Аницетович (1865-1918) - социал-демократ; в 1901-1903 гг. отбывал ссылку в Иркутске, в 1905 г. работал в Петербургском Совете рабочих депутатов. В 1917 г. редактор челябинской газеты «Власть народа»; в июне, от Исполкома Петроградского Совета РСД, вошел в состав ВЦИК 1-го Всероссийского съезда Советов рабочих и крестьянских депутатов; член Предпарламента. Расстрелян в Омске 22 декабря 1918 г.

33 Далее зачеркнуто «приказ».

34 Жанен Пьер Шарль Морис (1862-?) - окончил Версальский лицей, Сен- Сирскую школу, высшую военную школу Франции: произведен в капитан- майоры Генштаба. В Генштабе занимал ответственные посты: начальник штаба, инспектор армии. В 1912 г. послан инструктором в Николаевскую Академию Генштаба. В начале первой мировой войны полковник 66-го полка, командир 35-й бригады; принимал участие в сражениях при Марне и Изере. После болезни причислен к Ставке маршала Жоффре, где занимался организацией артиллерии, авиации и военных материалов. В апреле 1916 г. назначен шефом французской военной миссии в России; хорошо владел русским языком; в начале 1917 г. уехал на родину. В декабре 1918 г. прибыл в Омск в качестве представителя Высшего межсоюзного командования, главнокомандующим войсками союзных России государств. Автор воспоминаний. Часть личного архива Жанена хранится в Гуверовском институте войны, революции и мира.

35 Далее зачеркнуто «который».

36 Далее зачеркнуто «восстановил».

37 Далее зачеркнуто «дол».

38 Катанаев Георгий Ефремович (1848-1921) - окончил Сибирский кадетский корпус, в 1865 г. произведен в хорунжие. Некоторое время учительствовал, окончил 3 курса Московской лесной Академии. В 1877 г. назначен предсе­дателем распорядительного комитета, в 1893 г. - председателем Западно-Сибир­ского отделения Русского географического общества. Автор свыше 30 научных трудов. С 1877 г. на военной службе: генерал-лейтенант, председатель войско­вого хозяйственного правления Сибирского казачьего войска, в 1906 г. вышел в отставку. С 1916 г. редактор еженедельника «Сибирские войсковые ведо­мости», войсковой газеты «Иртыш»; член военного совещания Комуча. В феврале 1919 г. - председатель Чрезвычайной следственной комиссии по делу атамана Семенова. В январе 1920 г. в Иркутске арестован, выпущен из тюрьмы «ввиду дряхлости». Возглавлял историко-экономическую секцию Сибархива и отдел истории Омского краеведческого музея.

39 Далее зачеркнуто «на параде».

40 Надписано «я».

41 Далее зачеркнуто «два».

42 Далее зачеркнуто «я».

43 Надписано «декабря».

44 Далее зачеркнуто «был».

45 Надписано «была».

46 Надписано «плану».

47 Далее зачеркнуто «первая».

48 Далее зачеркнуто «был».

49 Надписано «военно-полевому».

50 Далее зачеркнуто «Учре».

51 Бржезовский- генерал-майор; начальник Омского гарнизона, в ноябре 1918г. член Чрезвычайного военного суда над Волковым, Катанаевым и Красильни­ковым.

52 Тельберг Георгий Густавович (1881-1954) - в 1903 г. окончил юридический факультет Казанского университета; в 1908 г. - приват-доцент кафедры истории русского языка. В 1910 г. приглашен преподавать в Московский университет; в июле 1912 г. переехал в Томск на должность ординарного профессора универ­ситета. Защитил монографию о преступлениях против государственности и государства. В конце 1918г. занял пост управляющего делами Совета минист­ров колчаковского правительства. В 1919 г. помимо управления делами Совета министров, возглавил министерство юстиции. Летом удален в отставку. С 1920­х гг. преподавал на юридическом факультете Харбинского университета; занимался издательской и книготорговой деятельностью. После окончания второй мировой войны переехал в США.

53 Далее зачеркнуто «прокур».

54 Далее зачеркнуто «это в ля».

55 Барташевский Феофил Анатольевич - капитан; служил в отряде Красильникова.

56 Далее зачеркнуто «з».

57 Надписано «спрашивал».

58 Далее зачеркнуто «об».

59 Висковатов Александр Константинович - сенатор.

60 Надписано «дела».

61 Рубцов Павел Михайлович - 8 июня 1918 г. в г. Таре на тайном собрании правых социалистических партий избран начальником революционного штаба для свержения большевиков; произведен в капитаны. При Колчаке - подполковник, начальник Омской унтер-офицерской школы; в 1922 г. арестован во Влади­востоке.

62 Далее зачеркнуто «пре».

63 Далее зачеркнуто «не».

64 Далее зачеркнуто «при доз».

65 Надписано «некоторых из».

66 Далее зачеркнуто «двух», надписано «трех».