Постановление Президиума ЦК КПСС от 1 июля 1954 г. о проекте обвинительного заключения на П. А. Шария, С. С. Мамулова, Б. А. Людвигова, Г. А. Ордынцева, и Ф. В. Муханова
Строго секретно
Особая папка
Товарищ, получающий конспиративные документы, не может не передавать, не знакомить с ними кого бы то ни было, если нет на то специальной оговорки ЦК.
Копировка указанных документов и делание выписок из них категорически воспрещается.
Отметка и дата ознакомления делается на каждом документе лично товарищем, которому документ адресован, и за его личной подписью.
Подлежит возврату в течение 24 часов в Канцелярию Президиума ЦК КПСС
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Коммунистическая Партия Советского Союза,
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ
№ П70/ХХ1У Тов. Руденко
3.VII. 1954 г.
Выписка из протокола № 70 заседания Президиума ЦК от 1 июля 1954 г.
Проект обвинительного заключения по делу Шария П. А., Мамулова С. С., Людвигова Б. А., Ордынцева Г. А. и Муханова Ф. В.
Принять предложение генерального прокурора СССР т. Руденко по данному вопросу с учетом высказанных на заседании Президиума ЦК замечаний.
СЕКРЕТАРЬ ЦК
№ П117 8
Особая папка
16.VI.54 г.
Членам и кандидатам Президиума ЦК КПСС,
секретарям ЦК КПСС
т. Хрущеву не посылали,
т. Малику без подписей
Записка т. Руденко Р. от 16.VI.54 г. № 1687сс
Проект обвинительного заключения по уголовному делу по обвинению Шария П. А., Мамулова С. С., Людвигова Б. А., Ордынцева Г. А., Суханова Ф. В. Получ[ено] 15 экз.
Особая папка
Прот[окол] Президиума] ЦК № 70 п. XXIV
Совершенно секретно
Подлежит возврату в
группу «Особой папки»
Общего отдела ЦК КПСС
ЦК КПСС
Представляю пятнадцать экземпляров проекта обвинительного заключения по уголовному делу по обвинению Шария П. А., Мамулова С. С., Людвигова Б. А., Ордынцева Г. А., Суханова Ф. В.
Считаю доказанным по этому делу, что обвиняемые, являясь особо доверенными и приближенными к Берия людьми, активно участвовали в преступной деятельности заговорщической группы.
Прошу санкционировать направление дела для рассмотрения в Военную коллегию Верховного суда СССР.
Приложение: пятнадцать экземпляров проекта обвинительного заключения, каждый на 33 листах (см. рассылку п. № 78).
Генеральный прокурор СССР
[п.п.] Р. Руденко
16 июня 1954 г.
№ 1687/сс
Совершенно секретно
«Утверждаю»
Генеральный прокурор Союза ССР
действительный государственный
советник юстиции
Р. Руденко
« » июня 1954 года
Обвинительное заключение
По делу № 0067 1953 г. по обвинению:
1. ШАРИЯ Петра Афанасьевича по ст. ст. 58-1 «а», 58-11 УК РСФСР
2. МАМУЛОВА Степана Соломоновича
3. ЛЮДВИГОВА Бориса Александровича
4. ОРДЫНЦЕВА Григория Алексеевича
5. МУХАНОВА Федора Васильевича по ст. ст. 58-1 «б», 58-11 УК РСФСР
23 декабря 1953 года приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР были осуждены за контрреволюционную изменническую и террористическую преступную деятельность враг народа Берия и его соучастники Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский.
При производстве предварительного следствия по делу Берия и перечисленных выше его сообщников материалы в отношении ряда других участников антисоветской изменнической заговорщической группы, в том числе обвиняемых по настоящему делу Шария П. А., Мамулова С. С., Людвигова Б. А., Ордынцева Г. А. и Муханова Ф. В., были выделены в отдельные производства.
Как установлено предварительным и судебным следствием и признано приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР по делу Берия и его сообщников, заговорщики ставили своей преступной целью использовать органы Министерства внутренних дел против коммунистической партии и Правительства СССР, поставить Министерство внутренних дел над партией и правительством для захвата власти, ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии.
Антисоветская преступная деятельность заговорщиков особенно активизировалась после кончины И. В. Сталина, когда, делая ставку на общую активизацию реакционных империалистических сил против Советского государства, Берия перешел к форсированным действиям для осуществления своих изменнических замыслов.
В этот период Берия и его сообщники принуждали работников местных органов МВД тайно собирать клеветнические, сфальсифицированные данные о деятельности и составе партийных организаций, пытаясь таким преступным путем опорочить работу партийных органов.
В своих антисоветских изменнических целях Берия и его соучастники предприняли ряд преступных мер, для того чтобы активизировать остатки буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, посеять вражду и рознь между народами СССР и в первую очередь подорвать дружбу народов СССР с великим русским народом.
Действуя как злобный враг советского народа, Берия с целью создания продовольственных затруднений в нашей стране всячески саботировал, мешал проведению важнейших мероприятий партии и правительства, направленных на подъем хозяйства колхозов и совхозов и неуклонное повышение благосостояния советского народа.
Приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР установлено также, что в качестве одного из основных методов своей преступной деятельности участники антисоветского заговора Берия избрали клевету, интриги и различные провокации против честных партийных и советских работников, стоявших на пути враждебных Советскому государству изменнических замыслов заговорщиков и мешавших им пробираться к власти. Используя свое служебное положение, заговорщики занимались истреблением честных, преданных делу коммунистической партии и советской власти кадров.
Судом установлено, что Берия и его соучастники совершили ряд тягчайших преступлений против человечности, в том числе производили эксперименты на живых людях, испытывая на них действия различных ядов.
Готовясь захватить власть, Берия стремился получить поддержку со стороны империалистических государств ценой нарушения территориальной неприкосновенности Советского Союза и передачи капиталистическим государствам части территории СССР.
С помощью своих соучастников, в том числе обвиняемого по настоящему делу Шария, враг народа Берия поддерживал тайные связи с контрреволюционной грузинской эмиграцией — агентурой разведывательных органов ряда империалистических государств.
Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР установило также ряд иных преступных деяний Берия, свидетельствующих о его глубоком моральном падении, в том числе корыстных преступлений и злоупотреблений властью. Следствием по настоящему делу установлено, что обвиняемые Шария, Мамулов, Людвигов, Ордынцев и Муханов являлись активными участниками перечисленных выше тягчайших государственных преступлений, совершенных Берия и другими заговорщиками.
Конкретно виновность обвиняемых материалами дела установлена в следующем.
I
Все обвиняемые по настоящему делу являлись особо доверенными и приближенными к Берия лицами.
Так, обвиняемый Шария, начиная с 1934 года находился в числе ближайших соучастников Берия, всячески способствуя его преступной деятельности.
Следствием установлено, что Шария был серьезно скомпрометирован своими связями с троцкистами. Зная об этом, Берия не только не удалил Шария из аппарата МВД, но приближал его и продвигал по службе.
О характере своих отношений с Берия сам обвиняемый Шария на допросе от июля 1953 года показал:
«...В марте 1934 года Берия вызвал меня в крайком и предложил мне перейти на работу в Тбилисский горком партии на должность зав. отделом культуры и пропаганды...
Примерно с начала 1936 года я стал нередко бывать у Берия дома или на даче... Таким образом, я ближе познакомился с Берия и его семьей. Когда я бывал дома или на даче у Берия, там присутствовали разные лица, постоянного состава присутствовавших я там не наблюдал. Мое внимание тогда обращал широкий размах жизни в семье Берия.
В сентябре 1938 года Берия был освобожден от должности секретаря ЦК КП Грузии и уехал в Москву в связи с назначением его заместителем наркома внутренних дел СССР. Я в числе других провожал Берия на автомашине до Дзауджикау. Вскоре после отъезда Берия в Москву уехали Кобулов, Гоглидзе, Цанава, Саджая и др.
...В декабре 1938 г. меня вызвал к себе Берия и предложил работать в качестве начальника секретариата НКВД...
За время пребывания в Москве я также несколько раз бывал на квартире и на даче у Берия в числе других ответственных работников НКВД СССР.
...Безусловно, я тогда, как и теперь, понимал, что вызвали меня из Грузии по предложению Берия, который знал, что я владею неплохо русским языком и могу быть ему полезным в составлении или редактировании тех или иных важных документов, необходимость которых он предвидел в связи с происходившими тогда событиями в НКВД... Впоследствии, когда я находился уже в Грузии на партийной или научной работе, Берия бесцеремонно вызывал меня через ЦК Грузии в Москву каждый раз, когда ему предстояло подготовить ту или иную статью или выступление...» (т. л. д.).
В 1952 году Шария был арестован как участник так называемой мингрельской националистической группировки.
Берия, заняв в марте 1953 г. пост министра внутренних дел СССР, немедленно освободил Шария из тюрьмы, вызвал его в Кремль и поручил Шария составление документов государственной важности, а затем 9 апреля 1953 г. назначил Шария своим помощником в Совете министров СССР.
Характерно, что, освобождая Шария из тюрьмы, Берия поручил ему составить представление в правительство по тому самому делу, по которому Шария был ранее арестован и привлечен к уголовной ответственности.
О степени приближенности обвиняемого Шария к врагу народа Берия свидетельствует то обстоятельство, что последний использовал Шария для составления важных государственных документов еще до того, как Шария был официально назначен на работу в аппарат Совета министров СССР.
По этому поводу Шария на допросах от 2 и 8 июля 1953 г. показал:
«В марте 1953 года дело по обвинению меня было прекращено, меня освободили из тюрьмы и назначили помощником Берия».
И далее:
«Если не ошибаюсь, в среду, 26 марта 1953 г., я был вызван в Кремль к Берия и был принят им в присутствии Ордынцева и Людвигова. Берия поручил мне помочь Людвигову в составлении записки в ЦК по делу врачей.
Во время моего нахождения в кабинете Берия он по какому-то поводу разразился резкими замечаниями в адрес Сталина...
Через несколько дней Берия вызвал меня и Людвигова к себе в МВД СССР, где у него находился Кобулов и, кажется, Влодзимирский. Там мне и Людвигову было дано поручение составить докладную в ЦК КПСС по делу так называемых мингрельских националистов.
Когда работа подошла к концу и документы были одобрены, Берия вызвал меня и спросил, где я предпочитаю быть его помощником — в МВД СССР или Совете министров СССР.
...По моему глубокому убеждению, назначая меня на эту работу, Берия исходил, прежде всего, из своего личного расчета использовать известные ему некоторые мои способности и навыки составлять и редактировать политические документы. Кроме того, я считаю, что он мне доверял, так как знал меня много лет» (т. л. д.).
Обвиняемый Шария не отрицает, что, пользуясь доверием Берия, он понимал «явную опасность», которую представляла вражеская деятельность Берия для коммунистической партии и Советского государства. Так, допрошенный 2 июля 1953 года Шария показал:
«В марте 1953 года дело по обвинению меня было прекращено, меня освободили из тюрьмы и назначили помощником Берия.
В процессе работы в качестве помощника Берия на основе отдельных его высказываний, в которых я мог усмотреть выпячивание им собственной роли в решении важных государственных вопросов, а также на основе нередких его замечаний в отношении отдельных руководителей правительства у меня стало складываться мнение, что Берия страдает бонапартистскими, диктаторскими замашками.
Учитывая при этом, что Берия занимает пост министра внутренних дел СССР, для меня стала вырисовываться явная опасность для партии и государства этих его бонапартистских диктаторских замашек» (т. л. д.).
Так же, как и Шария, обвиняемые Мамулов и Людвигов были связаны с Берия совместной преступной деятельностью, начиная с периода работы Берия в Закавказье.
По этому поводу арестованный Цанава показал:
«Я считаю, что отношения Берия к Мамулову были как к близкому человеку. По моим наблюдениям, Берия еще в Грузии относился к Мамулову хорошо, можно сказать, с теплотой, он продвигал Мамулова по службе...
