Переход к мобилизации бывших генералов и офицеров в целях создания регулярной Красной Армии

Мирная передышка, полученная в результате заключения Брестского мира, оказалась непродолжительной — спровоцированный Антантой мятеж Чехословацкого корпуса, поддержанный эсеро-белогвардейскими формированиями ряда городов по пути его следования, с еще большей остротой, чем это было в феврале—марте, поставил вопрос о безотлагательном создании массовой регулярной Красной Армии. Но это было возможно только при широком привлечении бывших генералов и офицеров старой армии.

Для характеристики сложившейся тяжелой обстановки приведем выдержки из донесения от 5 июня А. Ф. Мясникова, назначенного 30 мая 1918 г. главнокомандующим всеми войсками, действовавшими против Чехословацкого корпуса и внутренней контрреволюции на Востоке страны ¹⁶⁰. Причину первоначальных неудач он видел в безграмотности руководителей, отсутствии единоначалия и подчиненности, борьбе личных самолюбий, отсутствии в рядах руководителей военных специалистов и в постоянных указаниях из центра, что «сбило с толку местных руководителей, передалось войскам, понизило боевое настроение лучших частей и разложило до дезертирства слабые части...». В заключение Мясников настоятельно просил «о срочной присылке... бывших офицеров и лиц Генштаба...» ¹⁶¹ Дополнением к этому донесению может служить свидетельство военного специалиста Н. В. Соллогуба, который в период с 26 июня по 10 июля был начальником штаба Восточного фронта. По его мнению, чрезвычайно трудная обстановка, сложившаяся на Восточном фронте, объяснялась отсутствием «инструкторского состава (из бывших офицеров.— Л. К.), потому что тем безграмотным людям, которые стоят сейчас во главе командования, поручать дело командования частями нельзя...». Когда я приехал в Казань, продолжал Соллогуб, «из лиц Генерального штаба в штабе фронта был я один», и для того чтобы сформировать штаб, пришлось пригласить через губернский комиссариат бывших офицеров, которым после проверки были выданы справки, «насколько они замешаны или не замешаны в каких-нибудь (контрреволюционных.— Л. К.) организациях»; с помощью этих лиц был получен «в конце концов более или менее организованный штаб» ¹⁶².

После ликвидации муравьевской авантюры в донесении Реввоенсовета фронта в лице П. А. Кобозева, Г. И. Благонравова и К. А. Мехоношина из Казани в Наркомвоен от 12 июля 1918 г. говорилось, что на фронт следует назначить «военного руководителя, опытного боевого настоящего военного специалиста...». Революционный военный совет считал своим долгом указать, что малейшее промедление в исполнении этого совета «в высшей степени сказывается губительно на деле борьбы с восстанием (Чехословацкого корпуса.—Л. А.)»¹⁶³. В заключение приведем свидетельство председателя Высшей военной инспекции Н. И. Подвойского, который с 2 июня 1918 г. также находился на Чехословацком фронте. «Я был самым ярым инициатором добровольческой армии (без военных специалистов,— А. К.),— говорилось в его телеграмме В. И. Ленину,— В настоящее время... я пришел к выводу, что в такой исключительного напряжения момент мы должны немедленно и решительно отказаться от принципа добровольческой армии» ¹⁶⁴.

Таким образом, на Востоке создалась крайне тяжелая обстановка, оценка которой была дана В. И. Лениным в письме от 1 августа 1918 г.: «Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте: быстрая победа над чехословаками на фронте Казань—Урал—Самара. Все зависит от этого»¹⁶⁵. Тяжелые уроки борьбы с Чехословацким корпусом были вторым (после интервенции войск Четверного союза в феврале—марте 1918 г.) серьезным аргументом в пользу перехода от добровольческого принципа комплектования Красной Армии к всеобщей воинской обязанности граждан определенных возрастов, в том числе и командного состава старой армии, для создания массовой регулярной Красной Армии.

Вопрос о переходе к обязательной воинской повинности впервые ставился в докладах военного руководителя Высшего Военного Совета в Совнарком уже в марте 1918 г. Так, в докладной записке в Совнарком № 200 от 15 марта говорилось, что следует «немедленно приступить к формированию кадровой армии и к обучению населения» и что «основанием для призыва в ряды войск должна быть общеобязательная личная воинская повинность» ¹⁶⁶. А 8 апреля того же года М. Д. Бонч-Бруевич писал в Высший Военный Совет: «Вновь считаю своим долгом совести остановить Ваше внимание на изложенном и усердно прошу о скорейшем формировании частей постоянной армии, на которую можно было бы надежно опереться» ¹⁶⁷. Однако в марте—мае 1918 г. еще не было условий для отказа от добровольческого принципа комплектования Красной Армии, хотя подготовительная работа в этом направлении уже проводилась. Мятеж белочехов заставил лишь ускорить решение этого вопроса, что было законодательно закреплено в постановлении V Всероссийского съезда Советов.

Постановлению съезда и последовавшим вскоре за ним декретам Совнаркома, приказам Наркомвоена и т. д., о чем речь пойдет ниже, предшествовала подготовительная работа во Всероглавштабе, и в частности в Управлении по командному составу армии¹⁶⁸. Так, например, в управлении были подготовлены проекты «Временных правил приема на службу лиц командного состава в части вновь формируемой армии и порядка аттестования этих лиц» ¹⁶⁹ и «Временных правил о зачислении в резервы лиц командного состава для назначения на все командные должности во вновь формируемую армию» ¹⁷⁰; подготовлены проекты приказов Наркомвоена о назначении бывших генералов и офицеров на командные должности формируемой армии и порядке осуществления этих назначений ¹⁷¹; разработаны «Правила о порядке отчисления от должности в период формирования армии лиц командного состава и административной службы вследствие их несоответствия по служебным и нравственным (политическим,— А. К.) качествам»¹⁷²; подготовлен материал для разработки нового «Положения об учете лиц командного состава по запасу армии» ¹⁷³.

Следует особо отметить, что Управлением по командному составу армии проводилась весьма трудоемкая работа «по пополнению сведений послужных списков, по подготовке аттестационного материала о командном составе, полученного из дел б. Глазного штаба, а также из дел, присланных в период демобилизации (до 5000 ящиков)... из Действующей армии, и по приведению в порядок учетных карточек» ¹⁷⁴, что потребовало предварительной разборки этих дел, их систематизации, составления описей и т. д. Наконец, в управлении проводились также «запись и учет всех бывших военнослужащих, не состоявших еще на военной службе и желающих вновь быть назначенными на командные и административно-хозяйственные должности» в Красной Армии ¹⁷⁵.

23 июня 1918 г. в коллегию Наркомвоена был представлен проект декрета о призыве на военную службу бывших офицеров, составленный в мобилизационном отделе Управления по организации армии Всероглавштаба¹⁷⁶. В нем говорилось, что ввиду принятого решения о принудительности призыва бывших офицеров производство его следует приурочить к тем же местностям, где согласно декретам Совнаркома от 11 и 17 июня уже исполняются частные мобилизации¹⁷⁷; из подлежащих призыву бывших офицеров надлежит пополнить три Московских, две Петроградских, Новгородскую, Владимирскую и Нижегородскую дивизии, а также десять дивизий, формируемых в восточных военных округах (Приволжском, Уральском и Западно-Сибирском); для указанных первых восьми дивизий согласно существующим штатам требуется 20 596 человек (бывших офицеров, военных чиновников и врачей), не считая резерва в 10% ¹⁷⁸. Ввиду того что принятие на учет бывших офицеров, не состоящих на военной службе, но служивших ранее в армии и получивших военное образование, впервые последовало лишь по приказу Наркомвоена № 324 от 7 мая 1918 г., полных учетных сведений о наличии лиц командного состава и административно-хозяйственной службы собрать еще не удалось, поэтому было неизвестно, как подлежащие призыву бывшие офицеры распределялись по возрастам и месту жительства (по губерниям и уездам). Возможное скопление значительного числа бывших офицеров в отдельных местах вызывало серьезное опасение, а потому предлагалось ограничиться призывом только тех возрастов, сверстники которых призывались по мобилизации в трех указанных восточных военных округах, т. е. пяти возрастов лиц, родившихся в 1893—1897 гг., а затем по мере необходимости путем повторных мобилизаций обеспечить Красную Армию требуемым контингентом командного и административно-хозяйственного состава из бывших офицеров. Этих пяти возрастов должно было быть достаточно для замещения в пехоте должностей командного состава младшего и среднего звеньев, так как такие возрасты призываемых, как родившиеся в 1893 и 1894 гг., во время первой мировой войны «уже занимали средние командные должности до батальона включительно» ¹⁷⁹.

Было высказано пожелание призвать также один старший возраст офицеров, родившихся в 1888 г., чтобы иметь «во главе хотя бы батальонов главных непосредственных руководителей в бою и учителей инструкторского состава в казарме и на походе, офицеров более подготовленных теоретически и с большим служебным стажем», ибо бывшие офицеры военного времени в пехоте «были весьма низкого уровня общего (и военного.— А. К), образования»¹⁸⁰. Порядок призыва бывших офицеров следовало оставить тот же, что был объявлен при мобилизации указанных трех восточных военных округов, с той лишь разницей, что принятых на военную службу бывших офицеров до распределения по войсковым частям надлежало предварительно подвергнуть «аттестованию в установленном при назначении на командные должности порядке»¹⁸¹. А так как на это требовалось известное время, то призванных бывших офицеров следовало зачислять в резерв. Срок службы в Красной Армии для бывших офицеров устанавливался такой же, как и для призванных рабочих и крестьян, т. е. 6 месяцев, с выдачей им довольствия по занимаемым должностям на основании существующих штатов. В заключение Всероглавштаб обращал особое внимание на то, что проектируемый призыв бывших офицеров в Красную Армию принесет пользу только в том случае, если бывшие офицеры «будут приняты армией с доверием и им будет обеспечено соответственное положение в войсках». При несоблюдении этих условий «призыв бывших офицеров будет мерой вредной для самой армии и ни в коем случае не поможет ускорению и упрочению (так в тексте.— А. К.) ее организации»¹⁸². Поэтому Всероглавштаб считал необходимым в качестве подготовки к призыву бывших офицеров «обращение (воззвание) правительства к солдатам и населению с объяснением существа принимаемой меры и с призывом к доверию ко вновь вступающим в ряды армии офицерам» ¹⁸³.

В проект декрета были внесены замечания и рекомендации, с учетом которых Всероглавштабом был разработан новый вариант проекта, который послужил основой для декрета Совнаркома от 29 июля 1918 г.

В отношении Высшего Военного Совета № 2923/569 от 2 июля 1918 г. было указано, что одновременно с призывом нескольких возрастов населения на действительную военную службу необходимо «призвать бывший командный состав и лиц военно-административной службы» ¹⁸⁴ хотя служба по принуждению на ответственных постах в роли руководителей красноармейской массы и не может дать тех результатов, которых можно было бы ожидать при добровольном согласии бывших офицеров, считавших защиту Советской Республики «не только своей обязанностью, но и неотъемлемым правом», взять на себя «всю тяжесть и ответственность по созданию боевой силы... и ее целесообразному использованию» ¹⁸⁵ Отсутствие точных учетно-статистических данных о результатах регистрации бывшего командного и административного состава на местах не позволяло установить, «насколько итоги предположенного принудительного призыва могут удовлетворить потребность в военных специалистах формируемой Красной Армии» ¹⁸⁶. Это вызывало опасение, что «в пределах Великороссии (т. е. Европейской России.— А. К.)» к рассматриваемому времени не найдется необходимого числа бывших офицеров, «не состоящих ныне на военной службе» ¹⁸⁷. Поэтому было бы «весьма желательным» содействовать переезду с Украины и Кавказа значительного числа офицеров, которые изъявили желание (в частности, в письмах) поступить на службу в Красную Армию, но «не имеют ни возможности, ни средств это выполнить». К сожалению, сложность быстро менявшейся обстановки, отсутствие необходимых средств и т. д. не позволили своевременно решить вопрос о переезде этих бывших офицеров на территорию Советской России, и они либо рассеялись по стране в качестве частных лиц, либо оказались в рядах белогвардейских или других антисоветских армий.

