Письмо полковника Мельникова от 15 июля 1953 г. Н. А. Булганину

Тт. Маленкову Г. М.

Молотову В. М.

Хрущеву Н. С.

[п.п.] Булганин 30.VII

Послано т. Руденко

Копия

Экз. № 1

Маршалу Советского Союза

товарищу Булганину Н. А.

В связи с разоблачением Берия как врага Коммунистической партии и Советского государства считаю своим долгом доложить Вам некоторые факты, которые в связи с делом Берия могут теперь иметь другую оценку.

Изложенные факты относятся к периоду оборонительных боев за Главный Кавказский хребет и в районе Орджоникидзе (Владикавказ) в Великую Отечественную войну.

1. К 1 августа 1942 года я прибыл в г. Сухуми на должность начальника штаба 3-го стрелкового корпуса. Управление корпуса было сформировано в июне 1942 года. Командиром корпуса был назначен генерал-майор Леселидзе. Корпус входил в состав 46-армии (штаб армии г. Кутаиси) и имел задачу оборонять побережье Черного моря от возможной высадки морского десанта немцев. Как известно, летом 1942 года, т. е. в этот период, советские войска вели сдерживающие бои с противником на Северном Кавказе и на подступах к Кавказским горам.

Ни в штабе корпуса, ни командиром корпуса генералом Леселидзе не оценивалась обстановка в том направлении, что необходимо и немедленно начать выдвижение частей корпуса с побережья моря на перевалы Главного Кавказского хребта. В первых числах августа 1942 года у командующего 46-й армией генерала Сергацкова созрело решение о необходимости немедленного выдвижения частей для занятия обороны на перевалах, но, как я понял его, он ждал утверждения этого решения Военным советом Закавказского фронта. Примерно 14 августа я был вызван командующим армией в Сочи, в штаб 20-й горнострелковой дивизии, где получил от него приказание командиру корпуса генералу Леселидзе о немедленном выдвижении частей корпуса на перевалы. Генерал Леселидзе отнесся к этому приказанию скептически, возражал против такого поспешного приказания и считал, что еще нет данных для немедленного выдвижения частей на перевалы. Об этом мною было доложено генералу Сергацкову, и последний после длительного переговора по телеграфному аппарату с генералом

Леселидзе в моем присутствии в категорической форме приказал выполнять его приказ. Таким образом, генерал Леселидзе затягивал выдвижение частей на перевалы. В результате этого с опозданием были выдвинуты на перевалы части 394-й грузинской стрелковой дивизии, и по этой причине противник упреждал нас в выдвижении на перевалы. При этом следует подчеркнуть, что части 394-й стрелковой дивизии не были заранее подготовлены и приспособлены для ведения боев в горах. Вышедшие батальоны на перевалы, по существу, без сопротивления сдали их противнику.

Привожу этот факт с той целью, чтобы показать, как теперь стало известно, преступную деятельность Берия, прибывшего в г. Сухуми в качестве члена Комитета обороны. Берия прибыл с большой группой своих приближенных. На заседании в Сухуми, на котором присутствовали военные советы Закавказского] фронта и 46-й армии и секретари горкомов Краснодарского края, он свирепо отстранил от должности командующего, начальника штаба и начальника тыла 46-й армии и других. Назначил командующим армией генерала Леселидзе, а начальником штаба — привезенного с собой полковника Миколадзе. Он создал большой Военный совет армии и включил в его состав врагов народа, как, например, бывшего секретаря Сухумского обкома Барамия. Угрожал расстрелом и другими кознями секретарям горкомов Краснодарского края за то, что они не наводят порядка, и за то, что требуют рабочей силы для оборонительных работ, и сказал, что не даст из Грузинской ССР людей для оборонительных работ. Между тем он ни словом не обмолвился на руководство Грузинской ССР и Абхазской АССР, которые своей деятельностью и пассивным созерцанием усугубляли беспорядки и увеличивали панику.

Например, противник в течение трех дней бомбил г. Сухуми. В городе возникли пожары, паника и грабежи. А руководство Абхазской АССР и, в частности, секретарь обкома Барамия и начальник Управления НКВД (по фамилии, насколько припоминаю, Гагуа) после первой бомбежки сбежали в горы и бросили город и население на произвол судьбы. Однако к ним со стороны Берия никаких мер не было принято. Также не помню, чтобы были привлечены к ответственности командир 394-й стрелковой дивизии Контария и командиры полков этой дивизии за сдачу перевалов.

Как я уже указывал, Берия прибыл в г. Сухуми с большой группой приближенных ему работников. Вместе с ним прибыли нарком внутренних дел Грузинской ССР Роппау, полковник Миколадзе, а также Соджая Пиашев и много других лиц.

Для упрочения угрожаемого положения на Клухорском и Марухском направлениях требовалось принять меры для усиления этих направлений более стойкими частями. Предлагалось перебросить из Батуми 9-ю горно-стрелковую дивизию, а на ее место передислоцировать 394-ю дивизию. В этом Берия отказывал. Позже, видимо под давлением сверху, были направлены на усиление этих направлений 9-я горно-стрелковая дивизия, 155-я стр[елковая] бригада и 107-я стр[елковая] бригада, прибывшая с Брянского фронта.

