Из речи т. Рыкова. 4 декабря 1936 г.
Рыков. Этот же Сокольников говорил, меня обвинял, что в Ленинграде подготовлены какие-то радиостанции. Ведь это же трагедия. Можно же опросить, проверить, взять людей с этих станций, узнать, что это за люди. Ведь вот такого рода дикие кошмарные вещи.
Сталин. Тов. Рыков, вы, значит, ничего не знали и не догадывались, что что-то такое эти готовят. Сами не принимали участия, но догадывались?
Рыков. Нет и не подозревали ни на йоту. Ведь я же в отъезде был. (Молотов. Убийство Кирова было.)
Сталин. Видите ли, после очной ставки Бухарина с Сокольниковым у нас создалось мнение такое, что для привлечения к суду тебя и Бухарина нет оснований. Но сомнение партийного характера у нас осталось. Нам казалось, что и ты, и Томский, безусловно, может быть, и Бухарин, не могли не знать, что эти сволочи какое-то черное дело готовят, но нам не сказали. (Голоса с мест. Факт.)
Бухарин. Ну что вы, товарищи, как вам не совестно.
Сталин. Я говорю, что это было только потому, что нам казалось, что этого мало для того, чтобы; привлекать вас к суду.
Бухарин. Тов. Сталин, но правда или нет, как только я случайно узнал об этом деле, я сейчас же, будучи у черта на куличках, сел на самолет, послал тебе телеграмму, т. Сталин6. Я считал совершенно элементарным, что если меня оговорили, то мне дадут очную ставку. (Сталин. Я сказал, не трогать Бухарина, подождать.) Я думаю так: судите по результатам. Но я хочу объяснить совершенно верно. Тут было сказано тебе, что все нужно расследовать с точки зрения обвинительных фактов. Я на несколько часов запоздал, почему нельзя было немного подождать устроить очную ставку. (Сталин. Куликов тоже член вашей группы?) Куликова я не видел 10 лет. (Сталин. Ты можешь проверить его показания. Есть показания Куликова, Угланова и Сосновского.) Сосновский арестован сейчас, а я говорю — в то время. (Сталин. Не хотели вас суду предавать, пощадили, виноват, пощадили.) Вы тогда даже не устроили очной ставки с этими потенциальными негодяями. Тут дело не в пощаде. Я ставлю вопрос относительно прав политической чести. (Сталин. Я извиняюсь, прервал. Рыков, продолжайте.)
Рыков. Я утверждаю, что я с Каменевым виделся и не говорил о политических вопросах никогда...
Примечание:
6. 5 июля 1936 г. состоялось решение политбюро ЦК о предоставлении Бухарину отпуска на полтора месяца. В начале августа 1936 г. Бухарин выехал в отпуск на Памир. Прочитав в газете показания Каменева и др. обвиняемых на процессе, 24 августа из Ташкента Бухарин направил следующую телеграмму: «ЦК ВКП(б) т. Сталину. Только что прочитал клеветнические показания мерзавцев. Возмущен до глубины души. Вылетаю из Ташкента самолетом 25 утром. Прошу извинить это нарушение. 24/VIII Бухарин». (АПРФ, ф. 3, оп. 24, д. 235, л. 118).