В докладе военного руководителя Высшего Военного Совета № 917 от 21 июня 1918 г.¹⁸⁸ рассматривался также вопрос о резервах командного состава, которые были, как отмечалось выше, упразднены в период слома старой армии. Между тем призванные на службу бывшие генералы и офицеры, шедшие в незнакомые и не обеспеченные прочными кадрами части вместе с вливавшимися в армию пополнениями, не могли иметь в них должного авторитета. Поэтому непосредственное направление кандидатов на строевые должности в войска и тем более их допущение к временному исправлению соответствующих должностей не могли принести ожидаемой пользы, тем более что в Красной Армии имелись еще части, в которых даже после июля 1918 г. «прибегали к выборному началу и несочувственно» относились к назначенным бывшим офицерам¹⁸⁹. В связи с этим, а также недостаточно точным выполнением на местах требований Советского правительства представлялось необходимым и единственно правильным «проведение всех без исключения назначений лиц командного состава в определенном установленном порядке», который включал бы сбор соответствующих сведений о каждом из кандидатов на командную должность, обязательное опубликование списка их «во всеобщее сведение» и рассмотрение кандидатур в аттестационном порядке. При таких условиях, а также предполагая, что призванными лицами командного состава могут быть пополняемы только такие войсковые части, которые ко времени их мобилизации обладали достаточно прочными кадрами, обеспечивающими нормальную деятельность войскового организма, было решено направлять привлеченных на службу лиц командного состава «не в войсковые части, а в особый резерв названных лиц» ¹⁹⁰. Конечно, сосредоточение в резерве значительного числа бывших офицеров могло «вызвать подозрительное и недружелюбное к себе отношение на местах», в связи с чем было необходимо разъяснить соответствующим органам Советской власти и должностным лицам необходимость создания резервов командного состава и «путем особых мер вызвать доверие как широких слоев населения, так и армии к опыту и специальным знаниям командного состава и внушить массам, что создание без его участия вооруженной силы немыслимо» ¹⁹¹. Только при условии первоначального направления призванных лиц командного состава в резерв могли быть произведены необходимая оценка технической подготовленности этих лиц и распределение их в соответствии с потребностями соединений и частей, а главное — «достигнуто узаконение в глазах красноармейцев назначений после всесторонней оценки призванных лиц... и проверки их соответствия в политическом отношении» ¹⁹².

Для этого Всероглавштабом были разработаны «Временные правила о резервах лиц командного состава и административно-хозяйственной службы», которые вводились в действие с 1 декабря 1918 г. В этом документе говорилось, что резервы «для призываемых на действительную военную службу по мобилизации» или определяющихся «в таковую службу добровольно» лиц создаются при военно-окружных штабах и военно-окружных управлениях «для незамедлительного замещения» командных и административно-хозяйственных должностей. Состав резервов не ограничивался никакими нормами и зависел только от наличия призванных на службу и эвакуированных бывших генералов и офицеров. Все они должны были числиться на учете Управления по командному составу Всероглавштаба и предназначались на вакантные должности от командира роты (батареи) и выше лишь по нарядам и указаниям этого управления. Служебные, политические и иные качества всех лиц, зачисленных в состав резервов, должны были рассматриваться соответствующими аттестационными комиссиями. В случае заключения последних о непригодности для службы в Красной Армии лиц, состоявших в резерве или уже допущенных к замещению вакантных в армии должностей, они отчислялись от таковых, а еще не получившие назначения — увольнялись из резерва (при этом лица, годные к военной службе, должны были зачисляться в тыловое ополчение, а остальные — увольняться с действительной военной службы). Состоявшие в резерве лица со дня зачисления в него обеспечивались всеми видами довольствия, как и служившие в Красной Армии, денежным содержанием в зависимости от занимаемых должностей в старой армии. Зачисленные в резерв лица, которые по своему служебному положению в старой армии или по возрасту не соответствовали назначению на должности в Красной Армии, либо по состоянию здоровья (болезни, раны и т. д.) не могли исполнять обязанностей военной службы, имели право из резерва увольняться «в первобытное состояние» ¹⁹³.

Ленинский курс на строительство массовой регулярной армии на принципах всеобщей воинской обязанности был законодательно закреплен V Всероссийским съездом Советов в июле 1918 г. В принятой съездом Конституции РСФСР было сказано, что «почетное право защищать революцию с оружием в руках» предоставляется только трудящимся. Что же касается нетрудовых элементов, то на них возлагалось «отправление иных военных обязанностей»¹⁹⁴. В принятом 10 июля на четвертом заседании съезда специальном постановлении «Об организации Красной Армии» говорилось, что «для создания централизованной, хорошо обученной и снаряженной армии необходимо использование опыта знаний многочисленных военных специалистов из числа офицеров бывшей армии. Они все должны быть взяты на учет и обязаны становиться на те посты, какие им укажет Советская власть. Каждый военный специалист, который честно и добросовестно работает над развитием и упрочением военной мощи Советской Республики, имеет право на уважение Рабочей и Крестьянской Армии и на поддержку Советской власти. Военный специалист, который попытается свой ответственный пост вероломно использовать для контрреволюционного заговора или предательства в пользу иностранных империалистов, должен караться смертью» ¹⁹⁵.

8 июля 1918 г. М. Д. Бонч-Бруевич направил в Высший Военный Совет докладную записку № 2903/568 ¹⁹⁶, в которой обращалось внимание на то, что в связи с происходящими формированиями частей и мобилизацией возникает необходимость принятия мер по привлечению в ряды Красной Армии значительного числа кандидатов на командные должности. Между тем число различных военных специалистов, желающих поступить в армию, далеко не достаточно для пополнения некомплекта соответствующих должностных лиц в мобилизуемых дивизиях. «Бывшие кадровые офицеры в подавляющем числе воздерживаются от поступления в новую армию, и количество изъявивших желание служить не составляет, по некоторым донесениям, и 10% зарегистрированных» ¹⁹⁷. Таким образом, если при малоуспешном формировании дивизий на добровольческих началах уже ощущался большой недостаток в командном составе, то теперь «в случае объявления призыва для формирования 60-ти дивизий вопрос о командном составе станет во весь рост (потребуется около 55 тысяч человек) и неудачное его разрешение, несомненно, губительно скажется на самой возможности возродить боевую мощь России» ¹⁹⁸.

Чем же объяснялось, что бывшие кадровые офицеры воздерживались от поступления в Красную Армию на командные должности и количество изъявивших желание служить не составляло и «10% зарегистрированных»?

Ответы на эти вопросы содержались в той же докладной записке. Для воссоздания Вооруженных Сил, как отмечалось выше, требовалось около 55 тыс. военных специалистов только для замещения должностей командного состава, не считая еще значительного количества «для организации комиссариатов по военным делам» ¹⁹⁹. Но если правительство, говорилось в докладной записке, признало необходимым «привлечь бывших офицеров к строительству армии, оно не может не согласиться с тем, что оскорбляемые не могут становиться во главе народных масс... и не могут быть начальниками» ²⁰⁰. Поэтому необходимо, безусловно, прекратить «травлю бывшего командного состава», в который «огульно бросаются обвинения, совершенно дискредитирующие его в глазах если не всех граждан то во всяком случае в глазах именно тех, кто призывается в ряды армии», и разъяснить, что лица, «не обличенные персонально в антиправительственной деятельности, наравне с прочими лояльными гражданами заслуживают полного доверия и уважения» ²⁰¹. Так как «большинство офицеров хотя и признает Советскую власть, как фактически существующую в стране, но не стоит на платформе находящейся у власти политической партии», признавалось естественным желание Советской власти контролировать деятельность командного состава из бывших офицеров через институт «политических комиссаров» ²⁰². В записке содержались высказывания против полковых и ротных комитетов, которые еще оставались в некоторых частях. Последнее объяснялось тем, что, по мнению автора докладной записки, опыт сотрудничества командного состава русской армии с комитетами на протяжении всего 1917 г. показал, что, какой бы ни был определен для них круг деятельности, «комитеты расширяют» свои полномочия «захватным путем» и приобретают полноту власти, преобладающее влияние в деле управления и жизни войск, «сводя этим самым на нет значение командного состава» ²⁰³.

Следует отметить, что в этом документе содержались рекомендации, с которыми нельзя не согласиться, как, например, необходимость введения в Красной Армии уставов, регламентирующих жизнь армии и определяющих права и обязанности командного состава. Действительно, отсутствие уставов приводило к бесправному положению командного состава, и никакой бывший генерал или офицер, особенно кадровый, «любящий свое дело и преданный долгу службы» ²⁰⁴, на такое положение, естественно, пойти не мог. Однако рассматриваемый документ содержал и положения, которые свидетельствуют о том, что военные специалисты, стоявшие у руководства Высшим Военным Советом, так до конца и не разобрались в коренном отличии Красной Армии от армии старой. «Вновь создаваемая армия,— говорилось в документе,— названа Красной и Рабоче-Крестьянской», ибо ее «главное назначение — борьба с контрреволюцией». Поэтому «в создание армии и в ее основные задачи вносится в большой степени элемент узкоклассовый, партийный, и этим самым затемняется, отводится на дальний план основная и всеми приемлемая (для военных специалистов,— А. К.) идея — защиты родины от внешнего врага» ²⁰⁵. Бывший кадровый офицер, далеко стоящий «как от революционных, так и от контрреволюционных стремлений», отзовется «в подавляющем своем числе» лишь на определенно выраженную идею — защиты родины, ибо эту защиту «он считает не только своей обязанностью, но и правом, принадлежащим ему неотъемлемо»²⁰⁶. Отсюда, по мнению авторов, необходимо «правительственное заявление, что формируемая армия является полевой армией Российской Республики, имеющей основной задачей борьбу с внешним врагом и содействие правительству в поддержании внутреннего порядка в республике во время его нарушения». В связи с этим необходимо отменить наименование армии Рабоче-Крестьянской и Красной, указав, что «защита родины от внешнего врага есть не только обязанность рабочих и крестьян, но и священное право каждого гражданина без различия партий и классов» ²⁰⁷. Несостоятельность этих рассуждений настолько очевидна, что не требует каких-либо доказательств. Как показали дальнейшие события, десятки тысяч бывших генералов и офицеров добросовестно служили в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, которая на протяжении 28 лет (до 1946 г., когда она стала именоваться «Советская Армия») под этим названием служила надежной защитой Советского государства.

На цитируемом нами документе имеется резолюция Троцкого, суть которой состоит в том, что если бывшие генералы и офицеры не могут быть привлечены в строящуюся Красную Армию, то следует ускорить подготовку нового командного состава из рабочих и трудящихся крестьян. Известно, что партия и Советское правительство принимали все меры к тому, чтобы как можно скорее решить эту задачу. Однако в 1918 г., когда встал вопрос о немедленном формировании 60 дивизий, для чего требовалось не менее 55 тыс. человек командного состава, а все командные ускоренные курсы к концу года смогли выпустить только 1773 красных командира²⁰⁸, было ясно, что успех формирования указанных дивизий, а следовательно, и судьба молодой Советской Республики зависели прежде всего от того, удастся ли привлечь к военному строительству командный состав (преимущественно кадровый) старой армии. Этого не мог не знать народный комиссар по военным делам и председатель Высшего Военного Совета. Не мог ему также быть неизвестен курс партии на привлечение бывших генералов и офицеров в Красную Армию, получивший подтверждение на VIII съезде РКП (б): даже в том случае, если бы Красная Армия получила возможность «в течение нескольких лет планомерно формироваться и подготавливать для себя одновременно новый командный состав,— и в этом случае у нас не было бы никаких принципиальных оснований отказаться от привлечения к работе тех элементов старого командного состава, которые либо внутренне стали на точку зрения Советской власти, либо силой вещей увидели себя вынужденными добросовестно служить ей» ²⁰⁹.

