Переход русской армии в наступление и разгром наполеоновских войск

 

Под Москвой в 1812 году во главе противостоящих русской и французской армий находились два лучших полководца своего времени — Кутузов и Наполеон.

В конце сентября — начале октября 1812 года перед ними возникали различные задачи. Окончательно потеряв надежды на заключение мира, даже не в качестве победителя, а на любых условиях, Наполеон понял, что захват Москвы не дал ему никаких политических и военных результатов. Франция в лице Наполеона допустила непоправимую ошибку, вообразив, что завоевание и порабощение России будет похоже на покорение государств Западной Европы. Москва, к которой так стремились Наполеон и вся французская армия и которая, по мнению Наполеона, должна была явиться местом победы и торжества французского оружия, явилась исходным пунктом бегства и разгрома «великой армии».

Первым шагом Кутузова к переходу в наступление явилась образцово предпринятая разведка. Многочисленная агентура, постоянно проникавшая в Москву, ежедневный захват партизанами пленных, разведка боем, произведенная за несколько дней до начала наступления войск генерала Милорадовича против отряда Мюрата, прикрывавшего главные силы Наполеона со стороны Тарутина, организованное вокруг Москвы на всех без исключения дорогах круглосуточное непрерывное наблюдение за малейшим движением войск и транспортов противника — все это давало множество разнообразных сведений, которые сосредоточивались лично у Кутузова. Изучая одни сведения и дополняя их другими, полученными из иных источников, и обобщая их, Кутузов пришел к выводу, что Наполеон, всячески маскируясь, подготавливает отступление из Москвы. С целью проверить этот предварительный вывод, а главное, не упустить начала отступления армии Наполеона Кутузов поставил задачу всей своей многообразной разведке — бдительно следить за врагом на всех путях сообщений, ежедневно захватывать новых пленных и усилить агентурную работу в Москве.

Благодаря этому Кутузов своевременно знал, что ежечасно происходило в стане врага.

С другой стороны, все попытки врага привлечь русских людей для ведения шпионажа в пользу Франции не давали никакого результата. Поэтому наполеоновские войска не имели агентурной разведки. Их попытки вести войсковую разведку и наблюдение также кончались плачевными неудачами, так как окружавшие Москву летучие армейские отряды, полки государственного ополчения и местные народные партизаны немедленно громили французских разведчиков. Таким образом, наполеоновская армия, не имея пленных, сама теряла ежедневно сотни людей.

Ловкие наездники иррегулярных полков -— донцы, башкиры, казахи, калмыки, татары — скрытно подбирались к столице. Ночью они врывались в Москву и убивали всех подвернувшихся на их пути французов.

Предвидя продолжение войны с непобежденной Россией, Наполеон готовился к этому. Находившемуся в это время в Вильно министру иностранных дел Франции Марэ Наполеон писал:

Во Франции я набираю 140 тысяч рекрутов, в Италии 30 тысяч. Из Мюнхена уведомляют меня об отправлении 10 тысяч для укомплектования баварского корпуса в России. Надобно набрать в Варшаве как можно больше людей для пополнения корпуса По-нятовского и лошадей для кавалерии и артиллерии... Пишите также военным министрам в Варшаву и Саксонию о присылке рекрутов и лошадей для саксонского корпуса. О том; же подтверждайте всем дворам Рейнского союза.

В другом письме Марэ Наполеон писал:

Литва должна видеть, что от ее усердия зависит ее спокойствие. Если бы в Литве-было более деятельности, то теперь находилось бы тысячи 4 у Дриссы и они остановили бы набеги казаков; столько же стояло бы у Бобруйска и Пинска, что избавило бы от казаков всю Литву. Вам легко уверить Австрию, Пруссию и другие дворы, что их собственные выгоды зависят от скорейшего окончания дел моих в России. Остается только одно средство довершить благополучно настоящую войну: доказать императору Александру невозможность расстроить нашу армию, извести ее, как он надеется, и убедить его в бесполезности усилий против огромных способов умножения армий, находящихся у меня во Франции и заключающихся в добром расположении моих союзников. Отовсюду должно-присылать ко мне подкрепления и увеличивать на словах и бумаге число войск, ко мне отправляемых. Надобно, чтобы союзные дворы приказали печатать в газетах, что они посылают ко мне вдвое больше, чем на самом деле.

Из этих писем Наполеона видно: 1) что он жаждал мира с непобежденной Россией и не помышлял больше о ее порабощении; 2) что все его мероприятия по сбору людских подкреплений во Франции и от ее союзников и вассалов имели ту же цель — мир с Россией.

По приказу Наполеона в немецких землях, Польше и Литве купили 19 тысяч лошадей. Наполеон распорядился перевезти из Данцига и Кенигсберга в Вильно и Ковно запасы обмундирования и снаряжения для войск.

Продолжая укреплять Кремль, Наполеон велел превратить в крепость Новодевичий монастырь. Ему очень не хотелось отступать из Москвы после его хвастливого объявления во всех газетах Западной Европы, что «Россия поражена в самое сердце». Но блокада Москвы становилась все плотнее и-активнее. Партизаны разъезжали на окраинах Москвы, убивая и захватывая в плен французов.

Сообщение стоявшего на реке Чернишне отдельного корпуса маршала Мюрата с Москвой почти прекратилось, так как отряд Фигнера и местные народные мстители перехватывали едущих. По наблюдениям Мюрата, русская армия, стоявшая перед ним, выглядела весьма боеспособной. Он доложил Наполеону, что русские всем обеспечены, бодры, веселы и убеждены, что война не только не близка к концу, но, наоборот, только что начинается.

Все это волновало Наполеона, и он решил не медлить больше и отступать из Москвы. Сначала он предполагал отступить прямо на Смоленск. Второй план состоял в отходе через Зубцов и Белый на Витебск. Но затем Наполеон решил пойти через Малоярославец и Калугу. С 1(13) октября началось движение обозов и части войск. Наполеон стягивал свои корпуса в Москву. В Смоленск были отправлены транспорты с ранеными и награбленным в Москве золотом и серебром в слитках.

Уже 2(14) октября Наполеоном было приказано не присылать в Москву артиллерию, а 3(15) октября он дает указание задержать в Гжатске, Вязьме и Можайске направлявшиеся к Москве резервы. В эти же дни усиленно вывозили на запад раненых из Москвы, Можайска, Рузы и Гжатска. С 3(15) октября Наполеон начал передвигать из подмосковных районов свои войска, сосредоточивая их в плотную группировку в Москве. Находившемуся в непосредственном соприкосновении с русскими войсками маршалу Мюрату Наполеон в эти дни сообщал свои соображения: «Думаю, — писал он Мюрату, — что ваши обозы, парки и большая часть пехоты могут отойти, не быв замечены неприятелем».

Внимательно изучая все поступающие сведения о противнике, Кутузов обратил особое внимание на полученное 3(15) октября срочное донесение командира летучего армейского отряда Дорохова: «Неприятель начал из Воронова отходить к Москве, обозов и транспортов французских по Боровской дороге не встречаю, ибо они отправляют оные в Можайск из Воронова через Давидово, 36 верст от Фоминска».

Придавая серьезное значение этим данным наблюдения, Кутузов приказал всем видам разведки выяснить намерения противника.

