25 декабря 1929 г. — Письмо бывших начальников ГАУ П. Е. Дыбенко и Г. И. Кулика наркомвоенмору К. Е. Ворошилову, генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину, председателю ЦКК ВКП(б) и наркому РКИ СССР С. Орджоникидзе о руководстве ГАУ
Письмо бывших начальников Главного артиллерийского управления П. Е. Дыбенко и Г. И. Кулика наркому по военным и морским делам СССР К. Е. Ворошилову, генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину, председателю ЦКК ВКП(б) и наркому РКИ СССР С. Орджоникидзе о руководстве ГАУ
25 декабря 1929 г.
Письмо т. Павлуновского от 17 декабря с. г., адресованное т. Орджоникидзе, отмечает три момента.
1. Повторение ранее заданных нам вопросов, как-то: о пулемете Дегтярева (длительная задержка принятия на вооружение), отсутствие на вооружении батальонной артиллерии, отсутствие противотанковой артиллерии, отсутствие мелкокалиберной зенитной артиллерии, отсутствие медленногорящих порохов и трубок с медленногорящими порохами, о срыве введения на вооружение дальнобойного снаряда и идеального, по мнению т. Павлуновского, взрывателя МТ, отсутствие бронебойного снаряда и непринятие мер исправления ударно-дистанционных трубок 24/31.
2. Тов. Павлуновский отмечает, что Красная армия к 1929 г. фактически разоружена и
3. Что Дыбенко и Кулик потеряли классовое чутье и, являясь слепыми коммунистами, благоговели перед спецами в момент своего пребывания в АУ, и поэтому в данный момент, бюрократически отписываясь и оправдываясь, тем самым замазывают свою бездеятельность и вредительство; и в заключение указывает, что недостойная коммунистов роль Кулика и Дыбенко в АУ в достаточной степени выявлена, и они должны понести заслуженное наказание.
Мы целиком присоединяемся к заключению т. Павлуновского и просим Революционный военный совет и ЦК партии, если это так, как все представил в своем заключении (письмо т. Орджоникидзе) т. Павлуновский, то нечего вести дальнейшего следствия, а нас как явных укрывателей вредительства, потерявших классовое чутье, замазывающих и теперь вредительства, как типов, которые в течение 4,5 лет («Дыбенко был начальником АУ с 8 мая 1925 г. по 1 ноября 1926 г., Кулик — с 1 ноября 1926 г. по 1 декабря 1929 г.») и систематически разоружавших армию, немедленно исключить из партии, убрать из армии и расстрелять. Одно сознание того, что такое обвинение предъявлено комиссией РКИ, мы политически являемся уничтоженными¹*. Какое после этого к нам может быть доверие в рядах РККА со стороны Реввоенсовета Союза, комсостава и бойцов, тех, которые будут находиться под нашим подчинением. В трудную минуту боевой ли обстановки или работы в мирной обстановке всякая возможная ошибка и даже справедливое требование с нашей стороны подчиненному будут вызывать сомнение, это же сомнение будет и в партийных рядах, и каждый вправе задать вопрос. «А не вредительство ли с их стороны и не скрывается ли таковое за их спиной?» Даже принимая решения, ты сам будешь невольно думать, не будет ли оно понято подчиненными, как вредительство.
Отвечать на вопросы т. Павлуновского, изложенные в письме т. Орджоникидзе, являющиеся повторением прошлых вопросов, но подкрепленных еще не анализом и объективностью, а руганью, и на которые мы уже ответили, не находим возможным. Нашим ответам теперь не может быть веры.
Мы просим — пусть начальник вооружений т. Уборевич, детально ознакомившись с положением АУ и вооружением в РККА, беспристрастно доложит Вам обстановку и положение до 5 мая 1925 г. и на 1 декабря 1929 г. Ведь т. Уборевич с первого же дня своего назначения имеет возможность выехать на полигон испытывать и проверять вновь изготовленные за последние три года образцы вооружения, а некоторые изготовленные уже валовым способом, а не спешить спасать катастрофическое положение, что имело место в 1925 г. с имуществом, оставшимся после империалистической и гражданской войны, разбросанным по всей территории СССР и хранившимся в то время под открытым небом.
На 5 мая начснаб Оськин («его доклад хранится в делах Реввоенсовета») характеризует катастрофу с вооружением, об этом писались доклады в 1926 г., в 1927 г. и до последнего момента указывалось на отсутствие плана вооружения, который утвержден Реввоенсоветом только в 1929 г., отсутствие конструкторских сил и нежелание изготавливать²*, по вполне понятным теперь причинам, промышленности опытные образцы вновь сконструированных образцов вооружения.
