Глава III. Народная одежда

Прядение и ткачество в Вирятине.—Женская и мужская одежда старого типа.—Понева и сарафан.—Типы головных уборов.—Лапти и кожаная обувь.— Изменение покроев одежды в 900-х годах.— Праздничный костюм шахтера-отходника.— Проникновение мещанских вкусов в село.— Отличие будничной и праздничной одежды.—Обрядовая одежда.—Детская одежда.— Одежда, входившая в приданое невесты.

Вплоть до середины 90-х годов XIX в. в одежде вирятинских крестьян широко применялась домотканина и преобладали старые традиционные покрои. Возможность приобретать товары за деньги была очень ограничена, и потому крестьяне большинство предметов одежды старались изготовить из сырья, полученного в своем хозяйстве. Только в некоторых случаях для обработки сырья и для изготовления отдельных предметов одежды и обуви крестьяне пользовались услугами мастеров-ремесленников из своего села и из других сел (красильщиков, набойщиков, вальщиков, дубильщиков, портных, сапожников).

Забота об изготовлении одежды основной своей тяжестью ложилась в семье на плечи женщин. Самым трудоемким было производство пряжи и ткани из льна, конопли и шерсти. Этой работой в течение осени, зимы и ранней весны были заняты все женщины. Девочки уже с семи-восьми лет разматывали нитки. Девочки в 12 лет считались хорошими пряхами, а в 15 лет ходили белить холсты¹. Ткачеством, требовавшим большого мастерства и выносливости, занимались женщины постарше, лет 20—40. Прясть начинали по окончании уборочных работ с сентября, используя для этого все свободное от других работ время и главным образом длинные зимние вечера. Для прядения имелись прялки в виде палки, укрепленной в донце, а также «самопряхи», т. е. прялки, приводимые в движение ногой.

Ткали обычно ранней весной, во время великого поста. В каждом доме имелся ткацкий стан (иногда их было два или три), который к этому времени вносился в избу и устанавливался ближе к окнам. Чаще ткали на двух подножках, т. е. получали ткань простого переплетения. Вирятинцам были также известны более сложные способы тканья: браная техника и закладная, но при изготовлении одежды уже в 70-х годах XIX в. они почти не применялись. Бранину, которая употреблялась иногда для украшения женских рубах, покупали в Сосновке.

Из конопляной и, в меньшей степени, из льняной пряжи ткали холсты. Готовые холсты затем белили. Сезон беления начинался примерно с мая и продолжался до сентября — октября. Белить выходили на луг к реке.

Здесь устанавливали «бук», или ушат,— кадку ведер на 20, на ножках, с отверстием в дне. Отверстие затыкали, в кадку закладывали холстов 30—40, предварительно намоченных, застилали их сверху тряпкой и на тряпку насыпали золы; затем холсты заливали кипятком. Воду кипятили в ведерных чугунах тут же на костре или на примитивной кирпичной печке. Когда вода в буке остывала, отверстие в нем открывали и щелок выливался в подставленное корыто. Затем щелок снова подогревали и вновь наливали в бук. Так повторялось несколько раз. Это называлось «бучить». Для полного отбеливания холстов необходимо было нагреть 20—25 ведерных чугунов. Вынутые из бука холсты прополаскивали, выколачивали деревянными вальками и в течение нескольких дней расстилали на лугу по утрам. На этом процесс беления холстов заканчивался. Выполосканные, высушенные и выкатанные при помощи деревянной скалки и рубеля холсты были пригодны для пошивки белья.

Кроме холста, в крестьянском хозяйстве вырабатывались также шерстяные и полушерстяные ткани. Тонкая шерстяная ткань шла на женские юбки, поневы, толстое валяное сукно — на верхнюю одежду (зипуны, халаты и др.). Техника изготовления шерстяных тканей была такой же, как и для холста. Готовое сукно отдавали валять на сукновальню при общественной мельнице на р. Челновой. Большое место в домашнем производстве одежды занимало изготовление онуч. Овечья шерсть шла также на чулки, носки и варежки. Для вязания предпочитали «вешнюю» шерсть, т. е. от весенней стрижки, как более мягкую и хорошо сваливавшуюся. Из шерсти осенней стрижки валяли валенки. Выделанные овчины использовались для пошивки зимней одежды.

