Заявление В.И. Сталина в Президиум ЦК КПСС о несправедливом обвинении и возможности отбывать срок в лагерях. 21 декабря 1955 г.

Копия

Президиуму Центрального Комитета КПСС

3 а я в л е н и е

С первого дня ареста (27 апреля 1953 г. ) по день суда и на суде (2 сентября 1955 г.) доказывал, что Сталин не фамилия а псевдоним революционера-ленинца, что арестов, надо лишить возможности трепать это дорогое для партии имя на допросах, что следствие оформлять надо на фамилию Джугашвили или Аллилуева. Кроме того уж если лишили партийности, депутатства, звания генерала, то в первую очередь надо было лишить права пользоваться фамилией Сталин, как недостойного её.

Однако, все доводы ни к чему не привели и на суд вызвали: бывшего члена КПСС, бывшего генерала, бывшего депутата (о депутатстве на суде и в протоколах суда ни слова не было упомянуто, т.к. со мной, как с депутатом в 1953 году поступили всем законам на удивление. Поэтому этот момент был дипломатично упущен), но "настоящего" Сталина. Хотя и под любой другой фамилией я не отказывался, а признавал свою действительную вину.

Хочется верить, что Президиум КПСС не знал этих "деталей" и что это дело не в меру "услужливого" следователя Калистова, который вёл дорасследование в 1955 году и был в курсе всех перепитий с фамилией и фиктивной подписью, из-за этого, протоколов 1953 года. Уверен, что и руководство КГБ (Серов) были не полностью информированы Калистовым или информированы неверно, вследствие чего, естественно, и информация Президиума была также неполной и не соответствующей действительности.

Вместо об'ективного дорасследования следствия 1953 года и выявления действительной вины следователь Калистов встал на путь оправдания следствия 1953 года, чем ввёл в заблуждение руководство КГБ, Президиум ЦК КПСС и Верховный суд, составив обвинительное заключение исключительно на материалах 1953 года. Достаточно сказать в подтверждение вышеуказанного, что в период "дорасследования" следователь Калистов, несмотря на мои неоднократные требования, отказал в очных ставках и не передопросил людей, дававших показания Владимирскому, а как эти показания "брались" Владимирским, на суде стало ясно из показаний свидетелей.

Таким образом Калистов скрыл фальсификацию следствия 1953 года, необ'ективно разбирал действительную вину, чем свёл на нет дорасследование 1955 года. Характерны в то же время высказывания Калистова о своём "личном" мнении. Калистов прямо высказывал, что считает правильным дело прекратить. Когда же было решено - выше, как это об'яснил Калистов, - судить, то он ковал дело совсем иначе. Примеров много. Одним из них может служить указание Калистову (это с его слов) тов. Суслова "не сделать ежовщину наоборот". На вопрос: как это понимать? Калистов раз’яснил: "Это надо понимать так: если Ежов перегибал и создавал дела из ничего, то вы не сделайте наоборот, не либеральничайте". Из этого мало можно было понять. Но не думаю, что тов. Суслов давал такие указания о ком-либо вообще и обо мне в частности.

Ознакомившись с обвинительным заключением (на суде), мне стало ясно, что Калистов действительно не сделал наоборот, а сделал точно по-ежовски (обвинительное заключение составлял Калистов).

Характерен второй кивок на "верха".

Калистов спросил меня: "Мстителен ли Булганин?" Я ответил, что: "Не знаю, но какое это отношение может иметь к де -лу?" Калистов: "Очень большое".

Я не нашёлся что на это сказать, так как в свете мстительности арест свой не рассматривал. Да если бы и рассматривал, так только со стороны Берия. Булганин же, наоборот, по моему глубокому убеждению, в день ареста старался его предотвратить (арест).

Это высказывание Калистова я привожу, как подтверждение его слов и дела: "Я за Ваше освобождение, но мне приказывают, я должен подчиниться".

Такое противопоставление истины - приказу и прятание за стену "верхов", не называя руководство своего Комитета, а прямо кивая на ЦК КПСС, даёт полное основание думать, что это ложь.

Я не верю, что Булганин мстителен и будет мстить мне. За что мстить?

Не верю, что тов. Суслов давал указание, создавать дела.

Не верю, что Серов знает и поддерживает такое ведение дела Калистова. Калистов, благодаря занятости Серова, ввёл его в заблуждение, это так, но не больше. К тому же сам Калистов после суда сказал мне: "Серов приказал передать, что сам снимет обвинение по статье 58-10". Это подтверждает моё мнение, что Серов, будучи очень занят, утвердил обвинительное заключение, доверившись Калистову, а после суда понял, что обвинение явно завышено. Иначе, если обвинение справедливо, как может Серов снять его?

Такова подоплека обвинительного заключения, составленного следователем Калистовым, на основании которого (обв.закл. ) работал суд и вынес неверное решение.

21 декабря 1955 г. для меня рубикон. Рубикон в смысле того, что у меня нет больше сил доказывать несправедливость и выпрашивать вызова для личного об’яснения в ЦК на Президиум. Приходится смириться перед силой, но не справедливостью.

Желаю Вам всё же уберечься от советчиков и следователей типа Калистова. Из-за подобных советчиков отец многое решал, не зная истины. Разжигались страсти, гнев, а при гневе справедливо решать невозможно. К чему это приводило Вы знаете.

Безусловно, личное об’яснение на многое пролило бы свет.

Прошу дать возможность отбывать срок, как это указано в приговоре, в лагерях.

Одиночное заключение равно медленной смерти.

21.12.1955 г.

Верно: