Из речи т. Любимова. 1 марта 1937 года

Андреев. Слово имеет т. Любимов.

Любимов.

Товарищи, руководство наркомата считало с самого начала выявления троцкистов-вредителей, в особенности в момент процесса, что, несомненно, система легкой промышленности, предприятия легкой промышленности охвачены вредительством и охвачены троцкистскими щупальцами довольно широко. Ошибка моя заключается в том, что следовало бы с соответствующими организациями, в частности с т. Ежовым, поговорить и справиться, как идет дело выявления троцкистов и их вредительства по нашим организациям.., (Голос с места. Справиться у других, как идут дела у вас?) что выявлено органами Наркомвнудела, чтобы повести борьбу по пути выявления их работы и устранить ошибки с нашей стороны, со стороны наших организаций.

Надо сказать, конечно, что мы не чувствовали этого так остро, не выявили этого сразу в такой широкой и глубокой политической и конкретной постановке, как это поставлено в тезисах здесь, на пленуме ЦК. Но мы все же за последнее время вместе с местными и партийными организациями выявили ряд моментов вредительства и ряд вредительских организаций и за последнее время не раз обсуждали конкретные вопросы, конкретные наши предприятия и стройки, где это вредительство выявлено или где его можно предполагать. (Эйхе. Вы доказывали, что в легкой промышленности нет вредительства, что оно в тяжелой промышленности, в НКПС.) У нас оно в первое время не выявилось в столь резкой форме и на столь важных предприятиях, как там... (Хрущев. Мне же доказывал.)

У ряда наших работников и сейчас есть такое представление, что... (Голос с места. У нас — слава богу.) у нас, слава богу, в такой форме вредительство не выявилось. Еще сейчас у ряда работников существует такое представление. Когда говоришь — нет ли? Или когда обсуждаешь отдельных лиц, есть стремление уменьшить, замазать этот вопрос. У нас и в центральном аппарате были и правые и троцкисты, возможно, вредили и вредят, а не только на местах. Я, конечно, отвечаю как за работу центрального аппарата, так и за работу на местах.

У нас работал Смирнов Александр Петрович, у нас работал до последнего времени Максимов, довольно известный правый. У нас работал до последнего времени Мамаев, партком его из партии исключил и мы сняли его с работы. У нас работал Докучаев, бывший несколько лет тому назад секретарем Пятакова. У нас работала Чернышева, известная профсоюзница. У нас работал Полосков, также оказавшийся троцкистом, бывший директор Трехгорной мануфактуры здесь, в Москве.

Я должен заранее сказать, что от всех этих людей не было видно положительной работы. Максимов не вел почти никакой работы, и вопрос о его увольнении ставился не раз. Мы сняли его с работы. Мамаева сняли, не раз обсуждали вопрос о его работе. Лазарь Моисеевич очень красочно говорил: посмотришь в глаза и чувствуешь, что чужой человек, огонька нет, души нет в работе. Сняли его с работы. (Молотов. Из-за отсутствия огонька?) Плохо работал и член партии плохой, исключили из партии и сняли с работы. Он подбирал или вербовал троцкистов в подчиненные ему организации или потворствовал этому делу. Чернышева... (Шкирятов. У ней-то огонек есть.) работала на Украине и развалила украинский хлопкоочистительный трест.

У нас на предприятиях оказалось также несколько шпионов. На льняной фабрике в Костроме — Стефанский, бывший член польского сейма, кажется, бывший коммунист, оказался шпионом. Направлен он к нам по путевке промотдела Центрального Комитета. (Голос с места. И что же дальше?) Его арестовали. Я не снимаю с себя вину, что мы заблаговременно его не проверили и не выявили. (Каганович. Центральный Комитет посылает людей, а мы обязаны проверять их каждый день.) Правильно. Луковецкий — директор фабрики «Победа» № 2 в Ленинграде — польский шпион, работал лет 6 на фабрике. Верба — студент текстильного института, также польский шпион.

По какой линии, по нашим предположениям, могло пойти у нас вредительство? По линии работы важнейших предприятий, это и подтвердилось дальнейшим расследованием.