Пряжу, как конопляную, так и шерстяную, окрашивали в черный, синий, красный, оранжевый цвета. Домашним способом окраску производили лишь в черный цвет, заливая горячим квасом железный лом. Чаще же отдавали пряжу специалистам-красилыцикам в Сосновку. Наибольшей любовью в Вирятине, как, впрочем, и во многих других русских селах, пользовался синий цвет, нередко в сочетании с белым и красным. Недаром ремесленников-красилыциков здесь называли «синильщиками», «синельщиками». Употреблялась в Вирятине и набойка, но в незначительном количестве.

Пошивка всей одежды, кроме верхних теплых вещей, входила в обязанность женщин. Шили на руках, пеньковыми (конопляными) нитками, иногда применялась при этом «швейка» (небольшой валик, прикрепляемый к столу): к ней прикалывали или пришивали вещь, которую шили, чтобы легче было работать. Шить верхнее платье из сукна или выдубленных овчин приглашали большей частью пришлых портных, работавших на дому заказчика за деньги и харчи. Лучшими считались портные из соседнего Шацкого уезда Тамбовской губернии. Валенки валяли также пришлые мастера (костромские или мордовцы). Работали они, как и портные, по домам или же снимали в селе на сезон квартиру.

На обязанности мужчин лежало изготовление лаптей. Плели их из липовой коры (лыка) на деревянной колодке при помощи крючка («кочатыг»). В Вирятине лыка не было, и потому его покупали на базаре в Сосновке или нелегально драли в Цнинских лесах.

Покрои отдельных частей одежды, особенно той, которую шили сами, были просты и определялись шириной ткани и издавна сложившимися и переходившими из поколения в поколение вкусами и навыками.

По своим этнографическим особенностям одежда крестьян села Вирятина в прошлом принадлежала к южновеликорусскому типу, черты которого особенно четко проявлялись в женской одежде середины XIX в.

Мужская одежда в меньшей степени, чем женская, сохраняла местные черты, так как повсюду в России она была более однородной и быстрее подвергалась нивелировке.

Во второй половине XIX в. костюм мужчин составляли: рубаха-косоворотка, портки, валяная шляпа. Рубахи шили «свойские», т. е. из домотканого холста, туникообразные, с ластовицами и стоячим воротником, застегивающимся с левой стороны. Под верхнюю рубаху иногда надевали рубаху «голошейку» — такого же покроя, но без воротника и с прямым разрезом ворота. Из холста белого или синеного (т. е. вытканного из окрашенной в синий цвет пряжи), обычно в белую полоску, шили «портки». Шили их и из синей набойки. Портки состояли из двух прямых «колош», соединенных между собой парой клиньев, и были широки в шагу. «Портки носил муж,— рассказывает Е. С. Фомина,— с мотней до колен». У пожилых мужчин штаны были на «ушкуре», т. е. на шнурке, который продергивался в верхний край штанов и завязывался спереди. У молодых штаны обшивались пояском, застегивавшимся большой медной или оловянной пуговицей. Рубахи носили навыпуск, подпоясывая их ременным или плетеным нитяным пояском.

Шапки были валяные из шерсти, высокие, слегка конической формы («штыром») с небольшим закругленным дном и узкими полями («крыльями»). Зимой головным убором служили овчинные «малахаи» с наушниками.

Женский костюм состоял из рубахи, поневы или сарафана, передника, кички и платка (рис. 10). Южновеликорусскую специфику одежды вирятинских крестьянок составляли: понева, как основной вид женской набедренной одежды; кичка в качестве головного убора; безрукавная жилетка-корсетка с талией и сборами сзади и с боков; лапти с круглыми головками (московский тип). Основой костюма была длинная холщевая рубаха, состоявшая из верхней части («станушка») и нижней («подставок»). Подставок, как правило, делали из более грубого посконного холста, чем станушку.

В такой длинной рубахе, подпоясанной плетеным или тканым пояском, ходили девушки лет до 15—16, т. е. до того момента, когда становились невестами и когда по праздникам наряжались в шерстяную домотканую юбку, а в зажиточных семьях — в сарафан (рис. 11). У. И. Калмыкова вспоминает, что она до 15—16 лет ходила в одной рубахе. «Так и холсты ходила белить». Лишь в 16 лет надели на нее юбку ².