В связи с подготовкой во Всероглавштабе проекта декрета Совнаркома о призыве бывших офицеров на обязательную военную службу представляется небезынтересным мнение по этому вопросу начальника Мобилизационного управления Всероглавштаба бывшего Генштаба генерала П. П. Лебедева²¹⁰. «Ясное понимание того, что без соответствующего командного состава нельзя создать сильной армии,— говорится в докладной записке Лебедева,— привело правительство к определенному решению призвать в ряды Красной Армии бывших офицеров». Но для создания армии необходимо не только заполнить штаты формируемых частей необходимым количеством командного состава, но и обеспечить, чтобы он соответствовал своему назначению; а последнее немыслимо без доверия к нему и без авторитета в среде подчиненных. Между тем в настоящее время, когда делаются первые попытки призыва офицеров, в Москве²¹¹ и Петрограде имеют место аресты бывших офицеров, причем не исключено, что аресты будут производиться и в провинции. Эти меры, являющиеся «актами даже не классовой борьбы, а борьбы с профессией», необходимой для создания сильной армии в целях защиты Советского государства, неизбежно приведут к тому, что «офицеры будут стараться уйти из страны или раствориться в ней так, чтобы вполне уберечь себя и свои семьи» ²¹². В результате Советское государство лишится значительной части необходимого командного состава и останется без него на долгое время, так как для подготовки командного состава из рабочих и трудящихся крестьян потребуется весьма продолжительный срок. «С расстройством же офицерского запаса государство на долгие годы лишится возможности воссоздать свою военную мощь» ²¹³. Согласно данным многочисленных регистраций бывших офицеров, «число их в стране очень велико»; это свидетельствует о том, что «призыв офицеров во враждебные (Советскому.— А. К.) правительству лагери (прокламации Алексеева и др.) не имели в их среде заметного успеха. Огромная масса офицеров оставалась доныне нейтральной, а не враждебной правительству». Но проводимые аресты, не вызванные какими-либо активными контрреволюционными действиями бывших офицеров, «не могут не толкать их на открытую вражду, на переход на сторону ведущих борьбу с правительством». При этом врагами сделается «лучшая, более энергичная... часть офицеров». Среди же прочих эти аресты «только разовьют до небывалых размеров офицерскую проституцию», т. е. «показную верность ради шкурных благ с затаенной готовностью проявить истинное настроение при первой возможности»²¹⁴. Нельзя также не учитывать и того, говорилось далее в документе, что сложившаяся с бывшими офицерами ситуация не может не отразиться «крайне вредно и на положении офицеров, добровольно вступивших на службу до настоящего времени». Положение их, «и без того весьма трудное», несомненно, еще более ухудшится «обостряемым крайним недоверием» к ним. Последствия от принятых против офицеров мер особенно тяжелы и вредны в настоящее время, когда начал налаживаться приток бывших офицеров в Красную Армию, «развивающийся по мере укрепления существующего строя в стране». В связи с этим «в целях государственной пользы необходима полная отмена начатых мер, роспуск задержанных офицеров (Лебедев имел в виду прежде всего больных и неспособных к военной службе.— А. К.) и запрещение подобных репрессий в будущем» ²¹⁵

В докладе военного руководителя Высшего Военного Совета М. Д. Бонч-Бруевича от 31 мая 1918 г.²¹⁶ говорилось, что «в воззваниях правительства к народу» часто упоминается о «контрреволюционных генералах и офицерах», и, таким образом, народ, естественно, «восстанавливается огульно против всех вообще бывших генералов и офицеров». В результате, опасаясь самосудов и расправы, бывшие генералы и офицеры, причем даже те, кто вполне искренне желает служить в Красной Армии, вынуждены от этого отказываться. Между тем для всех очевидно, что «без боеспособной армии — с опытным и научно подготовленным командным составом — Российская Республика существовать не может». Поэтому вполне признавая, что упоминания о контрреволюционных генералах и офицерах в воззваниях правительства имеют свои основания, тем не менее для пользы дела формирования массовой регулярной армии Бонч-Бруевич ходатайствовал о том, чтобы правительство разъяснило народу, что «наряду с контрреволюционными генералами и офицерами, изменниками вроде Скоропадского и Краснова» существуют и работают «над созданием Красной Армии генералы и офицеры другого типа, вполне преданные России и русскому народу, достойные не порицания, а всесторонней признательности и похвалы». На этом документе имеется резолюция В. А. Антонова-Овсеенко: «Для управления Совнаркома. Огульное безоговорочное упоминание о контрреволюционности офицеров, безусловно, крайне вредно для дела формирования новой армии, и разъяснение правительства было бы желательно в указанном смысле» ²¹⁷.

В заключение приведем точку зрения по рассматриваемому вопросу видного военного специалиста бывшего Генштаба полковника Н. В. Соллогуба, высказанную им в беседе с Н. И. Подвойским 14 августа 1918 г.²¹⁸ «Я надеюсь,— говорил он,— что нам удастся найти кадр (т. е. бывших кадровых офицеров,— А. К.) с достаточным образованием и достаточно широким взглядом на вещи». Многие бывшие кадровые офицеры станут на государственную точку зрения и поймут, что «нам невыгодно никакое объединение ни с той, ни с другой из враждебных коалиций (Антантой или Четверным союзом.—Л. К.)», так как у Советского правительства «представление о России одинаково с моим. Как этому правительству нужна армия, так и России, по моему представлению, нужна армия». Если бы я думал иначе, говорил Соллогуб, я был бы у французов, или на Мурмане, или у чехословаков. С такой, как моя, точкой зрения можно найти достаточно большое число бывших генералов и офицеров, которые понимают необходимость создания армии в России, чтобы защитить ее от «вторжения со всех сторон». Но чтобы найти такой командный состав старой армии, необходимо предоставить ему соответствующие условия службы в Красной Армии.

Кроме перечисленных выше обстоятельств, послуживших причиной нежелания бывших кадровых офицеров добровольно вступать в Красную Армию, следует указать еще на одно — так и не решенный, по сути дела, за время гражданской войны вопрос социального, и прежде всего пенсионного, обеспечения бывших генералов и офицеров ^2І9.

Между тем, как отмечалось выше, в результате слома старой армии из нее было уволено четверть миллиона бывших офицеров, в том числе тысячи бывших генералов и кадровых офицеров, без выслуженных ими пенсий. В особенно тяжелом положении оказались бывшие офицеры, потерявшие работоспособность «вследствии ранений, контузий», которых советские органы государственного призрения были еще «не в состоянии принять» ²²⁰. Эти обстоятельства оказали отрицательное влияние на поступление в Красную Армию бывших генералов и офицеров как в период строительства ее на добровольных началах, так и с переходом к их мобилизации.

Отсутствие нового закона о пенсиях, неясность с пенсионным обеспечением бывших офицеров, уволенных из армии и выслуживших право на получение пенсии по закону от 25 июля 1912 г., вызвали многочисленные запросы в военное ведомство, в частности в Главный штаб (который до Октябрьской революции, а затем до мая 1918 г. ведал пенсионными вопросами), из Действующей армии и внутренних округов, а также от бывших генералов и офицеров, излагавших в частных письмах свое бедственное материальное положение и просивших ускорить решение вопроса. Так, например, Генштаба генерал Н. М. Истомин, бывший командир 46-го армейского корпуса, уволенный от службы 23 октября 1917 г., писал в Главный штаб 7 апреля 1918 г.: «Со дня отбытия моего в отпуск, т. е. с 9 августа 1917 года, я не получаю никакого содержания, ни пособия, ни пенсии. За это время существовал с семьей на некоторые сбережения от содержания по службе. Теперь эти сбережения пришли к концу, и я более не имею никаких средств к жизни. Не имею также надежды на какой-либо заработок, так как к физическому труду по возрасту и по болезни не способен, а на интеллигентный труд нет спроса при массовом предложении. Находясь в безвыходно-критическом положении, прошу о назначении мне за 40-летнюю службу пенсии» ²²¹. Подобных писем можно было бы привести сотни.

О том, что пенсионный вопрос волновал все инстанции военного ведомства, подтверждает письмо от 24 июля 1918 г. в Наркомвоен Орловского окружного комиссара Н. А. Семашко²²² который просил сообщить возможно скорее, в каком положении сейчас находится дело выдачи военнослужащим пенсий, назначенных до Октябрьской революции: «Кто сейчас ведает и будет впредь ведать выдачей, в каких размерах и случаях, есть ли соответствующий отдел во Всероглавштабе. На обязанности кого лежат выдачи пособий бывшим военнослужащим, утратившим трудоспособность на войне, и их семьям, производятся ли таковые выдачи в настоящее время, какими органами в таком случае эти лица удовлетворяются, местными ли органами Народного комиссариата социального обеспечения или военными комиссариатами». Семашко просил также сообщить, выдается ли в настоящее время или может ли быть выдаваема пенсия «по закону 25 июля 1912 г.» ²²³.

Но в Наркомвоен поступали и письма иного содержания. Так, в письме из Полтавы от 17 февраля 1918 г.²²⁴ сообщалось, что в военно-революционный комитет ежедневно являются массы голодных и оборванных рабочих, солдат, крестьян с семьями и требуют оказать им хотя незначительную материальную помощь, чтобы не дать им и их детям умереть с голода и холода, а между тем по полученным комитетом сведениям управлениями воинских начальников производится выдача бывшим офицерам, чиновникам и их семействам содержания, всякого рода пособий на прислугу, на квартиру и т. д., установленных старым правительством лицам, пользовавшимся тогда особыми привилегиями и преимуществами. «Сумма этих несправедливо выдаваемых народных денег достигает колоссальных размеров». Поэтому, сообщалось в письме, ВРК «предписал начальнику Полтавской местной бригады прекратить с первого февраля впредь до проведения в законодательном порядке» выдачу аттестатов на получение и» казначейства содержания и разного рода пособий семьям офицеров и чиновников, всем эвакуированным офицерам и чиновникам,, получавшим довольствие по чинам и должностям, наконец, бывшим офицерам, «которые не состоят на службе... находятся в отпусках, уволены от службы в запас, остались без должностей за расформированием частей и другим случаям»; производите выдачу довольствия офицерам и их семьям по нормам, положенным солдатам и их семьям, только в тех случаях, когда это довольствие выдается солдатам и их семьям. Письмо заканчивалось словами: если эта мера будет признана Советом Народных Комиссаров «целесообразной и своевременной, прошу провести ее спешно в законодательном порядке» ²²⁵.

Первоначально предполагалось вопрос о пенсиях для бывших офицеров передать из пенсионного отдела Главного штаба в Народный комиссариат призрения, возглавляемый А. М. Коллонтай ²²⁶. Однако в марте 1918 г. «учет и регулирование всех вопросов о пенсиях и пособиях» для военнослужащих Красной Армии были переданы Народному комиссариату социального обеспечения (Наркомсобес) ²²⁷. Пенсионный отдел последнего просил Наркомвоен «в срочном порядке» сообщить о всех выдаваемых пенсиях, так как многие пенсии до сих пор выдаются бывшим царским ставленникам за «услуги», «ордена» и т. п., а также «сделать распоряжение о том, что о всех назначаемых пенсиях должно сообщаться в центральные и местные комиссариаты социального обеспечения» ²²⁸.