На меня как на начальника штаба корпуса и на комиссара корпуса полковника (ныне генерал-майор) Буинцева была возложена Военным советом армии ответственность за Марухское направление. Для этого нам передали 107-ю стр[елковую] бригаду, с которой мы прибыли к Марухскому перевалу. По прибытии нами было установлено наличие специальной группы, присланной Берия со специальным назначением руководства этим направлением. Об этом, видимо, и не знал Военный совет армии. Подобные же группы от Берия находились и на других направлениях,

и, в частности, на Клухорском направлении находилась группа под руководством Серова (заместителя] министра НКВД СССР). Фактически мы были отстранены от руководства боевой деятельностью подчиненных нам войск.

Возникает необходимость проверить истинное политическое лицо всех лиц, коих Берия привез с собой, назначал и продвигал их по службе.

2. Некоторые факты о ходе боев в районе Орджоникидзе (Владикавказ) в ноябре 1942 года.

Северной группой войск командовал генерал Масленников И. И. В начале ноября 1942 года противник нащупал слабое место в нашей обороне в районе Нальчика, прорвал оборону и за двое суток узким коридором вышел к окраинам Орджоникидзе. Такое неожиданное появление противника нас удивляло. В ходе продвижения противник разогнал части 10-го стр[елкового] корпуса, который только что приступил к формированию в районе южнее селения Ардон. Командиром этого корпуса был назначен генерал Лавягин, для которого, как было известно, появление противника было неожиданным. Генерал Масленников И. И. отдал под суд генерала Лавягина.

Войска 9-й армии готовились к наступлению на Молгабег. Вследствие неожиданного прорыва немцев на Орджоникидзе наступление было отменено и 3-й стр[елковый] корпус спешно выдвигался в район Орджоникидзе для занятия рубежа обороны в районе поселка Кировский. Нам представлялось, что сил в группе войск было достаточно для быстрого и полного разгрома противника.

Кроме 3-го стр[елкового] корпуса в районе Орджоникидзе находились в резерве, как было известно, дивизия НКВД и 10-й гвардейский стр[елковый] корпус. Командир 3-го стр[елкового] корпуса полковник (ныне генерал, командующий При [волжским] ВО) Перекрестов предлагал нанести удар во фланг и тыл прорвавшейся группировки немцев. Командующий 9-й армией генерал Коратеев поддерживал это предложение командира 3-го стр[елкового] корпуса. Но, как было нам известно, генерал Масленников И. И. отверг его. 10-й гвардейский стр[елковый] корпус впоследствии был введен в бой лобовым ударом, завязался затяжной бой. В ходе напряженного боя в один из дней командир корпуса и начальник штаба были вызваны на командный пункт армии. Командарм генерал Коратеев развернул заранее заготовленную карту и указал нам рубеж для занятия войсками корпуса в случае отхода. Эта карта с рубежами, на которые должны отойти наши войска, видимо, была прислана из штаба группы войск. Мы все чувствовали и знали, что Масленников И. И. не мог терпеть такого способного и опытного командарма, как генерал Коратеев.

Руководство генерала Масленникова И. И. сводилось к постоянным угрозам расстрела. Были случаи, когда он своими действиями грубо компрометировал действия командиров соединений. Например, 3-му стр[елковому] корпусу была передана одна стрелковая дивизия (номер ее не помню), которая находилась в движении. Вместе с этим Масленниковым И. И. было приказано с утра следующего дня начать наступление.

День был короткий. Командир корпуса и штаб корпуса в ночь кануна наступления по частям разыскивали эту прибывающую дивизию. Естественно, к наступлению не были готовы. Однако генерал Масленников И. И. приказал наступать. Наступление было неудачным. Генерал Масленников приказал расследовать и пытался не виновных в этом наказать.

Заслуживает внимания и такой факт, когда затягивалась переброска 3-го стр[елкового] корпуса из-под Моздока под Новороссийск в состав Черноморской группы войск. После войны мне стало известно, что перегруппировка войск из Северной группы в состав Черноморской группы осуществлялась по замыслу товарища Сталина с целью отрезать отход немцев на Таманский полуостров. Как известно, с переброской опоздали, и замысел товарища Сталина не был выполнен, что потом, впоследствии, привело к большим ненужным потерям.

Я затрудняюсь делать какие-то определенные выводы о лицах и фактах, изложенных мною выше. Повторяю, мой долг, в связи с делом Берия, донести Вам.

Старший преподаватель

Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова

полковник    

Мельников

15.7.1953 г.

Пометы:

Доложено, [п.п.] [подпись неразборчива]

30.VII

Разослано:

тов. Хрущеву Н. С.

тов. Шаталину Н. Н.

тов. Круглову С. Н.

30.VII.53 г. [п.п.] [подпись неразборчива]