Капиталистическая Россия: может ли она стать....

Капиталистическая Россия: может ли она стать великой?

Сомин Н.В.

I

Сразу ответим – нет, капиталистическая Россия никогда великой не станет.

Все мы видим страшную картину. Страсть к обладанию и обогащению развилась до такой степени, что превратилась в целую религию – религию денег. Причем, религию тотальную, так сказать, всенародную, охватившую Россию целиком без остатка. Жажда денег обуяла всех – молодых и старых, мужчин и женщин, работяг и бездельников. Бедные хотят быть богатыми, богатые жаждут разбогатеть еще больше. Раньше, пусть худо-бедно, но государство старалось служить порядку и справедливости, искусство – красоте, наука – истине, спорт закалял тело, медицина лечила, литература учила добру и нравственности, элита стремилась к величию страны, армия защищала отечество, СМИ освещали жизнь общества, наконец, экономика кормила и одевала нуждающихся. Нынче же все это хоть и существует, но смысл всего перевернулся – все служит лишь средством обогащения. А польза проявляется случайно, лишь как побочный эффект наживы. Неудивительно, что криминал и коррупция у нас цветут пышным цветом.

Самое страшное следствие этого поклонения мамоне – исчезновение нации как единого организма. Свой интерес и своя собственность разводят нас по углам. В результате наша русская цивилизация как единая система исчезает. Народ превращается в население, которому судьбы страны в общем-то безразличны. В таких условиях говорить о величии России просто неумно, даже если величие характеризовать в понятиях материальных: развитости экономики и военного могущества.

Итак, произошла тяжелейшая катастрофа, осмыслить которую жизненно необходимо.

II

Причина кризиса лежит вовсе не в производственной сфере, а в сфере нравственной, а точнее – в области мотивации труда. Русский христианским мыслитель Н.Н. Неплюев утверждал, что экономическим поведением человека в социуме управляют три фактора: любовь, корысть, и насилие. Попробуем применить эту мыслительную схему для анализа ситуации, тем более что она неявно используется многими и многими социологами.

Под любовью в хозяйственной сфере надо понимать альтруистическое поведение, когда человек, с одной стороны, стремится помочь другим своим трудом, а с другой стороны, старается воздерживаться от самолюбивых, эгоистичных стремлений, наносящих вред обществу. Последнюю сторону Неплюев очень точно называл дисциплиной любви.

Корысть, с точки зрения христианского учения, – специфическая разновидность эгоизма, стремление захватить больше ради себя любимого. Развиваясь, корысть становится тяжелой и опасной страстью, превращающей человека в зверя. Важно отметить, что по святоотеческому учению корысть и любовь – вещи противоположные. Особенно четко это выражено святым IV в. Василием Великим: «чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви" [1,101].

Наконец, насилие – это фактор принуждения к труду, увы, необходимый в этом падшем мире.

В русской традиции, любовь всегда рассматривалась как положительный фактор, а корысть – как отрицательный. Что же касается силы, то тут отношение сложное. С одной стороны русский человек любил волю и естественно сопротивлялся насилию, но с другой стороны он хорошо понимал, что сила часто используется для восстановления порядка и справедливости, и тогда она становится фактором положительным. Таким образом, иерархия стимулов к труду у нас такова: любовь – сила - корысть. Такая схема мотиваций обнаруживает, что наш народ глубоко воспринял христианство и понимал его не просто как путь личного спасения, но и как основание всего социума.

В западном обществе все не так. Там общество строится как столкновение корыстных интересов. Именно корысть рассматривается на западе как экономически здоровый положительный фактор, образующий общество. Закон (фактор насилия) служит лишь для того, чтобы корысть поставить в «цивилизованные» рамки. Что же касается любви, то она играет второстепенную роль, выражаясь в частной благотворительности, но не в организации экономики. Таким образом, там иерархия стимулов к труду выглядит совершенно иначе чем у нас: корысть – сила - любовь. Это уже постхристианская схема, где христианство «преодолено» как наивное прошлое. Причем важно отметить, что христианство было побеждено именно капитализмом. Капитализм, любой – западный или отечественный – по своей сути поддерживает именно западное отношение к труду. Деньги – бог современного мира – провоцируют корысть. Рынок, – социообразующий на Западе институт, – заставляет всех максимизировать прибыль и дает преимущество наиболее жадным и ориентированным на наживу силам общества.

Россия до сих пор этого зла избегала, спасаясь то традиционно аграрным характером своей экономики, то советским социализмом. Теперь же западная мотивация труда обрушилась на нас со всей своей отрицательной мощью. И неудивительно, что наступила нравственная катастрофа, превратившаяся в катастрофу национально-государственную. Рокировка любви и корысти губит Россию. Чисто «экономический», казалось бы, очевидный, способ стимулирования оборачивается великой мерзостью.

III

Но как же сохранить нам свою, национальную модель трудового стимулирования? Возвратиться к системе, существовавшей в СССР? Представляется, что такое копирование результата не даст.

Большевики (надо отдать им должное) не только попытались сохранить модель «любовь – сила – корысть», но даже развить ее и воплотить в жизнь. Самому страшному и разлагающему врагу – корысти был поставлен заслон в виде общественной собственности. Основным стимулом считались социалистическое соревнование, «сознательность», энтузиазм, желание посвятить себя делу коммунизма. Иначе говоря, культивировалась не только любовь «к ближнему», но и любовь «к дальнему», к народу, стране, Родине. Сила же должна была заставить работать тунеядцев и подчинить «несознательные элементы» дисциплине.

Обсуждая эту схему, необходимо коснуться любви «к дальнему», «сознательности». В литературе часто можно найти уничижительное отношение к этому феномену. В частности, можно указать на известную статью С.Л. Франка «Фр. Ницше и этика «любви к дальнему», в которой любовь «к дальнему» обвиняется в забвении «священных и неотчуждаемых прав человека» [2,53]. Обвинение несуразное: суть любви не в приязненном отношении к другой личности, а в жертве, в отказе от себя ради другого. А потому любовь «к дальнему» всегда признавалась как любовь настоящая, любовь высшей пробы. Например, ратный подвиг во все века ставился очень высоко; но ведь именно он представляет собой наиболее очевидный пример любви «к дальнему». Большевики аналогичным образом стали рассматривать и трудовой подвиг. К высшей государственной награде – звезде Героя Советского Союза была приравнена и звезда Героя социалистического труда.

И нельзя сказать, что стимул любви «к дальнему» не работал. Достаточно вспомнить удивительный энтузиазм 30-х и 50-х годов, а также феноменальный героизм и сплоченность, проявленные нашим народом в Великой Отечественной войне. Но все же энтузиазм и сознательность никогда не были на первом месте. Попытка ввести «свободный труд» сразу после революции обернулась развалом производства. А потому был введен НЭП, где главным стимулом к труду стала корысть. В сталинские времена энтузиазм сочетался с жестким принуждением, игравшим может быть основную роль. В хрущевско-косыгинский период снова корысть (в виде самоокупаемости и хозрасчета) была поставлена во главу угла. Этот стимул стал решающим в 70-80-х, что в конце концов и привело к гибели советского строя.

Итак, советская схема оказалась непрочной. Так неужели человек – столь падшее существо, что он может трудиться только из под палки или ради наживы? Нет, в русском человеке и в его теперешнем состоянии таятся огромные запасы добра, любви и бескорыстного энтузиазма. Причина того, что советская система мотивации труда не выдержала испытания временем, – в другом. В том, что предлагаемый людям идеал любви оказался ущербным. Будучи чисто земным, относительным, для многих он оказался неубедительным и быстро превратился в бессильную формальность.

Отсюда видно, что главная ошибка большевиков – в отрицании религии, в гонениях на христианство. Они отвергли подлинную мотивацию социализма. Ведь религиозные стимулы – наиболее сильные, фактически – необоримые, ибо они апеллируют не к временным, а вечным, абсолютным ценностям. Христианство является истинной основой и любви к ближним, и аскетизму, не дающему места корыстным интересам. Верующий человек чтит Бога, и потому подчиняется не за страх, а за совесть установленному Им верховному закону любви. А потому работающий ради другого праведен, он спасется в вечности. Общество верующих само по себе обладает стабильностью, что позволяет минимизировать фактор силы. Если долговременная реализация социализма и возможна в этом падшем мире, то это будет христианский социализм.

IV

Но вернемся к названию заметки и попытаемся выяснить, в чем же подлинное величие России. Конечно же, оно связано не с внешними атрибутами земного могущества, а с той внутренней задачей, которую должна в истории выполнить Россия. В. Соловьев писал: «идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то. что Бог думает о ней в вечности» [3,220]. Но как эту Божию заданность сформулировать? Думается, что она в реализации социально ориентированного общества на основе христианских ценностей. Иначе говоря, мы снова приходим к идее социализма, но уже социализма христианского. И эта идея все время маячит перед взором русского человека, вырастая перед ним то в облике христианской империи, то в новостройках советского социализма. Попытки реализации оказываются все время односторонними, ущербными. Идея не дается нам во всей своей полноте, и многим даже кажется до абсурдности противоречивой. Но это – в мыслях людей. Бог же смиренно ждет, пока мы до нее дозреем.

Ясно, что нынешний капиталистический путь фактически противоположен этому идеалу, ставя непреодолимую преграду достижения российского величия. Но некоторые подвижки все же налицо. Общество с трудом, но мало помалу понимает, что капитализм для России не годится. Во всяком случае относительно либеральной его модели, думается, у большинства иллюзий нет. Власть не может игнорировать эти тенденции. А потому сейчас делаются слабые попытки отойти от либеральной модели. Фактически национализирована нефтяная и газовая отрасли (правда, «государственность» Газпрома и Роснефти многими экспертами оспаривается). Появилась бледно социалистическая «Справедливая Россия». Государство наконец-то становится инициатором и инвестором ряда социальных и научно-производственных проектов. Таким образом, определенный возврат к социализму имеет место, и благодаря этому были достигнуты некоторые экономические результаты. Однако, по прежнему губительная западная схема мотивации господствует. В свое время мы не поняли, насколько уникальной и ценной была победа советского социализма над корыстью. Ведь она была жизненно необходимой для выживания России. Теперь же разлагающее влияние мамоны будет губить любые попытки вытащить Россию из моральной ямы. Она по прежнему будет лететь в пропасть.

Увы, джин накопительства и наживы выпущен из бутылки, и теперь загнать его обратно – проблема тяжелейшая. Но отчаиваться не следует. Если человекам это невозможно, то Богу все возможно. Была бы наша воля к достижению этого.

Литература

1. Василий Великий. К обогащающимся. // Творения, часть IV,М., 1993.

2. Франк С.Л. Фр. Ницше и этика «любви к дальнему» // С.Л. Фланк. Сочинения. М.: «Правда», 1990. – С. 9-64.

3. Соловьев В.С. Русская идея // Сочинения в двух томах. Т. II, М.: Изд-во «Правда», 1989. – С.219-246.