Следует отметить, что еще в феврале 1918 г. Наркомсобес разъяснил всем народным комиссариатам, что «до выработки нового закона о социальном обеспечении всех трудящихся категорий он находит необходимым оставить в силе действующие до настоящего времени (т. е. существовавшие при самодержавии и Временном правительстве,— А. К.) пенсионные уставы с предоставлением права лицам, состоящим во главе ведомств, разрешать во всех случаях назначение пенсий» ²²⁹. Между тем местный комиссар Московской казенной палаты и казначейства 4 июля 1918 г. прекратил выдачу пенсий из казны всем бывшим офицерам в размерах, назначенных декретом Совнаркома от 11(24) декабря 1917 г. (т. е. не более 3600 рублей в год) ²³⁰. А 8 июля 1918 г. наркомсобес А. Н. Винокуров сообщил в Наркомвоен, что основанием для назначения пенсий бывшим офицерам и их семьям может считаться только нетрудоспособность и отсутствие других источников существования²³¹. Что же касается назначения пенсий за выслугу лет, так называемые «заслуги» разного рода ставленникам царского режима, равно и выдачи пенсий «всем б. офицерам, независимо от их работоспособности и наличности источников существования (заработка, дохода и имущества и т. д.)», то Народный комиссариат считал их не только неправильными и нарушающими пролетарские принципы, так как они ведут «к развитию паразитизма и тунеядства», но и вообще недопустимыми в Российской Советской Республике ²³². На возражения же Всероглавштаба, что «невыдача пенсий б. офицерам отрицательно влияет на положении командного состава», Наркомсобес сослался на разработанный в Наркомвоене под руководством Н. В. Крыленко (и одобренный Наркомсобесом) проект положения о пенсионном обеспечении красноармейцев и их семей, который также был построен на «вышеуказанных началах потери трудоспособности (п.п. 1 и 2) и отсутствия источников существования (п. 6)» ²³³.

Как видно из этого документа, Наркомсобес, которому Совнарком поручил назначение пенсий бывшему офицерскому составу старой армии, ориентировался лишь на бывших офицеров, либо служивших в Красной Армии, либо потерявших трудоспособность, либо, наконец, не имевших каких-либо источников доходов. Однако на территории Советской России проживали десятки тысяч офицеров, которые выслужили пенсии, но в Красной Армии в период ее комплектования по добровольческому принципу по различным причинам, в том числе по возрасту, не служили, а также множество семей офицеров, для подавляющего большинства которых пенсия после смерти главы семьи являлась единственным средством существования. Поэтому указанная точка зрения Наркомсобеса вызвала справедливые возражения; руководства Высшего Военного Совета.

При обсуждении 16 июля 1918 г. вопроса о комплектовании Красной Армии командным составом за счет бывших генералов и офицеров Высший Военный Совет постановил «сохранить впредь до разработки новых положений о пенсионном обеспечении служащих (бывших офицеров,—Л. К.) действующий порядок выдачи пенсий по преподанным Народным комиссариатом финансов указаниям», т. е. назначать бывшим офицерам пенсии в размере не более 3600 руб. в год, установленные Декретом Совнаркома от 11(24) декабря 1917 г. ²³⁴; всем же представлениям, «задержанным вследствие возникшего предложения об установлении нового порядка выдачи пенсий, дать немедленное движение». Подобное решение объяснялось тем, что «неясность и неопределенность этого вопроса в данное время... отрицательно влияет на пополнение командного состава армии, что задерживает формирование таковой...» ²³⁵.

Однако распоряжением Наркомсобеса от 31 июля 1918 г.²³⁶ всем местным комиссариатам социального обеспечения было предложено пересмотреть старые пенсии бывшим офицерам и назначать новые лишь нетрудоспособным и «не имеющим источников существования», отменить выдачу пенсий «за ордена, выслугу лет слугам царского и соглашательского режима, духовенству и т. п. лицам». Этим же распоряжением местным комиссариатам социального обеспечения предписывалось «запросить от всех ведомств, казенных палат, пенсионных сберегательно-вспомогательных, эмеритальных и т. п. касс сведения о выдаваемых ими пенсиях» и предложить им представить пенсионные дела на рассмотрение местных комиссариатов социального обеспечения 7 августа и 10 октября 1918 г. были изданы декреты Совнаркома о пенсионном обеспечении солдат Красной Армии и их семейств ²³⁷. Однако в отношении пенсионного обеспечения бывших офицеров осталось по-прежнему много неясных вопросов, подтверждением чему служит докладная записка начальника Полевого штаба Реввоенсовета Республики бывшего Генштаба генерала А. В. Костяева во Всероглавштаб от 28 ноября 1918 г.²³⁸. В этом документе было сказано, что в Полевой штаб поступают «запросы с фронтов и представления с ходатайствами об оказании лицам, пострадавшим на военной службе, единовременной материальной помощи и о назначении пенсий». Пострадавшие безуспешно обращались уже в различные инстанции, но нигде не могли получить точного ответа и определенного указания, куда и каким порядком надлежит обратиться. Такое положение недопустимо, так как «беспомощность пострадавших не может не вызвать в массах нарекания на власть и нежелательные разговоры» ²³⁹. Для устранения подобного положения и в целях упорядочения вопроса о выдаче единовременных пособий и о назначении пенсий Костяев предлагал созвать межведомственную комиссию «для срочного составления положения о пособиях и пенсиях военнослужащим применительно к вновь установленному строю» ²⁴⁰.

31 октября 1918 г. было издано «Положение о социальном обеспечении трудящихся», в статье 2 которого было сказано: «Обеспечению подлежат все без исключения лица, источниками существования которых является только собственный труд, без эксплуатации чужого»²⁴¹. Как отмечалось выше, бывшее офицерство не относилось к категории тех, кто эксплуатировал чужой труд, и, следовательно, статьи положения должны были полностью относиться и к нему. Однако на практике при разрешении этих вопросов возникало множество проблем. Это было связано, прежде всего, с тем, что в Народном комиссариате труда оказалось сосредоточено множество пенсионных дел лиц различных общественных категорий, в том числе и командного состава старой армии, который еще не получал пенсий или, утратив трудоспособность в обычных условиях жизни, не относился к категории инвалидов войны.

19 марта 1919 г. наркомсобес А. Н. Винокуров направил в Наркомвоен отношение, в котором были изложены основные положения пенсионного обеспечения бывшего командного состава старой армии: пенсии для этой категории лиц «должны быть назначаемы местными отделами социального обеспечения, причем увечные должны получать пенсию наравне с солдатами прежней армии, а не относящиеся к категории увечных, потерявшие общую трудоспособность по прежней государственной службе, должны получить пенсию наравне со всеми государственными службами» (т. е. по нормам, получаемым последними) и «лишь при условии материальной необеспеченности и в зависимости от степени утраты трудоспособности, но не за чины и не за выслугу лет»²⁴².

Поскольку в этом документе содержался упрек в адрес Управления по командному составу Всероглавштаба, что оно «продолжает назначать бывшему командному составу прежней армии пенсии за чины и за выслугу лет и помимо местных отделов социального обеспечения» ²⁴³, начальник этого управления С. А. Сухомлин в докладной записке начальнику Всероглавштаба от 10 апреля 1919 г. указал, что при назначении пенсий бывшим офицерам управление руководствовалось пенсионным уставом 1912 г., в котором основные условия размеров пенсии для уходящих в отставку лиц определялись «не по чинам, а в процентном отношении к содержанию, получаемому на службе в зависимости от выслуги лет». При этом учитывалось, что право на пенсию «не только лиц командного состава прежней армии, но и вообще лиц, состоящих на государственной службе, является следствием не каких-либо особых преимуществ, присвоенных этим лицам, а одним из видов гражданского права вообще», тем более что еще в июле 1918 г. управление по этому вопросу встало на «социальную точку зрения, обусловив выдачу назначенных пособий материальною необеспеченностью пенсионеров и потерею ими трудоспособности» ²⁴⁴.

Декретом Совнаркома от 26 апреля 1919 г. были отменены все старые пенсии ²⁴⁵, в связи с чем должны были быть ликвидированы пенсионные отделы народных комиссариатов, а также эмеритальные, пенсионные и прочие кассы ²⁴⁶. Поэтому было принято решение раскассировать пенсионный отдел Управления по командному составу Всероглавштаба (оставив временно «ячейку» в 6—7 человек) и направить его материалы по принадлежности: в местные отделы Наркомсобеса (дела о бывших офицерах-инвалидах для назначения им пенсий наравне с солдатами старой армии и дела командного состава, получавшего пенсию «на основании прежних законоположений» ²⁴⁷) и в ведение Народного комиссариата труда (дела бывших офицеров, которые либо еще не получали пенсий, либо утратили трудоспособность в «обыденных условиях жизни» и не относились к категории инвалидов войны) ²⁴⁸.

Против ликвидации пенсионного отдела Управления по командному составу Всероглавштаба «сейчас же и притом без проведения установленным порядком через военно-законодательный совет» высказался в докладной записке на имя начальника Всероглавштаба начальник этого отдела Н. Н. Перетерский, который ранее занимал должность помощника начальника отдела пенсионного и по службе нижних чинов Главного штаба и являлся крупным авторитетом по вопросам пенсионного обеспечения военнослужащих. Свое мнение Перетерский обосновывал тем, что еще нет «категорических указаний о разграничении сферы деятельности по специальному обеспечению между народными комиссариатами социального обеспечения и труда и каким порядком и на каких основаниях предполагается ликвидировать дела о пенсиях в отдельных комиссариатах». Кроме того, вопросы о послеслужебном обеспечении военнослужащих и в будущем не могли быть окончательно изъяты из ведения военного комиссариата, ибо военная служба «и по своему характеру, и по ее условиям представляет столько существенных особенностей, что надлежащее разрешение всех могущих возникнуть принципиальных вопросов в указанной области может быть гарантировано только при условии сосредоточения их, хотя бы в некоторой основной части, в военном комиссариате, для чего в составе его (в командном управлении) должен быть оставлен соответствующий орган»²⁴⁹.

Ликвидация пенсионного отдела Управления по командному составу Всероглавштаба и передача пенсионных дел бывших офицеров в два гражданских комиссариата (Наркомсобес и Наркомтруд) привели, как это и предвидел Н. Н. Перетерский в своей докладной записке, к ухудшению пенсионного обеспечения командного состава старой армии.

Начиная с весны 1919 г. Советская власть усилила внимание к правовому регулированию материального обеспечения красноармейцев и их семейств. Так, 28 апреля 1919 г. Совнарком утвердил положение о социальном обеспечении инвалидов-красноармейцев и их семейств ²⁵⁰; вопросы материального обеспечения семейств красноармейцев получили дальнейшее развитие в декретах Совнаркома от 27 мая и 11 сентября 1919 г.²⁵¹

Что же касается тысяч бывших генералов и офицеров, которые служили в Красной Армии, в том числе и на строевых должностях в Действующей армии, то их правовое положение по-прежнему узаконено не было. Это можно объяснить тем, что в то трудное для Советского государства время вопросы социального обеспечения решались, прежде всего, в интересах рядового состава Красной Армии — рабочих и трудящихся крестьян. Причина подобного положения, по мнению некоторых авторов, состояла в том, что военные специалисты «еще должны были честным и добросовестным несением службы доказать свое право на соответствующие льготы» ²⁵².