Предвидение Кутузова было вполне обосновано. В приказе своему министру иностранных дел Марэ 4(16) октября Наполеон писал:

За несколько дней уведомлял я вас о намерении моем стать на зимние квартиры между Днепром и Двиною, теперь настало к тому время. Армия выступает; (7 — 19) я выхожу из Москвы по Калужской дороге. Если неприятель вздумает защищать Калугу, я его разобью; потом, смотря по погоде, или сделаю поиск на Тулу, или пойду прямо на Вязьму. Во всяком случае к началу ноября поставляю я армию на пространство между Смоленском, Могилевом и Витебском. Решаюсь на это движение потому, что Москва не представляет больше военной позиции. Иду искать другой позиции, откуда выгоднее будет начать новый поход, действие которого направлено на Петербург или Киев.

С 4(16) октября Кутузов пришел к окончательному выводу, что Наполеон ГОТОВ начать отступление. В тот же день он отдал все распоряжения о внезапной атаке на следующий день войск Мюрата. Однако в ночь на 5(17) октября он получил новые важные сведения от разведки об уже начавшемся движении войск противника из района Москвы в сторону Старой Калужской дороги.

Кроме того, русские партизаны перехватили французского офицера с приказом Наполеона о том, что 7(19) октября он устраивает в Москве смотр своей армии.

«Следовательно, 8-го меня атакуют», — сделал вывод, ознакомившись с приказом Наполеона, Кутузов. И Кутузов решил упредить Наполеона и -самому первым нанести ему внезапный удар. Важное донесение прислал Кутузову командир летучего армейского отряда капитан Сеславин, который сообщил, что «неприятельские фуражиры во множестве находятся на всех дорогах между Боровскою и Калужской дорогами». Кроме того, стало известно, что противник идет с артиллерией по Большой Московской дороге от Смоленска, что происходят передвижения со Старой на Новую Калужскую дорогу.

Все эти сведения свидетельствовали о проявлении активности противника на путях, ведущих в обход левого фланга русской армии. Возникло предположение, что главные события могут развернуться именно здесь.

Это подтверждалось и донесением Сеславина от 5(17) октября, полученном уже после приказа о наступлении. В донесении было сказано, что кавалерийская дивизия генерала Орнано, состоявшая из четырех кавалерийских полков, двух батальонов пехоты и восьми орудий артиллерии, двигаясь по Новой Калужской дороге, остановилась на ночлег в селе Фо-минском.

На основании этого донесения партизана Сеславина и других разведывательных сведений Кутузов сделал вывод о том, что кавалерийская дивизия Орнано является передовым отрядом больших сил, находящихся позади нее. Направление движения этой дивизии указывало на сосредоточение крупных сил противника к левому флангу русской армии.

Предвидя вероятную попытку противника обойти левый фланг либо с целью дальнейшего марш-маневра, либо для боевых действий Кутузов принял решение не связывать свои главные силы в бою с отрядом Мюрата.

Утром 6(18) октября 1812 года часть сил армии Кутузова внезапно атаковала на реке Чернишне расположенные в этом районе войска Мюрата. Сильный и умелый удар 12-тысячного русского отряда опрокинул 50 тысяч французов, имевших 187 орудий.

Подготовка к сражению на реке Чернишне была проведена в большой тайне. Русские войска атаковали противника на рассвете и застигли его врасплох.

Десять полков казачьей конницы неожиданно выскочили из лесу. «Ура!» — загремело у самого расположения войск маршала Мюрата. С пиками наперевес мчались казаки на французский лагерь. Дикий крик какого-то француза, первым увидевшего казаков, разбудил лагерь. Неодетые, бросая пушки, ружья и лошадей, французы бежали куда попало. Нападение было таким внезапным, что на кострах были найдены кофейники с горячим кофе и котлы с завтраком.

Ринувшись вслед за казаками, русская пехота быстро захватила 20 пушек, которые стояли на позиции. Одновременно артиллерия расстреливала противника метким огнем и отразила попытку неприятеля перейти в контратаку картечными выстрелами. Действуя по плану Кутузова, казаки внезапно атаковали войска маршала Мюрата с тыла. Они опрокинули французских кирасир и нанесли им большие потери. Полки Мюрата начали отступать. Их отход быстро превратился в бегство. Русские войска преследовали неприятеля.

После боя Кутузов доложил в Петербург и уведомил Чичагова и Витгенштейна: «6-го числа октября в 7 часов пополудни армия наша из позиции при Тарутине разными колоннами выступила через реку Нару и в полночь колонны правого крыла достигли назначенных пунктов, на рассвете в 6 часов соединенно с колонною левого фланга атаковали неприятеля, который в течение четырех часов времени был разбит и преследуем был 28 верст за село Вороново».

В этом бою было убито 2500 французов, взято в плен 2000 и захвачено 38 пушек. Потери русских — 300 человек убитыми и около 900 ранеными.

Во время боя на реке Чернишне Кутузов получил новые сведения, подтверждавшие его предположения о намерениях Наполеона.

От командира летучего партизанского отряда полковника Кудашева было доставлено перехваченное предписание начальника штаба Наполеона маршала Бертье к одному французскому генералу об оставлении захватчиками в ближайшее время Москвы. Это сообщение подтверждало все прежние сведения.

Днем 6(18) октября, когда Наполеон производил в Москве смотр войск, с юго-запада послышалась артиллерийская канонада. Вскоре посланец маршала Мюрата доложил Наполеону, что русские войска с успехом атаковали на реке Чернишне отряд прикрытия и продолжают наступать.

После разгрома Мюрата вечером того же дня Наполеон решил оставить Москву и пойти в Калугу, то есть в район, еще не истощенный войной. Наполеон ложными маневрами всячески пытался замаскировать движение своих сил по Новой Калужской дороге.

Однако, с целью поддержать настроение своих войск, Наполеон придал своему отступлению наступательный характер. Он решил двинуться в направлении Калуги с целью обойти русскую армию с запада, миновать ее, не вступая в сражение, и пройти через Юхнов, Ельню по неразоренной дороге к Смоленску, где имелись склады продовольствия, фуража и боевых припасов.

Уходя из Москвы, Наполеон оставил там гарнизон в 8 тысяч человек под начальством маршала Мортье. Наполеон приказал Мортье после выхода из города всей армии взорвать Кремль и храм Василия Блаженного, чтобы от них ничего не осталось. Это была месть за все те неудачи, которые постигли Наполеона и его армию во время похода на Россию.

Уже 7(19) октября французами был взорван Винный двор, а 9(21) и 11(23) октября происходили взрывы в Кремле, от которых тряслась земля в Москве. К счастию, русским патриотам удалось своевременно обнаружить заложенные мины и потушить уже горевшие фитили. Кроме того, благодаря дождю фитили, уложенные в открытых местах, подмокли и некоторые здания, обреченные на разрушение, уцелели.

Взорваны были арсенал, часть кремлевской стены, Водовзводная, Петровская и частично Никольская и Боровицкая башни и башни, обращенные к Москве-реке; в Грановитой палате и соборах начались пожары.

За выступившей из Москвы, насчитывавшей свыше 100 тысяч человек армией Наполеона двигался длиннейший обоз из карет, дрожек, телег, наполненных награбленными в Москве ценностями. Ехали в экипажах и шли пешком тысячи людей — мужчин, женщин, детей. Это были иностранцы, не ушедшие из Москвы вместе с русским населением и теперь покидавшие-Москву.

По выражению француза графа Сегюра, «хвост армии походил на татарскую орду, совершившую счастливый набег».

