Вместо предисловия
М. Давыдович Петербургский текстильный рабочий
Настоящей работой Экономический отдел Российского пищевого научно-технического института открывает серию изданий под общим заголовком «Материалы по изучению массового потребления». Небольшая часть этой работы была опубликована ранее в записках ИРТО, в настоящем же полном виде она появляется в печати первый раз. Благодаря современным типографским условиям печать основных таблиц задержана, они выйдут отдельным выпуском.
Дальнейшими выпусками этой серии являются:
вып.II. С. А. Клепиков «Питание русского крестьянства».
ч. 1 Нормы потребления главнейших пищевых продуктов, ч. 2 Влияние отдельных экономических факторов на высоту и качественный состав потребления, вып. III Б. Н. Книпович «Контрабандный рынок, его объем и ценообразующие факторы», вып. IV С. А. Клепиков «Артельное харчевание рабочих Богородско-Глуховской м-ры (1914—17 гг.)». вып. V. Проф. А. В. Чаянов «Питание населения города Москвы в первой половине 1919 года».
Общая редакция всей серии принадлежит профессору Московского университета А. В. Чаянову.
Сентябрь 1919 г. Москва
И. о. Заведующего экономическим отделом
С. А. Клепиков
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРОГРАММЕ И МЕТОДЕ
Непосредственным поводом к настоящей работе послужила производившаяся зимой 1907/8 года бюджетная анкета XII Отд. И. р. технического общества. Существовавшая тогда при правлении Петербургского профессионального союза текстильных рабочих специальная анкетная комиссия, рассмотрев присланный для распространения среди членов союза опросный листок этой анкеты, усомнилась, в виду его сложности и не совсем удачной формы вопросов, в возможности его заполнения ткачами и прядильщиками, представляющими наименее образованный элемент рабочего населения Петербурга. Единогласно было признано, что сколько-нибудь сносный материал возможно добыть лишь через специальных опросчиков. Но раз так, то затем решено было видоизменить соответствующим образом и программу анкеты, заменив в ней прямые вопросы об общих цифрах более или менее детальным описанием фактического положения. Идя по этому пути, комиссия имела в виду получить не только возможно более полное и точное исчисление доходов и расходов, но и возможно более детальную картину жизни текстильного рабочего, что для нее и составляло сущность анкеты.
Не тот длинный ряд частичных — крупных и мелких — упущений анкетного листка, который потом обнаружил в нем его автор, С. Н. Прокопович1, смутил главным образом анкетную комиссию текстильного союза. Можно сказать, что значительной части этих упущений она и не замечала, поскольку она увидела прежде всего слишком общие суммарные вопросы. Суммарность вопросов, возлагавшая на опрашиваемое лицо большие подсчеты и ответственность за крупные цифры, вот первое, что смутило комиссию. Переходя к описанию фактического положения, вместо вопросов об общих цифрах, и перенося, следовательно, центр тяжести подсчета из стадии собрания материала в стадию его разработки, комиссия обходила указанную опасность. При этом, конечно, само собой восполнялись и все те упущения программы, которые пересчитывает г. Прокопович: от непростительных жильцов до безобидных синьки и кинематографа. Но суммарность вопросов, при известном культурном уровне опрашиваемой группы, еще не такое большое зло, тем более что в анкетах не через опросчика ее избежать нельзя. Главный недостаток анкеты XII Отдела, который в комиссии текстильного союза вызвал наибольшее смущение, — это форма вопросов, требующая ответов в средних за год или месяц цифрах. А именно, все вопросы поставлены в ней в такой форме: «Сколько тратите (расходуете) вы в год (месяц) на...»2. Так называемые субъективные средние, в которых должны при такой форме вопросов быть выражены ответы, являются самыми ненадежными элементами для статистических операций, и особенно в бюджетной статистике, где их субъективизм и «наглазность» достигают максимума. Пародируя слова проф. Гиршберга, разрабатывающего берлинскую анкету 1903 г., мы здесь уже имеем дело не с «мнениями о фактах вместо самих фактов», с чем поневоле приходится мириться бюджетной статистике, а «с мнениями об абстракциях», что совсем плохо. Этой-то форме вопросов и обязано преимущественно своим существованием то отмечаемое г. Прокоповичем явление, что «многие рабочие совершенно не отдают себе отчета о действительном размере своих расходов по отдельным статьям»3. Ибо, извольте-ка определить свой средний расход в год на платье или на мебель!
