Террористические акты в Санкт-Петербурге и деятельность петербургских военно-полевых судов в годы министерства П.А. Столыпина

В статье рассматривается деятельность военно-полевых судов в Санкт-Петербурге, действовавших осенью 1906 г. и размещавшихся в помещениях тюрьмы Трубецкого бастиона в Санкт-Петербургской крепости. Эти суды учреждались для рассмотрения наиболее тяжких преступлений и террористических актов после неудачного покушения на П.А. Столыпина в августе 1906 г.

Первая российская революция, начавшаяся в январе 1905 г., сильно изменила ситуацию в обществе, и к числу таких изменений относится усиление террористических актов, а также и ужесточение борьбы с ними. Особенность ситуации в Санкт-Петербурге — столице Российской империи — состояла в том, что здесь жертвами покушений становились зачастую министры и другие высокопоставленные чиновники. Отметим, что такие акты совершались и до начала революции. В частности, в апреле 1902 г. членом боевой организации социалистов-революционеров С.В. Балмашевым был убит министр внутренних дел Д.С. Сипягин, в июле 1904 г. — министр внутренних дел В.К. Плеве (покушение совершил член той же самой группы Е.С. Созонов). Покушения совершались и в других городах России.  В период революции жертвами террора становились уже и не столь высокопоставленные лица.

В этих условиях в правительстве появилось мнение о необходимости усиления борьбы с террором, и одним из основных средств борьбы с революционным движением и, в частности, террором, было признано введение военно-полевых судов, куда стали передавать дела не только военных, но и гражданских лиц.

Следует отметить, что впервые вопрос об ужесточении наказаний и передачи гражданских лиц на театре боевых действий (в тот период еще шла война с Японией) и в местностях, объявленных на военном положении (таковыми в 1905 г. постепенно стали практически все губернии в России) под юрисдикцию военно-полевых судов был поднят С.Ю. Витте еще в 1905 г., однако в тот период и император Николай II, и Государственный совет выступали против этой меры. Более того, члены Государственного Совета в январе 1906 г. отмечали, что «не следует преувеличивать силы и размера революционного движения, особливо в тот момент, когда оно начинает затихать и перестает принимать формы открытых восстаний. Как ни тяжко переживаемое тяжелое время, но оно не успело охватить коренного населения в значительной его части: противоправительственная агитация ведется сравнительно малочисленною партиею и притом в местностях, где имеется для того благодатная почва… Там же, где такой почвы нет, а между тем этой партии удавалось вызвать временные вспышки мятежа, они были подавляемы при общем сочувствии всей благоразумной части населения…» [4, с. 185].

Но по мере разрастания революционного движения мнение о необходимости введении столь жесткой меры все же возобладало. Считается, что последней каплей стало покушение на министра внутренних дел и председателя Совета министров П.А. Столыпина 12 августа 1906 г. В тот день был произведен сильный взрыв на его даче, в результате которого погибло 30 человек (в т.ч. дочь П.А. Столыпина и сами террористы) и 32 человека были ранены. После этого взрыва Петр Аркадьевич и подписал указ о введении военно-полевых судов, который был утвержден императором.

Высочайше утвержденными 20 августа 1906 г. правилами предусматривалось, что

в местностях, объявленных на военном положении… главнокомандующему, командующему армиями, командующим войсками в военных округах и лицам, пользующимся равною с ними властью, предоставляется в тех случаях, когда учинение преступного деяния лицом, подсудным военному суду, является настолько очевидным, что нет надобности в его расследовании, предавать обвиняемым военно-полевому суду, с применением в подлежащих случаях наказания по законам военного времени. [5, л. 5].

Основным отличием таких судов являлось отсутствие на процессе как обвинителя (эти функции на себя брали судьи), так и защитника (обвиняемый должен был защищать себя сам), при этом допускались допросы свидетелей (чаще всего, ими становились чины полиции). Смягчение приговоров исключалось, так как их никто не утверждал, и они приводились в исполнение по приговору самого суда [5, л. 5].