По мнению другого очевидца, тоже француза — барона Денье, «когда армия 7(19) октября выступила в порядке из Москвы, движение ее затруднялось бесчисленным множеством обозов. Более сорока тысяч повозок, разного рода загромоздили дорогу».

О том, как захватчики покидали разграбленную и сожженую ими Москву, довольно откровенно рассказывает в своих воспоминаниях сержант французской армии Буржуа:

«18 октября, к вечеру, когда мы, несколько унтер-офицеров, как обычно, возлежали,, подобно пашам, на шкурах горностаев, соболей, львов и медведей, раскуривая из дорогих трубок индийский табак... вошел дежурный каптенармус и объявил нам, что мы, согласно приказу, должны быть готовыми к выступлению...

На другой день, 19-го... после полудня мы двинулись в поход... Почти наступила ночь, когда мы выбрались из города и очутились среди массы повозок, которые сопровождались людьми самых разных национальностей... Можно было услышать разговор на. французском, немецком, испанском, итальянском, португальском и других языках... Весь этот разноязычный и пестроодетый народ спешил вперед в не поддающемся описанию беспорядке...

Мы принуждены были остановиться... Я воспользовался этим обстоятельством для того, чтобы осмотреть содержимое моего мешка, казавшегося мне слишком тяжелым, и решить, нельзя ли что-нибудь отложить в сторону, чтобы сделать его более легким. Мой ранец был хорошо наполнен, я имел много фунтов сахара, риса, немного бисквитов, полбутылки ликера, шелковый костюм китаянки, шитый золотом и серебром, много золотых, и серебряных вещей, среди которых находился кусок креста с колокольни Ивана Великого...

Я имел также парадную форму, черный бархатный женский плащ, две серебряные ризы... кроме того, много медальонов и плевательницу какого-то русского князя, украшенную драгоценными камнями. На мне самом одет был на рубашку жилет на вате из желтого шелка, который я сшил себе сам из женской юбки, а поверх него большой воротник из двойного горностая, затем сумка, висящая на боку на широком посеребренном ремне,, в которой находились многие вещи и среди них распятие из золота и серебра, а также маленькая китайская фарфоровая ваза... Прибавьте к этому еще мое снаряжение, мое оружие и 60 патронов в моем патронташе.

Такова далеко не полная картина отступления из Москвы «великой, чрмии».

7(19) октября генерал-майор Дорохов прислал новое разведывательное донесение Кутузову: «Неприятель занял с. Фоминское. Сей отряд я почитаю з силах меня превосходнее...».

Тем временем в районе села Фоминское продолжалось сосредоточение войск противника — из Москвы пришла дивизия генерала Брусье из состава 4-го пехотного корпуса армии Наполеона.

Стараясь любыми способами обмануть Кутузова, чтобы обойти его войска и ворваться в район Калуги, Наполеон пишет ему, уже покинув Москву, из села Троицкое письмо, отметив на нем, что оно якобы из Москвы. Это письмо привез французский полковник Бертеми якобы от маршала Бертье. В письме Наполеона, подписанном Бертье, высокопарно говорилось о правилах ведения войны, о партизанах. На это письмо Кутузов с достоинством ответил:    «...повторяю    здесь истину, значение и силу которой вы, князь, несомненно оцените: трудно остановить народ, ожесточенный всем тем, что он видел, народ, в продолжение двухсот лет не видел войны на своей земле, народ, готовый жертвовать собой для родины и который не делает различий между тем, что принято и что не принято в войнах обыкновенных. Что же касается армий, мне вверенных, то я надеюсь, князь, что все признают в их образе действий правила, характеризующие храбрый, честный и великодушный народ»[1].

Однако, если Наполеон пытался обмануть бдительность Кутузова присылкой якобы из Москвы своего разведчика полковника Бертеми, то он резко просчитался. Приняв полковника Бертеми 8(20) октября в своей главной квартире в деревне Леташевке, Кутузов не обнаружил, что распознал хитрость врага. Наоборот, он старался, чтобы у Бертеми создалось впечатление, что вся русская армия стоит в Тарутине.

Получив донесение полковника Бертеми о том, что русская армия находится в Тарутине, Наполеон ускорил свой марш и 11(23) октября отдал приказ двинуться всей армией на Калугу. Из села Фоминское он направил главные силы на Боровск, а корпус маршала Понятовского на Верею. В приказе маршалу Виктору указывалось двинуться на Ельню, «откуда для соединения с главной армией на Калугу... Я принимаю операционной линией дорогу из Калуги через Юхнов, Знаменское и Вязьму, а потом войду в сношение с вами через Ельню и Смоленск».

Следовательно, Наполеон не собирался вступать с русской армией в генеральное сражение, а, наоборот, всемерно уклонялся от него. В план Наполеона входили маскировочные действия, чтобы обмануть Кутузова, обойти без столкновения русскую армию и, опередив ее, быстро занять Калугу.

Оставив на Старой Калужской дороге один корпус маршала Нея, ложным маневром Наполеон пытался замаскировать сосредоточение своих главных сил у села Фоминское.

После получения из деревни Катово донесения Дорохова Кутузов направил к селу Фоминское генерала Дохтурова с 6-м пехотным корпусом. 1-м кавалерийским корпусом, сильной артиллерией и конным ополчением.

В это же время капитан Сеславин вел со своим летучим армейским отрядом глубокую разведку в районе села Фоминское. Оставив отряд в лесу, Сеславин один пробрался на опушку. Там он увидел длинные походные колонны французскисх войск. Сеславин влез на одно из деревьев, которое сохранило еще много листьев, С высоты дерева он увидел проходившего мимо Наполеона среди его старой гвардии. Желая во что бы то ни стало захватить пленного, Сеславин подполз к дороге. Укрываясь в кустах, он внезапно схватил отошедшего от дороги унтер-офицера старой гвардии Наполеона. Этот силач, французский гренадер в высокой из медвежьего меха шапке, был доставлен к Кутузову. На допросе французский гвардеец показал, что вся армия Наполеона отступила 6(18) октября из Москвы и шла через Малоярославец на Калугу. Пленный рассказал, что 11(23) октября штаб Наполеона был в Боровске.

Почти одновременно Кутузов получил: 10(22) октября донесение генерала Милорадовича и партизана Кудашева, что войска Мюрата и Нея отступили в сторону Боровска; 11(23) октября извещение от калужского генерал-губернатора о занятии противником Боровска.

Сделав правильный вывод, что Наполеон двигается через Боровск на Малоярославец, Кутузов принимает решение опередить противника. В приказе атаману Платову он пишет: «Не медля ни мало, имеете Ваше высокопревосходительство выступить со всеми казачьими полками и ротой конной артиллерии... и следовать на Боровскую дорогу к городу Малоярославцу, откуда тотчас послать отряд к гор. Боровску. Сим движением прикроете вы первоначально Калужскую или Боровскую дорогу, по коей неприятель в силах показался, на которую и вся армия наша сделает движение»[2].

Туда же через село Спасское М. И. Кутузов направляет корпус генерала Дохтурова.

Маневр корпуса генерала Дохтурова происходил в тяжелых условиях. Размытые дождями проселочные дороги затрудняли его движение. На пути встретилась водная преграда. Жители села Спасское, узнав о приближении отступивших из Москвы французов, уничтожили плотину на реке Протве. На постройку двух мостов для русских войск понадобилось больше 5 часов. Получив донесение Дохтурова о задержке, Кутузов еще раз приказал поторопиться и занять Малоярославец до рассвета.