Но заранее ограничивая себя, в соответствии со своими силами, небольшим количеством бюджетов, комиссия текстильного союза не могла отказаться от определения именно средних величин и заменить их величинами последнего года, которые обязательны для массовых анкет., Наоборот, в своих изменениях программы XII Отдела и дальше в собирании материала комиссия везде руководилась целью получить средние, обычные для опрашиваемого субъекта величины, остерегаясь возможной случайности величин последнего года. А различие в данном отношении анкеты текстильного союза от анкеты XII Отдела лучше всего формулируется так, что первая добывала средние величины, вторая же спрашивала о них: в результате первая получила более или менее фактическую среднюю, вторая — субъективную. Если же, конечно, в анкете текстильного союза приходилось оперировать с мнениями, то программа комиссии переносила их, во-первых, от абстракций к фактам, а во-вторых, — к фактам мелким и знакомым для опрашиваемого лица: от вопроса, напр., о среднем расходе в год на платье к вопросу, сколько времени прослужит еще данный пиджак.
Анкетная программа комиссии текстильного союза не совсем похожа на программы этого рода вообще. Это была не столько программа-опросник, содержащая определенный ряд пунктов, на каждый из которых необходимо получить ответ, сколько, по выражению одного из членов комиссии, программа-инструкция, перечислявшая не детальные вопросные пункты, а только более или менее крупные отделы (приход, одежда, пища и т. д.) и указывавшая, какие и как собирать материалы по каждому отделу.
Так, для сложной расходной рубрики платья комиссией был принят метод переписи всего наличного платья, с указанием сроков его приобретения, первоначальной стоимости, дальнейших расходов по починке и переделке и предполагаемого еще срока носки. Определялась, таким образом, годичная изнашиваемость, которая затем и принималась за средний годовой расход. Но для менее ценных и быстро изнашивающихся частей костюма (рабочие брюки, блузы, рабочее женское платье) допускался наравне с данным — и фактически чаще применялся — метод непосредственного определения среднего расхода их в определенный срок (три блузы по 70 коп., два передника по 35 коп. в год, двое-трое брюк по 1—1р. 30 к. в 1,5—2 года и т. д.). Последний же способ применялся в большинстве случаев и для носильного белья, а также для женской и детской обуви, хотя в программе для белья стоял основной вопрос об общем расходе за последний год и контрольный о том, был ли этот расход обычным, а для обуви предполагался и применялся — для менее расхожей и более ценной — всегда — метод переписи. Для постельного и столового белья большей частью приводились в известность траты за три последних года, а в нередких случаях — для белья вообще — и расходы с женитьбы (в семьях) или поступления на фабрику (у одиноких), если белье было заготовлено когда-нибудь сразу в большом количестве. Тот же способ перечисления трат за три последних года был поставлен в программе и применялся и для мебели и других предметов домашней обстановки, исключая обычную кухонную и столовую посуду, где программа сочла достаточными вопросы о расходе за последний год и о его обычности. Эти же два последних вопроса были поставлены и для расходов на врачебную помощь, но при случайности расходов по этой рубрике и здесь нередко приходилось доходить в изысканиях до упомянутых уже границ: образования семьи или поступления на фабрику.