Я лично считаю, что если бы Мамулов не был близким, доверенным человеком Берия, последний никогда бы не назначил его начальником секретариата. То, что Мамулов имел звание генерал-лейтенанта, занимал должность зам. министра внутренних дел, дважды был избран депутатом Верховного Совета СССР, а в 1953 году направлен на руководящую работу в ЦК КП Грузии с оставлением в действующем резерве МВД СССР, все это свидетельствует о той заботе, которую проявлял о нем Берия...
Мне известно также, что семьи Берия и Мамулова до последнего времени общались между собой» (т. л. д.).
Давая показания о наиболее приближенных к Берия лицах, свидетель Шиян В. В.
17 июля 1953 года показал:
«Из Грузии им были отозваны братья Кобуловы, Деканозов, Милыптейн, Мамулов, Шария, Гоглидзе и ряд других лиц. На протяжении всей своей работы Берия выдвигал этих лиц, передвигал их по службе за собой, они были его хвостами и особенно доверенными людьми...» (т. л. д.).
Другой свидетель Визель Ю. С. 27 июля 1953 года показал:
«Берия приехал в Москву в 1938 году с группой своих людей. В эту грушу входили: Кобулов, Гоглидзе, Мамулов, Шария... и другие... Эти люди являлись участниками и исполнителями преступных замыслов Берия...» (т. л. д.).
Аналогичные показания о близких отношениях Берия с Мамуловым, Шария, Людвиговым дали также арестованные Надарая, Рапава, Берия Н., Герцовский, Рыбак и свидетели Горлинский, Иванов и др. (т. л. д.).
Установлено, что Берия укрывал обвиняемых по настоящему делу от ответственности.
Так, в 1937 году органами МВД Груз[инской] ССР были получены от арестованных Горячева и Марковина показания о том, что Мамулов является участником троцкистской организации, однако никаких мер по отношению к Мамулову со стороны Берия принято после этого не было и показания арестованных оставлены без дальнейшей проверки.
Более того, в 1938 году, когда Берия пробрался на пост наркома внутренних дел СССР, Мамулов вместе с другими наиболее преданными Берия и приближенными к нему лицами был вызван в Москву и назначен на должность начальника секретариата МВД СССР
Обвиняемый Людвигов являлся приближенным Берия и соучастником его преступной деятельности, начиная с 1931 года, когда Людвигов работал в Заккрайкоме ВКП(б) сперва заведующим сектором, а затем заместителем] заведующего культпропотделом.
В 1936 г. Берия, будучи секретарем Заккрайкома ВКП(б), назначил Людвигова своим помощником.
В 1937 году Берия, располагая показаниями арестованных о том, что Людвигов является участником антисоветской организации, назначил его сначала заместителем заведующего, а затем заведующим особым сектором ЦК КП(б) Грузии. По этому поводу обв[иняемый] Гоглидзе 14 декабря 1953 года показал:
«На Людвигова было несколько косвенных показаний о его причастности к заговорщической деятельности к[онтр][революционной] организации. Все эти материалы мною или Кобуловым докладывались Берия. Но он никаких указаний не давал, и поэтому Людвигов не был в 1937 году арестован» (т. л. д.).
На допросе 17 октября 1953 года Людвигов показал:
«Я хочу дополнить свои показания о том, что в то время готовился и арест меня или обсуждался этот вопрос. Об этом я узнал в конце апреля 1941 года...
Увидев меня, Берия предложил мне поехать к нему на квартиру пообедать. Поехали мы втроем... Берия, Кобулов и я. На М[алую] Никитскую.
На квартире пообедали с выпивкой...
...Вот во время обеда, будучи выпивший, Кобулов тогда мне сказал: «А мы хотели еще арестовать тебя в 1937 г., но Лаврентий Павлович не дал» (т. л. д.).
В 1938 году Берия назначил Людвигова первоначально заместителем] начальника секретариата МВД СССР, а затем своим помощником в Совете министров СССР.
В разговоре с сотрудниками аппарата Людвигов всегда стремился подчеркнуть свою преданность Берия.
По этому поводу свидетель Несмелова на допросе 16 января 1954 года показала:
«Людвигов очень преданный Берия человек. Сам Людвигов это подчеркивал, иногда даже говорил, что за Берия он даст хоть отрубить свою правую руку. Людвигов признавал на работе только Берия, а с другими ни с кем не считался» (т. л. д.).
Об особой близости Людвигова к Берия свидетельствует и то обстоятельство, что именно Людвигову Берия поручил хранение своих личных денег и ведение всех финансовых расчетов.
Берия признал, что перед проведением в 1947 году денежной реформы он поручил Людвигову тайно разместить в различных сберкассах значительную денежную сумму (более 40 тыс. рублей), чтобы избежать переоценки денег. Людвигов выполнил это преступное распоряжение Берия (т. л. д.).
Признавая свою приближенность к Берия, Людвигов на допросе 17 июля 1953 года показал:
«Я не отрицаю, что был приближенным Берия, но это состояло в том, что Берия использовал меня, мои знания в своих интересах, т. к. он ничего не мог делать, не способен был на теоретическую и государственную деятельность, поэтому он моими руками и умом достиг себе ореола славы. Для этой цели он и приблизил меня к себе» (т. л. д.).
Говоря о своей преданности Берия, Людвигов на допросе 19 сентября 1953 года показал:
«Я ни от кого не скрывал, что я был предан Берия; готов был выполнять его любые задания... Я действительно преклонялся перед Берия, даже в честь его назвал своего сына Лаврентием...» (т. л. д.).
Добившись в 1953 году назначения на пост министра внутренних дел СССР, Берия назначил Людвигова начальником секретариата МВД СССР, дав ему задание — следить за сотрудниками министерства и быть личным его информатором.
На допросе 19 сентября 1953 года Людвигов показал:
«В каком направлении меня хотел использовать Берия в дальнейшем, я не знаю, но в этой связи я могу отметить следующее: за последнее время, когда меня он перевел в секретариат МВД, то говорил мне, чтобы я секретариатом занимался не более двух часов в день, а остальное время тратил на то, чтобы ходить по управлениям МВД, присматриваться, изучать людей, говоря, что «ты не знаешь их». Он даже при Ордынцеве как-то сказал про меня: «Он думает, что я его перевел в МВД докладывать мне бумажки».