Когда передовые части отступающей из Москвы наполеоновской армии подходили к Малоярославцу, в городе еще не было русских войск. Жители Малоярославца решили задержать врага. Один из горожан — Савва Беляев, спустил плотину, находившуюся выше города. Вода хлынула и затопила подступы к Малоярославцу. Благодаря этому подвигу народного героя Саввы Беляева французские войска были задержаны почти до подхода передовых полков русского корпуса генерала Дохтурова.

Жители Малоярославца с оружием в руках встретили французов и, вступив в бой, всячески препятствовали врагу занять город и закрепиться в нем.

Пытаясь быстро проскочить через Малоярославец на юго-запад, передовые части французов раньше русских войск подошли к городу и заняли его северную окраину. Однако врагу не удалось переправиться через реку Лужу, так как местные жители сами завязали борьбу с неприятелем. Жители Малоярославца сожгли мост, а когда французы попытались навести понтонный мост, то русские разрушили мельничную запруду и вода снесла еще не доделанный врагами мост. Своим героическим сопротивлением они задержали французов на переправе до рассвета следующего дня, пока не подоспели войска генерала Дохтурова.

Прибыв в 4 часа утра 12(24) октября к Малоярославцу, корпус генерала Дохтурова застал уже завязавшийся на переправе бой между жителями города и передовыми частями противника.

С рассвета 12(24) октября началось решающее сражение за Малоярославец. Русские выдвинули на окраину города артиллерию, которая открыла огонь по переправе через реку Лужу и северному предместью города.

Сначала русская пехота выбила противника из города, но большое численное превосходство позволило затем противнику потеснить русские полки. Сражение развернулось в городе. На улицах происходили ожесточенные рукопашные схватки. Противник ввел в бой свыше четырех дивизий пехоты. Русская артиллерия своим огнем успешно поражала врага. Но неравенство сил было очень велико. Положение корпуса Дохтурова спасла только меткая стрельба русских пушек, занимавших выгодные огневые позиции. В это время на помощь подоспел направленный сюда Кутузовым корпус генерала Раевского.

Русские подкрепления ринулись в бой и выбили противника из города. Находившийся вблизи Наполеон послал на подмогу свежие войска. Прибывший с главными силами Кутузов долгое время находился среди солдат на расстоянии ружейного выстрела от противника. Воодушевленные присутствием любимого полководца, солдаты и ратники ополчения бросились в штыковые атаки. Постепенно противники ввели в уличный бой по 25 тысяч бойцов с каждой стороны.

Наполеон в страшном волнении наблюдал за ходом сражения. Его генералы бросались в атаку впереди своих дивизий. Командир дивизии генерал Дельзон был убит меткой русской пулей. Первый раз вступившая в России в бой итальянская дивизия генерала Пино была разбита на улицах города.

Либавский и Софийский полки русской пехоты молча шли в штыковую атаку с незаряженными ружьями и выбили итальянцев из города.

По личному приказу Кутузова генерал Коновницын стал во главе русских великанов — отборных гренадерских батальонов и, как лавина, сокрушал все на пути.

Русские солдаты — новобранцы и ратники ополчения, первый раз в жизни участвуя в рукопашном бою, не уступали в храбрости ветеранам.

На пространстве небольшого уездного города завязался ожесточенный, непрерывный бой. Боевые действия сторон в Малоярославце происходили, как свирепые фронтальные столкновения. Это была силовая с.хватка. Наполеон бросал в битву отборные полки, состоявшие из лучших старых солдат. Опытные бойцы — ветераны французских, итальянских и немецких полков —- отлично понимали, что от исхода боя за Малоярославец зависит их спасение. Они дрались с необычайной яростью, применяя все свое уменье. Со стороны русских сражались по большей части молодые солдаты, главным образом призывники 1812 года, первый раз бывшие в бою. Русские воины ни в чем не уступали противнику. Патриотическое воодушевление сделало русских непобедимыми. В битве за Малоярославец дрались штыками, клинками, прикладами, камнями, кулаками, душили друг друга, сталкивали в обрыв. Засевшие в домах солдаты, попадая в окружение, не сдавались и. гибли в огне пожара, который охватил город.

Ожесточенная сеча продолжалась в Малоярославце 18 часов. Русская армия победила в этом втором генеральном сражении, остановив армию Наполеона и не допустив ее на юг. Находившийся впереди, среди пехотинцев, под огнем врага, там, где происходил уличный бой, Кутузов остался ночевать на месте схватки. Он лег на бурку и спокойно заснул под открытым небом.

Город восемь раз переходил из рук в руки. В сражении за Малоярославец Наполеон потерял 5 тысяч человек, в том числе 5 генералов, а русские — 3 тысячи.

На собранном военном совете в деревее Городня Наполеон сказал: «Прибытие Кутузова на Калужскую дорогу совсем переменило положение дел». Маршал Бессьер, возражая против генерального сражения с русской армией, заявил: «Для подобного предприятия у армии, даже у гвардии не хватает мужества... А каков неприятель? — Разве не видели мы поля последней битвы, не заметили того неистовства, с которыми русские ополченцы, едва вооруженные и обмундированные, шли на верную смерть?».

На вопрос Наполеона: «А вы что думаете?», генерал Лобау, которого сам Наполеон за храбрость прозвал «львом», решительно ответил: «Отступать по кратчайшей и известнейшей дороге на Можайск к Неману и как можно скорее, как можно поспешнее».

Выступление генерала Лобау поколебало Наполеона. Он решил осмотреть поле сражения и поехал к Малоярославцу.

В это время русская конница и партизаны непрерывно теснили врага, осуществляя смелые налеты. В районе Малоярославца они внезапно наскочили на главные силы противника, прорвались к свите Наполеона, едва не захватив в плен его самого. В сорока шагах от Наполеона казаки и партизаны изрубили часть его императорской свиты и отняли у французов 40 орудий.

В разгар сражения за Малоярославец Наполеон не решился ввести в бой свои главные силы. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что теперь соотношения си/1 начало складываться не в его пользу. Главные силы Наполеона под Малоярославцем состояли из 63 тысяч человек с 360 орудиями с одним боекомплектом; остальные его войска — свыше 40 тысяч с артиллерией без боеприпасов — растянулись на 65 километров до Можайска; у Кутузова было 97 тысяч пехоты, 30 тысяч конницы и 622 орудия, которые были сосредоточены в плотной группировке в районе Малоярославца.

Избегая генерального сражения, Наполеон попытался применить новый маневр — обойти через Медынь левый фланг русской армии, а затем двинуться на Калугу. Разгадав и этот план врага, Кутузов передвинул свои главные силы к Полотняному заводу, перехватив там дорогу, ведущую на Калугу от Малоярославца и от Медыни.

Тогда Наполеон был вынужден отказаться от своего плана пройти на Калугу и приказал отходить через Боровск и Верею к Можайску. Началось бесславное отступление французов по той самой Смоленской дороге, по ка-торой они шли на Москву.

В своих воспоминаниях прислужник Наполеона граф Сегюр пишет о Малоярославце как о пункте, «...где остановилось завоевание вселенной, где исчезли плоды 20-летних побед и где началось страшное разрушение всего, что думал создать Наполеон».

