§ 43. Территория.

§ 43. Территория

Все вообще права представляют лишь частичное господство нар силами, служащими их объектом. Нет права, которое бы охватывало сполна какую-либо силу. Так, силы внешней природы подпадают правовому господству лишь в частичном проявлении, в отдельных вещах, как их материальном субстрате. Обладание вещами ограничивается тем, что разные вещи и даже различные свойства одной и той же вещи служат объектом различных прав. Силы других людей служат объектами прав в форме отдельных услуг, и тут правообладание ограничивается не только тем, что разные услуги суть объекты разных прав, но и тем, что субъект услуги, лицо обязанное, есть лицо правоспособное, охраняемое в своих интересах правом. Поэтому права на услуги имеют условный характер. Кроме внешнего ограничения, выражающегося в разграничении отдельных услуг друг от друга, они получают еще и внутреннее ограничение, обусловленное правами самого субъекта услуги.

То же самое имеет место и в отношении к правам власти. Права власти предполагают господство над лицами, а не над вещами. Подданные государства, как мы знаем, не рабы, а правоспособные, свободные лица. Поэтому и государственное властвование находит себе также двоякое ограничение: внешнее, обусловленное фактом совместного существования многих государств и необходимостью в силу того разграничить сферы действия различных государственных властей, и внутреннее, вытекающее из противопоставления государственному властвованию прав тех самых граждан, которые составляют государство. Внешнее ограничение государственного властвования сводится к определению границ государственной территории; внутреннее — к признанию прав гражданской свободы.

Пространство действия власти каждого отдельного государства определяется границами территории государства. По общему правилу, государство властвует только в пределах принадлежащей ему территории. Но это основное начало подвергается в частностях некоторым видоизменениям. Бывают случаи, когда. государство властвует и вне пределов своей территории. Во-первых, в открытом море. По началам современного международного права открытое море не может быть захватываемо в ничье исключительное обладание. Открытое море состоит в общем пользовании всех народов. Но суда, плавающие в нем, рассматриваются как части территории того государства, флаг которого они носят, и все находящееся на судне подчиняется власти этого государства. Во-вторых, бывают случаи, когда государство осуществляет властвование над лицами, находящимися вне пределов его территории, в силу права внеземельности. Внеземельностью или экстерриториальностью называется юридическая фикция, по которой некоторые разряды лиц, находясь фактически на чужой территории, юридически рассматриваются, как находящиеся на территории своего отечественного государства. Таковы правители государств, дипломатические агенты, отряды сухопутных и морских военных сил, вообще иностранцы в нехристианских государствах. Во время пребывания своего на иностранной территории они все-таки подчиняются законам и юрисдикции своего отечества. Внеземельность, таким образом, приводит также к тому, что и на государственной территории оказываются лица, не подчиненные его власти.

Границы государственной территории определяются историческими условиями. Факт владения имеет тут решающее значение. Учение об естественных и о социальных границах государств, стремящееся поставить очертания государственной территории в связь с устройством земной поверхности, с распределением по ней воды и суши, низменностей и гор, или с группировкой человечества по племенным или исповедным различиям, может иметь значение лишь историко-философской теории. Этим можно объяснить, почему, под влиянием каких условий сложилось то или другое распределение земельных владений между отдельными государствами, но ни в какой подобной теории государственных границ нельзя найти основания для разрешения вопроса о том, что именно должно быть признано территорией данного государства. Нельзя указать вообще никакого юридического начала, которым бы определялось разграничение пределов отдельных держав.

Только морская граница государства определяется общим юридическим принципом. Но тут мы имеем дело с разграничением не государств между собой, а с отграничением территории государства от открытого моря. Обеспечение безопасности морских берегов вызывает необходимость предоставить государству возможность распространить свою власть на часть открытого моря, непосредственно прилегающую к берегу. Согласно издавна установившемуся международному обычаю, власть прибрежного государства распространяется в море от линии наибольшего отлива на три морских мили. Прежде граница властвования прибрежного государства над открытым морем определялась расстоянием пушечного выстрела. Но с успехами артиллерийского дела и с увеличением дальнобойности орудий международная практика остановилась на расстоянии в три мили, хотя артиллерийские снаряды хватают теперь на более значительные расстояния. Еще в 1865 г. вашингтонский кабинет предлагал морским державам Европы расширить пространство берегового моря до пяти морских миль, но предложение это было отклонено.

Впрочем, господство прибрежного государства над береговым морем не так полно и безусловно, как над сушей. Береговое море все-таки признается частью открытого моря, находящегося в общем пользовании народов. Поэтому право судоходства в береговом море и в мирное, и в военное время свободно для всех наций. Но право рыбной ловли, в смысле права извлекать из недр морских вообще какие бы то ни было ценности, и право юрисдикции, законодательства и полиции составляет в пределах берегового моря исключительную принадлежность прибрежного государства.

Направление сухопутной границы определяется пределами фактического властвования того или другого государства. Во избежание же неопределенности и возможных недоразумений между смежными государствами заключаются договорные соглашения относительно точного определения направления пограничной линии, оберегаемой особыми знаками. Если особого соглашения не состоялось, а владения двух государств разделяются водными пространствами, граница считается проходящей в судоходных реках — посредине фарватера, а в других водах — в равном расстоянии от берегов. Если владения государств разделены безлюдными местностями, граница считается проходящей в равном расстоянии от крайнего жилья подданных того и другого государства.

Хотя принадлежность той или другой местности к составу государственной территории определяется фактическим над нею властвованием данного государства, однако, не всякое фактическое властвование устанавливает само собой принадлежность к государству данной местности. Если местность занята войсками государства, в виде военного занятия, военной оккупации или в форме залога, в обеспечении исполнения обязательств, принятых на себя государством, хозяином этой местности, такое владение, без намерения завладеть местностью, как своею, не устанавливает принадлежности ее к составу территории властвующего государства. Местность, подвергшаяся военной оккупации, остается принадлежностью неприятельского государства, не делается собственностью оккупирующего. Так это было признано, например, английским судом адмиралтейства по делу волошского судна Gerasimo в 1854 г. Судно это вышло в море, когда Дунайские княжества были заняты русскими войсками. На этом основании английский крейсер счел его за неприятельское судно. Но суд адмиралтейства признал этот захват незаконным, так как, несмотря на русскую оккупацию, Дунайские княжества оставались вассальным владением Турции. Точно так же французские департаменты, занятые немецкими войсками в обеспечение уплаты условленной контрибуции, не переставали на это время быть составною частью французской территории. Властвование над данной местностью только тогда обусловливает включение ее в состав территории властвующего, когда властвование совершается с намерением завладеть местностью, как своею, так сказать, cum animo possidendi. При залоге же или военной оккупации намерение властвующего ограничивается вынуждением исполнения принятого обязательства или стратегическими целями, достижением победы над врагом.

С другой стороны, и одного намерения завладеть местностью, как своею, недостаточно для принадлежности ее к составу территории данного государства. В международной практике не раз признавалось, что местность, уступленная данному государству по договору, признается изменившей свою национальность не со времени заключения договора, а только со времени действительного перехода в фактическое обладание нового владетеля.