Замужние женщины поверх рубахи надевали поневу. Поневы шили из шерстяной домотканины в крупную «круглую» (т, е. квадратную) клетку. Цвет поневы был темно-синий, а позже черный, клетки же белые или бело-красные. Понева состояла изчетырех-семи цельных прямых полотнищ и прошвы — также прямой, из белой или синеной холстины. Прошва вшивалась в поневу спереди. В 90-х годах и позже поневы шили иногда без прошвы. Такие поневы сохранились в Вирятине до нашего времени. Сшитая «глухая» понева в виде юбки, подобная вирятинской, была широко распространена на всем юге России. По подолу поневу обшивали красным плетеным или тканым пояском, вверху же она делалась на ушкуре, т. е. на вздержке. Праздничные поневы были нарядными: их обшивали по подолу браниной, а иногда шили из ткани, изготовленной из волосени («волосянка»), т. е. из длинной лучшей овечьей шерсти. Такая понева была тонкой, ровной, блестящей и более прочной. В зажиточных семьях поневы делали с прошвой из покупной синей китайки. Будничные поневы были покороче и попроще. Во время работы подол поневы подтыкали спереди за пояс.

В памяти стариков сохранилось воспоминание о том, что в Вирятине раньше носили домотканые шерстяные юбки такого типа, который был свойственен костюму однодворцев.

Эти юбки, по-видимому, появились здесь вместе с однодворцами и вышли из употребления, когда однодворческие традиции растворились. В 60—70-х годах XIX в. они встречались лишь в единичных случаях.

Под поневу надевали шерстяную «свойскую» юбку, цветную в клетку пли «переливчатую» (например, красная основа и синий уток). Поверх поневы надевали передник. У немногих старух передники были холщевые с рукавами, большинство же женщин носило «застилку» (передник от талии до подола поневы), обшитую кромкой или на ушкуре.

Сарафан в середине XIX в. только начал распространяться в Вирятине, как и во многих других селах юга России. Он был в то время одеждой девичьей, и то, видимо, только в наиболее зажиточных семьях: его носили, например, в семье богатых гуртовщиков Макаровых, в семье Слепцовых. Сарафан являлся гордостью их владелиц, и потому представительницы этих фамилий, теперь уже 80-летние старухи, говоря о прошлом, не забывают особо упомянуть о сарафане. Сарафаны в Вирятине шили из покупных тканей. Первоначально это была китайка (сарафан так и назывался «китайкой»), а затем из других фабричных тканей (сатина, ситца, шелка). По своему покрою первоначально он был, кажется, косоклинным с ложным разрезом спереди. Но о таком сарафане в настоящее время сохранились лишь очень смутные воспоминания.

В 70-х годах XIX в. единственным видом сарафана в Вирятине был сарафан прямой на лямках. Прямой сарафан — это поздняя форма сарафана, которая вытеснила почти повсеместно у русских другие, более старые его виды. «Справить» такой сарафан стоило дорого, так как на него шло не менее 10 аршин фабричной ткани.

Сарафан носили поверх рубахи, а чтобы было пышнее, под него надевали три-четыре юбки из шерстяной домотканины. Поверх сарафана надевали еще «зацон» — передник, который закрывал всю переднюю часть сарафана сверху донизу. Поясок запона пропускали под руками и завязывали на спине между лопаток. Под запоном сарафан подпоясывали шелковым или бумажным покупным пояском.

Специального нательного белья женщины в то время не носили. Под сарафан или под поневу надевали, как было уже сказано, шерстяные юбки, рубаха же была и нательной, и верхней комнатной одеждой. В холодное время под рубаху надевали вторую такую же, иногда только более старую. Спать ложились женщины в том же, в чем ходили днем, т. е. в рубахе и поневе, или, в лучшем случае, в нижней шерстяной юбке. Никто из домашних, особенно из старших, не должен был видеть замужнюю женщину без поневы и простоволосой.

Головным убором замужней женщины служила кичка. Кичка была когда-то частью сложного головного убора, характерного для южных великорусов; от такого убора вирятинские крестьяне, видимо, давно отказались, превратив кичку в волосник, покрытый платком. Старики помнят, как ходили женщины в шелковых нарядных кичках в церковь, подвязав к ним сзади парчовые с бисером «позатыльники». Рогатых кичек в Вирятине не носили, хотя в окрестных селах они были распространены. Рассказывают, например, что в селе Атманов Угол священник вел борьбу против рогатых кичек, предлагая местным женщинам носить кички, подобные вирятинским.