Таковы те бюджетные рубрики, где программа комиссии текстильного союза считала необходимыми искусственно определенные средние величины. В остальных рубриках расхода такими средними априори признавались величины последнего года, точнее говоря, вычисленные для него величины, на основании фактического потребления и расходования в данный момент, так как только по рубрике отсыла и незначительным рубрикам: почты, литературно-образовательной, развлечений и отчасти религии действительно подсчитывались расходы за истекший год. По остальным статьям годичные расходы везде определялись по расходам в месяц или другой промежуток времени. Переходной от предыдущих здесь является рубрика спиртных напитков, вопрос для которой в программе говорил об «обычном ежедневном, субботнем, праздничном, понедельничном потреблении водки, пива и других напитков» и где к предыдущему времени приходилось обращаться в таких исключительных случаях, как «запил недавно» или «первый раз в жизни прогулял на Пасхе 10 целковых». В прочих статьях расхода справки о предыдущем уже не требовались. При этом исчисление годичного расхода на жилище отправлялось от сейчас занимаемого помещении, хотя бы в течение года жилище и переменялось. А определение расходов питания исходило из описания завтрака, обеда, ужина в мясоед и пост и, затем, из суточного потребления продуктов, потребляемых регулярно в определенном количестве (4 ф. хлеба и 2 французских булки по 3 коп. в сутки, 1,5 ф. мяса и столько же капусты для щей, и т. д.), и недельного и месячного, скажем, так как сроки для удобства крайне варьировались потребления продуктов, к суткам не приуроченных (3 ф. сахара в месяц, 2 раза в неделю селедок по штуке, колбасы по 0,5 фунта, три раза трески за пост по 2 ф., 2 раза салаки весной по десятку и т. д.). Для этой важной статьи расхода ставился всегда и контрольный вопрос — об общем расходе в месяц. Аналогично предыдущему определялись и остальные статьи расхода, как на табак, на стирку белья и пр.
Приход, в обеих своих частях: фабричного и вне фабричного заработка, определялся по последнему году. Для фабричного заработка предпочитались, конечно, расчетные книжки, но, так как они большей частью находились «в конторе», приходилось довольствоваться и показаниями о получках, которые еще в памяти, о среднем месячном заработке, о заработке в получку, о дневной выработке, о цеховом окладе и т. д., всячески контролируя одни из этих величин другими. Из статей вне фабричного заработка нередкая статья прихода от «услуг жильцам» определялась по однообразно принятой, на основании специальных опросов, норме оплаты этих услуг: 45 коп. в месяц с жильца за стирку белья и 15 коп. за варку пищи. Эти суммы вычитались из квартирной платы, если помещение снималось или сдавалось со стиркой и варкой, что и следует иметь в виду при сравнении наших данных с данными других исследователей. Зато они фигурируют у нас в соответствующих графах таблиц: «плата за варку» в отделе пищи и «плата за стирку» в отделе гигиены, что также следует помнить. Исчисление прихода произведено у нас не совсем полно, как не полно частью и исчисление расхода. Употребляя терминологию государственных росписей, мы подсчитывали только обыкновенные доходы и обыкновенные расходы и оставляли вне подсчета чрезвычайные. Поэтому в приход не занесены: а) затрачиваемые сбережения и б) помощь со стороны. Из обыкновенных доходов по недосмотру был пропущен в программе вопрос о выручке от продажи старья. В расход кроме таких случайных расходов, как продажа калош и плата по долговому поручительству, не введены следующие чрезвычайные: а) расходы на роды, с крестинами, и похороны и б) расходы по поездкам в деревню.
Нам кажется теперь, что мы более или менее ясно рассказали, как получены те цифры, с которыми мы оперируем в дальнейшем. Несомненно, что наши приемы, каждый в отдельности и особенно все в целом далеко не безупречны. Принимая упреки без возражений и оправдываясь только шаблонным «feci quod potui», в данном месте мы еще хотим ослабить силу одного из наиболее грозных возражений, касающегося метода определения годичных расходов по расходам в меньшую единицу времени и в нашей литературе, специально по вопросу о расходах питания, развитого Ф. А. Щербиной4.