Резиново-подошвенный комбинат в Калинине — одно из важнейших предприятий. Проект этого комбината был составлен проектной конторой резиновой промышленности, которой руководил Биткер. Оказалось, что самый проект страдает существенными дефектами, и если бы этот комбинат был построен по этому проекту, то его пришлось бы значительно перестраивать. Сейчас здание комбината строится и все эти вредительские наметки устраняются. На этом же комбинате директором оказался некий Громов — троцкист, как потом обнаружилось, который проводил свою вредительскую работу. Помимо всякого рода неполадок, которые у него там имелись, он также тормозил работу, создавая склоку на комбинате. Громов — старый работник кожевенной промышленности, хотя раньше работал в органах Наркомвнудела и числился в резерве НКВД. (Движение в зале.) При обыске обнаружилось, что он не коммунист, что он присвоил партийные документы своего брата. При обыске у него нашли портреты Троцкого, Зиновьева, Каменева и Николая вместе с царицей. (Голос с места. Подходящая компания! Смех.)

Одной из вредительских организаций троцкистского порядка, куда входили также и правые, была организация на Барнаульском хлопчатобумажном комбинате. Во главе этого комбината стоял Гольдберг — человек Томского, он был управляющим делами в ВЦСПС. При осуществлении вредительской работы Гольдберг организовал компанию из троцкистов и правых. Там обнаружилось до 20 человек троцкистов и всяких вредителей. В строительстве комбината были обнаружены крупные дефекты. Строительство было начато так поспешно, что грунт не обследовали, а он оказался лёссовой почвой, это грозило оседанием и даже обвалом. Вредители хотели сорвать ТЭЦ, устраивали несколько раз аварию котлов, вредители перерубили провода высокого напряжения в действии — тут работали люди опытные.

Никакого стахановского движения не было на Сибирском комбинате, кадры не были организованы, не были подготовлены. Сейчас комбинат принимается, строительство его запоздало на 4–5 месяцев из-за всякого рода недоделок и переделок, что было связано с вредительством. Комбинат можно пустить на полную его мощность, но вследствие гнилого отношения к кадрам, вследствие безобразного отношения к подготовке кадров и их закреплению создалось такое положение, что на комбинате нет подмастеров. Мы должны будем послать из центра 20–30 человек подмастеров для того, чтобы можно было наладить работу комбината. Гольдберг был, несомненно, связан с Томским.

Вредительство не всегда выражается в явных действиях. Мы при рассмотрении вопроса о работе отдельных предприятий, когда эти предприятия работали плохо, ставили перед собой вопрос, нет ли здесь вредительства? Но объясняли это большей частью косностью людей, их недобросовестностью и т. д. Саботажников стахановского движения мы немало сняли; снимали директоров, сменяли техноруков и т. д. Но несомненно, что неполадки и. носили во многих случаях другой характер, характер вредительства. Огромное количество брака, иногда достигающее, как, например, в Егорьевске, 45%, по комбинату в Барнауле — 50%, несомненно, является не только следствием плохой работы, небрежной работы, бюрократического отношения: эти факты надо рассматривать как вредительские акты. (Ежов. Что-то Носов на тебя смотрит с удивлением.) Ряд предприятий есть и по Ивановской обл. и по Московской обл., которые именно с этой точки зрения надо пересмотреть.

По льну. Лен у нас очень отстающая отрасль, и нас очень заботит, что там также возможно вредительство. При конкретном посещении фабрик, где я был в прошлом году, например, на Яковлевском льняном комбинате, выяснилось несомненное неблагополучие. Там есть инженер Кокин, который проходил по процессу Промпартии по текстильному вредительству. Так с первого взгляда как будто не заметишь, что и как, а на самом деле отношение к работе вредительское. Вообще старые работники, проходившие по процессу Промпартии, которые нами были оставлены на работе, не показали себя в большинстве случаев хорошими хозяйственниками, не показали себя людьми, которым нужно доверять и оставлять на деле. Кокин был главным инженером. При беглом осмотре видно, что машины работают не полностью, сопряженности между машинами нет никакой, стахановское движение и оплата труда, повышение производительности труда не были организованы в должной мере. Сняли мы этого Кокина с должности главного инженера, оставили вообще инженером, теперь там авария была, пожар был. Надо эти случаи рассмотреть особо, не являются ли они случаями вредительского порядка.