Платки в будни носили холстинные домотканые, в праздники же — фабричные, ситцевые (так называемые французские), шерстяные («заграничные») или шелковые ярких расцветок.

Девушки заплетали волосы в одну косу и могли ходить с открытой головой, но чаще повязывались платком.

Украшениями служили стеклянные дутые или янтарные и бисерные бусы, с подвешенными на них иконками. В уши вдевались серьги с «висюльками» из проволоки, с нанизанными на нее несколькими стеклянными бусами, или медные в виде кольца; только богатые имели серьги серебряные и золотые.

Верхней выходной одеждой для вирятинских женщин в теплое время года служили жилетки из домотканого сукна естественной бурой окраски или крашенные в чёрный цвет, напоминавшие по своему покрою украинскую корсетку. Жилетку шили в талию с фалдами или сборами сзади и с боков, без воротника и с застежкой на крючках у ворота и на поясе. Старухи шили такие же жилетки из дубленой овчины, и лишь в немногих семьях для праздничных жилеток брали сукно покупное.

Подобного же покроя, но с длинными рукавами, шили «коротай» — кафтаны, которые служили мужской и женской осенне-весенней одеждой. Легкий коротай назывался «холодник». Старые коротай брали с собой в поле, носили их по будням, новые берегли для праздника. Коротай доходили примерно до колен. Более длинной и тяжелой одеждой был зипун. Зипуны шили из сукна домашнего производства. Покроем они напоминали коротай. Зипун был одеждой и будничной, и праздничной. Его надевали и на работу, и на базар, и к обедне. Зимой носили шубы из выдубленных овчин, нагольные, т. е. некрытые; крытые тканью шубы были редкостью.

Кроме основной верхней одежды, была еще и дополнительная, носившаяся поверх основной,— «халат» и «тулуп». Надевали их в сильные метели и морозы, в осенние дожди (халат), а также «в уезд», т. е. во время продолжительных поездок в соседнее село, в лес и т. д.

Халат, как и зипун, шили из домотканого сукна. Он доходил почти до пят и имел длинные рукава, скрывавшие кисти рук, большой воротник шалью (с «заворотом»), которым можно было укрыть голову. Тулуп по своей форме напоминал халат, но его шили из овчины и более узким. Тулуп был очень дорогой вещью. Для его изготовления требовалось много овчины, и потому он имелся далеко не во всякой семье. Даже достаточно крепкие середняцкие семьи (каковой, например, являлась семья Е. А. Дьякова) тулупа не имели.

Основным видом обуви мужской и женской были лапти из липового лыка. Лапти делали косого плетения с круглыми головками, т. е. типа, известного в этнографической литературе под названием московского или вятического. У праздничных лаптей на головки наплетали еще один слой более ровного и мелкого плетения; зимой лапти подплетались для тепла со стороны подошвы веревками, кроме того, с этой же целью в лапти стелили солому. Эта обувь была и повседневной, и праздничной. Под лапти ноги обертывали полушерстяными онучами. Лапти прикрепляли к ногам оборами ременными — для мужчин или шерстяными ткаными — для женщин. Бедняки заменяли тканые и ременные оборы веревочными. Кожаная обувь в виде сапог и женских котов, похожих на кожаные галоши, прикреплявшихся к ноге оборами, как и лапти, в селе была распространена мало. Один вирятинский колхозник рассказывает: «Деды наши в свойском ходили, сапоги одни купят на двадцать лет — зимой и летом в лаптях. Когда дед в 1860 г. женился, в селе было всего три пары кожаных сапог»³. Валенки также имелись не у всех.

Развитие товарно-денежных отношений в селе приводило к изменениям во всей материальной культуре крестьян, в том числе и в одежде. Изменения в одежде, однако, происходили очень медленно и стали ощутимы в Вирятине примерно в середине 90-х годов XIX в. и особое развитие получили в мужском костюме в первое десятилетие XX в. Изменения коснулись прежде всего материала, из которого изготовлялась одежда. В этот период, как и прежде, продолжало существовать производство одежды домашним способом. Занятие прядением и ткачеством не прекращалось в Вирятине до Октябрьской революции. Ткали даже в семьях, которые почти целиком жили на денежные заработки от отходничества. Однако количество предметов одежды, изготовлявшихся из домотканины, значительно уменьшилось. Холщевые рубахи и портки старого типа в мужском костюме превратились в бельевую часть одежды*, а также продолжали быть рабочей одеждой. В основном этот костюм оставался у стариков и в бедных семьях, где, как рассказывают, рубаху и штаны из фабричных тканей надевали лишь раз пять в году, по большим праздникам. Очень распространенными в качестве будничной мужской одежды были рубахи из клетчатой пестряди, которую ткали сами крестьяне из конопляной и покупной хлопчатобумажной пряжи.