Вырванная у Наполеона стратегическая инициатива была использована Кутузовым для продолжения общего наступления, начавшегося уже на реке Чернишне. Сам Кутузов так доносил царю о битве за Малоярославец: «Сей день есть день из знаменитейших в сию кровопролитную войну, ибо потерянное сражение при Малоярославце повлекло бы за собою пагубнейшее следствие и открыло бы путь неприятелю через хлебороднейшие наши провинции». В письме от 20 октября (1 ноября) Кутузов сообщает жене: «Думаю нанести Наполеону величайший вред параллельным преследованием и действовать на его операционные пути...».

В ходе Отечественной войны 1812 года сражение за Малоярославец 12(24) октября 1812 года по своему стратегическому значению может сравниться только с битвой под Бородином.

После сражения за Малоярославец Кутузов окончательно убедился, что Наполеон избегает генерального сражения. Отказавшись ввести свои глав-ные силы в бой у Малоярославца, Наполеон рассчитывал, что ранее посланный им на город Медынь корпус маршала Понятовского найдет другую возможность обхода русской армии с той же целью — проскочить на Калугу. Но и в этом случае Наполеон обманулся. В районе Медыни корпус Понятовского был встречен летучим корпусом казачьей конницы атамана Платова и отброшен им.

Получив донесение Платова об обходных маневрах Понятовского, Кутузов, оставив достаточный отряд войск в виде заслона у Малоярославца, передвинул свои главные силы в село Детчино. В это время в руках Кутузова уже был захваченный у противника приказ начальника главного штаба Наполеона маршала Бертье начальнику топографического депо Сансону: «...постарайтесь собрать сведения о старой дороге от Москвы через Боровск, Малоярославец и Песок, из Песок в Медынь, из Вязьмы и Калуги в Мо-сальск, из Мосальска в Ельню, из Ельни в Смоленск».

В своих донесениях в Петербург царю Александру I Кутузов так оценивал 14(24) октября сложившуюся обстановку и, в частности, действия противника:    «Очевидно было, что неприятельское намерение Наполеона

клонилось к тому, чтобы всеми способами обойти нас в Калуге, и потому армия, оставя сильный авангард под командой Милорадовича, 14 числа пошла к селу Детчину».

Уже на следующий день М. И. Кутузов располагал донесением Платова об отступлении противника к Боровску. Предотвратив повторную попытку Наполеона обойти русскую армию через Медынь, Кутузов уведомил об этом царя: «Неприятель стремился обойти меня и пройти к Калуге, дабы тем ворваться в изобильные наши провинции».

Учитывая донесение Платова об отступлении главных сил противника, Кутузов совершил марш-маневр из района Детчино — Гончарово к Полотняному заводу, с тем чтобы двинуться оттуда дальше на города Юхнов и Вязьму. Царю он сообщил так: «Предупрежденный на всех дорогах неприятель ретироваться стал через Верею к Можайской дороге; а потому должен был я сделать следующее распоряжение: армию направил прямым путем к гор. Вязьме; отряд генерала Милорадовича усилен так, что почти составляет половину армии, и следует параллельно между мною и Можайскою дорогою: все войско Донское имеет предписание упреждать, сколько возможно, неприятельский марш, истреблять мосты , переправы и стараться наносить ему всемозможный вред».

Переход главных сил русской армии к Полотняному заводу является дальновидным шагом Кутузова. Если бы Кутузов продолжал стоять в районе Малоярославца, то он облегчил бы Наполеону возможность оторваться от русской армии и, может быть, пробиться на Калугу. От Полотняного завода до Медыни 25 километров, а до Калужской дороги всего 12—15 километров. От Малоярославца до этих мест было значительно дальше, чем от Полотняного завода, а поэтому предусмотрительное движение к последнему обеспечивало прикрытие дорог на Медынь и Калугу. Установив отход Наполеона, Кутузов перевел главные силы своей армии в Кременское, приказав уточнить, куда отступает противник — на Сычевку или на Гжатск. Получив сведения от Платова о движении главных сил Наполеона через Можайск в направлении Смоленска, Кутузов выступил с главными силами на Силенки и далее на Быково.

Одновременно он отдал приказание о действиях русских войск, переходящих к преследованию отступающего противника.

Обращаясь в своем приказе ко всем русским воинам, Кутузов провозглашал:    «... н аполеон, не усматривая ничего другого, как продолжение ужасной народной войны, способной в краткое время уничтожить всю его армию, видя в каждом жителе воина, общую непреклонность на все его обольщения, решимость всех сословий грудью стоять за любезное отечество, постигнув, наконец, всю суетность дерзкой мысли — одним занятием Москвы поколебать Россию, предпринял постепенное отступление вспять. Потушите кровью неприятельскою пожар Московский! Воины! Потщимся выполнить сие, и Россия будет нами довольна, и прочный мир водворится в неизмеримых ее пределах...» (Разрядка моя — Н. Г.).

Победа русской армии в сражении за Малоярославец являлась не только крупнейшим тактическим успехом. Главное заключалось в стратегическом значении этого выигранного решающего сражения, которое полностью расстроило весь план Наполеона.

Двинувшись из Москвы на Калугу, Наполеон не только обходил левый фланг главных сил Кутузова, но, кроме того, врезывался клином между ними и Дунайской армией Чичагова и всеми остальными силами русских, находящимися на юго-западе. Одновременно Наполеон подтягивал к своим главным силам резервный корпус маршала Виктора.

Выход Наполеона с его армией в район Калуги, усиление ее резервами и дальнейшее движение на юго-запад означали провал всех планов царя Александра I об окружении и уничтожении противника на берегах реки Березины.

Разгромив Наполеона у Малоярославца, Кутузов загнал его туда, куда хотел, — на Смоленскую дорогу.

В эти знаменательные для всей. Отечественной войны 1812 года дни Наполеон, который едва не был захвачен в плен казаками под Малоярославцем, приказал своему главному врачу, лейб-медику Ювану, приготовить ему флакон с ядом. Получив этот флакон, Наполеон с ним больше не расставался.

В подавленном состоянии отступали от Малоярославца на Смоленскую дорогу войска захватчиков.

В эти радостные для народов России и армии часы Кутузов создавал новый, свой особенный боевой порядок, предназначенный для преследования и непрерывного истребления врага.

В плане уничтожения противника М. И. Кутузов, как и всегда, положил в основу строгий расчет времени и учет особенностей местности, где предстояли боевые действия.

Стратегическое преследование, организованное Кутузовым, в сочетании с боями, сражениями и активными действиями местных партизанских отрядов и ополчения имело целью не вытеснение, а полное истребление всех армий противника. Для этого русские войска и партизаны наносили отступающим французам непрерывные, последовательные удары.

Главные силы русской армии шли от села Кременское по дороге на Вязьму и далее в обход Смоленска с юга, все время предотвращая желание противника повернуть со Смоленской дороги на юг.

В предписании командующему Дунайской армией адмиралу Чичагову М. И. Кутузов разъясняет свой замысел параллельного преследования: «Направление главных сил армии было и будет с левой стороны Наполеона. Сим сохраняю я сообщение с хлебородными губерниями, верную коммуникацию с Вами; а неприятель, видя меня рядом с собой идущего, не посмеет остановиться, опасаясь, чтобы я его не обошел».

Между главными силами и Смоленской дорогой двигался сильный отряд генерала Милорадовича, при всяком удобном случае нападавший на противника.

