Протокол допроса полковника X. Кичмана. 8 июня 1950 г.

8 июня 1950 г.

Москва

Кичман Хорст, 1895 года рождения, уроженец гор. Граудениц (Германия), немец, германский подданный, бывший германский военный атташе в Финляндии, полковник.

Допрос начат в 11 -00

Вопрос: Вы признаетесь в том, что, будучи германским военным атташе в Финляндии, проводили в жизнь политику Гитлера в войне против Советского Союза. Покажите об этом подробно.

Ответ: Выполняя политику Гитлера на посту германского военного атташе в Финляндии, я на протяжении 1942—[19]44 годов всеми доступными средствами воздействовал на финские политические и военные круги в желаемом для нас, немцев, духе с целью более полного использования военного потенциала Финляндии в войне против Советского Союза.

При этом я всегда имел в виду, что Финляндия через посредство Америки, с которой она продолжала поддерживать дипломатические отношения, может заключить перемирие с Советским Союзом и тем самым поставить германские войска на северном участке советско-германского фронта в тяжелое положение. Поэтому каждый раз, когда складывалась неблагоприятная для немцев и финнов обстановка на советско-германском фронте и среди руководящих кругов Финляндии появлялись настроения неуверенности и пессимизма, я старался убедить эти круги в том, что несмотря ни на что Германия, в конечном счете, войну выиграет.

С этой целью я пускал в ход любые средства, в частности, ссылался на новую конструкцию реактивного снаряда «фау», на турбинные и реактивные истребители, которые, как я уверял, в ближайшее время применит Германия и, таким образом, добьется решающих успехов на фронте.

Я, далее, запугивал финнов, что в случае, если Финляндия выйдет из войны, советские войска оккупируют ее территорию и лишат ее политической самостоятельности. Одним словом, я делал все зависящее от меня как германского военного атташе в Финляндии для того, чтобы обеспечить проведение в жизнь военно-политических планов Гитлера в войне против Советского Союза.

Вопрос. В чем конкретно заключалось ваше участие в войне против Советского Союза?

Ответ. Я уже показал на предыдущих допросах, что в период своей службы в Хельсинки занимался активной разведывательной деятельностью по сбору сведений о военно-политическом положении Финляндии. Переправляя эти сведения в Берлин, я тем самым способствовал осуществлению контроля за военной экономикой Финляндии со стороны германского правительства, а также обеспечивал своевременное проведение необходимых мер в целях предотвращения нежелательных, с точки зрения интересов Германии, поворотов в политике финского правительства.

Так, я постоянно информировал германский Генеральный штаб о настроении руководящих кругов Финляндии и о колебаниях в поведении финского правительства на разных этапах войны против Советского Союза.

В конце 1942 года я сообщил о том глубоком разочаровании, которое овладело финскими правительственными кругами в результате невыполнения Гитлером своего обещания взять Ленинград.

В январе 1943 года я сообщил о реагировании Финляндии на поражение немецких войск под Сталинградом. Среди финских правительственных кругов стали раздаваться тогда голоса за выход Финляндии из войны и заключение перемирия с Советским Союзом. Через американское посольство в Хельсинки финское правительство предприняло также конкретные шаги, начав переговоры о перемирии с СССР, которые в апреле 1944 года привели к поездке первой финской делегации в Москву.

В июне—июле 1944 года я информировал Берлин о правительственном кризисе в Финляндии, который был вызван успешным наступлением советских войск на Ленинградском фронте, следствием явилась отставка президента Рюти.

Я также передавал в германский Генеральный штаб сведения о вооружении, военной тактике и настроении финских войск, действовавших на советском фронте. С этой целью я неоднократно выезжал в расположение финских войск на Карельский перешеек, в район севернее реки Свирь и Онежского озера.

После того как в конце 1941 года на финском фронте наступило затишье, военное командование Финляндии провело сокращение армии по меньшей мере на 150 тысяч человек. В результате этого снизился спрос на вооружение и боеприпасы, а вместе с тем многие предприятия, работавшие на нужды войны, стали постепенно переходить на выпуск мирной продукции.

С разрешения финских властей в 1942—1943 годах я неоднократно посещал военно-промышленные предприятия Финляндии и о результатах своих наблюдений отсылал в Берлин обстоятельные доклады, в которых приводил наименовании военных предприятий и данные о их производственной мощности и характере выпускаемой продукции.

На основании этих сведений германское военное командование получало возможность проводить мероприятия по улучшению состояния и организации финской военной промышленности.

Какие еще сведения были переданы мною в Берлин, я за давностью времени не припоминаю.