Для большей же части одежды стали применять покупные фабричные материалы: миткаль, ситец, сатин, ластик, в меньшей степени — шелк, атлас, кашемир.

Из белого миткаля, ситца и сатина шили рубахи, как и раньше, с косым воротом. Рубахи иногда вышивали. Менее распространены были рубахи на кокетке с пышными рукавами, пришитыми в сборку и снабженные манжетами. Такая рубаха тоже имела косой ворот и вышивалась цветными нитками крестиком или строчкой на машинке. Большой любовью среди вирятинских крестьян пользовались рубахи ярких цветов (пунцовые, зеленые, розовые). Поверх рубахи носили суконный с сатиновой или атласной спинкой жилет или пиджак из шерстяной ткани, которые чаще всего не надевали в рукава, а набрасывали на плечи, выходя на улицу.

Брюки из бумажной или шерстяной ткани шили обычным городским покроем. У некоторых имелись брюки из плиса («шаровары»), несколько более широкие, чем современные брюки. Брюки заправлялись в сапоги. На голову надевали картуз.

Таким был по преимуществу праздничный костюм вирятинской молодежи. Этот костюм в 900-х годах XIX в. стал модным. В нем ходили на гулянье и на праздник, шли свататься и венчаться, его надевали, когда вообще хотели принарядиться.

Применение фабричных материалов и появление новых фасонов потребовали более тщательной кройки и шитья предметов одежды, что заставило крестьян шить часть одежды у портных и портних (белошвеек), появившихся к этому времени в селе и имевших швейные машины.

Новые влияния просачивались в Вирятино различными путями. Проводником их были прежде всего отходники-сезонники, работавшие в городах и промышленных районах. Вирятинцы рассказывают, что в 80—90-х годах XIX в. в Донбасс уходили в посконных толстых рубахах, в таких же штанах и зипуне и не брали с собой даже второй смены. Возвращались шахтеры в село через семь месяцев в том же наряде, грязные и оборванные. «Шахтерку», так называли этот костюм, носили до тех пор, пока она не истлевала на теле, только вместо обычных в селе лаптей, спускаясь в шахту, надевали специальные кожаные калоши. В 900-х годах и особенно после революции 1905 г. отходники отправлялись на заработки уже не в шахтерке, а в повседневной одежде, шахтерку же как производственный костюм брали с собой. Кроме того, везли еще пару белья и верхнюю рубашку для смены. На шахтах в то время стали появляться бани. Из Донбасса в село шахтеры приносили не только заработанные деньги, но и одежду. Каждый молодой отходник старался приобрести себе новый костюм.

Г. П. Дьяков говорит, что из своего заработка он оставлял себе ежемесячно 15 руб. на питание и чтобы «себя управить» (т. е. одеть). Конечно, не у всех отходников обновы были одинаковы: у одних их было больше и стоили они дороже, у других — меньше и дешевле. Определялось это принадлежностью шахтера-сезонника к той или иной социальной группе крестьянства. Так, А. В. Нагорнова вспоминает, когда ее муж собирался жениться, у него из нарядов была всего лишь одна розовая атласная рубаха, которую он привез из Донбасса. В то же время Е. А. Дьяков, принадлежавший к крепкой середняцкой семье, рассказывает, что в 1908 г. он возвратился из Донбасса «порядным», т. е. нарядным: в суконных штанах, в поясе с «махрами», в рубашке-косоворотке особого шахтерского покроя, кроме того, с собой привез четыре сатиновые и две простые рубашки, пять-шесть штанов, сапоги простые и лаковые с галошами.

Побывав в городах и в промышленных районах, отходники несли в село новые вкусы, новые навыки и привычки. Приезжая из Донбасса, шахтеры-сезонники выходили пахать уже не в лаптях, как прежде, а в сапогах, несмотря на возражения стариков родителей. Праздничный костюм вирятинцев-отходников напоминал одежду мастеровых, приказчиков и другого мелкого городского люда, с которым им приходилось сталкиваться и вкусы которого для них были образцом (рис. 12).