Севернее Смоленской дороги, справа от наполеоновской армии, параллельное преследование осуществлял отряд генерал-адъютанта Кутузова (однофамильца фельдмаршала), получивший задание нападать на противника, не допускать его движение на северо-запад и одновременно взаимодействовать с имевшим приказ двигаться из района Полоцка к Докшицам, в тыл Наполеона, корпусом генерала Витгенштейна.

С тыла на отступающих французов наседал атаман Платов со своим летучим казачьим корпусом и приданной ему 26-й пехотной дивизией.

Опережая отступающую армию Наполеона, мчались летучие армейские отряды, опустошавшие дорогу, по которой предстояло пройти врагу. Они внезапно днем и ночью налетали на передовые части французов.

Южнее главных сил Кутузова действовал большой подвижной отряд Ожаровского, заскакивавший вперед громить тыловые базы противника и вести дальнюю разведку.

Окружившие французов русские войска и местные партизанские отряды жителей со всех сторон теснили наполеоновские войска, внезапно нападали на них и истребляли их в непрерывных стычках накоротке и в частых боях.

Все попытки Наполеона любой ценой — потерей людей, пушек, боевых припасов, транспортов с продовольствием — оторваться от русской армии были тщетны.

Кутузов ставил русским войскам задачу не только догнать, но и обогнать частью сил отступающего противника.

Поэтому главные силы русской армии, подойдя к селу Кременскому, двинулись наперерез французам, отступавшим по дороге через Силенки — Дубрава по направлению к Вязьме. Сильный отряд Милорадовича направлялся от Егорьевского к Смоленской дороге с тем, чтобы в дальнейшем выйти к Гжатску в Царево-Займище. Казаки Платова теснили противника с тыла. Севернее Смоленской дороги был направлен отряд генерал-адъютанта Кутузова. Южнее главных сил армии — в направлении Юхнова через Ельню и Смоленск — устремился подвижной отряд Ожаровского.

Развившееся наступление и начатое преследование поставили перед всеми летучими армейскими отрядами важнейшие задачи -—- далеко опережать отступающего противника и организовывать действия находившихся в тылу Наполеона местных народных партизанских отрядов и дружин ополчения, нападать на транспорты врага; уничтожать на пути его отхода мосты, гати, переправы и строить искусственные препятствия; истреблять отдельные гарнизоны захватчиков, находящихся в населенных пунктах и охраняющих тыловые дороги противника; тревожить отступающие колонны войск противника ночными внезапными нападениями; бести наблюдение, особенно за приближающимися резервами противника. Главная задача всем летучим армейским отрядам и местным партизанам — это всемерное истребление захватчиков. По выражению Кутузова, они должны были «употреблять все средства на уничтожение неприятельских обозов и нанесение ему (неприятелю.— Н. Г.) всевозможного вреда».

Получивший приказ действовать против главных сил Наполеона с севера, командир летучего армейского отряда — полковник Ефремов имел такое письменное указание Кутузова: «Действовать на правый фланг отступающего противника, стараться на марше всегда его предупредить. Старайтесь делать частые и точные нападения».

Другому командиру крупного летучего армейского . отряда, генералу Ожаровскому, Кутузов предписал: «Главный предмет действий Ваших должен состоять в том, чтобы нападать на неприятельские малые отряды, транспорты, по Смоленской дороге идущие, истреблять учрежденные на сем пути неприятельские магазейны, истреблять по селениям в сем направлении находящийся фураж, и тем отнять все способы продовольствия для неприятельской кавалерии и артиллерии... Отряжайте нарочные партии для истребления мостов, по коим неприятель должен идти, дабы всячески затруднить марш его. Словом сказать, употребите все способы, которые только к вреду неприятельскому послужить могут».

Отступающему Наполеону для спасения хотя бы части боеспособных войск и кадров надо было двигаться как можно быстрее. Своими мероприятиями Кутузов делал все, чтобы, с одной стороны, замедлить отступление противника и, с другой стороны — довести до наивысшего напряжения быстроту маневров русской армии. Для обеспечения гибкости и скорости передвижения своих войск Кутузов направил пятнадцать казачьих полков атамана Платова и усиленный отряд генерала Милорадовича на самое важное направление. В первый день перехода к преследованию Кутузов сказал начальнику штаба генералу Ермолову: «Армии нужна скорость!»

В тот же день он предписал атаману Платову:

«1) Как можно скорее отрядите Орлова-Денисова с 6 казачьими полками к городу Гжатску и снабдите его наставлением, чтобы наносить неприятелю всевозможный вред.

2) Я надеюсь, что сей отступной марш неприятелю сделается вреден и что Вы наиболее к сему содействовать можете. Почему Вы не оставите почитать главным предметом разрушение переправ, через которые неприятель идти должен, и для того отделите нужную партию, которая бы старалась упреждать неприятеля полумаршем, могла бы сим способом останавливать его марш».

Кутузов не только требовал быстрых маневров и действий от Милорадовича и Платова, но и сам, командуя главными силами, делал все, чтобы упредить противника. Главные силы под его командованием с первого дня преследования проходили в среднем 30 километров в сутки.

В дни преследования Кутузов говорил: «...за десятерых французов не дам я и одного русского. (Разрядка моя.—Н. Г.). Неприятели скоро все пропадут, а если мы потеряем много людей, то с чем придем на границу!»

В этих простых словах заключается вся основа стратегии и тактики Кутузова. Он решил истреблять врага в самых невыгодных для французов условиях местности, общей обстановки и соотношения сил. Кутузов считал единственно целесообразным истреблять наполеоновскую армию по частям. Самым удобным и выгодным условием обстановки для русских вооруженных сил было истребление французов на марше, когда их походные колонны растягивались на десятки километров. Во внезапных нападениях на походные колонны врага легко можно было создать перевес в силах и с большими результатами применить артиллерию, расстреливая противника, не имеющего возможности быстро использовать свои орудия. Но в представлении подавляющего большинства окружавших Кутузова генералов разгром Наполеона надлежало осуществить в генеральном сражении. Пожалуй, один Кутузов отчетливо понимал, что такая победа над еще довольно сильным противником может быть достигнута лишь ценой значительных людских потерь. Поэтому Кутузов считал, что в сложившейся обстановке, имея впереди достаточно времени, можно и должно применить для истребления врага испытанный прием — бить противника по частям. Это был способ действий, не требовавший больших жертв. Истребить всю армию противника, а самому израсходовать на это как можно меньше людей, победить французов наверняка, но «малой кровью» русских патриотов — к этому стремился Кутузов.

Смело маневрируя, русские войска и партизанские отряды вклинивались в колонны отступающего противника и отсекали часть его сил. Поставив на удобных огневых позициях свои дальнобойные мощные пушки и единороги, русские артиллеристы расстреливали проходящие мимо колонны противника, лишенного возможности ответить тем же.

Слова, написанные царю после Бородинского сражения, — «когда дело идет не о славе выигранных только баталий, но вся цель будучи устремлена на истребление французской армии...» — лучше всего характеризуют скромность и бескорыстие русского патриота Кутузова.

Для получения чинов, орденов, приобретения славы, для создания карьеры Кутузову было бы выгодно дать Наполеону генеральное сражение. Царь был явно недоволен: ему были нужны кровопролитные генеральные сражения, шумная победа над Наполеоном.

Даже немного прозревшие после тарутинского периода ближайшие соратники, и те иногда искушали фельмаршала вопросами о сроке и месте генерального сражения.