Судьями назначались офицеры, причем наличие в составе суда офицеров военно-судебного ведомства исключалось. По мнению Н.Н. Веретенникова, это было связано с тем, что не всякий юрист был готов приговорить обвиняемого к смертной казни при такой упрощенной схеме судопроизводства [1, с. 117].

Кроме того, 12 октября 1906 г. Советом министров был издан циркуляр, в котором разъяснялось, что военно-полевым судам могут быть передаваемы… только лица, учинившие убийство, разбой, грабеж и нападение на часового или военный караул, а также вооруженное сопротивление властям и нападение на чинов войск и полиции и на всех вообще должностных лиц, и изобличенных в противозаконном изготовлении, приобретении, хранении, ношении взрывчатых веществ или снарядов» [1, с. 118]. То есть предполагалось, что военно-полевой суд рассматривает дела людей, арестованных на месте преступления или с поличным, что служило доказательством их вины.

Жесткость наказания к лицам, уличенным только в приготовлении и хранении взрывчатых веществ, была связана с тем, что большая часть членов Государственного совета придерживалась мнения, что в случае изготовления взрывчатых веществ (и хранения) обвиняемый сам должен доказывать отсутствие преступного намерения (при этом приводили в пример английский закон 10 апреля 1887 г., которым устанавливались такие нормы) [4, с. 192, 193].

Положение о военно-полевых судах действовало до 19 апреля 1907 г., после чего утратило юридическую силу. Дело в том, что оно, как уже отмечалось было введено императорским указом после того, как была распущена Государственная дума первого созыва. По закону указ должен был быть утвержден Государственной думой второго созыва (в течение двух месяцев после того, как она начала свою работу), но Совет министров, предвидя, что Дума не утвердит данный законопроект, не стала представлять его на утверждение.

На основании утвержденного императором положения в Петербургской губернии был разработан порядок передачи дел в военно-полевые суды. Приказом по войскам Гвардии и Петербургского округа устанавливалось, что:

«Распоряжения по преданию военно-полевому суду виновных ли гражданского ведомства исходят от Санкт-Петербургского градоначальника или губернатора по принадлежности. В случае признанной ими необходимости, военно-полевой суд обязан рассматривать дела и в других указанных ими местностях подлежащего района.

Распоряжения по преданию военно-полевому суду лиц военного ведомства исходят от военного начальства.

По делам смешанной подсудности, при совершении военнослужащими совместно с лицами гражданского ведомства, нарушения воинской дисциплины и обязанностей военно-полевой службы — все виновные передаются военно-полевому суду военным начальством.

Все распоряжения по учреждению и открытию военно-полевых судов, исполнению их приговоров, а равно и предание суду… исходят, в отношении местностей, перечисленных в п. 1, от помощника главнокомандующего генерал от инфантерии М.А. Газенкампфа, а в остальных местностях, перечисленных в п. 2–6, от начальников гарнизонов г. Царское Село, Петергофа, Гатчино, Нарвы и Ямбурга — по принадлежности.

Означенные в предыдущем пункте военные начальники в случае необходимости отвода для заседаний военно-полевого суда и размещения арестованных и свидетелей, помещений в зданиях или местностях, не находящихся в исключительном ведении военного начальства, указывают место заседания по предварительному соглашению с местными гражданскими властями, к содействию коих они обращаются и при исполнении приговоров, если к тому встретится надобность» [6, л. 2].

Кроме того, в приказе было предусмотрено, в каких городах должны рассматриваться дела о совершенных преступлениях:

Для рассмотрения дел, возникающих по городу Санкт-Петербургу и уездам: Санкт-Петербургскому, Шлиссельбургскому и Новоладожскому — в г. Санкт-Петербурге.

Для дел, возникающих по г. Царском селу и Павловску, а также Царскосельскому уезду, кроме города Гатчины, с прилегающими к нему селениями — в Царском селе.