Особенно выделялись среди других отходников своим праздничным нарядом шахтеры-донбассовцы. Они щеголяли яркими атласными рубахами, плисовыми штанами, лаковыми сапогами. Ни у кого, кроме шахтеров, не было рубах с разрезом наискось через всю грудь, украшенным двумя рядами пуговиц. Таких рубах в Вирятине не шили, их привозили из шахтерских поселков, как, впрочем, и большинство других предметов праздничной мужской одежды.

Другим источником городских влияний было соседнее торговое село Сосновка. В Сосновкс имелась значительная буржуазная прослойка, состоявшая из торговцев, предпринимателей и прочих, быт которых приближался к быту городского мещанства. Сохраняя в какой-то мере традиционные формы народной одежды, эти круги сельской буржуазии стремились в то же время всем своим внешним обликом подчеркнуть, что они не принадлежат к простому народу.

Особенно заметным было влияние Сосновки на вирятинское кулачество и более зажиточную часть крестьян, которые перенимали там вкусы и обычаи. Одежда их отличалась особенной добротностью ткани, менее ярким колоритом расцветки, чем у отходников, и наличием старых, несколько измененных форм. Так, если отходники в качестве верхней теплой одежды носили пиджаки на вате, то здесь в моде были крытые сукном шубы и тулупы, поддевки из сукна и других тканей. По своему покрою поддевка напоминала коротай и зипун (со сборками, с выкроенной спинкой, с застежкой у ворота и на поясе), но шили ее обязательно из фабричной ткани. В сатиновой рубахе, в жилетке, в поддевке, в сапогах «бутылкой», а зимой в валенках-чесанках с галошами и в крытой сукном хорошей шубе ходил, например, старик А. С. Слепцов⁴; у него даже разъездной тулуп был крытый, тогда как беднота ходила в зипуне и в лаптях летом и зимой.

То же самое можно было наблюдать и в изменении женской одежды, однако более замедленным темпом. Женщины обычно не покидали села правда, бывали случаи, что жены уходили с мужьями в Донбасс и работали там поварихами. Новые влияния проникали главным образом через Сосновку. Сарафан стал основным костюмом крестьянок, но наряду с ним еще бытовала и понева. Поневу продолжали носить старухи, а также молодые женщины из бедноты. Престарелая Е. С. Фомина рассказывает, что, рано овдовев, она стала жить плохо и вместо сарафана ей пришлось носить поневу⁵.

На голове вместо кички, которая сохранялась лишь у старух, по праздникам стали носить «сколку» (наколку) из яркого шелка и кружев. Сколку надевали на голову, заплетая волосы в одну косу, наложенную высоко на затылке пучком («чубом») и не покрывали ее сверху платком. В Вирятине сколку впервые надевали молодой на свадьбе, символизируя этим переход девушки в разряд замужних женщин.

Повседневным головным убором, как замужних женщин, так и девушек, оставался головной платок.

Перед мировой войной в Вирятине начал распространяться среди женщин костюм, ближе напоминавший городской и состоявший из кофты и юбки. Это был праздничный костюм и носили его немногие, главным образом молодые женщины из более зажиточных семей, особенно там, где были отходники. Большинство вирятинских женщин не решалось расстаться с сарафаном, но, подражая новой моде, надевало кофту поверх сарафана. Иногда костюм дополнялся шелковым плетеным шарфом, чаще всего черного цвета, или такой же косынкой, которые повязывались на голову или накидывались на плечи. Подобный наряд можно увидеть на многочисленных семейных фотографиях 1910—1917 гг.

Из обуви начали покупать башмаки с резинками, на пуговицах или на шнурках, бывшие тогда в моде в городах и в рабочих поселках. Шерстяные чулки летом часто заменяли «бельевыми», т. е. покупными бумажными. Однако кожаная обувь, мужская и женская, была только праздничной. «Раньше у нас были полусапожки, которые мы в церковь надевали. Сходим в церковь, пыль с них стряхнем, да в сундук. А вечером на гулянье — в лаптях. У отцов сапоги по 25 лет жили»,— рассказывают вирятинцы. На работу же, как правило, ходили в лаптях. Лапти надевали, даже отправляясь на беление холстов ранней весной, когда с лугов еще не сойдет как следует вода. Не удивительно поэтому, что в Вирятине были широко распространены такие болезни, как ревматизм. Валенки были дорогой обувью. Вирятинские колхозники так вспоминают о прошлом: «Валенки хоть и были, да их к обедне берегли. Сходит к обедне человек и потом на печку их и подальше подвинет»⁶. «Валенки и башмаки у старших — лишь на люди надеть, а то и в лаптях пойдут». Но были семьи, где и на работу ходили в кожаной обуви. Так, в семье кулаков Слепцовых «лаптей даже плести не умели»⁷.