К октябрю 1919 г. социальный состав командиров Красной Армии, особенно в младшем и среднем звеньях, претерпел значительные изменения: появилось значительное число окончивших краткосрочные командные курсы («красные офицеры»), а также не имевших никакого военного образования, но выдвинутых на командные должности за боевые заслуги. Что же касается военных специалистов, прослуживших в Красной Армии более полутора лет, то подавляющее большинство из них своим честным отношением к исполнению служебных обязанностей заслужили уважение сослуживцев и подчиненных. Одним из таких военных специалистов был бывший Генштаба полковник Владимир Николаевич Зарубаев (1880—1972). Зарубаев родился в семье известного генерала, закончил привилегированный Александровский лицей, сдал офицерский экзамен при Николаевском кавалерийском училище и в 1903 г. был произведен в корнеты с назначением лейб-гвардии в Уланский его величества полк. Участвовал в русско-японской войне, за боевые заслуги был награжден четырьмя орденами; в 1911 г. закончил Николаевскую военную академию. Последняя занимаемая им должность в старой армии — помощник начальника отдела управления генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего армиями Северного фронта; с 26 октября 1917 г. до демобилизации он был начальником штаба Свеаборгской крепости. Добровольно вступив в Красную Армию в марте 1918 г., Зарубаев занимал должность помощника заведующего и заведующего учебной частью Тамбовских пехотных курсов, а летом 1919 г., после захвата белыми Борисоглебска, принял должность начальника штаба Тамбовского укрепленного района. Когда Тамбов подвергся нападению казачьих частей Мамонтова, Зарубаев пытался убедить членов Совета использовать все средства для обороны, «погибнуть на последней из баррикад в городе, но не отходить» ²⁵³. Однако это мнение поддержано не было, и город оставлен без боя. Казаки получили приказ захватить Зарубаева и повесить, его квартира была разгромлена. Виновники сдачи Тамбова были привлечены к суду, и в одном из пунктов обвинения говорилось, что они не поддержали «героического предложения начштаба Зарубаева» ²⁵⁴. С января по сентябрь 1920 г. Зарубаев был начальником штаба, а затем командующим 7-й армией; в 1921 г. занимал должность помощника командующего войсками Петроградского военного округа, после чего служил в военно-учебных заведениях и штабах. Таких военных специалистов, как Зарубаев, в Красной Армии было много.

Поэтому декретом Совнаркома от 2 октября 1919 г.²⁵⁵ льготы, установленные для красноармейцев и их семейств, были распространены на лиц командного состава, занимавших строевые должности на фронте и в тылу, от командира взвода до командира полка включительно и соответствующие им должности административной и хозяйственной службы на фронте ²⁵⁶.

20 июля 1918 г. в мобилизационном отделе Управления по организации армии Всероглавштаба был разработан проект декрета о призыве на действительную военную службу бывших офицеров, военных чиновников, врачей и т. д.²⁵⁷, а 29 июля 1918 г. В. И. Ленин подписал декрет Совнаркома о первом призыве в Красную Армию бывших генералов и офицеров, родившихся в 1892—1897 гг. и состоявших на действительной военной службе и в запасе ²⁵⁸. Этот призыв не носил общереспубликанского характера и проводился лишь в Москве, Петрограде²⁵⁹ , семи губерниях (Московской, Петроградской, Архангельской, Владимирской, Нижегородской, Вятской и Пермской) и 51 уезде Приволжского, Уральского и Западно-Сибирского военных округов, где по декрету Совнаркома от 11 июня 1918 г.²⁶⁰ в связи с обострением обстановки на Восточном фронте была проведена массовая мобилизация трудящихся.

Призыв бывших офицеров должен был проводиться применительно к «Наставлению о порядке приема на военную службу рабочих и крестьян», объявленном в приказе Наркомвоена № 436 от 14 июня 1918 г.²⁶¹ При этом подтверждался порядок зачисления бывших генералов и офицеров на службу в Красную Армию, установленный декретом ВЦПК от 22 апреля 1918 г. (о порядке замещения должностей в Красной Армии) ²⁶². Все призванные бывшие офицеры должны были зачисляться в резерв на основаниях, указанных в проекте «Временных правил о зачислении в резерв лиц командного состава для назначения на командные должности в формируемой армии», введенных в действие приказом Наркомвоена № 472 от 22 июня 1918 г.²⁶³, а затем, после аттестования их в установленном для назначения на командные должности порядке, они распределялись по войскам.

20 июля 1918 г. был издан декрет Совнаркома о призыве в тыловое ополчение граждан, не подлежащих призыву в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, в возрасте от 18 до 45 лет²⁶⁴. Сомнения по поводу принадлежности лиц, подлежавших отбыванию воинской повинности, к призыву либо в Красную Армию, либо в тыловое ополчение разрешались по соглашению комиссариатов военного, внутренних дел и труда с участием представителей Центрального Совета профессиональных союзов. В тыловое ополчение надлежало направлять лиц, живущих на нетрудовой доход (на проценты с капитала и т. д.); пользующихся наемным трудом с целью извлечения прибыли (владельцы торговых, промышленных, земледельческих и т. п. предприятий); бывших присяжных поверенных, их помощников, нотариусов, биржевых маклеров, торговых и коммерческих посредников, сотрудников буржуазной печати; монахов, духовных служителей церквей и религиозных культов (всех вероисповеданий); лиц так называемых свободных профессий, если они не выполняют общественно полезных функций. К перечисленным лицам были отнесены также «бывшие офицеры, чиновники, воспитанники юнкерских училищ и кадетских корпусов и лица, не имеющие определенных занятий» ²⁶⁵

20 августа 1918 г. Наркомвоен утвердил «Наставление о приеме на военную службу в тыловое ополчение граждан, подлежащих призыву на основании декрета Совнаркома от 20 июля 1918 года» ²⁶⁶.

В результате по мобилизациям, объявленным с 12 июня 1918 г. по 1 сентября 1919 г., явилось 27 292 человека, из них в тыловое ополчение было зачислено 16 780 человек ²⁶⁷. К сожалению, нам не удалось установить, какой процент из этого числа (как явившихся, так и зачисленных в тыловое ополчение) составляли бывшие офицеры. Но достаточно сказать, что в тыловом ополчении состоял некоторое время даже бывший военный министр Временного правительства бывший Генштаба генерал А. И. Верховский ²⁶⁸.

В практическом осуществлении декрета Совнаркома от 20 июля 1918 г. встретились определенные трудности, главным образом в определении категорий лиц, подлежащих призыву в тыловое ополчение. Поэтому на основании приказа Реввоенсовета Республики № 1169 от 21 июля 1919 г. была издана «Инструкция о порядке определения классовой принадлежности военнообязанных граждан мужского пола в возрасте от 18 до 45 лет» ²⁶⁹, после принятия которой вопросы отбора и направления в тыловое ополчение решались более объективно и справедливо.

В связи с расширением масштабов гражданской войны 2 сентября 1918 г. ВЦИК объявил Советскую Страну военным лагерем; тем же постановлением ВЦИК был учрежден Реввоенсовет Республики — новый верховный военный орган страны ²⁷⁰ 6 сентября 1918 г. Советское правительство назначило главнокомандующего Восточным фронтом бывшего полковника И. И. Вацетиса главнокомандующим всеми Вооруженными Силами Республики, а приказом Реввоенсовета Республики № 3/2 от 11 сентября 1918 г. было образовано три фронта: Северный (командующий бывший Генштаба генерал Д. П. Парский), Восточный (командующий бывший Генштаба полковник С. С. Каменев) и Южный (командующий бывший Генштаба генерал П. П. Сытин); для обеспечения демаркационной линии на Западе был образован Западный район обороны (от Петрограда до Южного фронта), начальником которого был назначен бывший Генштаба генерал A. Е. Снесарев²⁷¹. Только в составе трех указанных фронтов имелось 12 полевых армий, а всего в боевом составе Красной Армии насчитывались 34 пехотные и 1 кавалерийская дивизии ²⁷². Однако в связи с угрозой усиления империалистической интервенции

B. И. Ленин уже в октябре 1918 г. поставил задачу увеличить численность Красной Армии до трех миллионов человек ²⁷³. Между тем, как отмечалось в докладной записке начальника мобилизационного управления Московского окружного комиссариата бывшего Генштаба полковника Г. Н. Хвощинского от 12 августа 1918 г., «выяснилось, что призыва бывших офицеров, родившихся в 1892—97 гг., будет совершенно недостаточно для образования надлежащего резерва из старших командных лиц. Вследствие этого настоятельно необходимо спешно выпустить декрет о принудительном призыве бывших офицеров более старших возрастов» ²⁷⁴.

В связи с недостаточным количеством командного состава Всероглавштаб подготовил три варианта проекта нового декрета Совнаркома о призыве бывших генералов и офицеров, причем третий, последний вариант был датирован сентябрем 1918 г.²⁷⁵ На его основании был опубликован декрет Совнаркома от 1 октября 1918 г. о призыве на действительную военную службу во всех местностях Российской Федеративной Республики бывших офицеров и военных чиновников, не достигших к 1 января 1918 г. 40-летнего возраста: «а) Бывших офицеров... получивших высшее военное образование, в том числе и окончивших высшие военно-учебные заведения по 2-му разряду, а также прослушавших два первых курса, но не окончивших их вследствие войны, б) Бывших офицеров... занимавших штатные должности в штабах и управлениях не ниже штаба округа или армии, а также в управлениях местных бригад и воинских начальников не менее одного года в течение времени с 1 января 1914 г. по 1 января 1918 г.» ²⁷⁶. Вслед за этим декретом был издан приказ Реввоенсовета Республики № 29 от 3 октября 1918 г., в котором говорилось, что «ввиду необходимости принять срочные и действительные меры к укомплектованию армии надлежащими качественно и количественно командным составом» Реввоенсовет Республики и дополнение к объявленному уже призыву бывших офицерских чинов, родившихся в 1892—1897 гг., постановил: выделить из числа специалистов (артиллеристов, инженеров и т. д.), служащих в центральных управлениях Наркомвоена и подведомственных ему учреждениях, «не менее 25% общего наличного состава» под личную ответственность начальника каждого управления для отправления на фронт; предоставить Всероглавштабу право поименного назначения тех из числа находящихся в отставке лиц, кто признан желательным для несения службы на фронте и кто находится на должностях в различных советских и иных общественных учреждениях, «привлечения, в нужных случаях, на действительную службу тех из отставных, кои состоят в возрасте до 50 лет и служили в специальных войсках или на должностях командиров отдельных частей и выше или состоят в возрасте до 45 лет и служили не в специальных войсках и не занимали должностей командиров отдельных частей». В заключение приказа было сказано, что «отказы от назначения не допускаются, так же как запрещается возбуждение ходатайства начальством об освобождении своих сотрудников».

В связи с тем что приказ возложил срочную разработку «всех правил для проведения в жизнь этих мероприятий» и «обязанность наблюдения за точным выполнением приведенных постановлений» на Всероглавштаб, последним на основании указанного выше приказа были разработаны «Правила назначения бывших офицеров в возрасте до 50 лет включительно в части войск и учреждения действующей армии» (см. прил. 2).

15 ноября 1918 г. был издан приказ Реввоенсовета Республики № 260, согласно которому всех граждан (в первую очередь бывших офицеров), состоявших в подведомственных Наркомвоену строевых частях, штабах, управлениях, учреждениях и заведениях «по вольному найму», следовало считать «военнослужащими» со дня поступления их на службу в ведомство Наркомвоена. Тех же граждан, сверстники которых по возрасту уже были призваны декретами Совнаркома или приказами Реввоенсовета Республики на обязательную военную службу, «считать состоящими на таковой службе со дня призыва их сверстников». Никто из указанных лиц не мог быть «по собственному желанию уволен с военной службы до конца военных действий» (кроме негодных к несению службы по состоянию здоровья); они были обязаны пробыть на военной службе «полный срок, установленный для призванных по мобилизации их сверстников по возрасту». В заключение приказа устанавливалось, что все указанные выше военнослужащие «в случае необходимости должны быть выделяемы для укомплектования полевых штабов и строевых частей действующих армий на общих основаниях».

23 ноября 1918 г. Реввоенсовет Республики издал приказ № 275, на основании которого должны были быть призваны на действительную военную службу на всей территории Советской Республики все бывшие офицеры, не достигшие к 1 января 1918 г. 50-летнего возраста — для бывших обер-офицеров. 55 лет — для бывших штаб-офицеров и 60 лет — для бывших генералов. Призыв следовало провести в течение 20 дней (с 25 ноября по 15 декабря 1918 г.) и всех призванных зачислить в резерв при штабах военных округов, окружных управлениях и окружных военных комиссариатах; распределение этого резерва командного состава надлежало производить только по нарядам Всероглавштаба.

 

ТАБЛИЦА 5. ПРИКАЗЫ РЕВВОЕНСОВЕТА РЕСПУБЛИКИ О ПРИЗЫВЕ В КРАСНУЮ АРМИЮ БЫВШИХ ОФИЦЕРОВ *

 

Номер и дата приказа	Каких категорий бывших офицеров касался приказ
№ 41 от 5 октября 1918 г.	Военные инженеры
№ 208 от 13 января 1918 г.	Бывшие офицеры Генерального штаба
№ 213 »	Административно-хозяйственный состав
№ 222 от 14 ноября 1918 г.	Командный состав военно-учебных заведений (администрация и преподаватели военных наук)
X» 227 »	Командный состав железнодорожных войск
№ 228 »	Командный состав броневых частей
№ 231 »	Командный состав этапно-обозной службы
№ 321 от 18 февраля 1919 г.	Военные инженеры-технологи (артиллеристы, окончившие артиллерийскую академию)

* Составлено по: ЦГАСА. Сб. приказов Реввоенсовета Республики за 1918.и 1919 гг.

Наконец, 7 декабря 1918 г. был издан декрет Совнаркома, согласно которому из числа подлежащих призыву бывших офицеров, состоявших на службе в гражданских учреждениях, могли быть оставлены на своих должностях необходимые для пользы дела работники в числе, не превышающем 10% призываемых бывших офицеров в каждом гражданском учреждении; в случае же необходимости оставления бывших офицеров сверх указанной нормы следовало в каждом отдельном случае возбуждать особое на то ходатайство ²⁷⁷.

Кроме указанных выше приказов Реввоенсовета Республики (№ 260 и 275) и декретов Совнаркома от 20 июля, 1 октября и 7 декабря 1918 г., Реввоенсоветом Республики был издан ряд приказов, касавшихся призыва в Красную Армию бывших офицеров различных категорий. Некоторые из них представлены в табл. 5.

Следует отметить, что вопрос призыва в Красную Армию бывших генералов и офицеров осложнялся несовершенством принятой в то время системы отсрочек от призыва в армию и частыми ее изменениями, что создавало многочисленные «лазейки» для тех бывших офицеров, которые хотели уклониться от службы в Действующей армии, на чем следует остановиться подробнее.

После Октябрьской революции расписание должностей, занятие которых освобождало от призыва в армию ²⁷⁸, как, впрочем, и все законы бывшей Российской империи, было упразднено, а между тем с введением в Советской Республике летом 1918 г. всеобщей воинской повинности потребовалось принять меры к обеспечению правительственных учреждений нужными им работниками.

Декретом Совнаркома от 23 ноября 1918 г. освобождение от призыва рабочих и служащих национализированных промышленных предприятий, без которых было трудно обойтись, было возложено на Чрезвычайную комиссию по снабжению Красной Армии ²⁷⁹, созданную 2 ноября 1918 г., с непосредственным подчинением ее Совету Рабоче-Крестьянской Обороны. Но эта комиссия не обеспечила решения вопроса об отсрочках. Так, в связи с призывом на действительную военную службу бывших офицеров оказалось, что многие из них, поступив на работу в промышленность, сумели сделаться там «незаменимыми» работниками; многие из офицеров военного времени работали в этой области еще до мировой войны, а поэтому указанная Чрезвычайная комиссия предоставляла освобождение от призыва значительному числу лиц, в том числе и бывшим офицерам.

Так как здесь сталкивались интересы военного ведомства и промышленности, то декретом Совнаркома от 7 декабря 1918 г. вопрос об освобождении от призыва бывших офицеров был изъят из ведения Чрезвычайной комиссии по снабжению Красной Армии и возложен на местные ведомственные комиссии и на Особую комиссию при Мобилизационном управлении Всероглавштаба под председательством начальника этого управления бывшего Генштаба генерала П. П. Лебедева ²⁸⁰. В состав этой комиссии вошли представители от Командного и Мобилизационного управлений Всероглавштаба, а также представитель заинтересованного ведомства. При этом местным комиссиям было предоставлено право освобождать от призыва 10% из числа бывших офицеров, состоящих на службе в данном учреждении, ходатайства же об оставлении на своих местах сверх 10% должны были направляться в Особую комиссию.

10 апреля 1919 г. был издан декрет Совнаркома о призывах в Москве и Петрограде и девяти губерниях промышленного района граждан, родившихся в 1886—1890 гг.²⁸¹ Ввиду того что этот призыв включал лиц зрелого возраста (в большинстве семейных) и в первую очередь касался рабочих, было решено пересмотреть все вообще ранее предоставленные отсрочки по призыву, чтобы не оказалось, что более молодые возрасты поставлены при равных условиях в более льготное положение, нежели возрасты старшие. Поэтому постановлением Совнаркома от 12 апреля 1919 г. о порядке решения вопросов об отсрочке призыва на военную службу ²⁸² Реввоенсовету Республики было поручено образовать постоянную комиссию по отсрочкам призыва (по соглашению с ВСНХ, Всероссийским Центральным Советом профессиональных союзов, Чрезвычайной комиссией по снабжению Красной Армии) с одновременным упразднением всех других ранее созданных комиссий по этому же вопросу. Советское правительство признало эту комиссию центральным органом по всем вопросам отсрочек (в некоторых документах ее и называли «Особой центральной комиссией») и подчинило ее «в смысле отмены ее постановлений непосредственно Совету Рабоче-Крестьянской Обороны» ²⁸³.

 

ТАБЛИЦА 6. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОСОБОЙ ПОСТОЯННОЙ КОМИССИИ ПО ОТСРОЧКАМ ПРИЗЫВА В АРМИЮ В АПРЕЛЕ — ИЮНЕ 1919 Г. *

 

Месяц	Всего рассмотрено ходатайств	Удовлетворено	Дана временная отсрочка	Отказано в ходатайстве	Ходатайство снято с рассмотрения **
Апрель	99	59	_	22	18
Май	2618	1276	144	980	218
Июнь	2468	615	74	1271	508
Июль	1690	580	31	822	257
Всего	6875	2530	249	3095	1001

* Составлено по: ЦГАСА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 9.

** Причиной снятия ходатайства с рассмотрения могли быть смерть, отъезд, арест и т. д.

Чтобы не нарушать нормальную работу предприятий и учреждений, все ранее предоставленные отсрочки временно (но не долее чем до 1 мая 1919 г.) сохраняли силу. В именных списках подлежавших призыву рабочих и служащих в отношении бывших офицеров указывалось, «кто из них вошел в 10% офицерскую норму освобожденных сотрудников и о ком ходатайство возбуждается сверх 10% нормы» ²⁸⁴. В дополнение к этому была заведена форма сведений о бывшем офицере, намеченном к освобождению от призыва на военную службу в порядке пункта 2 декрета Совнаркома от 7 декабря 1918 г.: возраст, военное образование, бывший чин (кадровый, военного времени, запаса), род войск, участие в войне, занимаемая должность, предыдущая деятельность. Эти сведения должны были представляться на каждого бывшего офицера в отдельности, при этом следовало также указывать «общее число служащих в учреждении, в том числе бывших офицеров, а также поименно, кого именно учреждение включает в 10% норму и об освобождении кого сверх этой нормы оно ходатайствует»; не подлежали освобождению от призыва бывшие офицеры артиллерии. Генерального штаба и особо нужные для армии специалисты ²⁸⁵.

Деятельность Особой постоянной комиссии по отсрочкам призыва в армию в отношении бывших офицеров, являвшихся «незаменимыми» сотрудниками правительственных учреждений, «продолжалась в течение всего лета 1919 года» и не была еще закончена к октябрю того же года ²⁸⁶.

Из табл. 6 видно, что указанная комиссия, с одной стороны, подходила к рассмотрению ходатайств об отсрочках призыва в армию бывших офицеров достаточно внимательно, а с другой — принятая система отсрочек предоставляла бывшему офицерству, не желавшему служить в строевых частях в Действующей Красной Армии, широкие возможности легализировать свое положение на административно-хозяйственных должностях, в том числе и в гражданских учреждениях.

Задача усиления командного состава Действующей Красной Армии за счет изъятия из тыловых учреждений, управлений и заведений годных по состоянию здоровья для строевой, штабной и административной службы на фронте бывших генералов и офицеров была решена в основном путем создания в 1919 г. особых комиссий по учету бывших офицеров.

Примечания ко 2 главе:

¹ Кораблев Ю. II. В. И. Ленин и защита завоеваний Великого Октября. 2-е изд. М., 1979. С. 132.

² См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 168.

³ Кораблев Ю. И. Указ. соч. С. 126.

⁴ ЦГВИА. Ф. 2421. Оп. 1. Д. 137. Л. 324.

⁵ Владимир Ильич Ленин: Биохроника. М., 1974. Т. 5. С. 9.

⁶ Там же. С. 10, И.

⁷ Скрыпник М. II. Воспоминания об Ильиче. 3-е изд. М„ 1965. С. 72.

⁸ Уже 3(16) ноября 1917 г. на заседании Наркомвоена Муравьев потребовал, чтобы ему была предоставлена полная власть, в частности подчинен Петроградский военный округ; в противном случае он грозил немедленно сложить «свои полномочия» (ЦГАСА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 21. Л. 4).

⁹ Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 39.

¹⁰ См., в частности: Кавтарадзе А. Г. Октябрь и ликвидация контрреволюционной Ставки // Воен-ист. журн. 1968. № 4.

¹¹ Лазарев М. С. Ликвидация Ставки старой армии как органа контрреволюции // Вопр. истории. 1968. № 3. С. 44.

¹² Красный арх. 1927. Т. 4. (23). С. 239, 240.

¹³ Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии. Минск, 1957. Т. 2. С. 244.

¹⁴ Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. М., 1964. С. 203.

¹⁵ Лазарев М. С. Указ. соч. С. 53.

¹⁶ Согласно телеграмме в отдел генерал-квартирмейстера № 15735 от 8(21) ноября 1917 г., Дитерихс был назначен в распоряжение начальника штаба Кавказского фронта (ЦГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 700. Л. 51).

¹⁷ Нами были учтены все приказы по Управлению генерал-квартирмейстера с № 43 от 19 октября (1 ноября) по № 59 от 25 ноября (8 декабря) 1917 г. (Там же. Д. 35).

¹⁸ В день отъезда Кусонскпй передал должность генерал-квартирмейстера, которую он занимал временно, с 15 по 19 ноября (с 28 ноября по 2 декабря) 1917 г., полковнику Н. В. Терехову.

¹⁹ Правда. 1917. 22 нояб.

²⁰ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 6—7; Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 60.

²¹ Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1. С. 547.