Для дел, возникающих по г. Петергофу и по г. Ораниенбауму — в г. Петергофе.

Для дел, возникающих по г. Гатчино, с прилегающими к нему селениями, Лужскому уезду и южной части Гдовского уезда — в г. Гатчино.

Для дел, возникающих в г. Нарве с прилегающими к нему селениями, Ямбургского уезда и в северной части Гдовского уезда — в г. Нарве.

Для дел, возникающих в остальной части Ямбургского уезда — в г. Ямбурге...

В крепости и городе Кронштадте и местностях, подчиненных Кронштадтскому военному губернатору, все права и обязанности военного и гражданского начальства по учреждению военно-полевых судов, преданию суду и исполнению приговоров присвоены коменданту крепости Кронштадта на время осадного или военного положения, а затем в случае их прекращения — к военному губернатору г. Кронштадта [6, л. 2 и об.].

В столице местом для заседания военно-полевых судов была выбрана Санкт-Петербургская (Петропавловская) крепость, о чем временно командующий войсками округа М.А. Газенкампф 19 сентября сообщил коменданту:

Препровождая при сем секретный отзыв штаба округа от 18 сентября, уведомляю ваше превосходительство, что военно-полевой суд в городе Санкт-Петербурге будет заседать в Трубецком бастионе вверенной Вам крепости, как единственном месте, обеспечивающем безопасность заседания.

Приведение же смертных приговоров в исполнение будет производиться в местах по соглашению с Санкт-Петербургским губернатором.

Сообщая об изложенном для зависящих распоряжений, прошу уведомить какие еще меры желательно принять для безопасности заседания суда и помещения подсудимых [2, с. 95; 7, л. 1].

Как видно из приведенного документа, помещение тюрьмы Трубецкого бастиона, построенное в 1870–1872 гг., было признано единственным местом, обеспечивающим заседания суда. Скорее всего, это было связано с тем, что существовавший в крепости порядок, действительно, практически полностью исключал возможность проникновения посторонних лиц — в самой крепости, расположенной на острове, существовал пропускной режим, а для того, чтобы попасть в здание тюрьмы, требовался еще и отдельный пропуск. Кроме того, получалось «два рубежа» охраны — гарнизон крепости, а также охрана тюрьмы, что предохраняло от гипотетических попыток сообщников террористов освободить подсудимых (сами заседания проходили в помещении заведующего арестантскими помещениями).

Забегая вперед, отметим, что смертные приговоры приводились в исполнение сначала в Кронштадте, а затем в Лисьем носу [подробности об этом см.: 2, с. 93, 94].

Первым делом, которое довелось рассматривать военно-полевому суду в Санкт-Петербурге, стало дело Григория Петровича Соловьева 7 октября 1906 г. (во время суда выяснилось его настоящее имя — Василий Топориков). Причину, по которой он был предан суду, к сожалению, установить не удалось (в документе этого не указано). Председателем военно-полевого суда был назначен полковник лейб-гвардии Московского полка Бергау, членами — капитан Нецветаев, капитан Швецов, ротмистр Манвелов, капитан Горбунов. Он был приговорен к смертной казни [5, л. 1].

Заметим, что задержание людей с поддельными документами в тот период было довольно частым явлением, и при этом задержанные не торопились указывать свои настоящие фамилии. Поэтому нередки случаи, когда подследственный поступал в тюрьмы (Дом предварительного заключения или тюрьму Трубецкого бастиона) под вымышленной фамилией, а его настоящие данные устанавливались уже в ходе следствия. В ситуации, когда следствия, как такового, не было, этого устанавливать не удавалось, и отдельные революционеры отправлялись на казнь под вымышленными именами.