Докучаев — бывший секретарь Пятакова — работал у нас в Управлении новолубяных культур, заведовал сектором капитального строительства. Проверил я сейчас с проектными организациями и с Управлением новолубяных: оказывается, что площадки для строительства заводов, которые выбрал Докучаев, являются вредительскими. Выбраны площадки, где нет воды или других условий, а там предполагалась мочка стеблей, надо много воды. И вместо стоимости каких-нибудь одного миллиона рублей завод на площадках, выбранных Докучаевым, мог бы обойтись значительно дороже.

По хлопкозаготовкам и хлопкозаводам: там мы исправляем сейчас работу злостных троцкистов Рейнгольда и Харитонова. Они уничтожили в свое время почти все мелкие заводы, а их было до 600. Рейнгольдом и Харитоновым эти заводы снесены или переданы каким-нибудь другим организациям. У них был план — уничтожить все мелкие и средние заводы и построить новые. В г. Туркестане (Казахстан) построен такой завод — вместо 4-батарейного построен 12-батарейный, который загружен лишь на 30%, и приходится возить сырец из самых далеких краев. Эти же троцкисты почти ликвидировали линтеровку семян. Когда к нам в НКЛП два года тому назад перешли заводы, я обнаружил это преступное дело — что не линтеруют семена. Даже и сейчас еще буквально приходится бороться, чтобы линтеровка проводилась полностью. Говорят, машин нет; говорят, двигателей нет и т. п., тогда как машины и двигатели есть у хлопкосушилок, можно их перенести, передвинуть часть тракторов. Дальше, вся эта путаница с хлопковыми семенами, уничтожение севооборота также были актом вредительства этого Рейнгольда. Теперь мы эти ошибки исправляем.

Головотяпства, граничащего с вредительством, а вернее, головотяпства, которое фактически имело под собой вредительскую установку и которым вредители руководили, у нас было очень много в прошлом и сейчас еще есть. Я укажу вам, например, на следующее: в льняной промышленности все вспомогательные цеха — ажурный, по вышивке всяких салфеток, полотенец и пр.— были ликвидированы, и машины эти были выброшены. Затем станки, которые ткали узорчатые ткани, скатерти и проч., скажем, в Вязниках, Муроме выбрасывались с 3 этажа. Это было в 1928–1930 годах. Теперь мы эти машины вновь устанавливаем и цеха вновь организуем. Считалось, что ажурная строчка, салфетки с рисунком — это буржуазный предрассудок. (Каганович. Тов. Любимов, по старой памяти скажи, ремонт оборудования и все эти факты — это является центральным вопросом, а здесь наверное вредительство было. Спроси всех текстильщиков, они тебе скажут, что это центральный вопрос. Голоса с мест. Правильно!) То же самое проделано было в шерстяной промышленности, когда в целях рационализации отделочных цехов ряд машин, которые давали лучшее качество товара, был выброшен. Теперь, с 1934 г., это дело восстановлено.

Вредители-троцкисты обнаружены, из того, что нам удалось выявить, на ряде строек — в Киеве, на стройке искусственного шелка и в Калинине, на резиновом комбинате. В Киеве весь состав работников, Максимов и др., были поставлены троцкистом Радковым — зав. отделом кадров Киевского обкома. Этот Максимов развалил дело, оказалось, что железобетонная конструкция была так запроектирована, что постройка могла рухнуть.

В Тифлисе на стройках был Квачадзе — троцкист, он был связан с Мдивани; есть подозрение, что он растратил 2–3 млн. руб. по директиве Мдивани. Теперь это выясняется. В Кутаиси на стройке был троцкист Цитлидзе. Надо посмотреть проектные организации — у нас очень часто в проектах есть завышение стоимости строительства, которое граничит с вредительством. Укажу, например, на Сибирский трикотажный комбинат. Только на одно жилстроительство здесь запроектировано было 98 млн. рублей. Мы сразу же это дело снизили до 58 млн. рублей. Правда, там очень сложный комбинат — и прядильно-шерстяной, и ткацко-шерстяной, и всякое хлопчатобумажное дело.