²² По приезде в Брест-Литовск Скалой в этот же день застрелился. Советское правительство выразило соболезнование его вдове и назначило пенсию его дочери (ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 591. Л. 164).

²³ Мирные переговоры в Брест-Литовске с 22/9 декабря 1917 г. по 3 марта/18 февраля 1918 г. М., 1920. Т. 1; Архив русской революции. Берлин, 1930. Т. 20. С. 17— 18. В первом из указанных источников Ю. Н. Данилов ошибочно назван Н. А. Даниловым (в русской армии был такой генерал от инфантерии, но он в состав делегации не входил). Кроме того, в «Биохронпке» В. И. Ленина (Т. 5. С. 153) В. А. Липский ошибочно назван В. В. Линским. Штабс-ротмистр 5-го уланского Литовского полка Липский был сыном генерал-лейтенанта А. Ф. Липского, умершего в 1904 г.; в 1914 г. окончил младший класс Николаевской военной академии, а 22 мая 1917 г.— старший класс 1-й очереди ускоренного курса этой академии. 14 сентября 1917 г. Липский был переведен в Генеральный штаб с назначением помощником старшего адъютанта отдела генерал-квартирмейстера штаба 10-й армии. В мае 1918 г. был назначен помощником начальника военной миссии в Германии; в Советскую Россию не вернулся.

²⁴ ЦГВИА. Ф. 373. Оп. 1. Д. 14. Л. 58-75.

²⁵ Крыленко Н. В. Смерть старой армии // История и историки. М., 1981. С. 289.

²⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 377.

²⁷ Научный архив Института истории СССР АН СССР. Ф. 8. Д. 3. Л. 15. (Далее: НАИИ).

²⁸ Там же.

²⁹ Крыленко Н. В. Указ. соч. С. 289.

³⁰ НАИИ. Ф. 8. Д. 3. Л. 24.

³¹ Кляцкин С. М. На защите Октября. М., 1965. С. 63, 64.

³² Там же. С. 63.

³³ Потапов Н. М. Краткая справка о деятельности Народного комиссариата по военным делам в первые месяцы после Октябрьской революции//Ист. арх. 1962. № 1. С. 85.

³⁴ Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 72.; Кляцкин С. М. Указ. соч. С. 64.

³⁵ Крыленко Н. В. Указ. соч. С. 259.

³⁶ Потапов был назначен заместителем начальника Генштаба еще в середине октября 1917 г. (НАИИ. Ф. 8. Д. 3. Л. 15).

³⁷ Там же.

³⁸ Отсутствие такого личного контакта, когда Маниковскнй, не будучи непосредственно связан с Подвойским, пользовался посреднической деятельностью Одинцова, привело к тому, что «неоднократно возникали недоразумения» (Там же).

³⁹ ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 332. Л. 3.

⁴⁰ Приказы Наркомвоена и Реввоенсовета Республики см.: ЦГАСА. Сборники приказов Наркомвоена и Реввоенсовета Республики за соответствующий год.

⁴¹ Солдатская правда. 1918. 16 февр.

⁴² ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 332. Л. 3.

⁴³ Там же.

⁴⁴ Приказ Наркомвоена № 191 от 8 марта 1918 г.

⁴⁵ Солдатская правда. 1918. 16 февр,.

⁴⁶ Приказ Реввоенсовета Республики № 1950 от 29 ноября 1919 г.

⁴⁷ ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. і. Д. 332. Л. 4об.

⁴⁸ Там же. Л. 5, 5об.

⁴⁹ Там же. Л. 7, 7об. Общеобразовательный ценз у 71 человека, выяснить не удалось.

⁵⁰ Там же.

⁵¹ Там же. Л. 8об.

⁵² Там же. Л. 7об.

⁵³ Там же.

⁵⁴ См., в частности: Петров В. II Отражение Страной Советов нашествия германских империалистов в 1918 году. М., 1980.

⁵⁵ Кляцкин С. М. Указ. соч. С. 122.

⁵⁶ Там же. С. 123.

⁵⁷ Петров В. II. Указ. соч. С. 82.

⁵⁸ Там же. С. 86, 87.

⁵⁹ Верцинский Э. А. Год революции: Воспоминания офицера Генерального штаба за 1917—1918 года. Таллин, 1929. С. 52.

⁶⁰ Там же.

⁶¹ Там же. С. 56.

⁶² Ленинский сб. Т. 21. С. 98.

⁶³ Правда. 1918. 21 февр.; Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 268.

⁶⁴ В действительности Псков был оставлен 22 февраля.

⁶⁵ Верцинский Э. А. Указ. соч. С. 56.

⁶⁶ Там же. С. 57.

⁶⁷ Подвойский II. П. От Красной гвардии к Красной Армии // Историк-марксист. 1938. № 1. С. 38„ 39.

⁶⁸ Верцинский Э. А. Указ. соч. С. 59.

⁶⁹ Подвойский Н. II. Ленин и Красная Армия // Воен.-ист. журн. 1968. № 12. С. 67.

⁷⁰ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 358.

⁷¹ Директивы командования фронтов Красной Армии (1917— 1922 гг.): Сб. документов. М., 1971. Т. 1. С. 59.

⁷² Правда. 1918. 22, 23 февр. В него вошли М. Д. Бонч-Бруевич, С. И. Гусев. К. С. Еремеев, Н. В. Крыленко, К. А. Мехоношин, Н. И. Подвойский и др.

⁷³ Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 272.

⁷⁴ Бонч-Бруевич М. Д. Ильич и Красная Армия: Сб. М., 1926. С. И.

⁷⁵ Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. С. 251.

⁷⁶ Директивы Главного командования Красной Армии (1917—1920): Сб. документов. М., 1969. С. 20.

⁷⁷ Рабоче-Крестьянская Армия и Флот. 1918. 2 марта.

⁷⁸ Там же. 29 марта.

⁷⁹ ЦГАСА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 158. Л. 34-42.

⁸⁰ Это частности, подтвердил и военный специалист Ф. В. Костяев в беседе с Н. И. Подвойским в январе 1921 г. (Там же. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 49. Л. 90).

⁸¹ ЦГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1618. Л. 50.

⁸² Там же. Л. 1. На Кавказский фронт слушатели (армяне, грузины и мусульмане) были направлены по просьбе временного представителя Армении в Петрограде Мелика Парсаданова.

⁸³ Там же. Д. 1991. Л. 113.

⁸⁴ Там же. Л. 13 об.

⁸⁵ Кораблев Ю. И. Указ. соч. С. 214.

⁸⁶ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т 35 С 395

⁸⁷ ЦГАСА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 462. Л. 16, 16 об.

⁸⁸ Там же. Л. 16.

⁸⁹ Там же. Л. 16 об.

⁹⁰ Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 293; Известия ВЦИК. 1918. 5 марта.

⁹¹ Ленинский сб. Т. 34. С. 21.

⁹² Воен.-ист. журн. 1969. № 11. С. 4.

⁹³ НАИИ. Ф. 8. Д. 3. Л. 7.

⁹⁴ Кораблев Ю. II. Указ. соч. С. 253.

⁹⁵ Директивы Главного командования Красной Армии (1917—1920) С. 26.

⁹⁶ Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам. С. 253.

⁹⁷ ЦГАСА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 1.

⁹⁸ Цветаев Н. Н. Военные вопросы в решениях VIII съезда РКП (б). М. 1960. С. 9.

⁹⁹ Число краткосрочных командных курсов к 1 января 1921 г. достигало 151. См.: Петровский Д. А. Военная школа в годы революции. М„ 1924. С. 259.

¹⁰⁰ Антонов-Овсеенко В. А. Строительство Красной Армии в революции. М., 1923. С. 36, 37.

¹⁰¹ ЦГАСА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 49. Л. 14.

¹⁰² Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 1— боб.

¹⁰³ Там же. Л. 97—98.

¹⁰⁴ Там же. Л. 6.

¹⁰⁵ Там же. Л. 4.

¹⁰⁶ Там же.

¹⁰⁷ Там же. Л. 5.

¹⁰⁸ Там же. Л. 5 об.

¹⁰⁹ Кораблев Ю. И. Указ. соч. С. 252.

¹¹⁰ ЦГАСА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 466. Л. 97 об.

¹¹¹ Там же. Л. 98.

¹¹² Там же. 98 об.

¹¹³ Там же.

¹¹⁴ Ленинский сб. Т. 34. С. 21.

¹¹⁵ ЦГАСА. Ф. И. Оп. 5. Д. 158. Л. 183 об.

¹¹⁶ Там же. Д. 122. Л. 31.

¹¹⁷ Там же. Ф. 3. Оп. 1. Д. 41. Л. 21.

¹¹⁸ Декреты Советской власти. М., 1959. Т. 2. С. 235-236.

¹¹⁹ Приказ Наркомвоена № 356 от 5 мая 1918 г.

¹²⁰ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 50. Л. 269, 270.

¹²¹ Там же. Л. 269 об.

¹²² Там же. Л. 270.

¹²³ Там же. Д. 41. Л. 52.

¹²⁴ Там же.

¹²⁵ Там же. Л. 59.

¹²⁶ Там же. Л. 60.

¹²⁷ Там же. Л. 107.

¹²⁸ Там же. Д. 850. Л. 53-55.

¹²⁹ Военное дело. 1919. № 7/8. С. 355.

¹³⁰ Там же.

¹³¹ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 78. Л. 160.

¹³² Там же. Л. 159, 159 об.; Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 306-307.

¹³³ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 78. Л. 159 об.

¹³⁴ Там же.

¹³⁵ Владимир Ильич Ленин: Биохроника. Т. 5. С. 307.

¹³⁶ ЦГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1635. Л. 6.

¹³⁷ Там же. Л. 8.

¹³⁸ Там же. Д. 1620. Л. 27—32.

¹³⁹ Там же. Д. 1639. Л. 5-7.

¹⁴⁰ ЦГАСА. Ф. И. Оп. 1. Д. 186/И. Л. 2.

¹⁴¹ ЦГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1625. Л. 1.

¹⁴² Там же.

¹⁴³ Приказ Наркомвоена № 401 от 25 мая 1918 г.

¹⁴⁴ ЦГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 477. Л. 1.

¹⁴⁵ Там же.

¹⁴⁶ Там же. Д. 1625. Л. 3-5.

¹⁴⁷ Во второй докладной записке были перечислены предметы, которые преподаются в академии (Там же. Л. 173—173 об.).

¹⁴⁸ Там же. Л. 172—173.

¹⁴⁹ ЦГАСА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 197 л. Л. 4. Телеграмма была адресована в Наркомвоен, в копии — председателю ВЦИК Я. М. Свердлову.

¹⁵⁰ Там же. Л 7_9.

¹⁵¹ ЦГВИАІ Ф. 544. Оп. 1. Д. 1644. Л. 19, 20.

¹⁵² Там же. Д. 1624. Л. 293, 316.

¹⁵³ Там же. Д. 1628. Л. 4—34.

¹⁵⁴ Там же. Д. 1642. Л. 29-33.

¹⁵⁵ Там же. Д. 1509. Л. 201.

¹⁵⁶ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 115. Л. 238.

¹⁵⁷ Академия Генерального штаба. М„ 1976. С. 17.

¹⁵⁸ Там же. С. 21.

¹⁵⁹ Кораблев Ю. II. Указ. соч. С. 253.

¹⁶⁰ ЦГАСА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 1. Л. 79.

¹⁶¹ Там же. Л. 80.

¹⁶² Там же. Ф. 10. Оп. 2. Д. 356. Л. 2, 3. Из беседы Н. И. Подвойского с Н. В. Соллогубом и Э. Г. Томпсоном 14 августа 1918 г.

¹⁶³ Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 215. Л. 86, 86 об.