Вопрос. Вы явно преуменьшаете свою роль в ведении преступной войны против Советского Союза, пытаясь свести все дело к сбору информации о военно-политическом положении Финляндии?

Ответ: Согласно инструкций, полученных мною от германского Генерального штаба, сбор военно-политических сведений о Финляндии являлся моей основной задачей.

Вопрос: Не хитрите, а показывайте, каким образом вы оказывали давление на финское правительство с целью удержать Финляндию в войне против Советского Союза?

Ответ: Не скрою, во время разговоров с представителями военных и политических кругов Финляндии я прилагал все усилия к тому, чтобы повлиять на них в духе дальнейшего ведения совместных действий против советской армии. Я постараюсь воспроизвести также отдельные разговоры, во время которых я пытался воздействовать на руководящих лиц Финляндии в благоприятном для нас, немцев, духе.

В последних числах января 1943 года я посетил финскую главную ставку и установил, что тяжелое положение, в которое попала германская армейская группировка «Юг» в результате успешного наступления советских войск под Сталинградом, всюду вызвало большое беспокойство.

Вечером того же дня я был принят Маннергеймом, который в разговоре со мной взял под сомнение возможность стабилизации положения под Сталинградом. Я приложил все усилия к тому, чтобы рассеять его сомнения. При этом я заявил, что в районе г. Харьков сконцентрировано 8 свежих немецких танковых дивизий и около 400 тысяч войск для отражения наступления русских. Эти силы, как я заявил, уже начали наступательные операции в направлении Сталинграда с целью освобождения окруженной армии Паулюса, и в германской главной ставке полны уверенности, что положение под Сталинградом будет восстановлено.

Эти же аргументы я пускал в ход в разговорах с начальником финского Генерального штаба генералом Хейнрикс и начальником финской разведки полковником Паасонен.

В начале мая 1943 года из разговора с генеральным инспектором финской армии генералом Остерман я понял, что он очень обеспокоен создавшимся военным положением и что Германия, по его мнению, не сможет устоять против превосходящих сил союзных армий. Пытаясь воздействовать на него в нужном мне духе, я заявил, что для своих военных нужд Германия использует не только отечественную промышленность, но на нее работает промышленность всех западноевропейских стран и Скандинавии.

В подтверждение своих слов я привел некоторые цифровые данные о выпуске военной продукции, как-то: я указал, что ежемесячно на вооружение германской армии поступает тысяча двести танков. Эти цифровые данные я получал из германского Генерального штаба.

Данными об объеме германской военной промышленности я оперировал также в последующих разговорах с финским военным министром Вальден. На его замечание, что воздушные налеты западных держав могут парализовать германскую промышленность, я ответил, что важные военные предприятия уже перебазировались в безопасные восточные районы Германии и в Польшу.

В августе 1943 года в гор. Миккели я имел беседу с генералом Хейнрикс, о котором я показывал выше. Во время беседы я заметил, что он очень обеспокоен капитуляцией Италии. Воздействуя на Хейнрикс, я заявил ему, что отход Италии означает укрепление германских позиций, ибо в результате перемещения германских войск в Аппенинские горы произошло не только значительное сокращение фронта, что в свою очередь требует меньших человеческих и материальных затрат, но и военные поставки для Италии, которые лежали тяжелым бременем на германской военной промышленности, стали теперь ненужными и могут быть использованы для укрепления германской армии и ее союзников. К тому же, продолжал я, Италия, в силу низкой боеспособности ее армии, была для германского военного командования скорее обузой, нежели поддержкой. В этой плоскости я имел продолжительный разговор с полковником Паасонен.

Следует упомянуть, что помимо всего я путем направления финских офицеров на учебу в Германию способствовал также повышению боеспособности финской армии в войне против СССР. С этой целью я вел переговоры с финским Генеральным штабом о командировании германских офицеров в финские военные школы, где они обучались тактике ведения боевых операций против советских войск в зимних и лесных условиях. Прошедшие курс обучения немецкие офицеры направлялись затем на советско-германский фронт и передавали приобретенный ими опыт немецким войскам. Всего при моем участии прошли соответствующую подготовку около 120 немецких и финских офицеров.

Таким образом, я полностью показал о своей роли, которая была отведена мне как военному атташе Германии в Финляндии во время войны против Советского Союза.

Допрос окончен в 17-00

Записано с моих слов правильно, переведено мне на немецкий язык.

КИЧМАН

Допросил: Ст[арший] оперуполномоченный Следственного] отдела 2 Главного управления МГБ СССР капитан СОЛОВОВ