По кокономотальной фабрике в Намангане было запроектировано сначала на жилстроительство 23 млн. руб., по камвольному комбинату Ланцуцкого — 57 миллионов. Вместо 57 млн. мы дали 20 млн., а вместо 23 — 10 миллионов. Я бывал не раз в Намангане и знаю, что никаких там крупных предприятий нет, есть рабочие из местного населения, не строить же жилищ на 23 миллиона. Строительно-проектные организации рассчитывают это все по всяким нормам, по всяким условиям и иногда доводят это дело до абсурдного предела. (Михайлов. А по искусственному шелку?) Меня спрашивает т. Михайлов про искусственный шелк. По искусственному шелку мы, несомненно, имели здесь руку Пятакова. (Михайлов. А о кадрах?) Все переговоры об искусственном шелке, о технической помощи и пр. были в руках Пятакова. У нас кадры по искусственному шелку взяты из тяжелой промышленности.

Но дело не только в этих отдельных вскрытых сейчас актах вредительства на отдельных предприятиях. Те недоработки, на которые указывал здесь т. Антипов, это отдельные разрозненные факты. Недочетов и недостатков в нашей работе неизмеримо больше. И первый — это так называемое предельчество. Только благодаря стахановскому движению мы выполнили план 1936 г. и перевыполнили на 4,5%. В нынешнем, 1937 г. мы должны достигнуть более высокой ступени, должны поднять еще более высоко нормы выработки. В прошлом, 1936 г. промышленность дала большой прирост — 34,5%, нынче, в 1937 г. они должны увеличить продукцию на 22%. Эти 22% создают для промышленности большое напряжение, она должна проявить большую энергию, чтобы выполнить данный план. У нас в учебниках по техническому минимуму и на практике часто еще до настоящего времени проявляются и предельческие настроения, всякие предельческие нормы. С этим мы должны еще энергичнее бороться и покончить.

Основное, за что мы сейчас должны бороться, это за освоение новых технических норм. Мы их должны освоить нынче на 95–100%. Мы должны ликвидировать нынче высокую брачность в продукции, высокую брачность надо рассматривать фактически как вредительство. Затем имеются в больших размерах простои оборудования, доходящие до 10%, которые в таких больших размерах граничат с вредительством.

Лазарь Моисеевич спрашивал о подсобных материалах. Здесь также было немало головотяпства, граничащего с вредительством. (Каганович. Тов. Любимов, я этим делом занимался, и я глубочайше убежден, в особенности сейчас, что все это было вредительством. И надо найти тех людей, которые проделывали эту ликвидацию подсобных предприятий. Это не головотяпство. Голоса с мест. Правильно.) Головотяпы, которыми, вероятно, руководили низовые вредители. (Шум в зале. Каганович. Нет, это не низовые вредители, вы на стрелочниках не выезжайте.) Я не выезжаю, хотя это было, может быть, и без меня, но надо дать правильное объяснение. Эти мероприятия проводил т.Фролов и др. (Каганович. Фролов умер.) За время существования наркомата мы не только не ликвидировали ничего, а наоборот расширили дело подсобных материалов в несколько раз и освободились от ввоза их из-за границы.

Я должен сказать, что для нас один из основных вопросов — это введение новой техники, автоматизация и механизация производства. Мы все еще имеем консервативное отношение к введению новой техники, автоматизации и механизации в ряде кругов наших работников, партийных и беспартийных. Такое, например, дело, как шмелевые приборы,— самоостанов ткацкого станка, когда нитка порвется. Мы сейчас этот прибор освоили на наших заводах, дают, правда, в небольшом количестве этот прибор и заводы Наркомтяжпрома. Но эти приборы на фабриках недостаточно хорошо и быстро осваивают, а иногда просто выключают. Новую технику мы сейчас знаем благодаря поездке ряда товарищей за границу. В прошлом году ЦК отпустил нам достаточные средства для того, чтобы выписать и комплектное оборудование, и отдельные образцовые экземпляры. К сожалению, машиностроение тяжелой промышленности крайне медленно осваивало эти машины в прошлом году и в этом году. Мы будем ставить вопрос перед Наркомтяжем — я с т. Серго нынче несколько раз говорил — и перед правительством о более быстром продвижении машиностроения и освоения новых машин.