В качестве верхней осенне-весенней и зимней одежды женщин употреблялись поддевки (коротай) и шубы, как и у мужчин. Из городов и промышленных районов привозили иногда пальто и жакеты, но носили их очень редко. Традиция здесь была еще настолько сильна, что, уезжая, например, в Донбасс, женщина оставляла в Вирятине свой коротай и шубу. Там она носила другую одежду, но, вернувшись в село, снова надевала их, как и прежде.

Костюм крестьян села Вирятина, как и вообще костюм русского крестьянина, всегда отражал социальное лицо владельца. Особенно яркими эти социальные различия в одежде стали с конца XIX в. в связи с ростом классовой дифференциации в деревне. Если ранее преобладание домотканины как основного материала для одежды несколько стушевывало различие между костюмами более зажиточных и менее зажиточных крестьян, то широкое употребление покупных материалов сделало его более резким. Фабричными тканями для изготовления одежды пользовались все слои сельского населения, но количество этих тканей и качество их определялись степенью зажиточности семьи. Особенно эта разница проявлялась в праздничной одежде. В 70—80-х годах различия между праздничной и будничной одеждой сводились в основном к наличию или отсутствию украшений, но в конце XIX в. и в 900-х годах эти виды одежды образовали отдельные комплексы костюма. В это время вирятинские крестьяне еще не могли приобретать всю одежду за деньги и потому из покупных материалов шили только праздничный костюм, который к тому же отличался иным покроем. В праздник женщины надевали сарафан, короткую нарядную рубаху, башмаки, нарядный платок или сколку, а мужчины — сатиновую или даже атласную рубаху, шерстяные брюки, сапоги, тогда как на работу выходили в «свойской» одежде.

Конечно, и эта праздничная одежда изнашивалась и переходила в разряд будничной, но ее очень берегли даже в зажиточных семьях, потому что она дорого стоила и, кроме того, быстро изнашивалась. С особенной бережностью относились к женской одежде. «Дома женщины носили все домотканое, а что с шахт мужчины привезут, держат в сундуке лет по двадцать»,— вспоминают вирятинцы⁸. Поэтому и скапливалось в сундуках у вирятинских женщин, особенно у зажиточных, до 20—30 сарафанов. Исключение составлял выход на сенокос, когда, по старой традиции, вирятинцы надевали лучшие праздничные наряды. Е. А. Дьяков рассказывает, что на сенокос мужчины наряжались в белые праздничные рубахи и хорошие брюки, в сапоги или ботинки. В лаптях бывали только старики. На женщинах — яркие сарафаны, батистовые рубахи, платки нарядные.

Кроме праздничного и будничного костюмов, у вирятинских крестьян существовала еще обрядовая одежда, связанная со значительными событиями в жизни человека. Правда, в Вирятине обрядовая одежда уже давно, по-видимому, не играла той значительной роли в быту, как в других местностях. Более чем другие виды обрядовой одежды выделялась одежда похоронная и траурная. Впрочем, и здесь, кроме савана и мягких матерчатых туфель, специально ничего не шили, но в похоронной одежде всегда наблюдалось сохранение более старых форм. Например, в 900-х годах старух хоронили в поневах, длинных рубахах и обязательно в кичках, т. е. в традиционном костюме. Старинный костюм, например понева, служил также траурным. В. И. Колесникова рассказывает, что она никогда не носила поневу, но надевала ее, когда шла на похороны, потому что так полагалось замужней женщине. Траурные рубахи делались обычно гладко белыми, что является старой традицией в русской народной одежде.

Меньше старых черт сохранила одежда свадебная. В качестве таковой обычно использовался лучший праздничный костюм, который шили к этому дню. Девушки венчались в сарафанах, в юбках с кофтами, мужчины; в рубахах-косоворотках, в брюках⁹.

