Глава восьмая. Дезинформация.

Германское определение задач и целей дезинформации. - Дезинформационная "записка о распределении германских вооруженных сил в случае войны". - Проверка русским Генеральным штабом подлинности "записки". - Расхождение мнений. - Ручательство ген. Борисова за ее подлинность. - Мнение французского генерала и правительства в деле дезинформации. - Неудачи герм, дезинформационной деятельности. - Французский Ген. штаб - жертва герм, дезинформации. - Дезинформация во время войны 1914-18 гг. - Германская установка: "введение противника в стратегическое или тактическое заблуждение" и контрразведка. -Дезинформация - средство, способствующее ведению войны. - Распространение ложных слухов. - Промахи русских, поверивших герм, дезинформации.

Еще задолго до войны 1914-1918 гг. дезинформация в системе германской развед. службы занимала довольно видное и почетное место.

В 1908 году германским Генеральным штабом была выпущена секретная инструкция¹, в которой следующим образом определялись задачи дезинформации:

"... 1. Узнать исходный пункт зарубежной агентурной разведки и ее доверенных лиц;

2. Принять меры наблюдения за их деятельностью и для отыскания их связей;

3. Выяснить те вопросы, ответы на которые желали иметь соответствующие иностранные разведывательные органы;

4. Снабжать иностранных разведчиков фальшивыми документами и

5. Выявлять агентов иностранной агентурной разведки..."

В том же 1908 году германская разведывательная служба решилась на крупный шаг, выходивший за пределы приведенной выше инструкции, на продажу русской разведке "документа" большой стратегической важности не только для России, но и для ее союзницы - Франции.

Документ этот назывался: "Записка о распределении германских вооруженных сил в случае войны. № 269, 1908 г."² и состоял из следующих частей:

Предисловие.

Введение.

Развертывание.

Начало войны.

Франция:

Рейнская армия.

Мозельская армия.

Саарская армия.

Рурская армия.

Военный флот.

Англия:

Ведерская армия.

Россия:

Одерская армия.

Висленская армия.

Мемельская армия.

Заключение.

Введение к этому "документу" написало весьма странным стилем, стилем прокламации. Так как такого рода документы доступны только военным верхам, то получается впечатление, что Вильгельм решил их сагитировать, что, конечно, весьма сомнительно и навряд ли когда-либо немцы в своих официальных настоящих совершенно секретных документах допускали такого рода "беллетристику".

Вот некоторые выдержки из "Введения" этого "документа":

"...Сильно шумят и волнуются политические противники нашего отечества, объединенного оружием и кровью; глубоко огорчает наших противников расцвет нашей мирной деятельности, которая, с благословением божьим, осчастливливает немецкие города и веси богатыми успехами в жизни и торговле. Завистью и ненавистью хотят осквернить наше святое святых, честь Германии, и обратить немецкие поля в пустыни. Все это хорошо известно каждому немцу, и в тот день, когда мы придем к убеждению, что сохранение мира более несовместно с нашей честью... в тот день пять миллионов немецких воинов возьмутся за оружие и последуют "призыву нашего верховного вождя - императора и короля: с ним победить или умереть..."

В таком же духе написана глава "Развертывание: "Развертывание германских армий должно поразить Европу своей силой (?! - К. 3.), которая еще до первого выстрела покажет противнику, на что он может решиться и что он может потерять, если захочет выиграть..."

В главе "Россия", между прочим, дается довольно интересная характеристика русской армии:

"...Указания русско-японской войны дают нашим полководцам ясные советы и позволяют нам спокойно выжидать подхода русской армии. Русский солдат уже не тот, внушающий страх, противник, каким он был сто лет тому назад. Будучи в религиозном отношении суеверным, он опустился в нравственном отношении своей жизни. Он возьмется за оружие против Германии с такой же неохотой, как он шел сражаться в Маньчжурию, почти исключительно по принуждению, он не понимает необходимости борьбы с Германией, пока в своем отечестве он является ничем в политическом смысле.

....Разведывательные и подготовительные работы привели к результату, что мы имеем сплошную цепь русско-подданных постоянно оплачиваемых агентов, которая протягивается от границы через Варшаву - Белосток - Гродно - Вильно - Динабург (Двинск) - Ригу до Ревеля и которая, в случае войны, при помощи условных торговых телеграмм и писем, адресованных нашим пограничным агентам, будет сообщать нам о каждом передвижении русских войск..."

Подписан "документ" начальником большого Генерального штаба генералом-от-инфантерии Ф. Мольтке.

Далее следует приписка и подпись самого Вильгельма:

"Настоящее, по моим приказам составленное, распределение немецких сухопутных и морских вооруженных сил мною утверждается, и большой Генеральный штаб, военное министерство, морское министерство и мой военный кабинет уполномочиваются внести необходимые изменения в существующие планы".

Мы уже указывали, что стиль и дух этого "документа" какие-то странные, непривычные в официальных совершенно секретных серьезных документах. Указание на агентурную сеть против России с подробностями о подданстве агентов и способах связи с ними в случаи войны, - по нашему мнению, являются явными доказательствами того, что "документ" ложный.

Самая суть этого документа - общее количество выставляемых в случае войны Германией войск, - как будто бы была близка к истине. Но иначе это и не могло быть, ибо в противном случае противник, сопоставляя разные официальные статистические данные, легко установил бы дезинформационную суть "документа". Что противник начнет проверку "документа" именно с цифр, - германская разведка прекрасно учла, ибо в данном случае это одна из важнейших возможностей установить истину. Как мы ниже увидим, русский Генеральный штаб именно с этого и начал.

Интересно проследить, каким образом "документ" попал в руки русского Ген. штаба.

Немцы подослали своего агента с этим "документом" к русскому военному атташе в Берлине. Агент согласился оставить "документ" на очень короткий срок, но все же вполне достаточный для того, чтобы отвезти "документ" в Петербург и сфотографировать. Так и было сделано. "Документ" в подлиннике был привезен в Петербург, за ночь сфотографирован в топографическом отделе Ген штаба, и подлинник отправлен обратно в Берлин.

Агент объяснил наличие "документа" в его руках тем, что на съезде корпусных командиров, созванном с целью охладить воинственный пыл Франции, Вильгельм роздал его корпусным командирам и инспекторам, а от одного из них "документ" попал на некоторое время в руки агента.

Русский военный атташе сторговался с агентом следующим образом: за "документ" уплачивается 25.000 рублей, из коих 10.000 руб. должны быть уплачены по доставке "документа" в Петербург, а остальные 15.000 руб. - по возвращении документа в Берлин. Видимо, военный атташе боялся провокации со стороны агента и поэтому распределил таким образом уплату денег, полагая, что, не получив всей суммы, агент на провокацию не пойдет.

Ознакомившись с "документом", начальник русского. Ген. штаба ген. Палицын признал его ложным и категорически отказал в уплате агенту остальных 15.000 рублей. Агент начал писать слезные письма и требовать денег. Тогда, по настоянию ген.-квартирмейстера, - ген. Алексеева и 2-го обер-квартирмейстера - ген. Борисова, доказавших, что несоблюдение обещаний и неточность в отношении агентов пагубны в деле разведки, ген. Палицын согласился уплатить еще 3.000 рублей³.

Проверка "документа" производилась следующим образом.

Во-первых, кинулись в министерство иностранных дел и установили по находившимся там документам, что подписи Вильгельма и Мольтке на купленном "документе" - настоящие.

Во-вторых, ген. Борисов засадил капитана Златолинского на три месяца за разные германские статистические сборники и установил лишь следующую незначительную разницу в общей численности германской армии:

По подсчету кап. Златолинского к 1 января 1909 года в германской армии должно было состоять на действительной военной службе 521.000 чел. и в запасе 4.869.200 чел., а всего 5.390.200 чел.

В купленном "документе" было всего показано 5.088.350 чел., но "бойцов с оружием". А поэтому ген. Борисов предполагал, что разница в 301.850 чел. является вполне понятной, тем более, что 5.088.850 чел. показаны к сентябрю 1908 года, а 5.390.200 чел. - к 1 январю 1909 года.

Таким образом, два возможных приема проверки как будто бы подтвердили подлинность "документа".

Но ген. Борисов на этом не успокоился. Он обратил также внимание на форму, стиль и дух "документа" и нашел, что "...он (документ) очень интересен для нас. За подлинность его, по моему мнению, можно ручаться. Составлен он очень серьезно и с истинным воинским взглядом и воодушевлением, к сожалению, не принятым в наших сухих, формальных официальных распоряжениях..."

Наконец, "документ" с большой помпой преподнесли французам, как своим будущим союзникам. Французы посмотрели, почитали и заявили, что "документ" этот - подложный.

Тогда ген. Борисов решился на следующую "хитрость". Он под видом разбора книги ген. Фалькенгаузена написал статью, использовав для этого данные "документа", и поместил ее под названием "По стратегии" в "Русском Инвалиде" (от 28/I 1909 г. № 22) в надежде, что немцы какой-либо неосторожностью выдадут себя. Тило фон-Трот статью Борисова перевел на немецкий язык и под заглавием "Русское суждение о книге Фалькегнаузена "Нынешняя большая война" напечатал ее 18 марта 1909 г. в журнале "Militar Vochenblatt" без каких-либо замечаний, вопросительных знаков и комментариев.

Значит - эта хитрость ген. Борисова не удалась.

Однако, ген. Борисов как будто бы укрепился в своем мнении о подлинности документа. Он написал доклад начальнику Ген. штаба и предложил переделать план завертывания русской армии в том направлении, чтобы всю русскую армию сосредоточить на австро-венгерской границе, оставив на германской границе не более 3-х корпусов. Характерно, что ген. Палицын и ген. Алексеев в принципе не возражали против предложения Борисова, но решили отложить это до составления нового расписания...

Сейчас посмотрим, в чем же заключалась "соль" этого ложного документа.

Согласно ложному плану, на второй день по объявлении войны, германский верховный главнокомандующий прибывает в главную квартиру - в Страсбург, т. е. на левый фланг германской армии. Фактически же, по окончании развертывания главных сил, германская главная квартира была переведена из Берлина в Кобленц, т. е. на правый фланг германских армий, совершавших поход через Бельгию.

Согласно ложному плану: на правом фланге развертывается 2 армии или 43% всех войск, фактически же там были развернуты 4 армии или 57% всех войск; на французской границе по ложному плану развертывается 2 армии или 53% всех войск, фактически же там были развернуты 3 армии или 43% всех войск. При этом общая численность развертываемых Германией по ложному плану войск была увеличена на 285.000 человек. (См. приложение № 1),

Таким образом, немцами в ложном плане проводилась мысль, что их левый фланг является доминирующим в начале операции и что главный их удар будет нанесен на линии французских крепостей, не исключая, однако, в дальнейшем возможности, когда нейтралитет Бельгии будет нарушен Францией и Англией - двинуть 400.000 армию через Бельгию.

Выше мы говорили, что французский Ген. штаб признал вышеуказанный документ ложным. Однако, если посмотреть на французское развертывание в войну 1914-1918 гг., то приходится предположить, что они в действительности поверили этому документу, ибо все внимание французов было приковано к германскому левому флангу, что полностью соответствовало идее, проведенной в германском ложном документе. Таким образом, можно сказать, что немцы своей цели достигли.

Насколько важное значение Германия придавала внедрению идей этого ложного документа в мозги своих противников, показывает тот факт, что она с этой целью заставляла врать своих официальных политических деятелей. Быв. германский министр финансов Эрцбергер⁴ приводит следующие слова Бисмарка: "В Англии считают, что франко-германские границы недоступны для нападения и что, следовательно, германский Ген. штаб должен рассчитывать на прорыв через Бельгию. Мы не думаем, чтобы английские журналисты, как бы они ни были проницательны, сумели так легко проникнуть в мысли германского Генерального штаба. Но они, во всяком случае, ошибаются, думая, что в Германии правительство подчиняется взглядам Генерального штаба, а не наоборот. И так же, как бельгийский нейтралитет, Германия никогда не нарушит и швейцарский нейтралитет".

Дальше Эрцбергер рассказывает, как в 1913 году, во время обсуждения в закрытом заседании рейхстага военного законопроекта, зашла также речь о бельгийском нейтралитете. По словам Эрцбергера, "Статс-секретарь фон-Ягов заявил самым определенным образом, что Германия не нарушит нейтралитет Бельгии, что бы ни случилось. Военный министр фон-Геринген на вопрос о том, разделяет ли армия этот взгляд, уверял, что Германия до тех пор будет уважать нейтралитет Бельгии, пока с ним будут считаться противники. Когда затем, в конце лета 1913 года, завязались международные дебаты о бельгийском нейтралитете, я (Эрцбергер) сделал решительное заявление одному высокому бельгийскому чиновнику в Меце, что Германия отнюдь не думает о походе через Бельгию, так как верил словам наших общественных деятелей..."

Как видим, врали все, лишь бы добиться цели, лишь бы уверить Францию, что Германия будет вести войну именно так, как это изложено в ложном плане развертывания.

Однако было бы ошибочно думать, что продажей этого "документа" ограничилась дезинформационная деятельность германской разведки в мирное время. Работа эта, как можно предполагать, велась систематически по определенному плану и весьма широко.