Вот поэтому я понял, что Берия хотел меня использовать как своего человека для слежки в аппарате МВД» (т. л. д.).
О степени близости Людвигова к Берия свидетельствует также то обстоятельство, что именно Людвигова Берия привлек совместно с Бедия и некоторыми другими авторами к работе по составлению книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». При активном участии Людвигова авторство этой книги было затем присвоено Берия.
Людвигов признал, что тщательно скрывал имена действительных авторов работы и выдавал за автора книги Берия, способствуя этим дальнейшей карьере последнего.
На допросе 5 октября 1953 года Людвигов показал:
«Когда мы с Берия и Мирцхулава работали над книгой (докладом) об истории большевистских организаций в Закавказье, то, естественно, не рассказывали другим лицам об этом. Об авторстве мы молчали и позже. Когда я уезжал из Грузии на Украину, то Берия подарил мне экземпляр книги с надписью: «Товарищу моему и другу Б. Людвигову. Л. Берия» и дата. В этом случае Берия тоже не сделал намека на мое участие в написании книги».
Как установлено следствием по делу Берия, в 1937 году, после того как Берия стало известно, что Бедия и Мирцхулава в частных беседах назвали себя действительными авторами книги, оба они были арестованы и расстреляны. При этом основным обвинением, предъявленным Бедия, было обвинение в подготовке террористического акта против Берия.
Обвиняемый Ордынцев являлся приближенным к Берия лицом, начиная с марта 1941 г., когда по рекомендации Мамулова был назначен начальником секретариата Берия в СНК СССР и заместителем] начальника секретариата НКВД СССР, где и работал в непосредственном подчинении Берия вплоть до ареста последнего.
Характеризуя отношение Берия к Ордынцеву, обвиняемый Людвигов при допросе 31 октября 1953 года показал:
«По работе Ордынцев был самым близким и доверенным сотрудником у Берия. Наибольшая часть поручений Берия работникам аппарата давалась через Ордынцева. Даже подготовка каких-либо документов, не относящихся к секретариату непосредственно, не обходилась без участия Ордынцева, которого Берия подключал для работы к другим лицам.
С мнением Ордынцева Берия считался больше, чем с мнением других работников из аппарата...
По Совету министров Берия не рассматривал ни одного вопроса без Ордынцева» (т. л. д.).
Обвиняемый Муханов, работая с 1939 года в секретариате НКВД СССР в качестве оперуполномоченного, начальника отделения и затем личного секретаря Берия по Совету министров, проявил себя как человек, готовый выполнить любое, в том числе и преступное задание Берия.
Обвиняемый Людвигов, характеризуя Суханова, на допросе 31 октября 1953 года показал:
«Человек, которого можно назвать глазами и ушами Берия, был Муханов, о котором никто из работников аппарата Совета министров СССР и даже министерств не скажет доброго слова.
Муханов без надобности прислушивался к разговорам и даже о мелких дрязгах, ссорах среди работников доносил Берия.
Муханов очень мстителен. Споры по служебным вопросам с ним он воспринимал как личную обиду, а вскоре делал неприятности — доносил Берия» (т. л. д.).
Допрошенный в качестве свидетеля бывший сотрудник секретариата Медвин-ский Л. П. о Муханове показал следующее:
«Муханова могу характеризовать как человека мстительного, с провокационным складом характера. Он о каждой мелочи доносил Берия.
Я со слов Ордынцева знаю, что Муханов может выдумать любую небылицу и донести Берия» (т. л. д.).
Сам Берия высказывался о Муханове как о человеке, преданном ему, и заявлял, что Муханов сделает для него все, что Берия пожелает.
Это обстоятельство подтвердила свидетель] Акопян А. И. 14 июля 1953 года, которая показала:
«Берия считал самыми преданными ему людьми Саркисова, Муханова и Ордынцева, говоря, что они все для него сделают» (т. л. д.).
Эти показания свидетеля Акопян подтверждаются тем, что Муханов имел доступ к личным архивам Берия, хранившимся у него на городской квартире. Следствием по делу Берия установлено, что кроме Муханова к документам личного архива имел доступ лишь ограниченный круг наиболее доверенных соучастников Берия (Меркулов, Мамулов, Людвигов).
За время работы с Берия Муханов выполнял и личные поручения Берия, касавшиеся покупки разных вещей и продуктов как для семьи Берия, так и его сожительниц.
Подчеркивая свою личную преданность Берия, Муханов назвал своего сына в честь Берия Лаврентием.
II
Выше указывалось, что предварительным и судебным следствием по делу Берия и его сообщников были установлены тягчайшие преступления Берия, выражавшиеся в избиениях и пытках арестованных, а также производстве бесчеловечных опытов над живыми людьми, на которых испытывалось действие различных ядов.
Установлено, что обвиняемый Мамулов не только был полностью осведомлен
об этих преступлениях, но и лично способствовал им. В приемной возглавляемого Момуловым секретариата НКВД в письменном столе хранились специальные приспособления для избиения и пыток арестованных, доставлявшихся на допрос в кабинет Берия.
По этому поводу обвиняемый Мамулов на допросе 12 августа 1953 года показал:
«В приемной Берия, в письменном столе, в правой тумбочке, в ящике хранились завернутыми в газеты резиновые палки и другие какие-то предметы для избиений. Иногда Кобулов Богдан, Влодзимирский и др. заводили в кабинет Берия в присутствии последнего арестованного и уносили туда принадлежности для избиений. Через некоторое время в приемной были слышны вопли и крики арестованного, подвергавшегося избиению. Я лично слышал несколько раз крики арестованных, избиваемых в кабинете Берия, где он находился» (т. д. л.).
Являясь начальником секретариата МВД, Мамулов как ближайший сообщник Берия принимал участие в организации совершенно секретной лаборатории для производства бесчеловечных опытов по умерщвлению людей различными ядами.
