Собственноручные показания д-ра К. Клодиуса «Германо-Итальянские взаимоотношения» 2 июля 1946 г.

2 июля 1946 г.

Москва

Перевод с немецкого

До первой мировой войны между Германией и Италией не имелось противоречий. Германская политика наладила внутри Тройственного союза связь между Веной и Римом. Несмотря на это национально-территориальные притязания Италии к Австро-Венгерской монархии привели также к войне с Германией. После распада монархии были снова созданы все предпосылки для установления хороших взаимоотношений между Германией и Италией, хотя вскоре после войны выявилось большое противоречие между Францией и Италией. Однако Италия вела себя сдержанно во время разногласий между Германией и Францией по вопросам репараций, оккупации Рейнской области и других пунктов, вытекавших из Версальского договора.

Во время оккупации Рура Муссолини зондировал в Берлине почву по вопросу совместного выступления с германским правительством против Франции. Однако германское правительство дало по этому поводу отрицательный ответ, следуя своей общей установке в политике, базировавшейся на мирном, непосредственном соглашении с Францией.

Отношение Германии к фашистской Италии оставалось очень холодным. Между Штреземаном, который питал глубокое отвращение к фашизму и Муссолини, в 1925 или 1926 годах произошла очень сильная словесная дуэль в парламентах по вопросу притеснения германского населения в Южном Тироле со стороны фашистского правительства. Участие Италии в Локарнском договоре имело больше формальное значение, так как инициатива посредничества между Германией и Францией исходила из Англии. Все же юрист министерства иностранных дел Скиалоя*¹ принимал очень активное участие при формулировке Локарнского договора.

Когда в мае 1930 года Бриан обратился к европейским правительствам со своим «Планом Европа», между Германией, Италией и Советским Союзом установилось тесное дипломатическое сотрудничество, так как правительства этих трех держав заняли общую позицию по отношению к этому плану Бриана.

Весной 1931 года Италия и Франция оказались главными противниками австро-германского таможенного союза; Италия выступила в то время очень резко против Германии и повлияла также в отрицательном отношении по этому вопросу на английское правительство.

В эти годы между Германией, Средней и Южной Европой появилось некоторое экономическое соперничество. Договора Бреши (названные по имени итальянского торгового политика Бреши) — имели своей целью путем секретных преференций в виде тарифных привилегий, обойдя оговорку права наибольшего благоприятствования, развить итальянскую торговлю с Австрией и Венгрией, что практически, в первую очередь, было направлено против Германии как самого главного партнера этих стран. Параллельно с этими торгово-политическими тенденциями шло установление тесного политического сотрудничества с Веной и Будапештом.

После прихода Гитлера к власти итало-германские отношения не улучшились, а, наоборот, скорее ухудшились, несмотря на торжественные поездки некоторых национал-социалистических партийных работников в Рим. Основной причиной этого являлся австрийский вопрос. После свержения социалистов в феврале 1934 года при помощи государственного переворота сверху и устранения парламента новое правительство Дольфуса и затем Шушнинга стремились к тесному сотрудничеству с Италией против Германии. Имевшая место размолвка между Германией и Италией не была устранена после первой встречи Гитлера с Муссолини в Венеции в июне 1934 года. Эта встреча, наоборот, имела очень холодный и деловой вид и не достигла положительных результатов.

Происшедший вскоре за этим, т.е. 25 июля 1935 года, путч в Вене, во время которого был убит Дольфус (жена Дольфуса находилась в это время в гостях у Муссолини в Ричене), вызвал еще большее обострение германо-итальянских противоречий. На ярмарке в Бари Муссолини выступил вскоре после этого с речью, где говорил об обострении отношений с Германией. Итальянский статс-секретарь Министерства иностранных дел Сувич*² считался ярым противником Германии, так же, как и его предшественник Гранди, который впоследствии был назначен послом в Лондон и в итальянской внешней политике ориентировался на Англию.