Так, например, в 1911 году жертвой германской дезинформационной деятельности пал французский Ген. штаб. Он в Цюрихе нарвался на германскую контору, во главе которой стоял некий Платтер, продававший ложные германские документы. "Документы" оказались настолько хорошо сфабрикованными, что французский Ген. штаб закупал их в течении целого года, ухлопал уйму денег и лишь потом случайно узнал, что закупленные им "документы" являются фальшивыми, дезинформационными.

В. Фишер рассказывает, как некий Эрзам, никогда не бывший военным, по печатным изданиям германского Ген. штаба составлял в течение 1910-1912 гг. разные секретные документы, якобы принадлежавшие германскому Ген. штабу и продавал их английским и французским агентам за большие деньги. Так, например, за сфабрикованный им план развертывания германской армии в случае войны против Франции и России (не тот, о котором шла речь раньше) он получил 18.000 франков и т. д.

Было бы наивно думать, что совершенно штатский человек по официальным не секретным источникам мог бы составить такой важности документы и так хорошо, что офицеры Ген. штаба могли их принять за настоящие. Несомненно, что за спиной этого "сверх таланта" Эрзама стояла германская разведывательная служба.

Приведенные в первой части нашего труда выписки из писем Вильгельма к Николаю Романову также весьма показательны и доказывают, что даже сам Вильгельм не брезговал заниматься дезинформированием своих коронованных коллег.

В конце 1912 года германская дезинформационная деятельность несколько расстроилась. Дело в том, что немцы так широко и неосторожно начали вести эту работу, так увлеклись ею, что Антанта насторожилась и сразу в нескольких местах раскрыла посредников германской разведывательной службы по продаже дезинформационных документов.

Началась война. И вместе с ней началась новая дезинформационная деятельность германской разведывательной службы, применительно к новым, военным обстоятельствам.

Немцы сами не скрывают того, что во время войны 1914-1918 гг. они хорошо поработали по дезинформации своих противников. Из "Инструкции офицерам разведывательной службы германской армии"⁵, видно, что дезинформирование противника, было введено в систему.

"...Могут быть такие случаи, - говорит инструкция, - когда тенденциозными известиями военного характера желательно ввести противника в стратегическое или тактическое заблуждение. Разрешение на составление и распространение соответствующих материалов в таких случаях зависит от командования армией, а в особо важных случаях - от верховного командования. Введение противника в заблуждение выдуманными разговорами в окопах допускается лишь при очень небольшом расстоянии от противника. Если при штабах армий находятся офицеры по борьбе с нарушением военной тайны, то упомянутое возлагается на них..."

Как видим из этой выдержки, введение противника в заблуждение лежало на обязанности германской разведывательной службы, и характер дезинформации определялся как "введение противника в стратегическое или тактическое заблуждение."

Бывший во время войны начальником разведывательного отдела германской главной квартиры полковник Николаи в своей книге "Тайные силы" рассказывает еще об одной задаче, которая ставилась дезинформации, а именно - задаче контрразведывательной, при чем сообщает кое-что о технике этой работы:

"...германская разведка не была заинтересована в ограничении массового характера разведки противника. Наоборот, она старалась еще больше усилить этот избыток разведки и даже допускала поступление к неприятелю, по установленным уже путям, таких сведений, которые, очевидно, не должны были быть правильными, но которые иногда, а именно в тех случаях, когда имелись основания предполагать, что противник этим соображениям не поверит, - бывали и верными. В виду громадного количества попавших в немецкие руки шпионов, найти подходящее орудие для этого обмана не было трудно. Будучи набраны без разбора, неприятельские шпионы не относились серьезно к своей задаче и охотно соглашались работать в качестве двойников".

Для того, чтобы многочисленные неизвестные германской контрразведке агенты противника автоматически получали ложные сведения и для того, чтобы подобные же показания давали и германские пленные, среди войсковых частей, в оккупированных областях, внутри Германии и в нейтральных странах в особо важных случаях намеренно распространялись ложные сведения, которые должны были поступать к противнику.

Николаи признает, что "...такое введение неприятеля в заблуждение было трудной и важной отраслью работы. Оно было строго сконцентрировано в руках разведывательного отдела верховного командования; всем же подчиненным учреждениям самостоятельное распространение ложных сведений было запрещено, ибо беспорядочное пользование таковыми могло повлечь за собой непоправимые последствия. Взяв в руки систематический обман неприятельской разведки, германская разведка одновременно, по возможности, защищала себя от подобных же попыток противника..."