Возражение состоит в том, что «чем за меньшее время учитывается расход, тем менее устойчивы цифры. Особенно это относится к учету пищи за сутки». Между тем, как мы видели, комиссия текстильного союза при исчислении расходов питания в главном исходила именно из суточного потребления. Первое и самое существенное, что можно сказать в наше оправдание, это то, что, при описывавшемся положении вещей, такой метод в рабочих бюджетах достаточно безопасен, поскольку он совпадает с методом действительного расходования. Ибо наш рабочий, не имея не только ледника и кладовой, но даже простого шкафа для провизии, живет буквально изо дня в день. Все главные продукты, как хлеб и элементы обеда, закупаются (вернее, берутся по заборной книжке) для каждого дня отдельно, причем количество их — не только в артелях, где всегда существует определенное положение на человека и сутки, но и в семьях — всегда одно и то же, изо дня в день, колеблясь лишь на какую-нибудь восьмую фунта недовеса или перевеса. Поражают в этом отношении вообще возможно минимальные порции покупок. Так, сахар берется фунтами, чай — осьмушками, масло — осьмушками и четверками, колбаса — полуфунтами, яйца — парами и полудесятками. Картофель — осьмушками и, реже, четверками (при втором блюде и в больших артелях). Всего в одном случае из 50 мы наблюдали покупку картофеля мешками. Громадное большинство пищевых покупок приноровлено, таким образом, к немедленному потреблению5. Второе, что нужно сказать, это то, что и величина возможной ошибки не так уж высока, как ее определяет Щербина в своем гипотетическом примере семьи из 8 душ (кстати сказать, очень большой), потребление хлеба в которой равно 2 ф. на человека. Ошибка выходит больше потому, что автор сам допускает большую арифметическую ошибку. «Достаточно — говорит он — к 2 ф. хлеба прибавить 1/8 или столько же убавить из них, чтобы получилась погрешность в 25% в год (!) и если, напр., семья состоит из 8 душ и израсходовала фактически 150 пуд. разного рода хлеба за год, то погрешность на 1/8 при учете суточного пайка выразится за год в 37,5 пуд., в сторону плюса или минуса». Но всякий может проверить, что 1/8 ф. по отношению к 2 ф. будет составлять только 6,25%, каковой цифре одинаково будет равна и годичная ошибка, и что 1/8 ф. ошибки на душу составит фунт в день на все 8 душ или 9 пуд. 5 ф. в год, откуда очень далеко до 37,5 пуд., появившихся откуда-то у почтенного статистика. А ошибку в 9 пуд. на 150 или в 1 четверть из 16 может допустить всякий сколько-нибудь знающий хозяин или хозяйка при валовом учете хлеба за год — перефразируем мы дальнейшие слова нашего автора. И при этом надо добавить, что вряд ли какой-нибудь статистик будет исходить из душевного, а не из общесемейного потребления, которое представляет для опрашиваемого гораздо более известную величину.
Предисловие наше не было бы полным, если бы мы не сказали еще, что материал был собран комиссией в течение апреля-июня 1908 г. В течение июля-октября были произведены первоначальные подсчеты», к декабрю материал был уже частью использован для происходившего тогда женского съезда6. Тогда же был произведен дополнительный опрос по поводу встретившихся при подсчете недоразумений. Дальнейшая разработка и опубликование ее результатов сильно запоздали по независящим от лица, которому разработка была поручена, обстоятельствам. Два из них мы назовем. Вся большая работа по подсчетам, вычислениям, составлению таблиц и тексту выполнена одним лицом, без всяких помощников, это — первое. И второе — выполнена в далекой глуши (Тобольске), где отсутствие самых необходимых справочников убивало часто всякую энергию и приостанавливало совсем работу. И потом-то так сильно дает себя знать в настоящей работе отсутствие сравнительного материала и гораздо беднее, чем следовало бы, она вышла по содержанию.
1 С. Я. Прокопович. Бюджеты петербургских рабочих. Издание И. Р. Т. о-ва. СПб., 1909, с. 4.
2 Там же. Программа анкеты перепечатана на с. 3 и 4.
3 Там же, с. 2.
4 «Крестьянские бюджеты», с. 162.
5 И не только пищевых: керосин, напр., также почти всегда покупается фунтами, как этом можно судить хотя бы по обычной цене в 5 коп. за фунт, вместо 4,5 при покупке большими количествами.
6 См. доклад о бюджете женщины-работницы в «Трудах» съезда. Второй доклад съезду: «Хозяйственное значение женщины в рабочей семье» не был прочитан на съезде вследствие ухода рабочей группы и напечатан в «Познании России», кн. III, 1909.