Пресс-конференция А. А. Громыко

1 апреля (дата опубликования)

31 марта член Политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел СССР А. А. Громыко провел пресс-конференцию для советских и иностранных корреспондентов.

А. А. Громыко сделал следующее заявление:

В связи с пребыванием в Москве государственного секретаря США С. Вэнса за рубежом, главным образом в Соединенных Штатах Америки, появились слухи, разного рода версии относительно исхода имевших место переговоров.

Как известно, выступил, не дождавшись даже прибытия в Вашингтон госсекретаря, и президент США г-н Картер. Должен сказать, что слухи не отвечают действительному положению вещей. Больше того, некоторые извращают действительное положение, и поэтому с нашей стороны есть необходимость в соответствующих разъяснениях и уточнениях.

Я думаю, каждый из присутствующих догадывается, что одним из главных вопросов, который обсуждался в ходе переговоров Леонида Ильича Брежнева с государственным секретарем США С. Вэнсом, а также во время моих встреч с государственным секретарем, был вопрос о заключении нового соглашения об ограничении стратегических вооружений, так как действующее соглашение истекает в октябре этого года.

В чем суть владивостокской договоренности? То есть в чем суть главного вопроса, который рассматривался? Об этом нелишне напомнить.

Во Владивостоке в свое время была достигнута договоренность о том, что Советский Союз и Соединенные Штаты Америки будут иметь по 2.400 носителей стратегического оружия, в том числе по 1.320 ракет с разделяющимися головными частями. Вот основное содержание владивостокской договоренности.

Вы знаете, что было немало сообщений — и официальных и полуофициальных, — что после Владивостока имело место продвижение вперед. Были и более сдержанные сообщения. Но в общем действительно немало шагов было сделано вперед. Была возможность довести это дело до конца. Однако этого не произошло. Потом вдруг возник вопрос о так называемых крылатых ракетах. Что это такое? Едва ли есть необходимость останавливаться на технической стороне дела. Нам стали доказывать, что будто во владивостокской договоренности крылатые ракеты не имелись в виду, что эти ракеты, дескать, вообще свободны от всяких ограничений и что владивостокская договоренность относится только к баллистическим ракетам. Мы решительно возразили против такой попытки. Во Владивостоке вопрос так не стоял, никакого зеленого света крылатым ракетам там не давалось. Вопрос стоял так — добиться такого соглашения, чтобы перекрыть все каналы гонки стратегических вооружений и уменьшить угрозу ядерной войны.

Соединенные Штаты Америки и Советский Союз обменялись соответствующими официальными документами, закрепляющими владивостокскую договоренность. Казалось бы, все ясно, оставалось довести дело до подписания соглашения. Над некоторыми вопросами, в том числе юридического оформления соглашения, работали делегации СССР и США в Женеве. Вначале дело продвигалось. Но вдруг возникла стена, все дело было заморожено. Видно, кому-то, влиятельным силам в США, не понравилось все это. И вы знаете, что возникли большие трудности, и эти трудности не устранены. Если говорить откровенно, в последнее время эти трудности увеличились. Как назвать такое положение и такого рода позицию, которую после Владивостока стал кое-кто в Соединенных Штатах занимать. Это — линия на ревизию, на пересмотр принятых во Владивостоке обязательств.

Мы категорически против этого. Мы за то, чтобы то здание, которое строилось во Владивостоке с таким трудом, на которое потрачено столько интеллектуальных и прочих ресурсов, было не только сохранено, чтобы дело было доведено до конца и было заключено новое соглашение между СССР и США об ограничении стратегических вооружений.

Нам говорят, говорилось это и в самые последние дни во время переговоров в Москве, что одним из препятствий является наличие у Советского Союза определенного типа бомбардировщика (в США его называют «Бэкфайер»), который, дескать, можно использовать как стратегическое оружие, и что этот самолет надо обязательно учесть в соглашении. Мы категорически отвергали и отвергаем подобные попытки. Л. И. Брежнев лично неоднократно объяснял президенту Форду, в частности, при встрече в Хельсинки, а затем президенту Картеру, что речь идет о бомбардировщике средней дальности, а не о стратегическом бомбардировщике. И, тем не менее, этот вопрос опять нам подбрасывается. Кому-то, видимо, нужно искусственно создавать это дополнительное препятствие. На каком уровне создаются эти препятствия — американцам виднее. Мы же констатируем, что этот вопрос искусственно привносится для осложнения положения на пути заключения соглашения.

В первой беседе с г-ном Вэнсом Л. И. Брежневым была изложена наша позиция по всем принципиальным вопросам ограничения стратегических вооружений и заключения нового соглашения. Кроме того, Л. И. Брежнев в ряде публичных заявлений изложил политику Советского Союза в этом вопросе, подчеркнув его готовность добиваться этого соглашения. Подчеркивалось, что это соглашение отвечает интересам не только Соединенных Штатов и Советского Союза, но и интересам всего мира. На протяжении всех бесед здесь, в Москве, подчеркивалась с нашей стороны главная мысль о том, чтобы не разрушать фундамент для нового соглашения, который был создан, а сохранить его во что бы то ни стало.

В самом деле, что же получится, если с приходом в какой-то стране нового руководства будет перечеркиваться все положительное, что достигнуто в отношениях с другими странами? О какой же стабильности отношений с другими странами можно говорить в этом случае? О какой стабильности в данном случае можно говорить в отношениях между США и СССР? Мы, наша сторона, хотели бы видеть именно стабильность в наших отношениях, чтобы эти отношения были по возможности хорошими, основанными на принципах мирного сосуществования. А еще лучше — дружественными. За это мы стоим и хотели бы видеть ответные аналогичные действия другой стороны, то есть Соединенных Штатов Америки.

Сейчас в США распространяется версия, будто бы на переговорах в Москве представителями США была выдвинута некая широкая программа разоружения, а советское руководство не приняло этой программы. Я должен сказать, что эта версия не отвечает действительности. Эта версия фальшивая по своему существу. Такой программы перед нами никто не выдвигал.

Остановлюсь на некоторых фактах, из которых вы, наверное, и сами сделаете кое-какие выводы. Нам сейчас предлагают, например, сократить общее число носителей стратегического оружия до 2.000 или даже до 1.800 единиц, а ракет с разделяющимися головными частями до 1.200—1.100. Далее, одновременно предлагают ликвидировать половину тех наших ракет, которые кое-кому в Соединенных Штатах просто не нравятся. Их называют по-разному: иногда «слишком тяжелыми», «чересчур эффективными». Не нравятся им эти ракеты — и вот Советский Союз должен лишиться половины такого оружия. Спрашивается: разве такая односторонняя постановка вопроса — это путь к соглашению? Нет, это только вредит владивостокской договорённости, нарушает сбалансированность ограничений, о которых договорились во Владивостоке. Что изменилось после Владивостока? Ничто, абсолютно ничто не изменилось. Как хотите это называйте, но это не путь решения проблем. Это — путь нагромождения одной нерешенной проблемы на другую нерешенную проблему. А, к сожалению, таких проблем еще немало, особенно если взять широкую область гонки вооружений. Мы за то, чтобы и в этой части достигнутая ранее договоренность между США и Советским Союзом выполнялась точно, так, как это имелось в виду тогда, когда эта договоренность была достигнута.

Выдвигая подобного рода предложения, их пытаются изобразить чуть ли не как «всеобщее и полное разоружение».

Если же действительно говорить о всеобщем и полном разоружении, то на столе и у американского президента и у правительств других стран НАТО, у правительств всех государств мира имеется широкий план всеобщего и полного разоружения при строгом и эффективном контроле. О контроле, особенно за послевоенный период, говорилось много. О широком контроле с посылкой иностранных инспекторов в другие государства и т. п. Мы ответили на все эти заявления: да, мы готовы пойти на полный и всеобщий контроль при всеобщем и полном разоружении. Что же, продвинулось дело после этого? Нет, дело не продвинулось. Прибавилось число резолюций, принятых в разных органах ООН и на разного рода международных конференциях по вопросам разоружения. Но масштабы гонки вооружений не уменьшились от этого.

Далее, на переговорах с С. Вэнсом нам предлагалось пересмотреть зафиксированное в ныне действующем соглашении, равно как и во владивостокской договоренности, право обеих сторон модернизировать существующие ракеты. Это считалось само собой разумеющимся. Здесь не возникало никаких проблем. Нет же, сейчас предлагается поломать договоренность и в этой части, причем сделать это так, чтобы преимущества от этого получили Соединенные Штаты, а Советский Союз оказывался бы в худшем положении. Ясно, что мы не пойдем на отступление от принципа равенства и в этом отношении. И выдвигать такие требования — это прием сомнительный, если не сказать, дешевый.

Еще один факт. Нам предлагалось включить в соглашение положение, запрещающее создавать новые виды оружия. На первый взгляд, казалось бы, ничего плохого в этом нет. Но я хочу напомнить, что Советский Союз и сам давно внес предложение о запрещении производства новых видов и новых систем оружия массового уничтожения. Более того, мы внесли на рассмотрение ООН проект соответствующего международного договора. И что же? Может быть, правительство США поддержало этот договор? Нет. Ни одного слова в поддержку этого договора ими не было сказано. Да и на переговорах в Москве были сказаны лишь самые общие слова о том, чтобы включить в соглашение такое положение, причем в увязке, или, как говорят, в «пакете», с другими явно неприемлемыми предложениями. Все это оставило весьма сомнительное впечатление. Если имеется серьезное намерение в этом вопросе, то, как я уже сказал, есть конкретное предложение. Вначале, когда мы поставили вопрос о запрещении новых видов оружия, нас спрашивали: что вы имеете в виду. Разве можно придумать что-нибудь новее ядерного оружия? Когда же мы привели соответствующие факты, а они известны не только нам, но и ученым других стран, отношение к этому нашему предложению несколько изменилось. Поэтому я не могу сказать, что наше предложение встретило отрицательное отношение со стороны всех других государств. Нет. Но со стороны крупных государств, со стороны США, оно, к сожалению, поддержки не получило.

Давайте говорить начистоту. Если обе наши страны за запрещение новых видов оружия массового уничтожения, тогда давайте обсуждать имеющийся проект договора. Если у вас есть поправки к советскому проекту, вносите их. Обсудим эти поправки. Если же поправок нет — давайте примем этот договор. Повторяю — наш проект договора находится в руках правительства США. И не лучше ли конкретно ответить на вопрос: готово ли правительство США подписать такой договор или не готово. А пристегивать эту идею к другим вопросам и предлагать рассматривать все это в одном «пакете» — значит и «пакет» похоронить и идею похоронить вместе с «пакетом». Прием этот, разумеется, не новый, давно кое-кем практикуемый. Нам кажется, что вообще в международных делах, в том числе и в отношениях между США и Советским Союзом, лучше бы рассматривать соответствующие проблемы на более реалистической, на честной основе. Чем больше игры в этих делах, попыток, как говорят, наступить на ногу партнеру, тем больше затруднений. Улучшению советско-американских отношений, делу разрядки, укреплению мира это пользы не приносит. Это следует сказать особенно в связи с последними заявлениями, появившимися в Соединенных Штатах в газетах и, к сожалению, не только в газетах.

Хочу добавить еще несколько слов. Если США готовы к запрещению новых видов оружия, почему же тогда так отстаивается необходимость производства столь любимого кое-кем в США стратегического бомбардировщика «В-1». То же самое относится к производству подводной атомной лодки «Трайдент». Об этих новых американских системах оружия Л. И. Брежнев говорил и в своих выступлениях и во время официальных переговоров с американской стороной, причем говорил неоднократно. Так что получается неувязка между некоторыми декларациями с американской стороны и действительной готовностью пойти на запрещение новых видов оружия массового уничтожения.

Не хотелось бы говорить на эту тему, но приходится. В своем последнем заявлении президент США употребил слово «искренность», говоря об отношении советского руководства к вопросам ограничения стратегических вооружений. Хочу сказать: искренности нам не занимать. У нас ее хватает. Мы строим на этой основе всю свою политику и хотели бы, чтобы все строили на такой же основе свою политику, чтобы дела и слова не расходились.

Представитель США г-н Вэнс охарактеризовал свои предложения, о которых я говорил выше, как основу для широкого, всеобъемлющего соглашения. Однако при объективном рассмотрении этих предложений нетрудно сделать вывод, что они преследуют цель получения односторонних преимуществ для США в ущерб Советскому Союзу, его безопасности, безопасности наших союзников и друзей. Советский Союз никогда на это пойти не сможет. Об этом было прямо сказано Леонидом Ильичом Брежневым государственному секретарю США в первой же беседе. Об этом было сказано им и в заключительной беседе, которая состоялась вчера.

Читая некоторые заявления, сделанные в США, вы, наверное, обратили внимание на то, что нам были сделаны не только, как их называют, некоторые «всеобъемлющие предложения», но и альтернативное «узкое предложение». Что же собой представляет это «узкое предложение»? А вот что — просто нам говорят, давайте заключим соглашение, которое будет касаться баллистических ракет и стратегических бомбардировщиков. При этом предлагается оставить в стороне крылатые ракеты и советский бомбардировщик, именуемый «Бэкфайер», который, как я уже упоминал, вообще не является стратегическим. Вроде бы нам делают уступку, но уступка эта в высшей степени странная. Нам дают то, что Соединенным Штатам не принадлежит. Назвали нестратегический самолет стратегическим, а потом говорят: мы готовы сейчас не включать в соглашение этот бомбардировщик, если Советский Союз согласится дать зеленый свет для производства и развертывания американских крылатых ракет. Таким образом, согласно этому более узкому соглашению крылатые ракеты полностью исключались бы из соглашения. Такое решение означало бы, что, перекрывая один канал — баллистические ракеты, — в то же время открывают новый канал, может быть, еще более широкий и глубокий — производство крылатых ракет, являющихся носителями ядерного оружия. Я подчеркиваю, носителями ядерного оружия. А ведь наша задача состоит в том, чтобы не допустить ядерной войны, избавить человечество от ядерной войны. Разве для человека не одно и то же — погибнуть от оружия, выпущенного крылатой ракетой, или от оружия, выпущенного баллистической ракетой. Результат — один и тот же. Кроме того, производство крылатых ракет будет съедать ничуть не меньше средств, долларов, фунтов стерлингов, рублей, франков, лир и г. д. Разве от этого народы выиграют? Что же, спрашивается, даст такое соглашение для безопасности? И будет ли это вообще безопасность? Нет, это не будет безопасность, которой искренне хотят народы. Это не будет даже подобием безопасности. Поэтому это так называемое узкое соглашение, прямо скажем, мы тоже отклонили. Мы заявили, что это не решение проблемы и даже не приближение к решению проблемы. С этим и уехал государственный секретарь США из Москвы.

Мы не знаем, как все это будет представлено общественному мнению США. Судя по первым симптомам, действительное положение искажено. Искажены и результаты обмена мнениями, и те заявления, которые были сделаны госсекретарю США. Заявления Л. И. Брежнева тоже искажены.

Все это не помогает продуктивному решению проблем, хотя мы искренне хотели бы этого. Однако мы готовы продолжать переговоры по всем этим проблемам. У советских руководителей хватит терпения. Хотелось бы, чтобы дискуссии, где бы они ни были, здесь, в Москве, в Вашингтоне, или в других местах, завершились в конечном счете положительным исходом.

Л. И. Брежневым было решительно подчеркнуто: мы твердо стоим за добрые отношения с Соединенными Штатами, как и с другими государствами мира. Мы стоим за отношения, основанные на принципах мирного сосуществования, за дружественные отношения. И возможности для этого далеко не исчерпаны. Они не исчерпаны, поскольку речь идет о Соединенных Штатах и Советском Союзе.

Мы не намерены умалять те существенные расхождения, которые сейчас имеются между позициями США и Советского Союза. Об этом было откровенно сказано государственному секретарю. Но значит ли это, что существуют непреодолимые препятствия? Нет, не значит. Мы хотели бы выразить надежду, что руководство Соединенных Штатов встанет на более реалистические позиции, в большей степени будет учитывать интересы безопасности Советского Союза, его союзников и не будет стремиться к получению односторонних преимуществ.

Хотелось бы затронуть еще одну проблему. Это — вопрос о военных бюджетах. Сколько раз наш Центральный Комитет, Верховный Совет, Советское правительство, лично Л. И. Брежнев в своих публичных выступлениях, в доверительных переговорах с деятелями соответствующих стран, принадлежащих к другой социальной системе, ставили вопрос о сокращении военных бюджетов. Мы внесли это предложение и на обсуждение всех государств мира. Оно так же, как и предложение о запрещении производства новых видов оружия массового уничтожения, получило широкую поддержку. Но, к сожалению, мы видим, как бюджеты некоторых государств, в том числе и США, ползут вверх, идут по восходящей линии. Это — широкая тема, и я не хотел бы ее сейчас углублять, хотел бы всячески подчеркнуть необходимость сокращения военных бюджетов и переключения соответствующих средств на мирные нужды.

Я не буду давать вам полный перечень тех предложений, которые Советский Союз за последние годы внес на рассмотрение соответствующих международных организаций, на рассмотрение других правительств; предложений, направленных на разрядку, на обеспечение мира, на разоружение, на улучшение отношений между государствами. Этот перечень включает более 70 таких предложений. Назову лишь некоторые из них с тем, чтобы поставить вещи на свои места, восстановить истину и опровергнуть фальшь, которую так настойчиво в последнее время распространяют некоторые газеты за рубежом и некоторые политические деятели, говоря о том, что Советский Союз — якобы виновник подстегивания гонки вооружений. Еще в 1946 году сразу после войны Советским Союзом внесено предложение о заключении конвенции, запрещающей использование ядерной энергии в военных целях. А кто внес предложение о нераспространении ядерного оружия? Советский Союз, Советское государство. А не та страна, которая сегодня объявляет себя чуть ли не поборником всеобщего и полного разоружения.

Такой, договор заключен. К сожалению, однако, не все государства присоединились к нему. Это плохо.

По инициативе Советского Союза был заключен Московский договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах. Более того, мы внесли предложение о всеобщем и полном запрещении испытаний ядерного оружия. Это предложение нашло широчайшую поддержку в ООН. Вы думаете — Соединенные Штаты поддержали наше предложение? Нет, не поддержали. Оно и сегодня на столе соответствующих правительств. Если правительство США и их союзники хотят сделать доброе дело, они должны в соответствии с волей подавляющего большинства государств заключить всеобъемлющее соглашение о полном запрещении испытаний ядерного оружия. Мы активно будем продолжать борьбу за положительное решение этого вопроса.

Наша страна внесла предложение о запрещении воздействия на природную среду в военных целях. Тут я должен отметить, что США в общем присоединились к этому предложению, хотя ряд положений нашего проекта договора ими был ослаблен, что вызвало недовольство ряда государств, но тем не менее общий исход, конечный исход — положительный, и, видимо, скоро будет подписана соответствующая международная конвенция.

Предложение о запрещении бактериологического оружия. Кто внес это предложение? Может быть, те, кто сейчас заявляет, что именно они сторонники радикального разоружения и сдерживания гонки вооружений? Нет. И это предложение внес Советский Союз. С удовлетворением констатируем, что соответствующее соглашение заключено.

Мы внесли предложение о неприменении силы в международных отношениях. Хотя подавляющее большинство государств мира проголосовало за это предложение Советского Союза, отдельные страны, без которых невозможно это соглашение сделать эффективным, до сих пор, к сожалению, проявляют резко негативное отношение. Какие доводы приводятся против этого предложения? Говорят, что есть Устав ООН, где уже говорится об этом. Отвечу на это: Устав — это общее направление, а ведь важно не только общее направление, а практическая политика правительств, поэтому заключение такого договора, который мы предлагаем, означает большой шаг вперед, и хотелось бы выразить надежду, что правительство США, их союзники посчитаются с мнением большинства стран мира и в конечном счете эта идея будет воплощена в форму международного договора.

Не так давно во время заседания Политического консультативного комитета в Бухаресте государства — участники Варшавского Договора совместно внесли предложение о том, чтобы все страны — участницы общеевропейского совещания взяли бы на себя обязательства не применять первыми ядерного оружия друг против друга. Спрашивается: что плохого в этом предложении?

Ведь если ядерное оружие не будет применяться первым, то не будет государства, которое применило бы его вторым, а, следовательно, третьим, четвертым, пятым. Значит вообще угроза ядерной войны была бы отодвинута. Это одно из эффективнейших предложений, направленных на укрепление мира и разрядку.

Однако государства НАТО без особых дискуссий, хотя, говорят, была разница во мнениях, заявили о своем негативном отношении к этому предложению. Мы не считаем обсуждение этого вопроса законченным. Может быть, формально в повестке дня организации НАТО этот вопрос и не стоит, но в жизни он остается, и он будет

обсуждаться до тех пор, пока проблема неприменения ядерной энергии в военных целях не будет решена.

Мы стоим за то, чтобы Соединенные Штаты более эффективно, более активно подключились к положительному решению соответствующих проблем. Мы пытаемся убеждать CUIA, и наши сегодняшние разъяснения направлены на это.

Советский Союз проводит последовательную политику мира, разрядки международной напряженности, политику сдерживания гонки вооружения, политику разоружения. Это ленинская миролюбивая политика. Вы о ней слышали с трибуны съездов нашей партии, Пленумов ЦК партии. Это наш принципиальный курс, мы его будем настойчиво проводить, и никто не собьет нас с этого пути. Но мы будем давать и отпор тем, кто попытается подправить свои дела в ущерб нашим интересам, интересам наших друзей и союзников.

Именно на такой справедливой основе мы ведем и хотели бы дальше вести дело с Соединенными Штатами.

Не считайте, что критические замечания по адресу США, в частности в связи с вопросом о стратегическом оружии, уменьшают наше желание в какой-то степени видеть добрыми отношения между США и Советским Союзом, а еще лучше — дружественными. Но это не только от нас зависит. Свою часть пути мы будем проходить и пройдем. Но есть и другая часть пути, которую должны пройти Соединенные Штаты. Хотелось бы верить, что они пройдут свою часть пути.

Коснусь еще двух вопросов. Кое-кто делает вид, что они прямого отношения не имеют к проблеме, которая обсуждалась в качестве основной во время пребывания в Москве госсекретаря США. Но это далеко не так.

Первый вопрос я бы сформулировал так: это вопрос о непередаче стратегического оружия третьим странам и о том, чтобы вообще не предпринималось каких-либо действий в обход того соглашения, о подписании которого сейчас идет речь. По этому вопросу у нас сформулировано конкретное предложение. Оно обсуждалось. Во всяком случае мы его ставили в Женеве в ходе переговоров между американской и советской делегациями. Но ответа по существу наши представители не получили.

Решению этого вопроса мы придаем немаловажное значение.

Второй вопрос — о ядерных средствах передового базирования американского оружия в Европе, вокруг Европы и в других районах, откуда досягаема советская территория. Мы при заключении и первого соглашения по ограничению стратегических вооружений делали официальные заявления о том, что мы к этому вопросу должны вернуться. Во Владивостоке в интересах достижения соглашения мы не предлагали в качестве обязательного условия включать в соглашение положение о ликвидации американских ядерных средств передового базирования. Но сейчас мы смотрим по-иному на этот вопрос в свете последних предложений США. Это вопрос нашей безопасности и безопасности наших союзников. Мы вправе ставить вопрос о ликвидации американских средств передового базирования. Это касается атомных подводных лодок, бомбардировщиков, способных нести ядерное оружие, авианосцев в соответствующем районе Европы (вы хорошо знаете, о каком районе идет речь). Как хотите называйте это: ужесточением позиции, изменением позиции. Но, повторяю, этот вопрос сейчас перед нами возникает в связи с последними американскими предложениями.

Заканчивая свое заявление, я хотел бы подчеркнуть, что мы неизменны в своей политике мира и будем неуклонно проводить эту политику. Это политика нашей партии, ее Центрального Комитета, политика всего советского народа. О ней не один раз говорил Л. И. Брежнев в своих выступлениях с трибуны Центрального Комитета, во многих других выступлениях, в том числе в Туле и на недавнем съезде профсоюзов.

Но мы никогда не поступимся своими законными интересами, своей безопасностью. Мы можем вести дела только на основе равенства, в том числе и с Соединенными Штатами Америки, равенства не в ущерб нашим законным интересам. Если так будет действовать другая сторона, то я думаю, что обе стороны с оптимизмом могут смотреть в будущее.

У нас есть предварительная договоренность о встрече в Женеве министров иностранных дел двух государств. Я думаю, нам будет о чем поговорить.

Далее А. А. Громыко ответил на вопросы корреспондентов.

Вопрос: Что Вы можете сказать по поводу утверждений, исходящих из Белого дома, о том, что в случае неудачи переговоров по ограничению стратегических вооружений США будут создавать и развертывать новые стратегические вооружения?

Ответ: Могу сказать одно: если бы кто-либо стал на этот путь, то он взял бы на себя всю ответственность за последствия таких действий. По нашему мнению, нужно приложить все усилия к тому, чтобы сдержать гонку вооружений, добиться положительных результатов в переговорах.

Вопрос: Какие другие вопросы ограничения вооружений и разоружения рассматривались в ходе переговоров с С. Вэнсом, и какова позиция СССР на этот счет?

Ответ: Я дал достаточно полное перечисление вопросов, которые рассматривались. К этому я лишь добавлю, что по некоторым вопросам, которые сейчас являются открытыми — а по большинству из них США имеют возражения, — мы условились о том, что нашим представителям, видимо, придется встретиться, и, может быть, не раз для того, чтобы устранить имеющиеся расхождения. Такие встречи способны принести пользу. Это — плюсовая сторона визита С. Вэнса.

Вопросы: Отражается ли линия президента США в вопросе о «правах человека» на решении проблемы стратегических вооружений?

Не считаете ли Вы, что ведущаяся в США определенными кругами кампания насчет надуманного вопроса о «правах человека» — это умышленное нагнетание напряженности?

Ответ: Второй вопрос мне помогает ответить и на первый. Я не скажу, что при обсуждении любого аспекта проблемы подготовки нового соглашения об ограничении стратегических вооружений мы говорили о «правах». Конечно, нет. Но дело в том, что все то, что говорится в США о «правах человека» в последнее время, а присутствующие знают, что и сколько там говорится на эту тему, это, разумеется, отравляет атмосферу, ухудшает политический климат. А разве это помогает решению других вопросов, в том числе и вопросов, относящихся к стратегическому оружию? Нет, не помогает. Наоборот, мешает. А если говорить по существу этого вопроса, то я бы сказал так: мы сами не напрашиваемся в учителя к кому бы то ни было, поскольку речь идет о внутренних делах государства, и только сами государства могут решать свои внутренние дела. Я подчеркиваю — внутренние дела. Но мы не позволим никому другому становиться в позу учителей и учить нас, как решать наши внутренние дела, я подчеркиваю — внутренние наши дела.

Напомню документы, которыми обменялись в 1933 году президент Рузвельт и тогдашний министр иностранных дел СССР Литвинов об установлении нормальных дипломатических отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Там четко сказано, что одним из главных условий нормализации отношений между США и Советским Союзом является невмешательство во внутренние дела друг друга. Кстати, это было записано по инициативе американской стороны. Это не значит, что мы и сами не предложили бы этого. Если этот принцип был правильным тогда, то он правилен и сегодня. Тезис о невмешательстве во внутренние дела государств — составная часть нашей генеральной ленинской внешней политики. От него мы не отступим. Никакой шум, вой или визг не собьют нас с этого пути. Мы будем идти своей дорогой, не нуждаясь в каких-то учителях, о которых я только что говорил.

Вопрос: Что Вы думаете по поводу продажи великими державами оружия и военной техники развивающимся странам?

Ответ: Хотелось бы прежде всего отметить, что президент США Дж. Картер сам заявил, что поставщиком номер один оружия другим странам являются Соединенные Штаты. Сейчас в мире много путешествует оружия и американского, и советского, и других стран. Почему? Потому что есть много очагов напряженности, много есть таких мест, где народы ведут законную борьбу либо за освобождение своих территорий, как это имеет место на Ближнем Востоке, либо за свои другие неотъемлемые права. Где тот мудрец или те мудрецы, которые при таком положении могут сегодня решить вопрос о прекращении торговли оружием, оставляя в стороне решение проблем, создающих очаги напряженности. Если о чем-либо говорит этот вопрос, то он говорит о том, что нужно взяться и решать эти проблемы.

Возьмите, например, Родезию. Там из каждых 25 человек 24 черных негритянского происхождения и 1 белый. Кому власть должна принадлежать в этой стране? Я думаю, ответ из этих цифр напрашивается ясный. Я бы продолжил эту мысль. Какой порядок должен быть в этой стране — решать должен сам народ. Не внешние силы, не какие-то инструкторы и не всякие любители разъезжать и поучать народы, как устраивать им домашние внутренние дела.

Вопрос: Не могли бы Вы несколько подробнее сказать, какова цель Вашей возможной встречи в мае в Женеве с госсекретарем США?

Ответ: Мы договорились обсудить подробно и обстоятельно ближневосточную проблему. Попутно я должен сказать, что со стороны г-на Вэнса и правительства США была подчеркнута роль двух держав в урегулировании этой проблемы как сопредседателей Женевской конференции. Я упомянул в ходе своего заявления, что мы не исключаем, что к этому времени появятся вопросы, по которым, может быть, состоится обмен мнениями.

Вопрос: Можете ли Вы сказать, в чем, по Вашему мнению, польза от встречи с государственным секретарем г-ном Вэнсом, имея в виду пользу для лучшего взаимопонимания между СССР и США?

Ответ: Я бы так ответил на этот вопрос: визит государственного секретаря был необходим и даже полезен, потому что мы должны хорошо знать друг друга. Я имею в виду не поверхностное знакомство, а знание позиции, знание политики стран по соответствующим проблемам. А у нас есть расхождение по вопросам, и по важным вопросам. Об этом я уже говорил и не думаю, что есть необходимость повторяться. Была достигнута некоторая договоренность продолжить обсуждение нерешенных вопросов, по которым у нас не находилось общего языка с США. Обмен мнениями может быть проведен не обязательно на высоком уровне, а скажем, на уровне экспертов, советников. Потом можно будет посмотреть, где мы находимся. Мы надеемся, что к этим договоренностям американская сторона проявит серьезное отношение. За себя мы ручаемся.

Вопрос: Делались ли исключения в отношении крылатых ракет во владивостокской договоренности?

Ответ: Нет, не делались.

«Правда», 1 апреля 1977 г.