В другом своем труде⁶, вышедшем раньше, Николаи говорит, что при распространении среди населения ложных сведений, которые автоматически должны были быть подхвачены агентами разведки противника, эти сведения, по своему оперативному содержанию, должны были конкретно отвечать на вопросы где, когда и как.

Николаи утверждает, что для германского военного командования дезинформация была не только одним из средств контрразведки, но и средством, способствовавшим ведению войны.

Из этих кратких, осторожных и довольно путанных и противоречивых "откровений" Николаи мы все же видим тот широкий масштаб и систему, которые применялись германской разведывательной службой в деле дезинформации.

Николаи не говорит о результатах этой работы, но зато об этом говорят кое-что другие германские авторы.

Например, Людендорф в своих "Воспоминаниях", говоря о сражении при Танненберге, пишет:

"...Наши разведывательные органы здесь хорошо поработали над распространением ложных слухов и по контрразведке. Ни русским, ни Антанте не удалось получить сведений об означенных движениях".

В другом месте тех же "Воспоминаний", говоря об отступлении 17-го марта 1917 года на так называемые позиции "Альбериха", Людендорф пишет:

"...Одновременно подполковник Николаи получил указание ввести неприятеля в заблуждение сообщением ему ложных данных. Подполковник Николаи и полковник фон-Гефтен должны были соответственно повлиять на германскую и центральную прессу, чтобы произведенное впечатление не нарушилось... Неприятель стремился раздуть наше отступление в крупный успех. Но в печати нами была произведена столь действительная и искусная подготовка, что это ему не удалось... Благодаря слухам, которые мы распространили, противник не сумел помешать нашим работам по эвакуации и разрушению..."

Более или менее систематическая дезинформационная работа немцами велась из Дании, где для этого была подходящая почва. С началом войны столица Дании - Копенгаген сделался ареной деятельности очень многих шпионских организаций, работавших против Германии, (одна Россия имела там 6 таких организаций, пользовавшихся негласной поддержкой датчан).

Сколоченные наспех, руководившиеся лицами совершенно некомпетентными или мало опытными, или же просто авантюристами, - эти организации скоро становились известными германской контрразведке. Высылка агентов этих шпионских организаций из Дании всегда происходила по требованию немцев, при чем последние прибегали к этому способу борьбы с неприятельской разведкой лишь тогда, когда данная организация или агент становились для них опасными и не поддавались обработке в желательном немцам направлении. Но весьма часто такая обработка применялась немцами с успехами и вела к обезвреживанию агентов, а иногда - даже к полному их порабощению.

Германская разведывательная деятельность в Дании, вылившаяся в силу указанных обстоятельств в форму контрразведывательную, старалась переманить к себе агентов союзников, контролируя, таким образом, сведения, которые эти агенты продолжали давать своим руководителям. Немцы не только допускали это (конечно, если эти сведения не являлись вредными для них), но и сами снабжали агентов сведениями своей фабрикации, подчас даже верными для того, чтобы данный агент мог войти в полное доверие своих руководителей с тем, чтобы обмануть его в важный и нужный момент или получить от него что-либо ценное для немцев.

Насколько удачно немцы дезинформировали именно русскую разведку, показывают следующие факты.

Среди агентурной сети русского военного агента в Италии полковника Ген. штаба Энкеля работала, под названием "римской", целая разведывательная организация, состоявшая главным образом из сокращенных по случаю войны служащих Международного общества спальных вагонов. Эта организация в течение 1 1/2 лет давала Энкелю сведения о германских и австрийских воинских перевозках, получив за это время около 2.000.000 итальянских лир. В конце же концов выяснилось, что эта организация одновременно состояла на службе германской разведки и продавала русским фабриковавшиеся немцами сведения.

Русский полковник Брендель, в своих лекциях о службе Генерального штаба, читанных в 1916 году, рассказывает о последствиях этой работы таких "римских" разведывательных организаций. Он говорит, что в течение более года, почти без перерыва, агентура почти всех русских штабов указывала на происходившие будто бы крупные перевозки сил противника, преимущественно германских, в сторону Буковины, юго-восточной Галиции и Трансильвании - с целью вторжения в Бессарабию и выхода в тыл русским юго-западным армиям.

Русское командование поверило этим сведениям, и вот какие получились, по словам Бренделя, последствия:

"1. Поспешный, не вызванный обстоятельствами, отход нашего XXX корпуса в январе 1916 года.