Поворот в германо-итальянских отношениях начался с заявления Лиги Наций о проведении санкций против Италии. Муссолини не рассчитывал на то, что ее нападение на Абиссинию может вызвать такую серьезную реакцию других государств во главе с Англией. Находясь в затруднительном положении, Муссолини был благодарен германскому правительству за его готовность продолжать торговые сношения с Италией в полном объеме, так как Германия не являлась членом Лиги Наций. Кроме того, сильный конфликт с Англией, который играл до сих пор основную роль в итальянской внешней политике, и большое озлобление, царившее в то время в Италии против Англии, привели к тому, что Италия искала другого союзника. Ввиду того, что Франция участвовала также в санкциях и французско-итальянские взаимоотношения оставались натянутыми из-за Туниса, Корсики, Верхней Савойи, Ниццы и из-за политических противоречий в Южной Европе, в качестве такого союзника могла быть только Германия.

Последующим признаком сближения между обеими странами явилось итало-германское сотрудничество в поддержке испанского военного атташе, о котором я уже писал. Замена Сувич в министерстве иностранных дел через Чиано явилась признаком изменения курса по отношению к Германии. Чиано уже ранее считался всегда особым другом Англии, и его большие симпатии к Англии не подлежат сомнению, но все же он не имел проступков против Германии, как Сувич, и, находясь с Муссолини в тесной личной и родственной связи, был готов проводить указанную Муссолини политическую линию.

Во время первого посещения графом Чиано министерства иностранных дел в Берлине в ноябре 1936 года происходили подробные переговоры между Германией и Италией. Хотя и не был заключен конкретный союзный договор, однако с этого времени начала существовать так называемая «ось» Берлин—Рим. Предполагалось также дальнейшее усиление экономической связи.

Следствием этого явилось изменение в позиции Муссолини по австрийскому вопросу, которая сводилась к тому, что в марте 1938 года Италия тотчас дала свое согласие на присоединение Австрии к Германии, в противоположность к позиции Муссолини в 1931 году, когда речь шла о таможенном союзе.

Во время событий в Судетах Муссолини поддерживал Англию в ее стремлениях предотвратить войну, не выставляя, однако, политику Италии на первый план.

Занятие Праги дало повод Муссолини и Чиано для занятия Албании. В отношении этих действий ни Германия, ни Италия не имели предварительной договоренности между собой. В данном случае выяснилось, что, несмотря на тесную связь между обоими государствами, дипломатическая игра была недостаточной и дилетантской. Никто из обоих диктаторов не хотел отказываться от своего приоритета.

Системой договора, в которой выразилась политическая связь между Германией и Италией, явился Тройственный пакт. Инициатива в отношении этого пакта исходила от Германии и Японии, с германской стороны — от Риббентропа и его личного сотрудника Штамер (в последующем посла в Токио), с японской стороны — от японского посла в Берлине — генерала Осима*³. Участие Италии было второстепенным.

Германо-итальянские взаимоотношения, «ось», юридически были закреплены германо-итальянским союзным договором, так называемым «Стальным пактом», который в мае 1939 года был подписан Риббентропом и Чиано в Милане.

Особым признанием для Италии означено согласие Гитлера на выселение немцев в Южный Тироль, которое было заявлено Гиммлером летом 1939 года итальянскому статс-секретарю Министерства внутренних дел — Буффурини, но не могло быть проведено в жизнь вследствие войны.

В вопросах событий в Польше осенью 1939 года Муссолини пытался уже в последний момент дипломатическим посредничеством помешать началу войны. Об этом посредничестве я уже говорил выше в разделе германо-английских отношений.

Когда Италия, несмотря на заключенный ею союзный договор, не вступила в войну, в Берлине была распространена официальная версия о том, что Гитлер не потребовал от Муссолини выполнения союзного обязательства и полностью согласен с тем, чтобы Италия оставалась вне войны, Гитлеру ничего не оставалось делать, как только выдвинуть это объяснение, так как Муссолини ни в коем случае не был в то время готов для ведения войны.

