Письмо сотрудника аппарата СМ СССР А.Павленко Г.М.Маленкову о стиле работы Л.П.Берия. 17 июля 1953 г.

№ 32

Письмо сотрудника аппарата СМ СССР А.Павленко Г.М.Маленкову о стиле работы Л.П.Берия.¹ 

Товарищу МАЛЕНКОВУ Г.М.

Прежде чем изложить свою просьбу, выражаю Вам и в Вашем лице Президиуму ЦК нашей партии горячую искреннюю благодарность и глубокое удовлетворение по поводу разоблачения гнусного провокатора, врага партии и народа — иуды Берия.

Жалко только, что мы, работники аппарата Совмина, оказались политически близорукими, не смогли помочь ЦК КПСС разгадать лицо этого матерого иезуита, и вместе с тем очень горько сознавать, что из-за этого подлеца приходится оставлять работу в аппарате Совета Министров СССР в тот самый момент, когда после устранения этого изменника с его полицейскими методами руководства созданы нормальные условия для плодотворной работы.

В связи с делом Берия считаю своим партийным долгом чистосердечно заверить, что моя совесть как коммуниста абсолютно чиста. Работая в аппарате Совмина, я считал, что выполняю задание партии и Правительства и работаю для государства, партии и народа, а не на Берия. Занимался я, главным образом, контролем и проверкой важнейших решений Правительства по вопросам угольной, нефтяной, лесной, асбестовой и апатитовой промышленности, цветной металлургии, электростанций, железнодорожного и водного транспорта и важнейшим стройкам.

Работал я самым добросовестным образом, не считаясь ни со временем, ни со здоровьем, лишь бы успешно выполнить задание Правительства. Все подготавливаемые мною по результатам проверки или по поручению Совмина вопросы почти как правило рассматривались в Президиуме Совета Министров СССР. Никакого отношения к оперативной работе Министерства внутренних дел СССР я не имел, а после назначения Берия министром и освобождения МВД от хозяйственных функций, занимался только стройками нефтяной промышленности. С этого времени никаких поручений по вопросам МВД я от него не получал и даже по вопросам строек нефтяной промышленности ни разу не вызывался. Моя роль как помощника Зампреда Совмина в обычном понимании этого слова фактически являлась формальной, т.к. все документы докладывались ему только работниками его секретариата

В указанной должности я был утвержден вместе с другими членами Бюро по топливной промышленности после его расформирования, а содержание работы оставалось прежним (контроль за выполнением решений Правительства).

Мои отношения с Берия за все время работы в аппарате Совмина были обостренными, о чем знают все бывшие члены Бюро по топливу и транспорту и многие работники аппарата, поэтому не случайно, что коммунисты парторганизации Управления Делами Совмина при обсуждении 13 июля с.г. решений Пленума ЦК КПСС никакого упрека и замечания о моем поведении не сделали. Обостренность отношений с ними началась с моих возражений при назначении на работу в Бюро, а затем вызывалась недовольством с моей стороны, как и других членов Бюро, порочными полицейскими методами его руководства.

При рассмотрении на Бюро или на совещаниях у него различных вопросов, вместо разбора предложений по существу, он обычно никому не давал до конца высказать свои замечания и возражения и допускал, как правило, грубые окрики, угрозы и запугивание: «Мы вас выгоним вон», «Посадим в тюрьму», «Отрубим руки», «Мы вам больше ничего не будем поручать», «Будешь ходить с бубновым тузом» и другие оскорбительные и нецензурные выражения.

Возражения и критику он не терпел. Когда приходилось выступать с какими-либо замечаниями или возражениями по рассматриваемым вопросам, он приходил в ярость и кричал: «Откуда ты такой взялся, кто ты такой, и какие у тебя заслуги» др. Однажды при такой ругани бывший член Бюро т. Мельников просил освободить его от работы в аппарате Совмина, на что последовал ответ: «Ты думаешь, что уйдешь в Министерство на место прежней работы, не выйдет, пойдешь туда, куда пошел Панов».

Можно привести также факт его хамского отношения к оценке людей, приведенный бывшим членом Бюро по топливной промышленности т. Харченко в его выступлении на партсобрании. На одном из совещаний присутствующие товарищи давали положительную оценку одному хорошему работнику и указывали на его добросовестность и трудолюбие. В ответ было заявлено, что «это чепуха и вздор, все вы работаете только из-за страха, а ваши разговоры о честности и трудолюбии — это никому ненужная болтовня».

На рассмотрение любого вопроса по результатам проверки решений Правительства обычно им затрачивалось несколько минут. В существо дела он не вникал и опирался на канцелярские справки секретариата.

По одному моему возражению против такого метода работы в связи с обсуждением на Бюро вопроса о ходе строительства электростанций мне было заявлено: «Мы вас выгоним вон, я не позволю третировать работников секретариата, чтобы это было в последний раз». С людьми он, как правило, не советовался, смотрел на всех высокомерно.

Многие работники аппарата Совмина, как выяснилось на общем партийном собрании Управления Делами при обсуждении решений Пленума ЦК КПСС, полностью подтверждают тот факт, что в обращении с людьми он вел себя, действительно, по-хамски. Никто его не уважал, а все боялись.

О его пренебрежительном отношении к коммунистам парторганизации Управления Делами и к партийным органам можно судить по таким фактам, если кто-либо из работников аппарата при вызове к нему находился на партийном собрании или выполнял какие-либо партийные поручения, такой работник обзывался лодырем и бездельником. В течение длительного времени нельзя было провести общее партийное собрание с докладом Управляющего Делами по улучшению работы аппарата, так как, по сообщению на собрании т. Помазнева и секретаря парткома, он фактически запретил проведение такого собрания, заявив при этом: «Надо посмотреть, кто там ходит у вас в активе».

Его порочным полицейским методам руководства я и другие работники не придавали должного внимания, относя это к личным чертам характера, и лишь только теперь, в свете решений Пленума ЦК, стало ясным, что его несоветское, непартийное и хамское обращение с людьми было неслучайным и вызывалось враждебными его настроениями распоясавшегося провокатора. О других фактах его враждебной деятельности мне стало известно только после ознакомления с решением Пленума ЦК КПСС.

В заключение позволю себе напомнить, что на работу в Бюро по топливу и транспорту я был направлен по решению Совмина и ЦК партии при моем возражении. Решение состоялось в 1947 году в то время, когда я находился в командировке в Кузбассе, и мои возражения не были приняты во внимание, о чем я Вам лично докладывал, и только после последующего решения Секретариата ЦК партии приступил к работе в Бюро.

После ликвидации Бюро я вновь обращался в ЦК партии с просьбой перевести меня на другую работу, но мне было сообщено, что я должен оставаться на работе в аппарате Совмина.

До прихода на работу в Совмин мною пройдена прекрасная школа партийного воспитания в аппарате ЦК партии и, находясь на работе в аппарате Совмина, я прилагал все силы к тому, чтобы быть во всем принципиальным и оправдать доверие ЦК партии и Правительства. Поэтому очень тяжело сознавать, что в настоящее время, будучи совершенно невиновным во всем происшедшем и желая отдать все свои силы делу партии и народа, оказываешься ненужным.

Еще раз прошу Вас поверить мне, что моя партийная совесть в связи с делом Берия совершенно чиста, оказать мне в этом полное доверие и при возможности выслушать меня лично по этому вопросу.

А. ПАВЛЕНКО

¹ На  первом листе  имеется  помета:  «Архив.  Доложено.  Д.  Суханов.  18.VII.53  г.