2. Переброска нашей IX армии с фронта Лиды в Буковину и Карпаты, послужившая началом чрезмерного ослабления фронта р. Пилица - Карпаты.

3. Переброска в самый разгар нашей карпатской операции одного из наших корпусов с Ужоского направления на фронт нашей XI армии между тем, как по обстоятельствам дела было бы правильнее усиливать пробивающую путь к Ужгороду VIII армию за счет IX-й. Ослабление сил VIII армии было одной из причин неудачи нашей карпатской операции.

4. Истолкование верных сведений англо-французской агентуры о переброске германских корпусов с французского фронта в Карпаты в смысле сосредоточения их не за фронтом Дунайца, а в лесистых Карпатах.

5. Провал нашего наступления на Стрине в декабре 1915 года, т. к. большая часть тяжелой артиллерии и значительная часть войск были назначены для нашей буковинской "демонстрации", имевшей вероятно целью помешать активным против нас действиям или переброске на Бучанское направление скрывавшихся в Буковине германских сил.

Позднее, конечно, выяснилось, что все эти сведения базировались на слухах, намеренно распространенных германской разведывательной службой с целью ввести русских в заблуждение.

Перед Верденской операцией немцы посредством ложных сообщений в своей и нейтральной прессе и перебежчиков отвлекли внимание противника от своих действительных намерений, направив его на Ипр. Союзники, видимо, поверили и ждали удара на Ипре, начавшуюся же немецкую Верденскую операцию считали демонстрацией. Об этом писали и французские газеты.

В дезинформировании противников о своих воинских перевозках немцы также проявляли большую изобретательность и находчивость. Так, например, на другой день после битвы под Лаос (осень 1915 г.) английские воздушные наблюдатели донесли, что ими насчитано до 25 эшелонов, подошедших в ближайший тыл германских позиции. Англичане подсчитали (25 эшелонов, в каждом около 800 человек), что немцы перебросили целую дивизию. В действительности же, все эти эшелоны были совершенно пустыми и передвигались в дезинформационных целях, ибо в тот момент немцы не имели поблизости достаточного количества войск для отражения английского наступления.

Оказалось, что для англичан достаточно было увидеть 25 пустых эшелонов, чтобы их оперативный план был изменен.

Спустя два года немцы под Камбрэ сделали вид, что повторяют такого рода "инсценировку" при помощи большого количества грузовых автомобилей, двигавшихся к участку 3-й английской дивизии и учтенных английскими наблюдателями. Начальник дивизии донес своему начальству о замеченном передвижении немцев и требовал поддержки. Ему ответили, что это - обыкновенная германская хитрость и что грузовики пусты. На сей раз, однако, грузовики пустыми не были, и англичане опять попались на удочку немцев, сделав из своего опыта под Лаос обратный вывод⁷. В данном случае, как видим, психологический момент сыграл решающую роль.

На этом мы заканчиваем описание дезинформационной деятельности германской разведывательной службы. Приведенные выше примеры и факты этой ее деятельности показывают, что указанный вид агентурной работы был обдуман и испробован еще в мирное время. Его применение было сконцентрировано в одном определенном центре. В нужный момент нажимались пружинки и по всем линиям наносились удары в одну определенную точку.

Только при такой постановке дела, нам кажется, немцы могли достигнуть тех результатов, которых они достигли, и заявление Николаи о том, что их дезинформационная работа являлась не только одним из средств контрразведки, но и средством, способствовавшим ведению войны, - вполне соответствует действительности.

¹ См. Der militarische Nachrictendienst und die Bekampfung der Spionage in Frankreich 1908 geheim.

² Цитаты мы приводим в переводе русского Ген. штаба.

³ Сам генерал Палицын в письме от 24/III 1917 г. на имя ген. Клембовского пишет, что за этот «документ» с него требовали 200.000 герм. марок, но что он дал только 2.000 марок. Это неверно, ген. Палицын считал почему-то нужным соврать Клембовскому.

⁴ См. Эрцбергер. - "Германия и Антанта". Воспоминания. Госиздат, 1923.

⁵ См. "Инструкция офицерам разведывательной службы германской армии". Издание Разведупра Штаба РККА, 1921 г.

⁶ См. В. Николаи - "Германская разведка и контрразведка в мировой воине". Изд. Разведупра при штабе командующего всеми вооруженными силами Украины и Крыма.

⁷ См. Фердинанд Тохаи. - "The Secret Corps".