Мне неизвестно, думал ли Муссолини в то время, что Италия вообще не будет принимать участия в войне, или хотел подождать со вступлением ее в войну до того момента, когда Германия достигнет решающих успехов. Во всяком случае, он хотел сохранить нейтралитет до осени 1939 года.

Итальянский посол в Берлине Аттолико (ранее посол в Москве) был большим противником вступления Италии в войну и оставался им в дальнейшем. Незадолго до вступления Италии в войну он был отозван из Берлина. В декабре 1939 года Аттолико передал в Берлин перечень экономических требований, которые Германия должна была выполнить в случае вступления Италии в войну. В этом списке в первую очередь были указаны поставки, которые Италия должна будет получать от Германии в случае английской блокады. Эти поставки касались, прежде всего, угля, железа, стали, меди, сплавов и химического сырья.

Кроме того, Италия требовала от Германии преимущества при покупке сельскохозяйственных изделий, главным образом хлеба, корма и скота, в Южной Европе. Упомянутый список содержал такое большое количество продуктов, что итальянским экспертам и итальянскому правительству, даже при известной переоценке германских экономических возможностей, должно было быть ясным, что Германия была не в состоянии во время войны поставить такое большое количество продуктов.

Предположительное вступление Италии в войну было поставлено, таким образом, в зависимость от невыполненных предпосылок. Германское правительство вскоре ответило, что оно не может взять на себя обязательство о поставке такого количества продуктов.

Когда 6 месяцев спустя Италия все же вступила в войну, об этих условиях уже не было никакой речи; Муссолини после успехов германских войск во Франции думал, видимо, что война продлится недолго, и не хотел поэтому упустить хороший момент для Италии в отношении старых итальянских притязаний к Франции; полного или частичного получения Туниса, Корсики, Верхней Савойи и Ниццы.

Поскольку вопрос касался Франции, участие Италии в войне не имело бы военного значения, а в политическом отношении это создало бы дальнейшее осложнение в германо-французских отношениях. Озлобление против Италии во Франции еще более усилилось, так как, по заявлению французского посла в Риме Франсуа Понсе, в беседе с графом Чиано Италия дала пинок Франции, когда она была уже повергнута на землю.

Правительство Виши не намеревалось при заключении французско-итальянского перемирия делать Италии какие-либо уступки. Насколько мне известно, германская политика в то время не требовала этого от Франции и позднее не давала итальянцам обещаний о поддержке со стороны Германии при проведении в жизнь итальянских территориальных требований к Франции.

Когда 3 месяца спустя Муссолини, главным образом, под влиянием Чиано, без предварительного согласования с Германией напал на Грецию, в берлинских политических кругах предполагали, что одной из причин этого поспешного мероприятия явилось неразрешение итальянских требований по отношению к Франции.

Обстановка для Муссолини изменилась после нападения на Югославию и последующей оккупации Греции. Теперь Муссолини мог удовлетворить выдвигаемые еще с 1918 года итальянские требования по отношению к Югославии и показать итальянскому народу первый «успех» участия Италии в войне. Гитлер предоставил Италии политические преимущества в Югославии и Греции. Подробности о проведении этих мероприятий в Югославии и Греции и о германо-итальянских взаимоотношениях по этим вопросам я описал уже ранее в моей работе об этих странах.

0 нападении на Советский Союз Гитлер поставил Италию в известность в последний момент как о решенном и неизбежном факте. При данном Муссолини согласии о направлении итальянских дивизий в Россию, по моему мнению, принималось во внимание то, что итальянское самолюбие, особенно в военных кругах, страдало от того, что война в Африке, т.е. непосредственно итальянском театре действий, велась преимущественно Роммелем и германскими танковыми дивизиями (между прочим, еще в 1940 году Риббентроп имел дружественные представления у Чиано в духе улучшения политических взаимоотношений между Советским Союзом и Италией, когда между итальянским правительством и поверенным в делах Советского Союза в Риме*⁴ возникли известные разногласия).