Следующим стало дело об  «ограблении казначея санкт-петербургской таможни». По описанию Л.И. Спиридовича, ситуация обстояла следующим образом: «14 октября 1906 года, в начале 12 часа дня, организация Соколова, вооруженная бомбами и браунингами, напала на углу Фонарного переулка и Екатерининского канала на карету, в которой помощник казначея петроградской портовой таможни Герман вез для сдачи в губернское казначейство и Государственный банк шестьсот слишком тысяч кредитными билетами, процентными бумагами и звонкою монетою. Нападавшие бросили несколько бомб под лошадей кареты и в сопровождавший ее конвой и в то время как главная часть отряда открыла стрельбу по конвою из револьверов, несколько человек похитили мешки с ценностями на сумму 398 772 рубля 24 копейки и уложили их на поджидавшего рысака.

Среди общей сумятицы и происходившей борьбы максималистов с преследовавшими их чинами полиции и прохожими, рысак, на котором сидела «дама под вуалью», умчал ее с деньгами на конспиративную квартиру княжны Мышецкой. Из числа нападавших несколько человек было убито; десять человек и в том числе главный руководитель нападения «Товарищ Сергей», были пойманы, преданы военно-полевому суду и семь человек из них по приговору суда подвергнуты смертной казни чрез повешение» [3, с. 292,293].

Как видно из описания, это было весьма серьезное нападение на казначея, перевозившего значительную сумму денег, причем при этом погибли несколько человек из охраны. Представшие перед судом «экспроприаторы» (именно так назывались такие акции в среде социалистов-революционеров) были задержаны в тот же день, и уже 16 числа предстали перед судом. 8 (а не 7, как пишет Л.И. Спиридович) человек — «Неизвестный, именуемый себя Сергеем», Ицка Рабинович, Евгений Эйхенбаум, Иван Мишин, Александр Кочетков (Розенберг), Никанор Исаев-Толмачев, Степан Голубев, Павел Дорофеев — были приговорены к смертной казни через повешение, и на следующий день были отправлены в Кронштадт. Вместе с ними был казнен и Василий Топориков (Соловьев). Еще трое (Никита Лебедев, Афанасий Михайлов, Николай Варешкин) остались в крепости до особого распоряжения — дело о них было послано к доследованию [5, л. 14, 20, 21].

Председателем военно-полевого суда в данном случае являлся полковник лейб-гвардии Измайловского полка Соколов, членами — капитан Нецветаев, капитан Триштатный, капитан Клодт. В дальнейшем судьи по каким-то причинам в документах не упоминаются, но можно предположить, что состав судей был таким же. Все дальнейшие дела поступали от санкт-петербургского градоначальника.

19 октября для рассмотрения поступившего от санкт-петербургского градоначальника дела о вооруженном нападении крестьянином Виленской губернии Юрием Францевым Роммелем был назначен военно-полевой суд, приговоривший подсудимого к смертной казни [5, л. 17].

На 4 ноября был назначен военно-полевой суд для рассмотрения поступившего от санкт-петербургского градоначальника дела о крестьянине Сергее Сметанникове, обвиняемом в вооруженном нападении, с целью ограбления, на ренсковый погреб купца Карташева. Приговор не указан, однако сохранилось предписание от 11 ноября о переводе его в Санкт-Петербургскую Пересыльную тюрьму. Это означает, что он был приговорен к каторжным работам [5, л. 19, 24].

11 ноября суд рассматривал дело о мещанине Тимофее Стольфоте, обвиняемом в принадлежности к боевой дружине Нарвского района и хранении пяти заряженных бомб. Он был приговорен к смертной казни и 12 ноября отправлен в Кронштадт [5, 22, 23].

17 ноября состоялось рассмотрение дела о преступном хранении снаряженных бомб, с целью произвести ряд террористических актов, Андрея Семгина, Якова Долгих (крестьяне), Отто Корхонена, Иоганна Лербек, Адама Икконена и Августа Икконена (неизвестного звания). Трое из них — Я. Долгих, А. Семгин, О. Корхонен — приговорены к смертной казни и на следующий день отправлены в Кронштадт [5, л. 25, 27].