Ведь в 1925 г. на конструкторскую работу и изобретательство, а также заказы опытных образцов было ассигновано всего лишь 100 тыс. руб., а в 1929/30 г. на ту же работу — около 4 млн. руб. плюс иностранная помощь. Было ли то внимание со стороны правительственных органов к вооружению, которое проявлено сегодня? Могло ли правительство в 1926 и 1927 гг. ассигновать те средства, которые даются сегодня?
Но если вредительство в АУ было с 1918 г. и им руководила одна и та же группа спецов, то ведь до 1926 г. как для принятия на вооружение, так и опытных образцов не было и в помине, за исключением недоработанного пулемета Дегтярева; не было никакой установки в системе вооружения и даже каких-либо проектов или разговоров о модернизации вооружения и конструировании новых систем. Но ведь с 1926 г. даже эти же вредители (участвовало в конструкторских работах всего 8 чел.³*: Лендер и Соколов — по материальной части артиллерии, Беркалов и Дзержкович — по снарядам, Дмитриев — по трубкам, Дзержкович и Рдултовский — по взрывателям, Федоров, Дегтярев и Колесников — по ручному оружию и пулеметам) заставили работать. Пусть это даже двигалось медленно. Ведь все же на сегодняшний день десятки тысяч вагонов имущества, находившиеся под угрозой взрыва, приведены в порядок, рассортированы, полностью учтены и находятся теперь в таком техническом состоянии, которое позволяет использовать его для боевых целей; одновременно проведена полностью модернизация имевшейся материальной части артиллерии, ручного оружия и огнеприпасов, из коих часть уже изготавливается валовым порядком, а остальные испытываются и требуют заключения. Принят целый ряд новых предметов вооружения, как-то: полковая артиллерия, батальонная артиллерия, танки, 37‑мм танковая пушка, бронемашины, оптика, новые виды (американского зерна) пороха, а также нитроглицериновые пороха, новые снаряды для дальнобойной стрельбы, взрыватели УГТ‑2, РГ‑4, УГТ‑3, дистанционные трубки для зенитной стрельбы, испытываются ударно дистанционные трубки двойного действия, проведено суррогатирование (см. доклад т. Ворошилова о состоянии вооружения от 14 декабря 1929 г.). Как будто бы эти данные говорят обратное против утверждений т. Павлуновского.
Каждый год АУ давало задание IV Управлению Штаба РККА достать за границей образцы новых достижений, дать ясную картину того, что делается в области техники за границей (из АУ за границу ездил лишь только начальник полигона Беркалов в 1928 г.). За 4,5 года АУ получило лишь образцы легких пулеметов Дрейзе и Матсона.
Если на сегодня по нашему настоянию в Артиллерийском комитете и конструкторском бюро имеется 5‑6 чел. приличных молодых конструкторов и около 12 чел., подготовленных для замены старых спецов, то к 1926 г. в АУ молодых инженеров не было ни одного. Ведь характернее всего состояние вооружения к 1925 г. показывает приказ о боевой подготовке артиллеристов — стрельбу производить из ровиков, дабы не поражать орудийную прислугу, — но уже с 1927 г. подобное положение было отменено. На рассортировку имущества и его учет было убито 2 года, а на приведение его в порядок в техническом отношении потребовалось 4 года. Не проделавши этой работы, мы на сегодня имели бы действительно разоруженную армию, но этого упорно не желает признавать т. Павлуновский. Тов. Павлуновский упорно утверждает, что взрыватель МТ есть совершенство и что его срывали по вине АУ. Мы заявляем, что этот взрыватель является средством для поражения собственной артиллерии, его всеми мерами старался всунуть армии действительный вредитель Рдултовский, который в данный момент, этот мерзавец, становится техническим консультантом.
Мы не отрицаем, что у нас были ошибки, промахи, но укажите со стороны кого и кто помогал АУ эти ошибки изживать. Ясность положения с вооружением и новыми системами как изготавливаемыми валовыми партиями, так и образцов может внести только беспристрастная оценка начальника вооружений т. Уборевича. Конечно, требования сегодняшнего дня к вооружению далеко перешагнули те же требования, но в 1925/26 г. и 1927 г. То, что сегодня и даже завтра изготовлено будет, может оказаться не только во время войны, но даже через те же 4,5 года устаревшими и не отвечающими новым требованиям. Техника прогрессирует с невероятной быстротой. На сегодняшний день ни одна армия капиталистических государств не рискнула полностью перевооружиться. Везде готовятся и испытываются новые образцы, годами совершенствуются, и лишь некоторые предметы приняты на вооружение, но и принятые на вооружение в дальнейшем совершенствуются.
Тогда, когда на сегодняшний день есть план вооружения РККА, когда установлены календарные сроки, для каждого ясно, что завтра нужно делать, и какие предъявлены требования к технике.
Примечания:
1* Так в тексте.
2* Слово впечатано над строкой.
3* Так в тексте. На самом деле 9.
АП РФ. Ф. 3. Оп. 46. Д. 332. Л. 168-171. Подлинник.