Допрошенный по этому вопросу в качестве свидетеля бывш.[ий] комендант НКВД — МГБ — МВД Блохин В. М. на допросе 19 сентября 1953 г. показал:
«После прихода Берия в 1938 году в НКВД СССР, не помню точно — в каком месяце, меня вызвал к себе Берия и сказал, что надо подготовить специальное помещении для производства опытов над арестованными, приговоренными к расстрелу.
Берия поручил мне подготовить план оборудования такого помещения. Я набросал план оборудования помещения в другом доме, передал его начальнику секретариата НКВД СССР Мамулову, который был в курсе этого задания, и Мамулов согласовал с Берия набросанный мною план.
...Когда помещение было подготовлено, я об этом доложил Мамулову, а он, в свою очередь, — Берия...» (т. л. д.).
Следствием по делу Берия было установлено, что одним из основных методов преступной деятельности заговорщиков являлось попирание социалистической законности с целью фальсификации следственных дел и получения путем избиений и пыток ложных показаний от арестованных, которые затем специальной тройкой под председательством соучастника Берия — Гоглидзе осуждались к смертной казни якобы за совершенные к[онтр]р[еволюционные] преступления.
Таким путем Берия и его соучастники уничтожали честных, преданных советской власти и коммунистической партии людей, а также расправлялись с лицами, стоявшими на пути заговорщиков.
Эта преступная деятельность особенно широко была развернута участниками заговора в период 1937-1938 гг.
Установлено, что обвиняемый Людвигов в этот период активно содействовал Берия в расправе с неугодными ему людьми.
Обвиняемый Людвигов на допросе 5 октября 1953 года по этому поводу показал:
«Работая заведующим] особым сектором ЦК (сначала я был заместителем заведующим] особым сектором у Меркулова), я готовил решения бюро ЦК об арестах руководящих работников. Никакими материалами на лиц, подлежавших аресту, я не располагал. Решения об арестах на бюро не обсуждались, а выносились опросным порядком. Берия вызывал меня, предлагал составить опросный лист на решение об аресте того или иного руководящего работника номенклатуры ЦК «за участие в контрреволюционной организации». Этот лист первым подписывал Берия, а затем я собирал подписи остальных членов бюро, которые никогда не интересовались существом вопроса, а подписывали потому, что подписал Берия.
Очень часто такое оформление решений было после фактически произведенных арестов. Таким образом, соблюдалась форма, а фактически об аресте Берия решал вопрос один» (т. л. д.).
Квартиры и вещи арестованных и осужденных Берия распределял среди работников НВД и других, для чего создал «комиссию» во главе с Людвиговым.
Лучшие квартиры осужденных с обстановкой забрали себе соучастники Берия, и в их числе сам Людвигов.
III
Берия с помощью обвиняемого Шария поддерживал тайные связи с контрреволюционными грузинскими эмигрантами.
Кроме того, Шария помог Берия доставить в Советский Союз из Парижа и укрыть от ответственности родственника жены Берия Теймураза Шавдия, изменившего Родине и являвшегося в период войны сотрудником гитлеровской службы безопасности — СД.
В 1945 году Берия направил Шария в Париж со специальным заданием установить связь с лидерами бывших грузинских контрреволюционных партий — меньшевиками, федералистами, эсерами, являвшимися агентами разведывательных органов ряда империалистических государств.
По этому поводу Шария на допросе 24 июля 1953 года показал:
«Я зашел к Берия, чтобы узнать у него о подробностях этого поручения, зная, что без его участия вопросы по Грузии не решались. Берия ответил, что мне придется встречаться в Париже с белоэмигрантами, меньшевиками и др.
...Одновременно Берия сказал, чтобы я ознакомился с материалами по грузинской белоэмиграции, имеющимися в НКГБ СССР» (т. л. д.).
Находясь в Париже, Шария встречался с лидерами грузинских меньшевиков — Евгением Гегечкори, Ноем Жордания и многими другими грузинскими эмигрантами.
О своих встречах и переговорах с грузинскими меньшевиками Шария систематически информировал Берия, а по возвращении в СССР был у него на докладе и, кроме того, представил ему письменный доклад.
Возвращаясь из Парижа, Шария доставил оттуда в Тбилиси изменника Родины Шавдия, являющегося племянником жены Берия — Нины Теймуразовны. Укрыв Шавдия от уголовной ответственности, Шария принял меры к устройству Шавдия на учебу.
По этому поводу обвиняемый Шария 11 июля 1953 года показал:
«При первой встрече в советском консульстве в Париже с Шавдия он сказал, что служил в советских войсках, попал в плен к немцам, служил у них в грузинских формированиях, в числе которых попал в Париж.
...Ко мне обратилась жена Берия — Нина Теймуразовна с просьбой помочь устроиться на учебу Шавдия.
Помню, что я вызвал Шавдия в ЦК Компартии Грузии и выяснил у него, где он хочет учиться и в чем конкретно ему нужна помощь» (т. л. д.).
Бывший резидент МГБ во Франции свидетель Гузовский о пребывании Шария в Париже на допросе 28 июля 1953 года показал:
«Шария мне передал, что перед вылетом в Париж он был у Берия и получил от него указания, кроме получения ценностей, заниматься выявлением политических настроений у грузинских эмигрантов, представлявших различные партии... Должен отметить, что Шария был осведомлен о наличии грузинских эмигрантов в Париже значительно лучше меня, что я заключил из беседы с ним при первой же встрече. Он, в частности, назвал мне фамилии белоэмигрантов, о которых я до его приезда не имел понятия. Кроме того, мне сразу стало понятно, что Шария имеет большие полномочия на различного рода встречи с белоэмиграцией, чего мне без санкции Москвы не представлялось, да и служебной необходимости в этом не было» (т. л. д.).
И далее:
«По возвращении из Москвы у меня был разговор с Гегечкори, который спросил меня, как мы доставили в Тбилиси Шавдия, и добавил, что жена Берия является его племянницей и что он когда-то носил ее на руках.
Помню, что он спросил меня, не был ли я на докладе у Берия и как живет его племянница — жена Берия. Из этого разговора я понял, что, видимо, Шария имел с Гегечкори какой-то разговор о докладе Берия о переговорах с грузинскими эмигрантами...» (т. д. л.).