Но никто и ничто не могло помешать Кутузову целеустремленно и точно осуществлять свой план — бить противника по частям. Путь отступления армии захватчиков был обагрен их кровью и усеян их трупами.

Между тем, охваченный жаждой мести, Наполеон предполагал, что его приказ выполнен и Кремль со всеми кремлевскими зданиями, храм Василия Блаженного и все остальные уцелевшие от пожара московские учреждения уже взорваны. В своем сообщении в Париж -— для всего мира, Наполеон написал:

«Кремль, арсенал и магазины все разрушено, древняя столица России и1 древнейший дворец ее царей не существует более, Москва превращена в груды развалин, в нечистую и зловонную клоаку, она утратила всякое значение военное и политическое».

Приближаясь к Можайску, Наполеон приказал жечь все села и деревни. Были составлены особые команды поджигателей. Вооруженные факелами, они рыскали по обеим сторонам дороги и все, что попадалось им, сжигали. Столбы яркого пламени и дыма обозначали путь отступающей наполеоновской армии. Во время отступления наполеоновские офицеры и солдаты убивали русских военнопленных и гражданских лиц.

Из многочисленных боев с отступающим врагом некоторые особенно выделяются.

Рано утром 19(31) октября у Колоцкого монастыря между городами Можайском и Гжатском летучие отряды казаков Платова незаметно вклинились в колонны отступающего противника. Стремительная атака казаков, почти не имевших потерь, дала такие результаты: было убито 500 человек и захвачено 27 пушек, обоз и 2 знамени.

Вскоре после этого 22 октября (3 ноября) соединенные силы генерала Милорадовича и атамана Платова отрезали корпус маршала Даву. Наполеону пришлось двинуть ему на выручку корпуса Евгения Богарнэ и Поня-товского. Русские, получив присланное Кутузовым подкрепление, снова атаковали противника, смяли его и, подойдя вплотную к городу, взяли штурмом Вязьму. Потерн захватчиков в сражении у Взяьмы составили 6 тысяч человек убитыми и ранеными и 2500 пленными.

Одобрив действия Милорадовича и Платова, М. И. Кутузов требовал от них ускорить преследование и «теснить противника сколько можно более».

К окружившим со всех сторон, преследующим наполеоновскую армию русским войскам присоединялись местные народные отряды. Вооруженные французскими ружьями, пистолетами, саблями, тесаками, палашами, пиками а иногда просто рогатками, косами с длинными древками или дубинками, усаженными большими гвоздями, крестьяне храбро нападали на врагов. Они помогали русским войскам, но еще чаще сами устраивали засады или прямо шли напролом в атаку на французские колонны.

Требуя решительных и смелых действий, Кутузов писал командирам соединений и частей, преследующих врага: «Старайтесь выиграть марш над неприятелем так, чтобы главными силами вашими по удобности действовать на отступающие головы его колонн, нападая во время марша и совершая беспрестанные ночные тревоги».

Выполняя этот приказ, летучие отряды русских войск вырывались вперед и развертывали боевые действия впереди главных сил и на флангах отступающей армии Наполеона.

В первых числах ноября летучие армейские отряды Дениса Давыдова, Сеславина и Фигнера вместе с отрядом генерала Орлова-Денисова окружили со всех сторон в селе Ляхово войска генерала Ожеро. Бой продолжался с утра до позднего вечера и закончился тем, что Ожеро, потеряв половину своего отряда убитыми и ранеными, сдался с 60 офицерами и 2 тысячами рядовых. По поводу ляховского дела Кутузов доносил царю: «Победа сия тем более знаменита, что в первый раз в продолжении нынешней кампании неприятельский курпус положил перед нами оружие».

Приближаясь к Смоленску, Наполеон 24 октября (5 ноября) прибыл в Дорогобуж, где узнал, что маршал Виктор разбит в районе Чашники. Наполеон попробовал выделить часть своих сил и послать их на помощь Виктору. Он приказал корпусу Евгения Богарнэ осуществить этот маневр. Корпус направился из города Дорогобужа к городу Духовщина. Этот маневр был своевременно замечен казаками Платова. Выполняя наказ Кутузова бить противника по частям, генерал Платов не препятствовал отделению корпуса от главных сил Наполеона. Пройдя значительное расстояние, -корпус вице-короля 27 октября (8 ноября) подошел к реке Вопь.

Переправа его здесь задержалась, так как мост был разрушен местными партизанами. В это время конница атамана Платова, оказавшаяся на другом берегу реки Вопь, атаковала полки Евгения Богарнэ. Началась паника. Солдаты и офицеры противника стали бросаться в реку, надеясь спастись бегством. Лишь часть корпуса пыталась оказать организованное сопротивление.

Казаки теснили врага. На переправе на реке Вопь было перебито 2000 человек, а 3500 взято в плен. Было захвачено 89 пушек и весь обоз. Успевшие с боем отойти, подразделения корпуса были настигнуты и снова атакованы казаками. Было убито еще несколько сот французов, а тысяча человек сдалась в плен. Потеряв свыше 7 тысяч солдат и офицеров, корпус Евгения Богарнэ попытался продолжать движение на Духовщину — Витебск.

Через несколько дней Евгений Богарнэ получил известие, что Витебск уже занят русскими войсками. Не ожидая разрешения Наполеона, он повернул обратно и к 1(13) ноября привел в Смоленск около 6 тысяч человек и всего 10 пушек.

В эти же дни, преследуя противника, передовые части генерала Милора-довича напали на французов у Соловьевской переправы, неподалеку от Смоленска. После ожесточенного боя противник, потеряв много убитых и раненых, оставил 21 пушку. Более тысячи человек было захвачено в плен.

В приказе по войскам, который прозвучал, как страстный призыв, Кутузов проникновенно писал:

«После таких чрезвычайных успехов, одерживаемых нами ежедневно и повсюду над неприятелем, остается только быстро его преследовать, и тогда может быть земля русская, которую мечтал он поработить, усеется костьми его. Итак, мы будем преследовать неутомимо. Настает зима, вьюги и морозы; вам ли бояться их — дети Севера? Железная грудь ваша не страшится ни суровости погоды, ни злости врагов. Она есть надежная стена отечества,, о которую все сокрушается. Пусть всякий помнит Суворова: он научил сносить и голод И холод, когда дело шло о победе и о славе русского народа».

Дым и пламя пожаров обозначали позорный путь уходивших восвояси захватчиков. На всех дорогах — от предместий сожженной столицы Москвы и до Смоленска — валялись расстрелянные и зарубленные пленные — воины русской армии, ополченцы, партизаны. Несколько тысяч трупов устилали бесславный путь отступления захватчиков.

Недаром подручный Наполеона генерал Фезензак пишет: «Наполеон продолжал свое мщение истреблением и огнем».

Русские патриоты со всех сторон нападали на ненавистных врагов.

Захватчики ежесуточно несли ощутительные потери людьми, хотя при отступлении к ним присоединялись резервы и крупные гарнизоны оставляемых русских городов, а также отряды, охранявшие их растянутые пути сообщений.

Русская армия и партизаны не давали противнику отдыха ни днем ни ночью, не позволяя ему избрать иного пути для отступления.

Величайшее мужество и боевой почин проявили во время преследования отступающего противника местные жители — партизаны, которые нападали на войска Наполеона, истребляли врага и массами брали в плен солдат й офицеров разноплеменной армии.