¹⁶⁴ ЦГАОР СССР. Ф. 130. Оп. 2. Д. 537. Л. 21.

¹⁶⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С 133

¹⁶⁶ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 41. Л. 4.

¹⁶⁷ Там же. Д. 88. Л. 160.

¹⁶⁸ В ЦГАСА (Ф. 11. Оп. 6. Д. 22) хранится перечень докладов, исходивших из этого управления, за время с 20 мая по 20 июня 1918 г.

¹⁶⁹ ЦГАСА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 34. Л. 41—46 об.

¹⁷⁰ Там же. Л. 41.

¹⁷¹ Там же. Л. 46 об.

¹⁷² Там же. Ф. И. Оп. 6. Д. 22. Л. 119.

¹⁷³ Там же.

¹⁷⁴ Там же. Л. 120.

¹⁷⁵ Там же. Все необходимые о себе сведения, предусмотренные формой кандидатской карточки, приложенной к приказу Наркомвоена № 468 от 18 июня 1918 г., эти лица сообщали непосредственно в управление.

¹⁷⁶ Там же. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 34. Л. 41, 41 об.

¹⁷⁷ Декреты Советской власти. Т. 2. С. 428-429; 438-440.

¹⁷⁸ ЦГАСА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 34. Л. 41. В рассматриваемом документе было также сказано, что если бы Совнаркомом «была признана необходимость призвать бывших офицеров для всех 30-ти ныне формируемых пехотных дивизий» (для чего требовалось 34920 бывших офицеров, военных чиновников и врачей, не считая необходимого 10% резерва), то мобилизацию бывшего офицерского состава на указанных выше основаниях необходимо производить уже «по всей России, в зависимости от чего понадобится соответственное изменение представленного при сем проекта декрета» (Там же. Л. 46).

¹⁷⁹ Там же. Л. 41 об.

¹⁸⁰ Там же. Ф. 10. Оп. 2. Д. 47. Л. 1.

¹⁸¹ Там же. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 34. Л. 46.

¹⁸² Там же. Л. 46 об.

¹⁸³ Там же.

¹⁸⁴ Там же. Л. 40 об.

¹⁸⁵ Там же.

¹⁸⁶ Там же. Л. 40 об., 41.

¹⁸⁷ Там же. Л. 40, 40 об.

¹⁸⁸ Там же. Л. 47—47 об.

¹⁸⁹ Там же. Л. 47.

¹⁹⁰ Там же. Л. 47 об.

¹⁹¹ Там же.

¹⁹² Там же.

¹⁹³ Там же. Ф. 11. Оп. 1. Д. 60. Л. 231, 232. «Временные правила» были объявлены в приказе Всероглавштаба № 63 от 24 декабря 1918 г.

¹⁹⁴ Декреты Советской власти. Т. 2. С. 554.

¹⁹⁵ Там же. С. 543. После V съезда Советов в газетах перестали печатать фамилии бывших генералов и офицеров, изъявивших желание поступить добровольно на службу в Красную Армию (ЦГАСА. Ф. И. Оп. 5. Д. 122. Л. 125).

¹⁹⁶ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 41. Л. 179-182. В этом же деле (Л. 104—107) имеется первый вариант этого доклада, написанный еще в Муроме 1 июня 1918 г. В приводимом втором варианте по сравнению с первым несколько смягчены формулировки.

¹⁹⁷ Там же. Л. 179 об.

¹⁹⁸ Там же. Л. 102 об.

¹⁹⁹ Там же. Л. 181.

²⁰⁰ Там же.

²⁰¹ Там же. Л. 181, 182.

²⁰² Там же. Л. 104.

²⁰³ Там же. Л. 180 об.

²⁰⁴ Там же.

²⁰⁵ Там же. Л. 179 об. 180.

²⁰⁸ Там же. Л. 180.

²⁰⁷ Там же. Л. 181 об.

²⁰⁸ Петровский Д. А. Военная школа в годы революции. М., 1924. С. 261.

²⁰⁹ Восьмой съезд РКП (б), март 1919 г.: Протоколы. М., 1959. С. 418.

²¹⁰ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 71. Л. 70—74.

²¹¹ Согласно приказу командующего войсками Московского военного округа Н. И. Муралова в связи «с объявлением военного положения в Москве» 31 мая 1918 г. было постановлено, что все бывшие офицеры обязаны зарегистрироваться в районных военных комиссариатах (ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 6. Д. 34. Л. 40). О том, как проходила эта регистрация, известно из воспоминаний Муралова и беседы П. И. Подвойского с Н. В. Соллогубом 14 августа 1918 г. В манеже бывшего Алексеевского военного училища (ныне Красноказарменная ул., 2) было собрано свыше 17 тыс. бывших офицеров, от прапорщиков до полных генералов. «Мы организовали дело (учета собравшихся офицеров.— А. К.) плохо...» — писал Муралов (Спутник политработника. 1926. № 7(37). С. 32). Часть офицеров была заперта в манеже, часть расположилась во дворе. Никто из них не позаботился о том, чтобы принести с собой какую-либо пищу, но на обед их не выпустили; не привезли на ночь даже соломы. «При таком наплыве людей,— пишет Муралов,— трудно было произвести отбор и тщательный учет... Работы поневоле затянулись. От скученности и неприспособленности помещений появились сначала обычные болезни, а потом и эпидемии». Как выразился Соллогуб, «при таких условиях привлекать офицеров (на службу в Красную Армию.—Л. К.) будет нелегко» (ЦГАСА. Ф. 10. Оп. 2. Д. 356. Л. 2).

²¹² ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 71. Л. 71.

²¹³ Там же.

²¹⁴ Там же.

²¹⁵ Там же. Л. 71 об.

²¹⁶ Там же. Д. 88. Л. 81.

²¹⁷ Там же.

²¹⁸ Там же. Ф. 10. Оп. 2. Д. 356. Л. 16.

²¹⁹ В работах советских историков и юристов, занимающихся социальной политикой Советского государства, этот вопрос, насколько нам известно, почти не затрагивается. Исключение составляет работа В. П. Портнова и М. М. Славина «Правовые основы строительства Красной Армии, 1918-1920 гг.» (М. 1985).

²²⁰ НАИИ. Ф. 4. Д. 3. Л. 38.

²²¹ ЦГВИА. Ф. 409. № 153—069.

²²² ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 6. Д. 435. Л. 20, 20 об.

²²³ Там же. Л. 20 об.

²²⁴ Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 73. Л. 177-181.

²²⁵ Там же. На письме имеется резолюция Э. М. Склянского: «Проектируемые Вами меры уже проведены в жизнь приказами Нар. Ком. по В. Д. (Выписывайте.— А. К.) „Армия и Флот", где печатаются приказы».

²²⁶ Там же. Л. 87.

²²⁷ Там же. Ф. 11. Оп. 6. Д. 435. Л. 11.

²²⁸ Там же.

²²⁹ Там же. Л. 31, 31 об.

²³⁰ Там же. Л. 31. Это было сделано на основании решения комиссара социального обеспечения г. Москвы.

²³¹ Там же. Л. 33.

²³² Там же. Л. 33, 33 об.

²³³ Там же. Л. 33 об.

²³⁴ Декреты Советской власти. Т. 1. С 212 213

²³⁵ ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 6. Д. 435. Л. 31 об.

²³⁸ Там же. Л. 36.

²³⁷ Декреты Советской власти. М., 1964. Т. 3. С. 180-182, 404-405.

²³⁸ ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 6. Д. 435. Л. 44, 44 об.

²³⁹ Там же. Л. 44.

²⁴⁰ Там же. Л. 44, 44 об.

²⁴¹ Декреты Советской власти. Т. 3. С. 481.

²⁴² ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 6. Д. 435. Л. 52.

²⁴³ Там же.

²⁴⁴ Там же. Л. 24 об.. 58, 58 об.

²⁴⁵ Декреты Советской власти. М., 1971. Т. 5. С. 115-116.

²⁴⁶ ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 6. Д 435. Л. 65.

²⁴⁷ ЦГВИА. Ф. 400. Оп. 286/1608. 9-е отделение. 2-й стол. 1918; Оп. 310. Д. 126.

²⁴⁸ ЦГАСА. Ф. И. Оп. 6. Д. 435. Л. 71 об.

²⁴⁹ Там же. Л. 61, 61 об.

²⁵⁰ Декреты Советской власти. Т. 5. С. 118-122.

²⁵¹ Там же. С. 241-242; М., 1973. Т. 6. С. 112—113.

²⁵² Портнов В. П., Славин М. М. Указ. соч. С. 242.

²⁵³ ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 366, Л. 278 об.

²⁵⁴ Там же.

²⁵⁵ Декреты Советской власти. Т. 6. С. 148-149.

²⁵⁶ Портнов В. П., Славин М. М. Указ. соч. С. 242.

²⁵⁷ ЦГАСА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 41. Л. 185, 186.

²⁵⁸ Декреты Советской власти. Т. 3. С. 111—113.

²⁵⁹ С. М. Кляцкин (Указ. соч. С. 204) в своей работе не указал, что призыв бывших офицеров проводился в Москве и Петрограде, а именно в этих городах в то время находилось свыше 50 тыс. бывших офицеров.

²⁶⁰ Декреты Советской власти. Т. 2. С. 428-429.

²⁶¹ ЦГАСА. Сб. приказов Наркомвоена за 1918 г.

²⁶² Декреты Советской власти. Т. 2. С. 153-155.

²⁶³ ЦГАСА. Сб. приказов Наркомвоена за 1918 г.

²⁶⁴ Декреты Советской власти. Т. 3. С. 69-76.

²⁶⁵ Там же. С. 75.

²⁶⁶ ЦГАСА. Ф. 4. Оп. 10. Д. 3. Л. 75, 76.

²⁶⁷ Там же. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 9. Л. 38, 38 об.

²⁶⁸ Верховский А. И. На трудном перевале. М.. 1959. С. 4.

²⁶⁹ ЦГАСА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 9. Л. 60—62.

²⁷⁰ Декреты Советской власти. Т. 3. С. 268.

²⁷¹ Из истории гражданской войны в СССР: Сб. документов. М., 1960. Т 1 С. 152 153.

²⁷² Кляцкин С. М. Указ. соч. С. 236.

²⁷³ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 99.

²⁷⁴ ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 442. Л. 19.

²⁷⁵ Первый вариант проекта декрета был написан в августе 1918 г. (ЦГАСА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 233. Л. 106, 107); в этом же деле (Л. 84, 85) имеется второй вариант проекта, о чем свидетельствует надпись бывшего Генштаба генерала Н. В. Пневского: «Вариант № 2 Всеросс. Гл. Штаба»; там же (Л. 82, 83) находится и третий вариант проекта.

²⁷⁸ Декреты Советской власти. Т. 3. С. 383.

²⁷⁷ Там же. М„ 1968. Т. 4. С. 161—162.

²⁷⁸ Устав о воинской повинности / Сост. Я. Ливин и Г. Ганский. СПб., 1913. С. 361—380. Приложение к ст. 25. Список должностей государственной службы, исполнение коих освобождает офицерских и нижних чинов от призыва из запаса в армию и в действующие команды флота и от службы в государственном ополчении.

²⁷⁹ Декреты Советской власти. Т. 4. С. 54-56.

²⁸⁰ Комиссия была создана приказом Реввоенсовета Республики № 446 от 24 декабря 1918 г.

²⁸¹ Декреты Советской власти. Т. 5. С. 63-65.

²⁸² Там же. С. 74.

²⁸³ ЦГАСА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 9. Л. 12об.

²⁸⁴ Там же. Ф. 4. Оп. 10. Д. 3. Л. 25.

²⁸⁵ Там же.

²⁸⁶ Там же. Л. 42.