1 декабря состоялось рассмотрение дела об именующем себя Чумбуридзе (он же Соколов, он же Шапошников), обвиняемого в ограблении казначея санкт-петербургской таможни 14 октября. Это и был руководитель группы, совершившей «экспроприацию» в середине октября. Задержан он был позднее, поэтому его дело рассматривалось отдельно. А приговор оказался таким же: «14 декабря Иван Соколов, именовавший себя Константином Чумбуридзе, выдан подполковнику Собещанскому для сопровождения в Лисий нос на казнь» [5, л. 28, 29].

3 декабря военно-полевым судом рассматривалось дело о покушении на убийство вице-адмирала Ф.В. Дубасова (руководившего подавлением московского восстания в декабре 1905 г.), произведенное мещанином Петром Воробьевым и крестьянином Василием Березиным (он же Зорин). Вице-адмирал остался жив, и даже обратился к императору с просьбой о помиловании преступников, однако они были приговорены к смертной казни и 4 декабря отправлены в Лисий нос [5, л. 31, 32].

28 декабря рассматривалось дело о неизвестном, обвиняемом в убийстве начальника главного военно-судного управления генерал-лейтенанта В.П. Павлова (одного из разработчиков правил о военно-полевых судах). Обвиняемый был приговорен к смертной казни, при этом его фамилия так и осталась неизвестной (видимо, он отказался назвать ее), поэтому в документах он указан «Неизвестным» [5, л. 33, 34].

Это заседание оказалось последним  в Санкт-Петербурге — уже в январе 1907 г. заключенных, в том числе Н. Терентьеву и Н. Климову, обвинявшихся в причастности к взрыву дачи П.А. Столыпина, — стали передавать под юрисдикцию военно-окружного суда [8]. Военно-окружные суды (они существовали и до революции 1905–1907 гг.) отличались, в первую очередь, тем, что судебному заседанию предшествовало «дознание» (следствие), а от обычных судов — тем, что гражданские лица передавались в юрисдикцию военного суда (приговоры, выносимые военно-окружными судами, тоже были суровыми).

Таким образом, военно-полевые суды в Санкт-Петербурге осенью 1906 г. рассмотрели 9 дел и приговорили к смертной казни 17 человек. Еще один обвиняемый был приговорен к каторжным работам, судьба троих осталась неизвестной, и еще три дела были отправлены на доследование. Суровость приговоров была обусловлена тем, что все дела, поступавшие в суд, были связаны с тяжкими преступлениями — террористическими актами против высокопоставленных чиновников, вооруженным нападением и похищением крупных денежных сумм и хранении взрывчатых веществ.

В то же время следует отметить, что жесткая политика правительства не остановила деятельность террористов, и покушения в Санкт-Петербурге продолжались и после отмены военно-полевых судов — в конце 1906 г. был убит санкт-петербургский градоначальник В.Ф. Лауниц, в 1908 г. готовилось покушение на великого князя Николая Николаевича и министра юстиции И.Г. Щегловитова. Известны и другие покушения и террористические акты, после которых задержанные передавались военно-окружному суду.

1. Веретенников Н.Н. Военно-полевые суды и первая русская революция // Власть. 2010. № 1. С. 115–118.
2. Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Т. 4. М., 1962.
3. Спиридович Л.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг., 1916.
4. Шебалов А. Вопрос о смертной казни за политические преступления накануне первой Думы (архивные материалы по истории 1905–06 гг.) // Каторга и ссылка. 1925. № 3. С. 169–197.
5. Дело о военно-полевых судах, 1906 г. // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1280. Оп. 9. Д. 33.
6. Приказ по войскам Гвардии и Петербургского военного округа 18 сентября 1906 г. // Там же. Д. 34. Л. 2–8.
7. Приказ временно командующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа коменданту Санкт-Петербургской крепости А.В. Эллису 19 сентября 1906 г. // Там же. Л. 1.
8. Распоряжение Департамента полиции коменданту Санкт-Петербургской крепости А.В. Эллису 15 января 1907 г. // Там же. Оп. 1. Д. 971. Л. 25.