Заметное изменение в настроении в Италии наступило зимой 1942—1943 гг. Это изменение было обусловлено военными событиями и, главным образом, неудавшимся германо-итальянским наступлением в Египте, высадкой американо-английских войск в Алжире 8 ноября 1942 года и поражением германской армии под Сталинградом.

К этому прибавлялись большие потери итальянского флота, увеличение воздушных налетов, в первую очередь на Верхнюю Италию, и возрастающие экономические затруднения. Итальянцы жаловались на то, что германские поставки уже недостаточны для снабжения итальянской промышленности. А Германия не могла увеличить поставки в связи с возрастающим напряжением в собственной экономике. Положение со снабжением все более и более осложнялось.

На Юго-Востоке Европы был неурожай, и весной 1942 года Германия была вынуждена, несмотря на недостаток в самой стране, предоставить

Италии 300 000 тонн хлеба из собственных запасов, чтобы обеспечить тем самым свое участие в новом итальянском урожае.

Среди широких масс населения росло недовольство, так как оно больше всех страдало от войны; это недовольство росло также и среди руководителей хозяйства, которые были озабочены в связи с понижением производительности итальянской промышленности.

Оно росло в кругах дипломатов и аристократии, где всегда царила большая симпатия по отношению к Англии, и охватило также руководящие круги фашистской партии и даже членов правительства, во главе которых стоял Гранди. Еще будучи министром иностранных дел, Гранди выступал за ориентировку на Англию в итальянской внешней политике, а длительное пребывание в Лондоне в качестве посла еще более укрепило его симпатии к Англии.

Когда итальянская внешняя политика пошла по другому пути, Гранди потерял влияние на внешнюю политику, но когда эти новые пути не привели к успеху, он снова стал играть активную роль. Самыми близкими доверенными лицами Гранди, который до 1943 года занимал пост министра юстиции, были Чиано и Ботай*⁵.

Когда до Муссолини дошли сведения об этих течениях, он в начале 1943 года привел к так называемой «смене караула», удалив из правительства новых министров и назначив на их место старых фашистов, которых он считал более благонадежными. Однако эта смена правительства не изменила ничего в настроении в стране, а ушедшие в отставку министры, кроме прежних мотивов своего недовольства, стали еще лично озлоблены.

Связь этих кругов со двором осуществлял герцог ди Акпарони*⁶, который занимал высокую должность при дворе. После смены правительства Риббентроп в конце февраля 1943 года посетил Рим, однако не смог сделать никакого заявления, чтобы изменить настроение в Италии. Муссолини в то время был болен и держался замкнуто. Как мне стало известным, он сообщил в то время Гитлеру свое мнение о том, что необходимо окончить войну, и пытался повлиять на Гитлера, чтобы он предпринял дипломатические шаги в этом направлении. Однако эти попытки, как и все последующие, не имели успеха.

Такая обстановка и наступление англо-американских частей, занятие Сицилии и высадка в Южной Италии привели к свержению Муссолини со стороны оппозиции в собственном партийном руководстве и затем к заключению перемирия.

КЛОДИУС

[Перевела]: особоуполномоченный] 4 отдела 3 Гл[авного] Управления] контрразведки [МГБ СССР] ст[арший] лейтенант СТЕСНОВА

Примечания:

*¹ Так в документе, речь идет об итальянском политическом деятеле Витторио Шалоя.

*² Речь идет об итальянском политическом деятеле и дипломате Фульвио Сувиче.

*³ Так в документе, речь идет о японском военном деятеле и дипломате Хироши Ошима.

*⁴  Речь идет о полномочном представителе СССР в Королевстве Италия Николае Васильевиче Горелкине.

*⁵ Так в документе, речь идет об итальянском государственном и политическом деятеле Джузеппе Боттаи.

*⁶ Так в документе. Возможно, речь идет о графе Акуароне, министре королевского двора.