Распределение одежды и обуви между членами семьи в Вирятине до революции было неравномерно. Наименее обеспеченными в этом отношении были дети и подростки. Им по большей части доставались обноски или перешитые вещи взрослых. Новорожденным из старых отцовских и материнских рубах шили платьица, надевавшиеся через голову. Как только ребенок начинал ходить, на него надевали холщевую длинную рубаху. В одних рубахах мальчики ходили раньше лет до 10—12, а с 80-х годов — лет до шести-семи, девочки же — до 15—16 лет. Особенно трудно было с верхней теплой одеждой и обувью. Во многих семьях одна шуба служила двум-трем подросткам. Один из старых колхозников, вспоминая о жизни в семье своих родителей, которые принадлежали к середнякам, говорит: «На трех девок одна перешитая шуба была. Суконные коротайки у каждой были, сарафаны — тоже. Младшая — в чем будни, в том и в праздник ходила. Зимой и летом в лапти обувались, только зимой под онучи чулки шерстяные надевали»¹⁰.

В 900-х годах, в связи с возросшими заработками на стороне, чаще стали приобретать для детей специально детскую одежду и обувь. Чаще всего это наблюдалось в семьях отходников, которые приносили домой в качестве подарков детские ботинки, ситец, сатин и другие материалы. Так, в семье столяров Нагорновых для детей всегда имелись платьица, чулки и ботинки. Покупки эти зачастую недружелюбно встречались стариками — главами семей, которые не хотели тратить деньги на такие «пустяки», как детские ботинки¹¹.

Забота об одежде молодого мужчины лежала на всей семье, и расходы делались из общесемейных средств. С развитием отходничества в Вирятине стало правилом, что молодые мужчины перед женитьбой сами покупали все необходимое на заработанные на шахте деньги. С одеждой для девушки дело обстояло сложнее. Девушка, выходя замуж, уходила «в чужие люди», она должна была приготовить себе приданое, обеспечить себя одеждой почти на всю жизнь. Одежда была одной из основных частей приданого. Количество одежды и добротность материалов, из которых она сделана, определялись теми средствами, которыми обладала семья. Показательным примером могут служить сарафаны, которые в середине 90-х годов XIX в. стали как бы мерилом богатства невесты. Кроме приданого, невеста должна была приготовить еще узел для жениха, куда, по договоренности, входило несколько рубах, белье, пояс, жилетка, а иногда и суконная шуба. Взамен невеста получала «кладку». Кладка состояла из платка, ботинок, сарафана, серег, колец. В кладку включалась и шуба в 900-х годах — крытая: «Кто был побогаче — овчины черные на шубу брал, а кто победнее — так и разные, какие у кого есть делали: покроют и не видно будет»¹²,— рассказывают вирятинцы.

В целом изменения в одежде крестьян села Вирятина протекали медленно. Во второй половине XIX в. замена старых форм одежды новыми только начиналась. Значительных результатов этот процесс достиг лишь в конце XIX в. и особенно в предреволюционные годы. Но даже и в это время распространение промышленных товаров не привело к полному вытеснению домотканины и лаптей, а также старых традиционных покроев и фасонов. Сохранению старых традиций в одежде вирятинских крестьян способствовал весь строй деревенской жизни, значительные пережитки полунатурального хозяйства, господство привычек и вкусов, складывавшихся веками.

Примечания:

¹ Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1953, п. 281, стр. 67.

² Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1953, п. 281, стр. 46.

³ Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1953, п. 245/2, стр. 82.

⁴ Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1953, п. 281, стр. 35.

⁵ Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1954, п. 282, стр. 45.

⁶ Там же, ТО — 1953, п. 245/2, стр. 170.

⁷ Там же, ТО — 1954, п. 282, стр. 72.

⁸ Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1953, п. 281, стр. 118.

⁹ М. Г. Буркина на свадьбе, состоявшейся в 1914 г., была одета в полушерстяной сарафан небесного цвета, батистовую рубаху с кружевами и с рукавами до локтя, зеленый атласный запон и ботинки на шнурках. Жених же ее, П. Буркин, был в сатиновой желтой рубахе-косоворотке, диагоналевых штанах, таком же пиджаке, накинутом на плечи, и в хромовых сапогах (Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1954, п. 282, стр. 21—22).

¹⁰ Архив ИЭ АН СССР, ф. РЭ, ТО — 1954, п. 282, стр. 149.

¹¹ Там же, стр. 41 .

¹² Там же, стр. 46.