Вплоть до Смоленска боевые действия развивались с возрастающим напряжением. Это было не выталкивание армии Наполеона из России, а ее планомерное истребление. Особенность этого истребления состояла в том, что Кутузов осуществлял его не в генеральном сражении, как это было принято в стратегии того времени, а непрерывно, по частям, в особенно выгодных для себя условиях.

Во время наступления русской армии ежедневно происходили боевые столкновения между русскими вооруженными силами и войсками Наполеона.

Отступая от Москвы к Смоленску, армия Наполеона понесла огромные потери. Выводя из Москвы около 107 тысяч человек с 533 орудиями, Наполеон, придя в Смоленск, насчитывал в своей армии только 42 тысячи вооруженных человек, несмотря на полученное им пополнение.

Прибыв в Смоленск, Наполеон получил сведения о том, что генерал Ожеро сдался в плен со своими войсками, а вице-король разгромлен на реке Вопь казаками. Помимо этого, особенно важным было сообщение, что русские освободили Витебск и теснят корпуса маршалов Виктора и Сен-Сира. Серьезной угрозой было движение Дунайской армии на Минск. В довершение всего Наполеон получил известие из Парижа о заговоре с целью восстановления республики. Во главе заговора стоял генерал Мале. Этот смелый человек объявил о смерти Наполеона и о провозглашении республики. Ему удалось арестовать министра полиции Савари и префекта полиции, а также убить коменданта Парижа. В течение нескольких часов столица Франции была во власти генерала Мале и его единомышленников. Заговор не имел успеха, но он встревожил Наполеона.

Попытка Наполеона дать войскам отдых в полуразрушенном Смоленске не удалась. Он получил сведения о движении главных сил Кутузова на город Красный, а войск генерала Милорадовича — от Дорогобужа на Каско-во, Алексеево. Это грозило их выходом в тыл наполеоновской армии, к западу от Смоленска. Кроме того, стало известно о неудачных действиях фланговых группировок, которые отступали под натиском русских войск. У Наполеона уже имелись данные, что, разбив маршалов Сен-Сира и Удино, генерал Витгенштейн, силы которого достигли 45 тысяч человек, уже двинулся на юг, ему наперерез. О Дунайской армии говорили, что, соединившись с 3-й армией генерала Тормасова, она составила около 80 тысяч человек. Половина этих сил уже совершала марш вдоль Днепра и Березины прямо на север, на линию отступления Наполеона.

Пробыв в Смоленске около 5 дней, оставив в нем всех следовавших за ним из Москвы женщин и бросив на произвол судьбы раненых, Наполеон продолжал отступление.

Ко времени оставления Смоленска армия захватчиков насчитывала около 37 тысяч человек пехоты; всего 2 тысячи человек кавалерии на лошадях; около 7 тысяч артиллеристов, саперов и жандармов. Каждому солдату было дано по пять патронов. За армией Наполеона тянулось до 30 тысяч безоружных солдат и офицеров его армии.

Из Смоленска армия Наполеона двинулась отдельными группами. В первой группе 31 октября (12 ноября) выступили самые малочисленные корпуса Жюно и Понятовского. На следующий день — 1(13) ноября — сам Наполеон со всей гвардией. Затем каждый день выходили: 2(14) ноября -— корпус Евгения Богарнэ; 3(15) ноября — корпус Даву, а последним 5(17) ноября ушел Ней, корпус которого служил прикрытием всей армии. Армия Наполеона растянулась на четыре перехода, на 100 километров.

Русские войска давно находились западнее Смоленска и наблюдали за противником. Боковой отряд генерала Милорадовича в районе г. Красного сначала обстрелял сильным огнем артиллерии проходившие колонны старой гвардии Наполеона, а затем атаковал их с тыла и отбил 11 орудий, захватив, кроме того, 2 тысячи пленных. Наполеон решил силой пробиваться на Запад. Его гвардия потеснила отряд генерала Ожаровского' и остановилась в деревне Кульково. В это время в районе деревни Мерлино войска Милорадовича преградили путь корпусу Евгения Богарнэ. Своеобразное зрелище представлял этот корпус, вокруг колонн которого шли безоружные солдаты, а чуть поодаль гарцевали, точно конвой, лихие казаки Платова. Увидев полки Милорадовича, французы пытались атаковать, но были отбиты с большими потерями. Оставив на месте 2 тысячи человек и 17 орудий, Богарнэ дождался ночи и кое-как добрался до Наполеона.

Между тем, обеспокоенный действиями русских войск, Наполеон решил ..нанести удар Милорадовичу, чтобы очистить дорогу для приближающегося корпуса маршала Даву. Двинув всю свою старую и молодую гвардию, Наполеон наткнулся на мощный огонь 50 пушек русской артиллерии и не смог помешать Милорадовичу встретить и разгромить корпус Даву. Брошенные на выручку Даву гвардейцы были оттеснены русскими полками. Потерпев поражение, маршал Даву сошел с остатками корпуса с дороги и лесами, обходными путями привел уцелевшую часть своего корпуса к Наполеону. Корпус Даву потерял 7 тысяч пленными и 70 пушек.

После этого неудачного боя Наполеон не решился помериться силами со всей армией Кутузова и, бросив на произвол судьбы подходивший из Смоленска последний курпус маршала Нея, поспешил отступить на Оршу. По приказу Кутузова отступающие колонны Наполеона были атакованы в районе Доброе русскими кирасирами и егерями. После короткого боя французы, бросая оружие, бежали в леса. В Добром были взяты 6 тысяч пленных, 45 орудий и почти весь обоз Наполеона.

У маршала Нея было 7 тысяч пехотинцев, 500 кавалеристов, 12 орудий и 8 тысяч безоружных солдат и офицеров. Атаман Платов неотступно следовал за корпусом Нея от самого Смоленска.

Подойдя 6(18) ноября к лосминскому оврагу, маршал Ней заметил войска Милорадовича. Завязался встречный бой, происходивший в тумане. Русские артиллеристы открыли огонь картечью в упор из 40 орудий. Русская пехота ударила в штыки.

Вскоре корпус Нея был окружен со всех сторон. Все его попытки прорваться были отбиты огнем пехоты и артиллерии. Нестройные толпы французов отхлынули назад. Ночью маршал Ней вышел с частью войска из окружения, переправился по льду в районе местечка Сырокоренье через Днепр и двинулся на Оршу. Днем атаман Платов настиг остатки корпуса Нея и атаковал их, расстреливая из поставленных на салазки пушек. Маршал Ней пришел в Оршу имея только 500 человек солдат.

Уничтожением корпуса маршала Нея закончилось пятидневное сражение под Красным и по дороге на Оршу. Русские войска захватили трофеи: 26 тысяч пленных, в том числе 7 генералов и 300 офицеров, 228 орудий, несколько знамен. Войска Наполеона потеряли не менее 10 тысяч человек одними убитыми. Все потери французов в районе города Красного трудно учесть, так как многие из них пали в лесах и утонули в Днепре. Потери русских войск составили около 2 тысяч человек убитыми и ранеными.

Таким образом, в сражении под Красным Кутузов, осуществляя принцип бить противника по частям, решительно атаковал и разбил корпус вице-короля Евгения Богарнэ и Даву и почти полностью истребил корпус маршала Нея.

После этого сражения под Красным М. И. Кутузов писал о нем так:

«Российская армия покрылась неувядаемой славой, ибо в сии дни понес неприятель сильнейшие удары в течение всей кампании».