IV
Приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР по делу Берии и его сообщников установлено, что преступная деятельность участников заговорщической группы особенно активизировалась после кончины И. В. Сталина, когда Берия перешел к форсированию действий для захвата власти, делая ставку на общую активизацию реакционных империалистических сил против Советского государства.
В этот период обвиняемые по настоящему делу активно способствовали Берия в осуществлении его антисоветских, изменнических планов.
Готовясь захватить власть, Берия выступил с рядом предложений и проектов, направленных к активизации буржуазно-националистического подполья в союзных
республиках, свертыванию курса на строительство социализма в странах народной демократии. Проявляя капитулянтство перед реакционными империалистическими силами, Берия требовал передачи империалистическим государствам ряда исконных территорий Советского Союза.
Раздувая и выпячивая мнимую свою «особую» роль в Советском государстве, Берия намеревался сфальсифицировать историю Великой Отечественной войны, стремясь и здесь показать свои несуществующие заслуги и принизить роль выдающихся деятелей коммунистической партии и Советского государства в организации отпора и в последующем разгроме немецко-фашистских захватчиков.
Установлено, что обвиняемые по настоящее делу активно способствовали этим изменническим действиям Берия. Так, обвиняемый Шария на допросе от 8 июня 1953 года показал:
«Берия обязывал меня составлять ему существенные замечания и поправки почти ко всем проектам, что нередко приводило к составлению целых контрпроектов.
В качестве наиболее наглядного примера сошлюсь на проекты резолюций ЦК КПСС по вопросам Литвы и Западной Украины.
Берия прямо предложил мне и Людвигову составить вместо поступивших проектов, составленных секретарями ЦК, новые проекты, дав при этом соответствующие • указания...» (т. л. д.).
На допросе 17 июля 1953 года Шария показал:
«По мере того, как я стал замечать, что Берия суется со своими поправками и дополнениями в проекты решений по всем вопросам и вдобавок заставляет нас, своих помощников, составлять проекты решений по таким вопросам, которые вовсе не относятся к его компетенции, у меня стали возникать сомнения насчет диктаторских, вождистских амбиций Берия. Эти сомнения стали углубляться в связи с тем, что Берия открыто стал выпячивать свою якобы особую роль в решении государственных вопросов и не стеснялся в поисках замечаний в адрес других руководителей партии и Правительства СССР, при этом особенно бросались в глаза его резкие выпады против Сталина с явной попыткой преувеличить свою собственную роль при жизни Сталина».
Это же показали на следствии обвиняемые Людвигов и Ордынцев (т. л. д.).
Тогда же Берия обсуждал с обвиняемыми Шария, Людвиговым и Ордынцевым вопрос о коренном пересмотре истории Отечественной войны, допуская при этом злобные выпады против руководителей партии и правительства.
Как показал Шария, «в этом же разговоре Берия довольно безапелляционно говорил об ошибочности политики советского правительства в предвоенные годы» (т. л. д.).
Вынашивая капитулянтские планы, Берия обсуждал с обвиняемыми Шария, Людвиговым и Ордынцевым вопрос о передаче империалистическим государствам исконных советских территорий на Востоке и Западе.
Обвиняемый Людвигов по этому поводу на допросе 7 июля 1953 года показал:
«Известно, что на мавзолее Берия говорил о сохранении великого наследия наших вождей, беречь завоеванное и т. д. В действительности же в его сознании уже вынашивались капитулянтские идеи. Так, примерно 23 июня с. г. Берия в присутствии меня, Шария и Ордынцева прямо высказался о том, что следовало бы отдать немцам
Кенигсберг, финнам — Карельский перешеек, а японцам — Курильские острова и таким образом добиться улучшения отношений с этими государствами» (т. л. д.).
То же показали на допросе Ордынцев и Шария (т. л. д.).
Следствием установлено, что Берия в присутствии обвиняемых по настоящему делу допускал злобные, клеветнические высказывания по адресу некоторых руководителей партии и правительства.
Так, обвиняемый Мамулов по этому поводу 8 ноября 1953 года показал:
«Еще во время войны он (Берия) в моем присутствии... с пренебрежением отозвался о Жданове... Так же он о членах секретариата и оргбюро ЦК партии отозвался пренебрежительно...» (т. л. д.).
Из показаний Мамулова видно также, что ему было известно о вражеских замыслах Берия, который пытался использовать органы МВД против партии и правительства для захвата власти.
Допрошенный по этому вопросу Мамулов 8 июля 1953 года показал:
«Среди работников МВД и даже среди партийных работников Берия насаждал мнение о том, что МВД должно стоять выше партии и правительства. Чувствовалось, что МВД он хотел превратить в какой-то второй правительственный центр».
В подтверждение сказанного Мамулов привел факты, когда Берия на руководящие должности в МВД назначал близких ему лиц без согласования этих назначений с партийными организациями и в беседах с вновь назначенными работниками подчеркивал, что они не должны подчиняться на местах партийным органам (т. л. д.).
Когда после кончины И. В. Сталина Берия понадобилось послать в Грузию своего приближенного, соучастника, он добился назначения Мамулова на должность члена бюро и заведующего] отделом партийных, комсомольских, профсоюзных органов ЦК КП Грузии.
При этом, посылая Мамулова в Грузию, Берия 10 апреля 1953 года издал приказ
об оставлении Мамулова в действующем резерве МВД СССР. Вместе с Мамуловым Берия направил в Грузию на должность министра внутренних дел своего сообщника Деканозова (осужден к ВМН).
Свидетель Нибладзе по вопросу о работе Деканозова и Мамулова в Грузии
1 августа 1953 года показал:
«В последние два с половиной месяца после назначения Деканозова министром внутренних дел Груз[инской] ССР я могу заявить, что этот ставленник Берия пытался сыграть роль вожака, которому лично Берия это было доверено. Об этом открыто заявил на Пленуме ЦК КП Грузии председатель Совета министров Бакрадзе, который имел задание от Берия во всей работе слушаться Деканозова и Мамулова» (т. л. д.).
Готовясь захватить власть и произвести контрреволюционный государственный переворот, Берия после кончины И. В. Сталина в кругу своих ближайших сообщников, к которым относились Шария, Людвигов и Ордынцев, открыто выступал с антисоветскими клеветническими измышлениями по адресу руководителей коммунистической партии и советского правительства, а также о покойном вожде партии.
Будучи осведомлены об антисоветских замыслах Берия, обвиняемые по настоящему делу не только не приняли мер к пресечению преступной деятельности Берия, но способствовали ей.
Допрошенные на следствии Шария, Людвигов и Ордынцев признали, что в их присутствии Берия выступал о клеветническими, антисоветскими утверждениями о партийном и советском руководстве.
Обвиняемый Ордынцев по этому поводу показал:
«...Он вел себя по отношению партии и ее руководству нечестно, хитрил, в погоне за популяризацией своей личности и раздуванием своего авторитета, противопоставляя себя партии, дискредитировал других руководителей партии и правительства и особенно недопустимо резко высказывался о Сталине. Все это, как я сказал, особенно проявилось в последний период после марта месяца 1953 года. Этот период характерен тем, что Берия развил активную деятельность по подготовке и внесению в правительство различных проектов, направленных на реформу существовавших до марта 1953 года порядков. Он лихорадочно искал различные вопросы для того, чтобы внести в правительство.
...Все это делалось с той целью, чтобы решения правительства по этим вопросам непременно связать со своим именем, обеспечить себе этим самым известную популярность в партии и в народе и нажить политический капитал.
...Этот же период характерен и тем, что Берия стремился по всякому поводу подчеркнуть и выпятить свою роль в делах партии и государства как в прошлом, так и в особенности теперь и вместе с тем принизить роль других руководителей партии и государства. Особенно бросалось в глаза поношение им Сталина» (т. л. д.).
Обвиняемый Людвигов показал:
«...После смерти вождя партии и Советского государства Берия резко изменился. Он не только стал критиковать и поносить вождя партии, но изменил свое отношение к Центральному комитету партии и ее руководителям. Берия стал заносчив, стремился подчеркнуть свою особую роль в решении государственных вопросов и стал считать себя наиболее влиятельным государственным деятелем страны. Берия совершенно переродился и повел линию противопоставления органов МВД Центральному комитету партии и правительству. Я могу это подтвердить следующими примерами: во-первых, Берия заявлял о том, что в нашей стране, дескать, не должно быть двух хозяев — двух властей: партийной и светской. Руководствуясь этим взглядом, который может также подтвердить Ордынцев, Берия стал отгораживать Министерство внутренних дел от Центрального комитета, ведя линию на противопоставление министерства ЦК КПСС...» (т. л. д.).
Активно способствуя преступной деятельности Берия, стремившегося к захвату власти, Шария, Людвигов и Ордынцев выполнили ряд поручений Берия по составлению проектов различных предложений, протаскивая в них преступные замыслы заговорщиков. В частности, они готовили для Берия предложения, направленные на срыв социалистического строительства в Германской Демократической Республике, а также аналогичные предложения, касающиеся стран народной демократии.
Людвигов на допросе 10 июля 1953 года, говоря о предложениях Берия по ГДР, показал:
«Предложения эти были разработаны в апреле 1953 года Шария и согласованы со мной и Ордынцевым...
В частности, Берия считал, что проводимая в ГДР экономическая политика является неправильной и что взятый СЕПГ курс на строительство социализма в ГДР также является неправильным».
Другому своему соучастнику, обвиняемому Ордынцеву, Берия поручил подготавливать проект мероприятий, направленных к тому, чтобы принизить роль ордена Ленина и ввести новый высший орден, который рассчитывал получить сам Берия.
По этому поводу обвиняемый Ордынцев на допросе 8 июля 1953 года показал:
«Предусматривалась особая церемония вручения этого ордена «Народной славы» на сессии Верховного Совета СССР и предоставления награжденному особых льгот и преимуществ в виде выплаты денежной премии с вручением ордена в сумме до 500 ООО руб., строительства за счет государства дачи, установления ежемесячного вознаграждения в сумме 10 000-20 000 руб. и т. д...
Берия лелеял мысль о том, что в первую очередь этот орден будет предназначен для него» (т. л. д.).
При этом подготовка проекта решения об установлении этого ордена тщательно скрывалась от Верховного Совета СССР (т. л. д.).
Как установлено предварительным и судебным следствием по делу Берия, он, вынашивая изменнические планы захвата власти, сконцентрировал у себя на квартире так называемый личный архив, в котором были собраны за многие годы через аппарат МВД провокационные материалы в отношении руководителей партии и правительства, сфальсифицированные заговорщиками. В этом же архиве хранились выкраденные Берия с помощью Меркулова из государственных хранилищ документы, изобличавшие Берия в принадлежности к мусаватистской разведке. К этим особым архивам, частично привезенным еще из Грузии, имели доступ обвиняемые по настоящему делу Мамулов, Людвигов и Муханов. Последнему Берия доверял хранение ключей от сейфа с перечисленными документами. По этому вопросу свидетель Шиян, работавший у Берия секретарем, 17 июля 1953 года показал:
«Отношения к личным архивам Берия я не имел. Весь грузинский архив, поступивший из Грузии, разбирали Меркулов и Бакизова...
В Совете министров архивами занимались Людвигов и Муханов» (т. л. д.).
Показания свидетеля Шиян подтвердили Людвигов, Муханов, Надарая, Ордынцев и другие (т. л. д.).
В 1951 году, после ареста бывшего министра госбезопасности СССР Абакумова, у которого при обыске на квартире были найдены совершенно секретные документы, Берия проявил беспокойство за свой архив с провокационными материалами, поручив Людвигову выбрать из него ряд документов и доставить их в кабинет Берия в Кремле.
Людвигов с Мухановым отобрали требуемые Берия документы и спрятали их в сейф Берия в Кремле (т. л. д.).
Следствием установлены факты преступного отношения обвиняемого Людвигова к рассмотрению жалоб и заявлений трудящихся. Свидетель Панфилов на допросе
31 декабря 1953 года, характеризуя Людвигова и Ордынцева как самых близких, доверенных лиц Берия, о Людвигове показал, что он отказывался даже участвовать в обсуждении партгруппой секретариата вопроса о бездушном, преступном отношении Людвигова к разрешению жалоб и заявлений граждан:
«В присутствии собравшихся коммунистов Людвигов, бросив на стол карандаш, заявил, что он (Людвигов) не намерен отчитываться перед коммунистами, что он подотчетен только Берия и, хлопнув дверью, ушел к себе в кабинет» (т. л. д.).
Свидетель Панфилов привел примеры преступного поведения Людвигова при разрешении жалоб. Людвигов, желая избавиться от «надоедливых» жалобщиков, приехавших в Москву добиваться восстановления своих нарушенных прав, требовал от работников Главного управления милиции принудительной высылки из Москвы таких, неугодных Людвигову, жалобщиков.
Следствием установлены также факты морального разложения обвиняемых по настоящему делу. Как и Берия, они сожительствовали с подчиненными им сотрудницами аппарата Совета министров и МВД. Так, например, в аппарате НКВД, а затем в секретариате Берия в Совете министров СССР работала сотрудница Леонова, подчиненная Ордынцеву. Формировавший этот секретариат обвиняемый Мамулов вступил в сожительство с Леоновой; с нею же сожительствовал и Берия.
Обвиняемый Людвигов сожительствовал со своим секретарем Несмеловой, с которой одновременно сожительствовал и Берия. В то же время Берия сожительствовал с женой обвиняемого Людвигова.
Обвиняемый Шария, работая в ЦК КП Грузии, использовал для интимных связей с женщинами свой служебный кабинет в здании ЦК и т. д.
Привлеченные к следствию в качестве обвиняемых Шария, Мамулов, Людвигов, Ордынцев и Муханов, признав приведенные выше факты, отрицают, однако, свое участие в заговорщической группе Берия и утверждают, что выполняли все его указания, не зная о его изменнических замыслах (т. 1, л. д.; т. 2, л. д.; т. 3, л. д.; т. 4, л. д.; т. 5, л. д.; т. 6, л. д.).
Виновность обвиняемых Шария, Мамулова, Людвигова, Ордынцева и Муханова в предъявленном им обвинении полностью доказана показаниями арестованных участников заговорщической группы: Надарая, Саркисова, Рапава, Берия Н., Ми-чурина-Равера, Деканозова, Гоглидзе, показаниями свидетелей Шияна, Гузовского, Кузьмичева, Визеля, Акопяна, Горлинского, Цепкова, Блохина, Иванова, Обручникова и др., а также собранными по делу документами.
На основании изложенного:
Шария Петр Афанасьевич, 1902 г. рождения, грузин, член КПСС с 1920 г., образование высшее, действительный член Академии наук Грузинской ССР, профессор, доктор философских наук, уроженец Гальского района Абхазской ССР, до ареста помощник заместителя председателя Совета министров СССР;
Мамулов Степан Соломонович, 1905 г. рождения, уроженец г. Тбилиси, из семьи торговца, член КПСС с 1921 г., грузин, образование высшее, до ареста завотделом партийных, комсомольских и профсоюзных органов ЦК КП Грузии, генерал-лейтенант;
Людвигов Борис Александрович, 1907 г. рождения, уроженец г. Тулы, русский, член КПСС с 1924 г., образование высшее, полковник, до ареста начальник секретариата МВД СССР;
Ордынцев Григорий Алексеевич, 1911г. рождения, уроженец Ленинградской области, Николаевской слободы, образование высшее, член КПСС, до ареста заведующий] секретариатом заместителя председателя Совета министров, полковник;
Муханов Федор Васильевич, 1912 г. рождения, уроженец Бронницкого района Московской области, русский, член КПСС, до ареста личный секретарь Берия, полковник
обвиняются
в том, что:
1. Они являлись на протяжении многих лет участниками преступлений изменнической группы заговорщиков, возглавлявшейся Берия и ставившей своей преступной целью использовать органы Министерства государственной безопасности как в центре, так и на местах против коммунистической партии и Правительства СССР в интересах иностранного капитала, стремившейся в своих вероломных замыслах поставить Министерство внутренних дел над партией и правительством для захвата власти и ликвидации советского рабоче-крестьянского строя в целях реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии.
2. Указанные выше соучастники Берия по антисоветскому заговору длительное время помогали ему скрывать свое преступное прошлое и помогали ему пробираться к власти и оказывали активное содействие Берия в расправе с неугодными ему людьми.
3. Являясь наиболее приближенными лицами к врагу народа Берия, обвиняемые имели доступ к личным архивам Берия, в которых хранились сфабрикованные клеветнические материалы на ответственных работников партийно-советских органов.
4. В период с марта по июнь 1953 года обвиняемые Шария, Людвигов, Ордынцев по указанию Берия проводили преступную деятельность, направленную на подрыв социалистического строительства в ГДР и странах народной демократии. Они совместно обсуждали планы, направленные против мероприятий, проводимых партией и правительством. Они оказывали деятельное участие по активизации антисоветской деятельности остатков националистических элементов для подрыва дружбы народов и морально-политического единства советского общества.
5. Обвиняемый Шария, выполняя задание врага народа Берия, в 1945 г. выезжал по заданию последнего в Париж для поддержания связи с контрреволюционной эмиграцией, являющейся агентурой иностранных разведок, и помог Берия доставить из Парижа в Москву и укрыть от законной ответственности родственника Берия — изменника Родины Шавдия, через которого Берия также поддерживал связи с контрреволюционной грузинской эмиграцией, т. е.:
Шария П. А. — в преступлениях, предусмотренных ст. ст.58-1 «а» и 58-11 УК РСФСР;
Мамулов С. С., Людвигов Б. А., Ордынцев Г. А. и Муханов Ф. В. — в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 «б» и 58-11 УК РСФСР.
Настоящее дело подлежит рассмотрению в Военной коллегии Верховного суда Союза ССР.
Обвинительное заключение составлено в г. Москве « » июня 1954 года.
Заместитель главного военного прокурора
генерал-майор юстиции
Д. Китаев