Относительно подсобных материалов. С подсобными материалами дело, несомненно, тяжелое. Мы из года в год вкладываем большие средства в капитальное строительство этих подсобных предприятий, создаем новые подсобные предприятия. Но дело еще с ними не налажено в должной мере. Это одна из наших очередных задач, и правильно здесь Лазарь Моисеевич говорит, что по этой линии надо особо посмотреть, нет ли здесь вредительства, заняться этим вопросом специально.

По кадрам. Наши старые кадры сейчас уже не являются такими кадрами, на которые приходится опираться. Мы опираемся теперь, главным образом, на молодые кадры и там, где плохо дело обстоит, мы ставим молодых людей, и они дело выправляют. У нас огромный прирост кадров. За последние 4–5 лет мы удвоили или утроили выпуск из наших учебных заведений. Мы, например, из Промакадемии за пять лет выпустили 457 человек, из втузов — 3600 человек, из техникумов — 8 тыс. человек, а в 1937 г. выпустим гораздо большее количество. Часть кадров остается у нас на предприятиях, а часть уходит в другие отрасли промышленности.

Я должен целиком согласиться с Вячеславом Михайловичем, с констатацией тех основных недостатков в хозяйственной работе, которые имеются у нас и в центральном аппарате, и в наших периферийных организациях. Это — часто узкое делячество, это — недостаточность политического чутья, недостаточность политической активности. Не поставлена в должной мере и проверка исполнения. Насчет критики и самокритики также слабо, и надо пожелать увеличения ее в значительных размерах. Бдительности настоящей нет. Взять, например, вредительство хотя бы в кожсуррогатной промышленности; это серьезное дело. Не раз приходилось говорить по этому вопросу с рядом кожевенников. (Молотов. Кого-нибудь из вредителей наркомат разоблачил сам или нет? Были такие случаи, чтобы сам наркомат кого-нибудь разоблачил, или нет? Голос с места. Он не подготовился к этому случаю. Молотов. Но все-таки?)

Я должен сказать, что по Барнаульскому комбинату это дело вместе с партийной организацией устанавливали. Гольдберг сначала был исключен из партии, потом был восстановлен. Тов. Эйхе знает, к нему наши работники приходили часто. Не раз бывали разговоры и ставился вопрос по Калининскому комбинату. Но я не могу назвать случая, чтобы наш аппарат открыл вредительство, этого я не могу сказать. (Молотов. Это большой недостаток.) Несомненно, большой недостаток. Я уже говорил и сейчас должен сказать, что не было достаточной бдительности и остроты в постановке вопросов в отношении случаев, когда имеются недочеты в работе, крупные недостатки на том или ином предприятии, чтобы за ними усмотреть вредительство, вскрыть их как вредительские акты.

Наша задача заключается в том, чтобы к каждому предприятию присмотреться, рассмотреть особенно отстающие предприятия, посмотреть, откуда эти недостатки, откуда эти прорывы, посмотреть каждого человека. У нас сейчас идет такой пересмотр работников. Мы должны удалить всех тех людей, которые не проявляют должной бдительности, не ведут борьбы за правильную постановку работы. Я надеюсь, что сейчас, особенно после пленума, та постановка, которая здесь сделана, когда эти вопросы поставлены широко и глубоко и по партийной и хозяйственной линии, дело пойдет по-другому. Мы примем все меры, чтобы поставить на должную высоту борьбу с троцкистами и вредительством, выявлять и снимать недостойных работников, чтобы поставить дело в легкой промышленности на более высокий уровень.

Андреев. Есть предложение кончить прения завтра к 3 часам. Объявляется перерыв до 12 часов.